Отчаяние. Том 3.

Глава 1

Асфальт под ногами — потрескавшийся, местами покрытый пылью и выжженными следами. Обочина заросла травой. Дорога петляла между заброшенными складами, старыми АЗС и редкими поворотами в сторону мёртвых деревень.

Я шёл по ней третий час. Без карты. Без цели. Просто вперёд.

Позади остался Новента-ди-Пьяве. И два дня. Два дня, которые я не запомню.

В заброшенном доме, на полу, среди бутылок и глухих стен, я бухал как в последний раз. Ром, потом дешевый бренди, потом то, что вообще нельзя было пить. Всё вперемешку с кровью и пеплом. Очнулся на третий день. На щеке — корка. В горле — пепел. На губах — вкус железа.

Став восстановил тело. Щупальца уже не болели. Ожоги на руке затянулись, кожа пошла новой, светлой, почти детской. Левая кисть доросла до конца, с ногтями. Без волос. Чистая и гладкая как жопа младенца.

Я выбрался ночью. Тихо, чтобы не светиться. Пошёл к реке. Миновал пару ферм, одну стоянку. Людей не трогал, но глаза видел. Из темноты, из окон. Кто-то смотрел. Кто-то боялся.

Речка встретила тиной и тишиной. Снял всё, что было на мне, влез по колено, потом с головой. Вода ледяная, грязная, но лучше не будет. Смывал всё. Кровь. Пыль. Пепел. Вышел — ветер ударил в грудь, дрожь прошла до позвоночника. Не согревался. Просто стоял. Смотрел в темноту. Слушал.

Потом нашёл комплект одежды. Запасной. Всё ещё в пространственной карте. Чёрная футболка, тёмные джинсы, перчатки без пальцев. Носки. Старые армейские ботинки.

Теперь — иду дальше.

Щупальца втянуты. Став работает. Пульс ровный. По характеристикам — всё стабильно. Уровень сорок первый. Очки пока не трогал. Пускай полежат.

Интуиция ведёт, но вяло. Мир стал глуше. Как будто всё на паузе. Даже птиц не слышно. Только ветер и шорох травы у обочины.

Впереди — мост. Старый, бетонный. Через него идёт шоссе, сбоку — стоянка. Ржавая будка, старый грузовик. Не видно — работает ли.

Я ускорил шаг.

Подошёл ближе. Машина стоит давно. Стёкла мутные, капот покрыт налётом. Шины целы. Это уже хорошо. Рядом на земле — чьи-то следы. Старые, высохшие.

Дёрнул дверь. Закрыта.

Обошёл. Заглянул в салон — ключей нет. Но аккумулятор, возможно на месте.

Подошёл к задней двери. Посмотрел на уплотнитель. Уже дубовый. Вставил пальцы между рамкой и стеклом, потянул. Ничего. Пнул снизу — стекло дрогнуло. Значит, держится на честном слове.

Вытащил нож. Аккуратно подлез под уплотнитель, вставил лезвие между рамкой и стеклом, нащупал защёлку. Потянул сильнее — щелчок. Дверь чуть отъехала назад. Сразу навалился плечом, вжал корпус — с глухим скрежетом дверь сдалась.

Сработала сигналка.

Резкий вой ударил в уши. Громкий, резкий, старого образца. Сработала от вибрации, не от системы.

Я залез в салон. Быстро. Не обращая внимания на звук. Открыл бардачок — пусто. Под сиденьем — тоже. Ни ключей, ни брелока. Только бумажка и пустая пачка сигарет.

Выдернул кожух с рулевой колонки. Пластик старый, сухой — треснул сразу. Под ним — два пучка проводов. Один уходит на поворотники и фары, другой — на зажигание.

Сигналка всё ещё орёт.

Перерезал один жгут, зачистил провода ногтём. Искал нужные: питание, зажигание, стартер. Методично, спокойно. Зачистил «плюс» и «зажигание», соединил — приборка ожила. Секундная пауза — потом соединил третий, стартер.

Стартер хрипло крутнул. Один оборот, второй.

Мотор не схватывает. Перерыв. Пауза — снова замкнул. На третьем обороте двигатель дернулся, загорелась лампа давления масла, потом звук сменился — мотор пошёл.

Сигналка вырубилась.

Я выдохнул. Сел глубже в кресло. Сцепление — работает. Тормоз — есть. Коробка — механика. Отлично.

Захлопнул дверь, толкнул рычаг назад, снял с ручника.

Бусик мёртво дёрнулся, будто не хотел ехать. Я вдавил сцепление, поймал первую. Педаль газа — в пол.

– Вперёд, сука.

Он рванул. Вибрации пошли по рулю. Пыль из воздухозаборника. Тормоза хрустят, но держат. Управление тугое, но привычное.

Я вдавил газ и выехал на шоссе.

Машина вела себя нормально. Двигатель тянул, коробка не хрустела, хотя сцепление было ватным. Зато тормоза держали. На баке оставалось километров пятнадцать. Я гнал ровно, без рывков, по прямой.

По бокам шоссе — мёртвая зелень. Степь с клочьями сожжённой травы, иногда останки. Один раз промелькнул мёртвый лось — череп раздроблен, тело вспорото до позвоночника. Потом — обугленный комбайн в поле, перевёрнутый. Следы вокруг старые. Боя давно не было.

Если навигация не врёт — я почти у Чессальто. Линия деревьев впереди — первая кромка жилого сектора. На обочине — указатель с надписью, половина букв отбита, но читается: Cessalto.

Сбросил скорость. Впереди был перекрёсток. Несколько ферм, старый шиномонтаж, колонка для заправки. Без света, без крыши. Но резервный бак мог остаться.

Поставил машину у въезда. Двигатель заглушил, на ручник. Выключил фары, проверил тишину. Ни звука.

Вышел.

Воздух стоял густой, как простоявшая ночь. Чувствовался сырой дым. Где-то сожгли хлам. Или не хлам.

Подошёл к колонке. Дёрнул шланг — внутри что-то плеснуло. Значит, не пустая.

Достал воронку, канистру. Переливал медленно, без шума. Проверяя воздух за спиной каждую минуту. В этом мире даже двадцать литров — как премия. Кто-то за них глотку перегрызёт.

Через двадцать минут снова был в кабине. Завёл. Мотор схватил с первого раза.

Я нажал на газ. Машина рванула вперёд.

Шоссе вывело к окраине Чессальто. Старые склады, пара заправок, торговые боксы. Всё пустое. Из окон — выбитое стекло. Дорога уходит по дуге, срезая город стороной.

Я не сбавлял. Никаких остановок. Здесь ловить нечего.

Рядом промелькнул логотип старого супермаркета. Выжженный. Надпись чёрная от копоти. Под ней — несколько обгоревших машин. Одна лежала на боку. Следов свежих не видно. Всё мёртвое.

Я достал из карты повербанк на солнечной батарее, вытянул шнур. Положил на приборку — стекло чистое, солнце жарит в лоб, заряд пойдёт. Подключил к нему телефон. Экран мигнул, запустилась загрузка. Сигнала нет, но хоть не сдохнет полностью.

Бросил взгляд на указатель.

Portogruaro — 22 km

Слишком сильно задержался. Три недели в чертовой Италии... выживание стало привычкой. Слишком быстро перестаёшь считать время.

Я вдавил педаль чуть глубже. Пусть едет на пределе. Пока спокойно — надо брать километраж.

Чем дальше от городов — тем меньше шансов на гнилую встречу.

В этом мире не спасают стены. Спасает только расстояние.

Дорога петляла между полями. Асфальт был ровный, как ни странно. Старый, но не раздолбанный. Похоже, сюда давно никто не добирался. Ни карабинеры, ни беженцы, ни мародёры. Только ветер и пыль.

Скорость держал в районе пятидесяти. Больше — не имело смысла. Жрал бы топливо и пропускал детали. А я ехал с прищуром.

Телефон заряжался медленно. Повербанк грелся на солнце. Всё шло нормально. Слишком нормально.

Километра через три показалась прямая. Поле с обеих сторон. Слева — небольшая роща. Справа — бетонная стена, старая промышленная зона. Где-то дальше — жёлтые ангары.

Именно в такие места обычно и въезжаешь, не думая. А потом тебя сдувает с дороги очередной обдолбанный псих с дробовиком.

Примерно на середине прямой — стояла машина. Не старая. Белая. Чуть припылённая, но явно поставлена недавно. Под углом, чтобы её заметили заранее.

Я сбросил скорость. Глянул по сторонам. Трава вдоль дороги в нескольких местах примята. Кто-то тут шарился.

Проехал ещё метров двадцать. Потом — выбрал точку. Заглушил двигатель. Слева — канава, заросшая травой. Справа — узкая просека, которая вела в сторону ангара. Видимость не идеальная, но если кто-то там есть — я его не увижу, пока он сам не вылезет.

Я вышел. Полуторник за спиной. Щупальца — активны, два по бокам, два — выше, прикрытие и захват.

Пошёл вперёд. Медленно. Без рывков. На шаг ближе — напряжение в теле усиливается. Носом почувствовал — гарь. Не свежая, но всё ещё в воздухе.

Прошёл мимо бетонного блока. Краска облуплена, на асфальте — масляное пятно. Тёмное, свежее. Кто-то здесь чинил машину или сливал бензин.

Сделал ещё шаг.

Выстрел.

Щелчок — и треск от удара по кузову позади. Пуля вошла в железо где-то в районе двери. Я пригнулся. Щупальце отработало — прикрыл голову, сразу подбросил второе — оно пошло вперёд, в виде крюка.

Второй выстрел — выше, попал в стекло. Трещина. Я рванул вбок, за отбойник.

Две секунды тишины — и снова. Ещё выстрел. Вспышка из-за старой стойки. Двое.

Я бросился вперёд, щупальца подняли облако пыли — рванул влево, затем вправо, вклинился между бетонными плитами. Одна из них — с выщербленной кромкой, видно, здесь уже стреляли. Старое место.

Гранаты не было. Коктейлей — тоже. Только меч, щупальца и магия.

Слева кто-то шевельнулся. Быстрые шаги, потом остановка. Дышит. Близко. Я сделал полшага влево, посмотрел через щель.

Парень в чёрной кофте, автомат в руках. Лицо не видно — балаклава. Судя по хвату — не военный, но и не любитель. Стоит чётко, не дёргается. Ждёт.

Я выпрыгнул к нему и ударил щупальцем.

Прямо в живот. Он согнулся. Второе щупальце — в грудь. Потом в висок. Без звука. Он упал.

Сразу бросок вперёд. Перекат. Второй — справа, стреляет. Щупальце в сторону — срикошетил пулю. Поднялся, рванулся на него.

Он выстрелил ещё раз — промах. Я был уже рядом. Полуторник пошёл по дуге — в горло. Плоть разошлась с хрустом. Кровь брызнула в сторону.

Тишина.

Обошёл вокруг. Проверил кусты. Никого.

Вернулся к белой машине. Заглянул внутрь — пусто. Рюкзак, обёртки, пара банок. Видно — наживка.

Один из убитых валялся рядом. Обычный. Без отметок. Без жетонов. Без документов. Похоже, местные.

Проверил оружие. Автомат старый, но в рабочем состоянии. Магазин почти полный. Взял себе. Патроны тоже. Второй автомат тоже в норме.

Минут через десять снова был в кабине своей машины. Завёл. Поехал дальше.

Теперь — быстрее. На случай, если были не вдвоём. Или кто-то услышал стрельбу.

В этом мире нет врагов. Есть просто те, кто хочет жить. А я — не исключение.

Я ехал быстро. Газ держал чуть выше среднего, двигатель гудел натужно. Долго он не вытянет, но времени нет. После выстрелов может кто угодно потянуться. Даже если сработал бесшумно — шанс есть.

Дорога петляла, уходила в низину. Лес с обеих сторон начинался как-то резко. Слева — заросшие посадки, справа — старые фруктовые ряды, когда-то было фермерское поле. Сейчас всё дикое, кусты, заросли, трава по пояс. Видимость нулевая.

Сбавил скорость до сорока. Ветер доносил слабый запах. Земля. Пот. Шерсть. Не человеческое.

И тут — хруст веток справа. Один. Потом второй. Потом рывок.

На трассу вылетел кабан.

Не обычный.

Высотой почти по капот. Массивный, с раздутыми плечами, будто у быка. Мордой врезался прямо в передок. Машину подбросило. Я вдавил тормоз, рванул рулём. Поздно.

Удар сзади — второй. Бусик скрутило, повело влево, затем — снова хлестануло сбоку. Ещё один. Я не удержал — машину скинуло в кювет, она легла набок с лязгом.

Я врезался плечом в дверь. Стук, звон разбитых окон.

Мотор заглох. Тишина — ровно на секунду.

Потом снова — глухой топот. Два, нет, три тела — сбоку. Роют землю, фыркают. Один из них — бьёт в бок кузова. Металл вминается.

Я открыл дверь вверх. Выбрался, цепляясь за каркас. Встав на бок машины, достал полуторник.

Щупальца — наружу. Все четыре. В полный размах.

Первый кабан полез на бок машины. Серая щетина, глаза мутные, клыки как у моржа. Я встретил его щупальцем — по морде. Вторым ударил в шею. Он заревел. Плоть плотная, не порвал. Только отшвырнул.

Второй прыгнул сзади. Сломал зеркало, зубами цеплялся за металл. Я спрыгнул вбок, ударил мечом по спине — скользко, но вошло. Он рванулся, едва не сбив меня. Щупальце ухватило за заднюю ногу — сдавил. Кость хрустнула. Кабан взвизгнул, дернулся, упал.

Третий — обошёл слева. Умный. Не рвался. Смотрел. Ждал момента.

Первый снова пошёл в лобовую. Я отпрыгнул, подставил щупальца крест-накрест — пружинно. Удар глушанул в грудь, но устоял. Сразу всадил два щупальца в бок. Потом третьим в основание черепа. Он затрясся, упал.

Остался один. Тот, что ждал.

Он развернулся — и побежал. Не дурак. Почуял, что не вывозит.

Осмотрел бусик. Тяжело вздохнул.

– Ещё один раз — и сожгу вас всех к хуям, — буркнул я.

Спрыгнул с бусика, собрал две карты и пошагал пешком дальше.

Солнце клонилось к закату. Воздух стал глуше. Мир опять давил.

Шёл по обочине. Бусик остался позади — вмятый, бесполезный. Даже если бы завёлся — дальше на нём далеко не ушёл бы. Подвеска пробита, капот в радиатор, топливо почти на нуле. Пусть гниёт.

Асфальт под ногами тёплый. Солнце ушло за деревья, но тепла ещё хватает. В воздухе — пыль и остаточная гарь.

Пошёл дальше. Слева лес, справа — поле. Редкие здания вдали, похожие на фермы или склады. Все мёртвые. Окна выбиты, крыши осели. Пару раз мелькали силуэты птиц — или то, что раньше было птицами.

Через полчаса — бетонный мост. Маленький, через ручей. Под ним — застрявший фургон. Колёса в воде. Кабина пуста. Рядом — несколько разбросанных тел. Давно высохшие. В одном — торчит обломок арматуры.

Мимо.

Слева показался забор. Ржавая сетка, за ней — сад. Старый, заросший, деревья сплелись между собой, как живой купол. Внутри — тень, прохлада. И — свежие следы. Кто-то туда заходил. Один, может двое. Недавно. След — глубоко вдавлен в грязь, на каблуке — мокрый след.

Я замер.

Рывком свернул за изгородь. Перелез через провисшую секцию. Деревья закрыли небо. Стало тихо. Шаги глухо отдавались в траве.

Прошёл двадцать метров — следы стали глубже. Земля проваливалась. Потом резко — обрыв. Внизу — старый подвал. Наверху — проваленная крыша. Края обложены кирпичами. Внутри темно.

Снизу — дыхание. Тяжёлое. Прерывистое.

Я замер.

Прислушался.

Потом — голос.

Женский.

Хриплый, едва слышный.

– Есть кто... живой?.. – На итальянском.

Я медленно подошёл ближе. Посмотрел внутрь. Лежала женщина. Возраст — около тридцати. Короткие волосы, лицо запачкано. Под ней — тряпка. Рука вывернута, кость торчит. Живот — в крови. Жмурится от боли.

Я не шелохнулся.

Она подняла голову. Глаза мутные. Попыталась что-то сказать, но раздался только хрип.

Я смотрел ей в глаза. Она пыталась сфокусироваться.

Сделал шаг назад.

– Подожди… пожалуйста… – Выдавила она.

В этот момент — резкий звук. Сверху, за моей спиной — хруст. Я развернулся.

Из-за дерева вышло нечто. Сначала показалась рука — длинная, в чешуе. Потом — туловище, вытянутое, сгорбленное. Глаза светились бледно-зелёным. Пасть открыта, как разрезанная пастель. Рядом — вторая. Тише. Но идёт.

Они шли на запах крови. И сейчас я был — между ними и добычей.

Твари шли прямо. Без звуков, без прыжков. Медленно, уверенно. Морды вытянуты, чешуя тусклая. Глаза — бледно-зелёные, будто запотевшее стекло. Рост — чуть выше человека. В движения вложена масса. Плотные. Не быстрые, но не тормознутые. Уверенные в себе.

Я сделал шаг влево. Щупальца вышли наружу. Все четыре. В полный боевой радиус. Полуторник в правой руке.

Первая тварь ускорилась. Рывок по прямой, в грудь. Я шагнул в сторону, ударил щупальцем в ногу — сбил, тут же вторым — в бок, чтоб не поднялась. Схватил за горло третьим — сжал. Челюсть хрустнула. Резким движением всадил меч в основание черепа. Провернул.

Выдёргивать не стал. Второй уже рядом. Удар в бок — плечом. Меня качнуло, но щупальце ушло под корпус, подняло его — сработало как рычаг. Тварь потеряла опору. Сверху — сразу два щупальца в грудную клетку. Пробил. Металл бы не выдержал — плоть сдалась.

Рванулся вперёд. Меч — по шее. Разрубил не до конца. Добил щупальцем — удар в череп. Тело затихло.

Секунда — осмотр. Готовы.

Подобрал карты и сунул в карман.

Развернулся к подвалу. Женщина лежала, глаза полуприкрыты. Дыхание сбивчивое. Кровь всё ещё шла. Под тряпкой — красное пятно, впитавшееся в бетон.

Я спустился вниз.

– Слышишь меня? – Спросил по-английски.

Она слабо кивнула. Губы сухие. Лицо белое.

Я достал карту-хранилище. Достал из неё карту с зельем исцеления и извлёк зелье.

Сел рядом, подсунул руку под её затылок. Второй — открыл флакон, прижал к губам.

– Пей. Быстро.

Она глотнула. Раз, второй. Потом закашлялась. Проглотила остаток.

Десять секунд — ничего. Потом кожа на лбу стала темнеть. Кровь останавливалась. Рана в животе — не закрылась, но края затянулись. Кость в руке — начала уходить внутрь, как будто втянулась. Она дернулась, прошипела от боли. Но не отключилась.

Я встал. Щупальца втянул.

Огляделся. Твари валялись, не шевелятся. Подвал — сырое помещение, старый котёл, куски труб, сломанный стеллаж. Ничего полезного.

Посмотрел на неё ещё раз. Глаза открыты. Дышит. Стабилизируется.

– Как звать? – спросил.

– ...Лаура... – прошептала.

Кивнул. Больше не спрашивал. Просто справку запросил.

Имя: Лаура

Раса: Человек

Ранг: Е

Уровень: 8

Вышел наружу. Надо было убедиться, что твари были не в стае. Осмотрел периметр. В лесу — тишина. В воздухе — ни крови, ни гари. Угроза ушла.

Вернулся обратно. Сел у входа. Полуторник — на колени. Взял из карты вторую бутылку. Простая вода. Выпил пару глотков. Остальное — плеснул на лицо.

Солнце почти село. Осталась пара часов до темноты. Надо было решать, что дальше: оставить её здесь или вытянуть на поверхность.

Я посмотрел вниз. Она всё ещё дышала. Не потеряла сознание. Глаза на мне.

– Жить хочешь? – спросил.

Кивок.

– Тогда потерпи.

Спустился обратно. Надо её вытащить отсюда.

Она лежала почти бездвижно. Лицо в тени, дыхание неглубокое. Зелье сработало, внутреннее кровотечение приостановлено, но полной регенерации не будет — доза мала.

Я присел рядом. Просчитал траекторию. Подмышки — точка фиксации. Щупальце сверху — как балка, снизу — опора. Вставил вторую руку под колени. Вес — килограммов пятьдесят, не больше. Но всё тело болтается — сломанные связки, вытекшая сила. Человеческий мусор, временно держащийся за сознание.

Поднял.

Она хрипнула, но не закричала. Зубы стиснуты.

Поднялся на ноги. Щупальца подняли нас вверх. В два движения выбрался из подвала.

Положил её под дерево. Осмотрел поле. Никакого движения. Только тень от стволов, шорох листвы и запах тухлой листвы. Воздух тёплый, но вязкий. Как будто вот-вот что-то изменится.

Выбрал место у дерева. Прямая линия обзора, один фланг прикрыт стволом, второй — кустами. Ровная земля, остатки чьего-то старого кострища.

Из карты достал брезент. Расстелил. Потом — запасную куртку. Сверху — плед. Не столько от холода, сколько от грязи.

Посадил её спиной к дереву. Подложил куртку под поясницу.

Достал воду, налил в пластиковый стакан и поднёс.

– Пей.

Выпила. Медленно. Без слов. Взгляд уже не мутный — нормальный. Хотя и пустой.

– Долго была внизу? – спросил.

– День... может два...

– Кто был с тобой?

– Никто. Я шла одна. До Чессальто. Хотела в город. Думала, уцелел...

Из карты — обеззараживающий порошок. Смешал, развёл. Потом достал стерильный бинт и подошёл.

– Будет больно.

Распорол край платья. Посмотрел на рану. Глубокая, рваная, но зелье уже стянуло края. Ткани начали затягиваться, но внутренняя гематома останется.

Приложил бинт. Прижал. Задержал. Потом обмотал плотно, туго, но без перегиба.

Она задыхалась от боли, но держалась. Ни слова.

– Руку?

– Сломана.

– Понятно.

На это зелья уже не было. Итак одно потратил на нее. Мало осталось. Значит — шина. Из обломков, из палки. Обмотал бинтом, зафиксировал. Всё. Готово.

Сел рядом. Достал сухпаёк. Разломал. Ей — половину. Остальное себе.

– Ешь. Помогает.

Жевала долго. Механически. Как будто не чувствовала вкуса. Потом просто остановилась.

Солнце легло. Воздух остыл. Над деревьями — первые звёзды и тишина.

Я проверил периметр. Поставил сигналку — две консервных банки на леске, натянул в трёх направлениях. Больше ничего не было. Всё в порядке.

Вернулся.

Она уже лежала. Глаза закрыты. Спит или просто не двигается.

Я сел у дерева. Щупальца втянуты. Меч под рукой. Брезент под спиной. Ветер обдувал лицо.

Спать не стал. Пока не уверен — не сплю.

Прошёл час. Потом ещё. В голове — тишина. Тело восстановилось.

Слева — шорох. Резкий.

Я не пошевелился.

Тень промелькнула за кустами. Мелкая. Не человек. Не тварь. Что-то из местных — зверь, мутант. Ушло. Проверять не стал.

Утро будет через три-четыре часа.

Потом — движение.

В любом направлении. Главное — дальше от трассы. Ближе к следующей точке.

Если она пойдёт — хорошо. Если нет — придётся бросить.

Я выдохнул. Глаза остались открыты.

Спать — нельзя.