Орден Превыше Всего

Глава 2

4 августа 1915 года

С самого начала войны крепость Осовец была для немцев словно кость в горле. Больше года они безуспешно пытались её захватить. Обстрелы сменялись штурмами, а штурмы — новыми обстрелами. Всё было напрасно.

Так было и 4 августа. Погода стояла ясная. Очередная немецкая атака захлебнулась: русские солдаты стояли насмерть. Потери несли обе стороны, но атакующим казалось, что русские не боятся смерти.

Под шквальным огнём, Александр с оранжевым шевроном на руке выскочил из окопа. Ему было не впервой. Страх перед смертью давно оставил его. Рубящими ударами сабли он отсекал конечности врагов. Тёмно-серая форма немцев мгновенно пропитывалась кровью. Одно за другим тела падали на землю — изуродованные, с отрезанными конечностями и вываливающимися внутренностями. Воздух наполнился запахом смерти. Крики раненых и стоны умирающих звучали с обеих сторон, заглушая даже пулемётные очереди.

— Ваше благородие! — раздался крик позади Александра. — Берегитесь!

Он обернулся: на него с отчаянным криком бежал немецкий солдат. Попытка застать врасплох обернулась для нападающего гибелью. Резкий взмах сабли — и кровь брызнула из рассечённого горла. Кайзеровский солдат упал, хватая воздух.

— Благодарю! — кивнул Александр, перепачканный грязью и кровью. — Мы так просто им не сдадимся!

Он уже готовился снова ринуться в атаку, но крики его сослуживцев заставили повернуть назад.

— Тикаем, братцы! — прокричал один из солдат. — Обстрел!

Снаряды начали рваться. За спиной Александра поднялся густой дым, воздух наполнился смрадом и криками тех, кто не успел добраться до укрытий.

Александр почти достиг безопасного окопа, но взрывная волна отбросила его вперёд. Ударившись о земляной ров, он скатился вниз. Земля, песок и двое сослуживцев накрыли его сверху. Все трое замерли.

Когда обстрелы прекратились, Александр пошевелился и начал выбираться. Его товарищи тоже пришли в себя.

— Ваше благородие, — поднялся рядовой Капустин с гладко выбритой головой. — Простите, ежели б знали, что вы тут, упали бы в стороне.

— Всё в порядке, Василий, — ответил Александр, принимая протянутую руку. — Главное, что все целы!

Он выбрался из окопа и огляделся. Перед ним стелился чёрный дым. Сквозь него виднелись тела павших — и своих, и чужих. По лбу текла тонкая струйка крови. Александр вытер её рукой и, глядя вдаль, произнёс:

— Нужно найти отца.

Павел Андреевич через бинокль наблюдал за полем битвы. Страх за сына не покидал его ни на минуту. Однако удерживать Александра он не мог. Восемнадцатилетний офицер — пример для солдат. Те уважали его и внимательно слушали его советы. Никто не задавал вопросов о нашивке на правой руке, считая, что он, как и отец, принадлежит к элитному батальону императора — лучшим из лучших. К тому же такую нашивку уже видели у одного из офицеров гарнизона. Солдаты не спрашивали и о том, как юноша в таком возрасте стал офицером. Когда он только прибыл, многие смотрели на него с подозрением, но после первых боёв все сомнения исчезли. Александр доказал, что он храбрый солдат и мудрый командир, знающий цену человеческим жизням.

— Господин генерал! — окликнул Павла Андреевича весь в грязи и копоти, с потрескавшимися губами подпоручик Котлинский. — Враг отступил с большими потерями. Из-за начавшегося обстрела мы были вынуждены вернуться на позиции.

— Главное, что целы, — отозвался генерал, оборачиваясь. — Воды?

Котлинский кивнул. Павел Андреевич передал ему флягу, и подпоручик жадно сделал несколько глотков. Напившись, он смочил левую руку и начал оттирать от крови оранжевую нашивку с гербом Ордена Возрождения. Он тоже был охотником.

На этом участке обороны крепости Павел Андреевич собрал всех охотников, приписанных к Осовцу. К этому дню их осталось трое: он сам, Александр и подпоручик Котлинский.

Подпоручик был молодым парнем с добрым, всегда гладко выбритым лицом, немногим старше Александра. Подчинённые говорили о нём как о человеке, не знающем страха или чувства самосохранения. Но это было не так: он, как и все, боялся смерти. Год назад, досрочно завершив обучение, он был посвящён в охотники и прикомандирован к 226-му пехотному Землянскому полку, входившему в состав гарнизона крепости. Ему довелось сражаться с множеством чудовищ, но самым трудным испытанием стала война с людьми, которые, как и он, просто исполняли приказы.

— Александр цел? — спросил Павел Андреевич.

— Да, господин генерал, — ответил Котлинский. — Он храбро сражался. Направлялся к вам, но я отправил его к фельдшеру. Его слегка контузило, как и меня.

Подпоручик присел на землю, облокотившись на мешок с песком, и сжал в руках фуражку. Головная боль мешала ему думать, в ушах звенело.

— Что нас ждёт завтра?

Павел Андреевич промолчал. Сегодня ночью его информатор из немецкой ставки должен был сообщить важные сведения. Это могло прояснить планы кайзеровской армии. Но и без того генерал понимал: немцы готовят генеральное наступление.

Не говоря больше ни слова, он покинул подпоручика и поспешил к сыну.

Александр находился в полевом госпитале. Ему бинтовали голову. Вокруг бегали санитарки, меняя грязные бинты на чистые. Их труд невозможно было переоценить.

— Папа! — приподнял голову Александр. — Рад вас видеть! Вы пропустили хорошее сражение!

Павел Андреевич дождался, пока санитарка закончила перевязку, затем сел рядом с сыном.

— Не для того тебя готовил Орден… — произнёс он с грустью. — Но я рад, что ты понимаешь, что такое честь русского солдата.

Он обнял сына левой рукой и поцеловал в перевязанную голову.

— Честь имею! — с гордостью ответил Александр.

Отец и сын замолчали, наблюдая за суетой госпиталя. Раненые просили закурить, но санитарки категорически отказывали. Солдаты смеялись, просили товарищей принести табак. Казалось, что недавний бой остался в прошлом.

— Им когда-нибудь надоест биться о наши позиции? — спросил Александр.

— Сегодня ночью станет ясно, — ответил Павел Андреевич. — Поправляйся!

Он покинул госпиталь и отправился в землянку.

У себя он размышлял о положении на фронте. Генерал анализировал данные, чтобы понять, сколько ещё продержится крепость и что готовят немцы. Ответы на эти вопросы должен был дать информатор.

С наступлением ночи генерал вышел из землянки и отправился на встречу. Убывающая луна освещала поле, недавно ставшее ареной битвы. Вдали раздавались немецкие выкрики: временное перемирие позволило обеим сторонам забрать тела погибших.

На месте встречи, под светом керосиновой лампы, ждали Александр и Котлинский. Павел Андреевич вернулся спустя час. Его лицо было мрачным, а в руках он держал бутылку коньяка — подарок от германской части Ордена. Поставив её на стол, генерал разлил напиток по кружкам и скромно накрыл стол из оставшихся припасов.

— Господин генерал, что вы узнали? — спросил Котлинский, тревожно глядя на Павла Андреевича.

— Ничего хорошего… — безжизненным голосом ответил генерал. — Давайте, не чокаясь.

Все трое молча подняли кружки и выпили. Закусили тушёнкой и черствым хлебом. Генерал тут же разлил по второй порции.

— Плохие новости, господа, — заговорил он увереннее. — Смерть наша всё ближе. Немцы готовят газовую атаку. — Он откусил краюху хлеба, и его взгляд помрачнел.

— Хотят потравить нас, как собак… — злобно сквозь зубы процедил Александр. — Трусливые твари.

— На войне все средства хороши, — спокойно отозвался подпоручик Котлинский. — Немцам не в первой.

Все трое выпили ещё раз. В воздухе повисло напряжённое молчание.

— Есть способы как-то уберечься от этих газов? — наконец нарушил тишину Александр. — Мы знаем, что они готовят. Надо что-то предпринять!

— Вчера вечером им доставили противогазы, — тяжело сказал Павел Андреевич, наливая третью порцию. — У нас таких нет. Единственное, что мы можем сделать — это использовать мокрые повязки. Обматывайте лицо как можно плотнее. — Он посмотрел на сына и Котлинского. — Но, господа, давайте ещё по одной — и на боковую. Завтра нас ждёт трудный день. Возможно, последний…

Сказанное не требовало дополнительных объяснений. Все понимали, что уберечься от газа почти невозможно, но крепость сдавать никто не собирался.

Они выпили молча и разошлись каждый на своё место.

Александр вернулся в землянку. Он улёгся, укрывшись шинелью, но долго не мог уснуть. Мысли о грядущей газовой атаке терзали его. Больше всего он боялся не за себя, а за Ксению. Что будет с ней, когда она узнает о его гибели?

Они так мало времени провели вместе. Ему хотелось ещё многое ей сказать, но теперь, вероятно, уже никогда. Глаза стали влажными от этих мыслей. Александр достал из кармана маленькую фотокарточку.

На снимке были он и Ксения в день их свадьбы: оба молодые, красивые, полные надежд. А теперь? Александр не видел жену больше года. Он изменился, и всё, через что он прошёл, оставило след на его душе. Узнает ли Ксения в нём того парня, которого она полюбила на балу полтора года назад?

Этот вопрос так и остался без ответа. Держа фотокарточку в руках, Александр наконец погрузился в сон. Снаружи раздавался ухающий крик совы, кружившей над полем боя.