Орден Превыше Всего

Глава 10

Александр вернулся домой под утро в тяжёлом физическом и моральном состоянии. Его пробирал озноб, руки дрожали, а мир перед глазами плыл, словно он был сильно пьян. Отдых был необходим, но слова Распутина не давали ему покоя. Они вновь и вновь всплывали в голове, напоминая о том, что он и другие заговорщики совершили этой ночью.

Он почти бесшумно провернул ключ в замочной скважине. Ксения спала, и будить жену в такой час ему не хотелось. Она не знала, куда он уходил, и теперь тем более не должна была узнать, что именно он сделал. Рано или поздно Александру придётся всё рассказать — о жестоком убийстве Григория Распутина и об артефакте, который они забрали у старца. Но не сейчас. Сначала нужно было всё осмыслить. Ему казалось, что он допустил роковую ошибку, похоронив последние надежды Российской империи на спасение в этой войне.

Мысли возвращались к телу старца. Где его сбросят в реку? Александр отогнал эту картину.

«Пусть об этом думают другие,» — мелькнуло у него в голове.

Не включая свет, он осторожно осмотрелся в доме. Когда глаза привыкли к темноте, Александр разделся и направился в кабинет отца. Закрыв за собой дверь, он включил настольную лампу. Самочувствие продолжало ухудшаться. Головная боль пульсировала в висках, доводя до исступления. Надо было что-то предпринять.

— К чёрту всё! — прошептал он. — Надо выпить.

Из шкафа он достал бутылку коньяка и один бокал. Наполнив его наполовину, Александр сел в кресло. Перед этим он снял кобуру с пистолетом и выложил на стол неразряжённый кольт. Однако чувство грязных рук не давало ему покоя. Он встал, зашёл в ванную и долго мыл руки, почти до онемения кожи. Только после этого он ощутил хоть какое-то облегчение.

Вернувшись, он вновь опустился в кресло. Взяв бокал, Александр поднял его перед собой. Карамельная жидкость в лучах лампы играла бронзовыми оттенками. Он сделал небольшой глоток, чувствуя, как тёплая волна разливается по телу. Закрыв глаза, он попытался на мгновение отогнать от себя тяжёлые мысли. И на несколько секунд это удалось.

Когда он открыл глаза, его взгляд упал на портрет матери. Усталость, коньяк на голодный желудок, а может, всё вместе сыграло с ним злую шутку — ему показалось, что в её выражении что-то изменилось. Её губы, прежде тронутые кокетливой улыбкой, теперь были плотно сжаты. А глаза… Они смотрели на него с холодным презрением.

— Прости, мама, — Александр приподнял бокал, словно собираясь произнести тост. — Прости за то, что не оправдал твоих надежд, надежд Ордена, надежд страны. Я так устал от всей этой дряни, в которой Россия тонет последние два года…

Слёзы навернулись на его глаза. Ему стало горько. Но за кого? За себя? За Орден? За Державу? Ответа он не знал. Осушив бокал одним резким глотком, Александр чуть поморщился и налил себе ещё.

Окинув взглядом стол, он не заметил ничего лишнего — только чернильница, несколько листов бумаги и пистолет. Взяв кольт, он разрядил его, вынул патрон из патронника и только после этого убрал оружие обратно в кобуру. Стараясь не загружать голову лишними мыслями, он продолжал пить коньяк, делая маленькие глотки. Алкоголь немного утихомирил головную боль, позволил замедлить бессмысленный поток мыслей. Но тревога, связанная с содеянным, не уходила. Она только затаилась, напоминая о себе тяжестью в груди.

Неожиданно он вспомнил об артефакте. Перчатка всё ещё лежала в кармане его пиджака. Александр достал её и сел обратно в кресло. Даже после смерти владельца артефакт не утратил слабого свечения. От перчатки продолжало исходить приятное тепло. Её облик был настолько завораживающим, что ему захотелось тут же примерить её. Но Александр усилием воли подавил это желание.

Он положил перчатку на стол и стал разглядывать её пристальным взглядом. На первый взгляд это была обычная тканевая перчатка, но выглядела она так, словно была сшита из тончайших золотых нитей. Ни узоров, ни швов, ни видимых следов человеческой работы. Удивительная вещь. Александр осторожно взял её в руки, ожидая какого-то откровения, но ничего не произошло. Того восторга, который он однажды испытал, прикоснувшись к ангельскому плащу под домом Ксении, эта перчатка не вызывала.

— Откуда в тебе такая сила? — пробормотал он вслух.

И тут в памяти вспыхнули последние секунды жизни Распутина. Его убили, как собаку, — пуля в голову. Но заслуживал ли он такой участи? Да и вообще, заслуживал ли её кто-то? Александр знал, что на этот вопрос у него никогда не будет ответа. Что сделал Распутин? Пытался предотвратить войну? Не получилось. Тогда он сделал всё, что мог, чтобы склонить императора вывести Россию из кровавого хаоса.

Александр невольно вспомнил отца, Павла Андреевича. Тот поступил бы так же. Но между ними и Распутиным была одна принципиальная разница: его отец был охотником, а Григорий — магом. Да, магом. Конечно, он наверняка знал множество древних заклинаний, разбирался в оккультных науках, но истинной силой, питавшей его, была именно эта странная золотая перчатка.

Александр не выдержал и надел перчатку на левую руку. В ту же секунду необъяснимая сила овладела им. Он почувствовал мощный прилив энергии и с удивлением осознал, что побитое тело начинает восстанавливаться. Царапины на правой руке исчезли, обветренная кожа на тыльной стороне рук стала гладкой и розовой, словно он помолодел на несколько лет.

Он сжал руку в кулак, ощутив невероятную мощь. Направив её на чернильницу, он сосредоточился, представив, как она трескается. Сосуд задрожал, будто от землетрясения, и Александр почувствовал, что ещё немного — и его воображение станет реальностью.

— Александр, ты вернулся? — раздался голос Ксении из коридора.

Александр вздрогнул, поспешно снял перчатку, завернул её в ткань и спрятал в ящике стола.

— Да, любовь моя! Я в кабинете! — крикнул он, стараясь скрыть волнение.

Дверь приоткрылась, и на пороге появилась сонная Ксения. Она укуталась в тёплое одеяло и выглядела уязвимой, как ребёнок.

— Как прошло собрание? Всё хорошо? Почему ты сразу не пришёл в кровать? Без тебя мне плохо спится.

— Всё в порядке, — успокоил Александр. Он быстро убрал наполовину выпитую бутылку коньяка в шкаф. — Просто захотелось немного выпить и посидеть в тишине. Иди ложись, я сейчас приду.

Ксения кивнула, зевнула и скрылась в спальне. Александр проводил её взглядом, затем снова посмотрел на ящик стола, где лежала перчатка. Мысли о ней не давали покоя. Он медленно провёл рукой по столу, но, встряхнув головой, будто стряхивая наваждение, потушил свет в кабинете и отправился следом за женой.

Раздевшись, Александр залез под одеяло, обнял Ксению и нежно поцеловал её в макушку.

— Спокойной ночи, моя любовь, — прошептал он.

Ксения оставалась для него единственным смыслом продолжать просыпаться по утрам.