Орден Превыше Всего

Глава 10

Добравшись до Москвы, Александр прямо с вокзала направился к зданию органов государственной безопасности на Лубянке. Площадь, на которой стояло это здание, теперь называлась площадью Дзержинского — в честь основателя ВЧК. Массивное здание, возведённое в стиле необарокко в конце XIX века, теперь служило штаб-квартирой Объединённого государственного политического управления (ОГПУ) при Совете Народных Комиссаров СССР. Именно здесь должна была состояться его встреча с новым Великим магистром русского Ордена.

На улицах Москвы ощущался дух нового времени. Город жил под лозунгами индустриализации: на домах и временных заборах красовались плакаты с надписями «Пятилетку — в четыре года!», «Работай, как Стаханов!», «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». В воздухе пахло углём и древесным дымом, поднимающимся из печных труб. Уличные торговцы выкрикивали цены на горячие пирожки, а рабочие колонны в синих спецовках шагали под бодрые марши.

Для Александра Москва была полна контрастов: старинные здания с фасадами в стиле классицизма или необарокко соседствовали с новыми конструктивистскими строениями. В центре города начиналось строительство первой линии метро, и шум экскаваторов был слышен даже здесь.

Подходя к зданию Лубянки с фасадом из жёлтого кирпича, Александр обратил внимание на то, как изменилась страна за годы советской власти. Символика прошлой эпохи исчезла: вместо двуглавого орла теперь всюду красовались серп и молот — символы трудового единства.

«Вся власть Советам!» — вспомнил он знакомый лозунг, ощущая горькую иронию. Родная земля, но такая чужая.

Символ серпа и молота был и над массивной дубовой дверью, которую он толкнул, чтобы войти внутрь. Едва переступив порог, Александр ощутил, как на него давит атмосфера этого места: приглушённые голоса, тяжёлая тишина и взгляд каждого встречного, словно проникающий в душу. Явно его не ждали.

— Простите, гражданин, — обратился к нему рыжеволосый мужчина в форме. Он был одет в гимнастёрку, галифе и носил кобуру на поясе. — Вы что-то хотели? Если нет, прошу покинуть здание.

— Гражданин? — усмехнулся Александр. — Меня ещё так не величали. Служивый, вас о моём приходе не предупредили?

— Мне никаких указаний не поступало, — замешкался молодой человек. — Вы кто?

— Орден превыше всего, — коротко произнёс Александр.

Эта фраза сработала мгновенно. Лицо молодого человека изменилось.

— Вы товарищ Державин? Простите, что не признал. Не ожидали вас так скоро. — Он вытянулся и тут же кивнул другому мужчине. — Матвей, проводи гостя из Германии.

К Александру подошёл ещё один молодой человек и жестом пригласил следовать за ним. Проходя через длинные коридоры, Александр с любопытством рассматривал небогатый интерьер: голые стены, свет от тусклых белых ламп, местами облупившаяся краска. Здесь не терпели роскоши. Всё было рассчитано на то, чтобы сказанное в этих стенах никогда не покидало их.

Дойдя до конца коридора, Матвей открыл перед Александром тяжёлую дверь и жестом пригласил войти. Сам остался ждать снаружи.

— Очень хорошо. Надеюсь, наши труды не окажутся напрасными, — раздавался голос из кабинета. Это говорил мужчина в военной форме, стоявший спиной к Александру. — За последние месяцы мы проделали большую работу.

— Доброго дня, — спокойно поздоровался Александр. — Не слишком дружелюбно у вас встречают гостей.

Мужчина обернулся и улыбнулся, узнав голос пришедшего. С их последней встречи прошло больше пятнадцати лет, но казалось, будто они расстались только вчера. Полысевший, с густой бородой, он стал ещё больше походить на своего отца.

— Здравствуйте, Александр, — произнёс Михаил Романов. — Рад вас видеть.

— Здравствуйте, Ваше Высочество! — с уважением ответил Александр. — Я… я думал, вас нет в живых. Почему вы не связались со мной? Почему мой дядя ничего не сказал о вас?

— Так было нужно, — спокойно ответил Михаил Александрович, протягивая руку. — И прошу прежние регалии оставить за скобками. Мы ведь теперь в стране Советов. Нынче меня именуют не иначе как товарищ Брасов или просто Великий магистр.

Александр улыбнулся, пожал руку другу, а затем, поддавшись порыву, крепко обнял его.

— Я так рад вас видеть! — искренне произнёс Александр.

— Взаимно, мой друг, взаимно, — Михаил Александрович дружески похлопал Александра по плечу. — Вы возмужали! Прошу, присаживайтесь.

Они сели за массивный письменный стол, покрытый несколькими документами и старой картой России. На столе стояла рамка с выцветшей фотографией. На ней трое молодых мужчин в форме императорской армии: сам Михаил Александрович, отец и дядя Александра. Фотография была сделана ещё до Первой русской революции.

— Не представите меня своему подчинённому? — спросил Александр.

— Племяннику! — поправил Михаил Александрович.

Александр резко поднялся со стула, потрясённый услышанным.

— Цесаревич Алексей! Вас совсем не узнать. Вы так выросли… — Александр явно растерялся: он представлял себе эту встречу совсем иначе. — Вы теперь Косыгин?

— Всё так! И тоже попрошу без регалий. Я их никогда не любил. Для вас я просто Алексей, — ответил бывший цесаревич, улыбаясь ослепительной улыбкой. Его ясное, доброе лицо, зачёсанные назад тёмные волосы, голубые глаза и слегка растопыренные уши составляли живой портрет сына последнего императора. — Очень рад, что вы смогли приехать.

Они пожали друг другу руки и вместе сели за стол.

— Столько всего хочется обсудить… — Александр оглядел Михаила Александровича и Алексея. — Наверное, будет неправильно, если я начну задавать вопросы… Но я не могу не спросить, как спаслись вы, Алексей.

— Всё в порядке, мой друг, — заверил Михаил Александрович. — Теперь у нас есть время, чтобы рассказывать друг другу истории. Мы с Алексеем расскажем нашу, а вы свою. Дела, думаю, пока могут подождать.

Александр поглядел на Михаила Александровича и кивнул. Время теперь действительно было в их распоряжении. Ничто и никто не торопил их.

Они расселись у стола, и Михаил Александрович попросил принести чаю. Когда чайник и скромные угощения были поданы, он начал свой рассказ:

— После прихода к власти большевиков я попросил Ленина разрешить мне остаться в стране и проживать как обычный гражданин новой республики. Такое согласие я получил. Однако прожил в этом статусе недолго. В марте восемнадцатого года меня выслали в Пермь.

Александр удивлённо посмотрел на собеседника, но не перебивал.

— В ссылку со мной отправился мой друг Николай Николаевич Джонсон. По прибытии выяснилось, что нам не разрешили жить в одном городе. Правда, этот запрет вскоре сняли. Однако спокойной жизни не получилось. Сначала нам разрешили передвигаться по городу свободно, но уже в мае над нами установили надзор местного ЧК.

Михаил Александрович сделал паузу, отпил чай и продолжил:

— Всё это продолжалось меньше месяца. В ночь с двенадцатого на тринадцатое июня нас с Джонсоном схватили и увезли в лес. На мой вопрос о том, кто отдал приказ, местные чекисты лишь смеялись и плевали нам в лицо, заставляя копать друг другу могилы. Это были глупые, но слишком уверенные в себе люди, получившие власть в руки благодаря оружию.

— Но вы спаслись, — тихо произнёс Александр.

— Да. Спасение пришло в самый последний момент. Орден не оставил своего члена в беде. Наши люди, рискуя жизнями, вытащили нас из Перми.

Он ненадолго замолчал, будто снова переживая те события, и затем продолжил:

— Далее моя история не такая интересная. Я сбежал в Монголию, где жил до двадцать четвёртого года. После смерти Ленина, через старых армейских друзей, которые к тому времени уже служили советской власти, я смог выйти на Сталина. Личная встреча с ним стала переломным моментом: мне удалось договориться о восстановлении русской части Ордена «Возрождения».

Александр смотрел на старого друга, пытаясь осмыслить, через что ему пришлось пройти. Михаил Александрович теперь жил под властью тех, кто уничтожил его семью и страну, за которую он проливал кровь на фронтах Первой мировой войны. Но ради Ордена, ставшего для него делом всей жизни, он готов был идти на любые жертвы. Ведь Орден — превыше всего.

— Конечно, было трудно, но за эти прошедшие восемь лет мы достигли большого прогресса. Новое правительство даже оказывает финансовую помощь, — закончил свой рассказ Михаил Александрович. Грустная улыбка мелькнула на его лице, и он на мгновение задержал взгляд на Алексее.

Бывший цесаревич поднял стакан с горячим чаем, его тонкие пальцы легко держали серебряный подстаканник. Он отпил немного и начал рассказывать свою историю, совсем другую — тихую, но полную горечи.

— За день до расстрела к нам в дом пустили священника с сыном. Они сказали, что отец просто хочет помолиться с нашей семьёй. Священник около часа говорил с отцом за закрытыми дверями, а затем пригласил меня и своего сына для беседы.

Алексей сделал паузу, его взгляд задержался на блестящей поверхности стола. Затем он продолжил:

— Батюшка попросил нас с Богданом — так звали его сына — поменяться одеждой. Он сказал, что меня выведут из дома. Охрана ведь даже не знала, как я выгляжу, они и батюшку-то видели лишь на фотографии. Священник объяснил, что в течение нескольких дней он попытается спасти остальных, но… — Алексей замолчал, его голос дрогнул.

Тишина нависла над комнатой. Судьба, постигшая его семью в доме Ипатьева, до сих пор отзывалась в его сердце невыносимой болью. Единственным звуком был ровный ход больших старинных часов, стоящих в углу кабинета.

Наконец Алексей собрался с духом и продолжил:

— Охрана действительно меня не узнала. Сутки я провёл в доме священника — отца Сергия. Его сын, Богдан, отдал за меня свою жизнь. На следующий день люди из Ордена переправили меня к дяде. Вот и вся история…

Он опустил глаза, и на мгновение снова воцарилась тишина.

— Большое спасибо вам обоим, — с искренней благодарностью сказал Александр. — Я понимаю, как вам тяжело вспоминать о тех страшных днях.

— Всё в порядке, мой друг. Время лечит, хотя и не совсем… Ну, а теперь давайте поговорим о делах! — Михаил Александрович хлопнул ладонью по столу, решительно сменив тему. — После стольких лет у нас есть, что обсудить.

— И то верно, — согласился Александр, понимая желание друга отвлечься.

Михаил Александрович начал подробно рассказывать о делах Ордена. Его лицо стало серьёзным, а голос обрел твёрдость и уверенность. Советская часть Ордена, хоть и медленно, но успешно развивалась. Работа по увеличению числа охотников постепенно продвигалась вперёд.

— Конечно, проблем хватает, — отметил Михаил Александрович. — Монстры докучают, как всегда. Они были, есть и будут. Вопрос только в том, в каких количествах.

Самым значительным своим достижением Михаил Александрович считал владение древним артефактом, который он раздобыл в Монголии у местных охотников. Те преподнесли ему эту реликвию в благодарность за помощь в уничтожении опасного пустынного монстра.

Михаил Александрович поднялся из-за стола и подошёл к портрету Сталина, висевшему на стене за ним. Он осторожно отодвинул картину, открыв тайник.

— Я никогда не видел ничего подобного, — признался он, открывая массивную дверцу ключом. В его руках появилась шкатулка. Михаил Александрович извлёк из неё золотистый предмет, сияющий мягким, почти живым светом. — Она воистину прекрасна.

Он надел перчатку, идентичную той, которую Александр видел много лет назад.

— Алексей рассказывал, что видел подобную у Григория Распутина. Она вылечила его… — Михаил Александрович задумчиво оглядел артефакт. — Кажется, это обычный кусок ткани, но какая в ней скрыта энергия! Иногда я надеваю её, чтобы ощутить эту силу.

Александр понимал, о чём он говорит. Магическая притягательность артефакта, его почти наркотическая власть, которую он медленно устанавливал над владельцем, была знакома ему не понаслышке.

— Великий магистр, — осторожно обратился Александр, стараясь скрыть своё волнение. — Позвольте взглянуть.

— Конечно, — ответил Михаил Александрович, снимая перчатку. — Иной раз невозможно оторваться от этой силы.

Он передал артефакт Александру. Тот, хотя и чувствовал невероятное желание надеть её, удержался, ограничившись лишь тем, что повертел её в руках.

Самое странное заключалось в том, что перчатка не погасла, оказавшись в руках Александра. Её золотистое свечение продолжало исходить, будто охотник обрёл часть древней силы.

— Раньше она всегда угасала, стоило её снять, — удивился Михаил Александрович. — Признайтесь, Александр, вам уже доводилось сталкиваться с подобным?

— Да, — честно ответил Александр. — В Германии у меня есть похожая вещь. Но о том, как я её получил, я предпочту умолчать.

— Ваше право, — кивнул Михаил Александрович.

Он внимательно наблюдал, как Александр возвращает перчатку в его руки. Великий магистр на мгновение насторожился, услышав о немецком артефакте, но затем вспомнил, что германская часть Ордена славилась обширной коллекцией подобных реликвий. Это объяснение его успокоило.

— Может, пообедаем? — предложил Алексей, заметив напряжение.

Артефакт вернулся в тайник за портретом, а на столе вскоре появился горячий обед.

За едой разговор стал непринуждённым. Бывшие члены русской аристократии долго обсуждали ушедшие времена, мировые события, политику Советского Союза и Веймарской республики. Они вспоминали об артефактах, на след которых Михаил Александрович вышел ещё во времена Российской империи. Александр пообещал вернуться к их поискам.

— Уже несколько лет я занимаюсь поиском реликвий по всей Европе, — рассказал он. — Результаты пока скромные, но благодаря сотрудничеству с советскими коллегами, работа может ускориться. У вас есть значительный объём информации, а у нас в Германии нет проблем с финансированием.

— Мне было приятно вас видеть, — сказал Александр, прощаясь. — Надеюсь, наша встреча не последняя. Жду вас в Мюнхене. Кстати, Алексей, вас хочет увидеть ваша сестра Ольга. Сейчас она живёт в Ватикане. Оставьте мне ваш адрес, я передам его через своих людей.

— Спасибо, мой друг, — поблагодарил Михаил Александрович, пожимая руку Александру. — Мы обязательно вас посетим.

— И вам спасибо, Александр, — добавил Алексей. — Я постараюсь выбраться в Европу, хотя сейчас учусь в Ленинграде, времени не так много.

Они тепло попрощались. Александр отправился к своему дяде, Петру Андреевичу.

Дела у Петра Андреевича шли хорошо. Он наслаждался временем, проводимым с внучатой племянницей. Несколько дней Александр гостил у них, но вскоре получил срочное сообщение из Германии от Великого магистра. Кажется, там происходило нечто важное, и Александр должен был немедленно вернуться.

Простившись с семьёй и оставив дочь на попечение дяди, он поспешно отправился обратно в Берлин.