Оракул с Уолл-стрит 6

Глава 2 Фабрика надежды

Автомобиль осторожно маневрировал по покрытой снегом дороге к текстильной фабрике в Патерсоне, штат Нью-Джерси.

Декабрьское утро выдалось морозным и ясным, солнце отражалось в заледеневших лужах, превращая промышленный пейзаж в акварельную картину. За окнами автомобиля мелькали заброшенные здания, закрытые магазины с выцветшими табличками, редкие фигуры людей, торопливо идущих по тротуарам.

— Господи, босс, — пробормотал О’Мэлли, глядя на пустынную главную улицу Патерсона, — город выглядит как после чумы. Половина окон заколочена досками.

Я отложил утренние газеты с заголовками о новых банкротствах и посмотрел на улицы, где когда-то кипела жизнь одного из крупнейших текстильных центров Америки. Теперь здесь царила атмосфера запустения: выбитые стекла в заводских корпусах, ржавые заборы, покосившиеся фонарные столбы.

— Патрик, это не конец, а новое начало. Через полгода ты не узнаешь эти места.

Мартинс свернул с главной дороги на грунтовую, ведущую к комплексу фабричных зданий Lorens Textile Manufacturing. Передо мной предстало зрелище, которое могло сломить дух любого предпринимателя: четыре кирпичных корпуса с выбитыми окнами, покрытые сажей трубы, заваленные снегом дворы.

Но я видел не руины, а возможности. Знание будущего подсказывало, что текстильная промышленность не исчезнет, а трансформируется. Новые синтетические волокна, более эффективные методы производства, растущий спрос на готовую одежду, все это ждало нас впереди.

Автомобиль остановился у главного входа в административное здание. Двухэтажная постройка из красного кирпича с арочными окнами и чугунными украшениями выглядела солидно даже в запустении. Над входом висела потускневшая латунная табличка «Lorens Textile Manufacturing Company, Est. 1887».

— Ждите здесь, — сказал я Мартинсу. — Осмотр займет несколько часов.

Мы вышли из теплого салона автомобиля в колючий декабрьский воздух, пахнущий снегом и промышленной копотью.

У входа нас ждал Томас Лоренс, бывший управляющий фабрики, дальний родственник бывшего владельца, которого я попросил показать производственные помещения. Мужчина лет пятидесяти в потертом сером пальто и вязаной шапке, с руками, покрытыми мозолями от многолетней работы с текстильным оборудованием.

— Мистер Стерлинг, — он снял шапку, обнажив редеющие волосы, — добро пожаловать на фабрику. Хотя называть ее фабрикой теперь язык не поворачивается.

Мы прошли через главные ворота во двор, где когда-то стояли груженые хлопком фургоны, а теперь лежали заметенные снегом кучи металлолома. Наши шаги звонко отдавались эхом от кирпичных стен, а дыхание превращалось в белые облачка пара.

— Расскажите о состоянии оборудования, — попросил я, доставая записную книжку в кожаном переплете.

— Ткацкие станки в рабочем состоянии, — Лоренс указал на корпус номер один. — Пятьдесят два станка модели 1925 года. Прядильные машины тоже целы, хотя требуют смазки и настройки.

Мы вошли в первый корпус через тяжелую дубовую дверь с железными петлями. Внутри царил полумрак, прерываемый лучами зимнего солнца, проникающими сквозь высокие арочные окна. Воздух пах машинным маслом, хлопковой пылью и сыростью.

Ряды ткацких станков тянулись вдоль корпуса, их металлические рамы покрывала тонкая пленка ржавчины. Некоторые станки были частично демонтированы, очевидно, Лоренс пытался продать запчасти для погашения долгов.

— Мистер Лоренс, сколько станков можно запустить немедленно?

— При наличии средств на ремонт и смазку — тридцать пять станков в течение двух недель, — он провел рукой по чугунной раме ближайшего станка. — Остальные потребуют замены подшипников и приводных ремней.

Я прошелся между рядами оборудования, мысленно составляя план модернизации. Знание технологий будущего подсказывало несколько улучшений, которые можно внедрить уже сейчас: более эффективное расположение станков, улучшенная система вентиляции, автоматические системы подачи материалов.

— А рабочие? Сколько человек можем трудоустроить?

Лицо Лоренса посветлело впервые за время нашего разговора:

— Сто двадцать человек ждут возобновления работы. Многие сидят дома уже два месяца, живут на сбережения или помощь церкви.

Мы перешли во второй корпус, где размещались прядильные машины. Здесь картина еще печальнее: часть оборудования демонтирована, мотки пряжи валялись на полу, покрытые пылью и паутиной.

— А что с электричеством и паровым отоплением?

— Электричество отключили за неуплату в октябре. Паровые котлы требуют ремонта и новых труб, — Лоренс указал на старые чугунные радиаторы под окнами. — Зимой в цехах невозможно работать.

Я осмотрел котельную в подвале административного здания. Два больших парового котла марки Babcock Wilcox выглядели добротно, но трубопроводы покрывала ржавчина, а измерительные приборы требовали замены.

— Сколько потребуется на восстановление инфраструктуры?

— Электрика — две тысячи долларов за подключение и ремонт проводки. Отопление — четыре тысячи за новые трубы и ремонт котлов, — Лоренс достал из кармана потертый блокнот с расчетами. — Плюс месячный запас угля — пятьсот долларов.

Шесть с половиной тысяч долларов — скромная сумма для восстановления целого предприятия. Мы поднялись на второй этаж административного здания, где располагались кабинеты управляющих и конструкторское бюро. Помещения выглядели заброшенными: перевернутая мебель, разбросанные документы, паутина в углах.

— Мистер Лоренс, соберите завтра всех бывших рабочих. Хочу лично поговорить с ними.

— Серьезно? — в голосе управляющего зазвучала надежда. — То есть фабрика действительно возобновит работу?

— Не только возобновит, но и станет лучше, чем была. У меня есть планы по модернизации производства.

На следующее утро я приехал на фабрику в девять часов. Во дворе собралась толпа людей — мужчины в рабочих куртках и кепках, женщины в простых пальто и платках, подростки, надеявшиеся получить работу учеников.

Лица людей выражали смесь надежды и недоверия. Слишком много обещаний нарушено за последние месяцы, слишком много фабрик закрылось навсегда.

Я встал на деревянный ящик у входа в главный корпус, чтобы всех было видно и слышно. Декабрьский воздух обжигал легкие, но я не чувствовал холода от волнения предстоящего момента.

— Друзья! — мой голос разнесся по двору. — Меня зовут Уильям Стерлинг, и я новый владелец этой фабрики.

Шепот прошел по толпе. Некоторые обменивались скептическими взглядами, я слишком молодо выглядел для серьезного бизнесмена.

— Знаю, что последние месяцы были тяжелыми для всех. Работы нет, деньги закончились, будущее кажется мрачным.

Кивки в толпе подтвердили мои слова. Женщина в переднем ряду вытирала слезы краем платка.

— Но сегодня это заканчивается! — я повысил голос. — Через две недели фабрика возобновит работу. Будут восстановлены все рабочие места. Зарплата — двенадцать долларов в неделю.

Толпа ожила. Двенадцать долларов в неделю на треть больше докризисных расценок, когда экономика процветала.

— Но это еще не все! — я жестом призвал к тишине. — Рабочий день сокращается с десяти до восьми часов. Суббота сокращенный день до полудня. Создается заводская столовая с бесплатными обедами.

Недоверие на лицах сменилось изумлением. Один из рабочих, коренастый мужчина с седеющими усами, выкрикнул:

— А что взамен потребуете? Такие условия не бывают задаром!

Справедливый вопрос. Рабочие привыкли к тому, что улучшение условий всегда сопровождается подвохом.

— Только одно — качественную работу и взаимное уважение. Никаких штрафов за мелкие нарушения, никаких унижений. Мы партнеры в общем деле.

Молодая женщина с ребенком на руках подняла руку:

— А как же кризис? Все говорят, что дела будут только хуже.

— Кризис это возможность для тех, кто умеет думать и планировать, — ответил я. — У меня есть контракты на поставку тканей, которые обеспечат работой на год вперед.

Это была полуправда. Контракты предстояло еще заключить, но знание будущего гарантировало их получение. Спрос на текстиль не исчезнет, а переориентируется на более дешевую продукцию.

Лоренс выступил вперед:

— Мистер Стерлинг не только обещает, но и действует! Вчера он оплатил восстановление электричества и отопления!

Одобрительный гул прошел по толпе. Люди начали понимать, что имеют дело не с очередным авантюристом, а с серьезным предпринимателем.

— А теперь конкретные детали, — я достал список из внутреннего кармана пальто. — Мастер Патрик О’Салливан возглавит ткацкий цех. Миссис Эллен Маккартни — прядильный. Джеймс Райли станет главным механиком.

Названные люди вышли вперед с удивленными лицами. Они ожидали долгих собеседований и проверок, а получили немедленные назначения.

— Работа начинается в понедельник, — продолжил я. — Первые две недели уйдут на наладку оборудования и обучение новым методам производства. Зарплата выплачивается с первого дня.

Пожилой рабочий в потертой кепке подошел ближе:

— Мистер Стерлинг, а что с жильем? Многие потеряли дома, живут у родственников или в подвалах.

— Отличный вопрос, — я указал на пустырь рядом с фабрикой. — Здесь построим рабочий поселок. Двадцать домов по четыре комнаты каждый. Аренда два доллара в неделю, включая электричество и отопление.

Два доллара в неделю символическая плата, едва покрывающая расходы на содержание. Но инвестиция в лояльность рабочих окупится сторицей.

Толпа начала расходиться, люди обсуждали услышанное возбужденными голосами. Многие подходили лично поблагодарить и уточнить детали трудоустройства.

— Мистер Стерлинг, — обратилась ко мне женщина лет сорока в поношенном, но чистом пальто, — меня зовут Мэри О’Коннор. Я работала в ткацком цехе пятнадцать лет, до закрытия фабрики.

— Конечно, помню вас по спискам, миссис О’Коннор. Отличные рекомендации от мастеров.

— У меня трое детей, муж скончался от болезни. Можно ли рассчитывать не только на работу, но и на место в заводской школе для детей?

Заводская школа. Идея, которую я планировал реализовать, но не ожидал такого быстрого интереса.

— Обязательно. Школа откроется в марте, бесплатно для детей всех работников.

Мэри О’Коннор прижала руку к сердцу:

— Боже мой, это как сон наяву. Полгода назад мы жили как нищие, а теперь…

— Теперь у вас есть будущее, — закончил я за нее. — И не только у вас, а у всего Патерсона.

Через час двор опустел, но я остался осматривать территорию вместе с Лоренсом и О’Мэлли. Нужно составить детальный план реконструкции фабрики и строительства рабочего поселка.

— Босс, — сказал О’Мэлли, когда мы остались втроем, — вы видели их лица? Люди поверили в чудо.

— Никакого чуда, Патрик. Просто справедливое отношение к работникам и разумное планирование производства.

Лоренс достал из кармана блокнот с расчетами:

— Мистер Стерлинг, позвольте уточнить бюджет проекта. Восстановление оборудования, зарплата, строительство поселка — это колоссальные расходы.

— Томас, у меня есть средства. Вопрос не в деньгах, а в правильной организации работы.

Я указал на заброшенные корпуса:

— Через полгода здесь будет одно из самых современных текстильных предприятий Америки. А Патерсон снова станет центром текстильной промышленности.

Мы обошли все четыре корпуса, составляя планы размещения оборудования и оптимизации производственных процессов. К полудню у меня была готова схема модернизированной фабрики, которая будет производить ткани на треть дешевле конкурентов при более высоком качестве.

Знание будущего — это не только финансовые прогнозы, но и понимание технологических трендов. Текстильная промышленность ждали революционные изменения: синтетические волокна, автоматизация процессов, новые методы окраски тканей.

— Мистер Лоренс, завтра начинаем восстановительные работы. К Рождеству фабрика должна быть готова к запуску первой линии.

— К Рождеству? — переспросил он. — Это же через три недели!

— Именно. Лучшего рождественского подарка для Патерсона не придумаешь.

Когда мы закончили осмотр производственных корпусов, я повел Лоренса и О’Мэлли к административному зданию, где планировал разместить заводскую столовую и медицинский пункт. Идея социальных программ для рабочих казалась революционной для 1929 года, но я знал, что именно такой подход обеспечит лояльность персонала и высокую производительность труда.

— Первый этаж административного корпуса переоборудуем под столовую на сто пятьдесят человек, — объяснил я, поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице. — Кухня, обеденный зал, кладовая для продуктов.

Лоренс остановился на площадке между этажами, его дыхание участилось от непривычной нагрузки:

— Мистер Стерлинг, бесплатные обеды для всех работников? Это же огромные расходы! Только продукты обойдутся в сотни долларов ежемесячно.

— Томас, сытый рабочий производит на двадцать процентов больше, чем голодный. Плюс сокращаются потери рабочего времени, людям не нужно тратить обеденный перерыв на поиски еды.

Мы вошли в просторное помещение, которое когда-то служило главным офисом фабрики. Высокие потолки с лепными украшениями, большие окна, выходящие во двор, паркетный пол из дуба — идеальное место для столовой.

О’Мэлли прошелся по комнате, его шаги гулко отдавались от стен:

— А что с поварами? Где найти людей, которые смогут готовить на полторы сотни человек?

— В Патерсоне много безработных поваров из закрывшихся ресторанов, — ответил я, доставая рулетку для измерения помещения. — Предложим им работу с достойной зарплатой.

Лоренс помогал мне измерять размеры комнаты, держа один конец рулетки:

— А меню? Как будете кормить рабочих?

— Плотная, питательная еда. Мясной суп, картофель, овощи, хлеб, молоко. Никаких деликатесов, но достаточно калорий для тяжелой физической работы.

Я записывал размеры в блокнот, мысленно планируя расстановку столов и кухонного оборудования. Знание организации массового питания из будущего помогало оптимизировать процесс.

— Кухня разместится в соседнем помещении, — продолжил я, указывая на дверь, ведущую в бывший архив. — Установим промышленные плиты, большие котлы, холодильные камеры.

Мы перешли в соседнюю комнату, заваленную старыми документами и сломанной мебелью. Помещение меньше, но его размеров хватало для кухни среднего ресторана.

— А продукты где покупать? — спросил Лоренс, разгребая кучу бумаг ногой. — В городе половина магазинов закрылась.

— Напрямую у фермеров из окрестностей. Сэкономим на посредниках и поможем местным хозяйствам выжить.

Идея сотрудничества с фермерами была взаимовыгодной. Они получали стабильного покупателя, а фабрика — свежие продукты по низким ценам.

Поднявшись на второй этаж, мы осмотрели помещения для медицинского пункта. Три комнаты с отдельным входом — кабинет врача, процедурная и аптека.

— Мистер Стерлинг, — осторожно начал Лоренс, — заводской врач это серьезные расходы. Зарплата доктора, оборудование, лекарства…

— Томас, один несчастный случай на производстве может стоить дороже, чем содержание медпункта целый год, — я осмотрел окна, выходящие на заводской двор. — Плюс здоровые рабочие болеют реже, что означает меньше прогулов.

О’Мэлли заглянул в одну из комнат:

— А врача где найти? Доктора обычно не стремятся работать на заводах.

— Знаю молодого доктора из Ньюарка, который недавно окончил медицинский колледж. Эдвард Морриган, отличные рекомендации, но мало опыта. Для него заводская практика станет хорошим стартом карьеры.

Доктор Морриган действительно существовал, я встречал его на одном из светских приемов у Вандербильта. Молодой, энергичный ирландец с прогрессивными взглядами на медицину и социальную ответственность врачей.

— А оборудование? — продолжал интересоваться Лоренс. — Рентгеновский аппарат, хирургические инструменты стоят тысячи долларов.

— Начнем с базового набора: стетоскоп, тонометр, перевязочные материалы, основные лекарства. Серьезные случаи будем направлять в больницу Патерсона.

Мы спустились обратно на первый этаж, где я хотел показать план размещения оборудования столовой. В кармане пальто лежал чертеж, который я набросал прошлым вечером в кабинете особняка.

— Восемь столов по двенадцать мест каждый, — объяснил я, разворачивая бумагу на подоконнике. — Раздаточная линия у дальней стены, касса у входа, хотя еда будет бесплатной.

Лоренс изучал чертеж с профессиональным интересом:

— А график работы столовой? Все сто двадцать человек не смогут обедать одновременно.

— Три потока по сорок человек. Первый поток с полудня до половины первого, второй до половины второго, третий до половины третьего. Рабочий день реорганизуется соответственно.

О’Мэлли указал на чертеж:

— А что с посудой? Сто пятьдесят комплектов тарелок, ложек, кружек…

— Закажем у местной керамической мастерской. Простую, но прочную посуду. Работа для еще одного разорившегося предприятия.

В этот момент в дверь постучали. На пороге стояла пожилая женщина в черном пальто и платке, с корзиной в руках. Ее лицо выражало робость, но глаза горели решимостью.

— Извините за беспокойство, — произнесла она с легким ирландским акцентом. — Меня зовут Бриджет Финнеган. Слышала, что фабрика возобновит работу.

— Проходите, миссис Финнеган, — я жестом пригласил ее в помещение. — Чем могу помочь?

— Я тридцать лет готовила в ресторане «Шемрок» в центре города. Заведение закрылось в октябре. Хотела спросить, не нужен ли повар для заводской столовой?

Словно по заказу! Я обменялся взглядами с О’Мэлли, который едва сдерживал улыбку.

— Миссис Финнеган, а какой у вас опыт работы с большими объемами блюд?

— В лучшие времена «Шемрок» обслуживал до двухсот посетителей в день, — она поставила корзину на пол и сняла платок. — Умею готовить экономно и сытно. Ирландское рагу, мясные пироги, овощные супы.

Из корзины исходил аппетитный аромат свежей выпечки. Бриджет достала завернутый в полотенце хлеб и разломила, показывая пышный мякиш.

— Испекла сегодня утром по старому семейному рецепту. Попробуйте.

Хлеб оказался превосходным, мягкий, ароматный, с хрустящей корочкой. Именно такая выпечка нужна для рабочих, занятых тяжелым физическим трудом.

— Отличный хлеб, — признал я, отламывая еще кусочек. — А команда? Сможете ли управлять кухней для полутораста человек?

— У меня есть две помощницы из «Шемрока» — Кейт Джоди и Молли Райан. Хорошие девочки, быстро работают, знают все рецепты.

— Зарплата двадцать долларов в неделю, помощницам по двенадцать долларов. Плюс бесплатное питание и медицинская помощь.

Лицо Бриджет засияло от радости:

— Господи, благослови вас! Я так молилась найти работу к Рождеству. У меня внуки, а денег совсем не осталось.

— Тогда считайте себя главным поваром заводской столовой, — я протянул ей руку. — Работа начинается через две недели, как только закончим устанавливать оборудование для кухни.

Бриджет крепко пожала мне руку своими мозолистыми ладонями:

— Не подведу вашего доверия, мистер Стерлинг. Рабочие будут сыты и довольны.

Когда она ушла, унося пустую корзину и обещания привести помощниц на собеседование, Лоренс покачал головой:

— Невероятное совпадение. Словно сама судьба помогает вашим планам.

— Не судьба, а правильный подход к людям, — ответил я, складывая чертеж столовой. — Когда предлагаешь честную работу за справедливую плату, хорошие работники находятся сами.

Мы вышли из административного здания во двор, где уже работали электрики, восстанавливающие освещение в производственных корпусах. Их медные провода блестели на зимнем солнце, а из труб поднимался пар, знак того, что паровое отопление тоже приводится в порядок.

— Мистер Стерлинг, — сказал Лоренс, наблюдая за работой мастеров, — за один день вы сделали больше для этой фабрики, чем мы за последние полгода безуспешных попыток найти покупателя.

О’Мэлли подошел к нам, закончив разговор с главным электриком:

— Босс, мастера говорят, что к концу недели электричество будет во всех корпусах. Отопление заработает к понедельнику.

— Отлично. А что с заказом оборудования для столовой?

— Промышленные плиты, котлы и холодильные камеры можно получить в Ньюарке. Доставка и установка займет десять дней.

Десять дней. Как раз к началу пробного запуска производства. Все планы складывались в единую картину возрождения фабрики.

— Томас, завтра встречаемся здесь в восемь утра, — сказал я Лоренсу. — Начинаем детальное планирование производственных процессов и обучение рабочих новым методам.

— Новым методам? — переспросил он с любопытством.

— У меня есть идеи по оптимизации работы ткацких станков и улучшению качества продукции. Некоторые технические новшества, которые увеличат производительность на треть.

Это правда, хотя и неполная. Знание производственных методов будущего давало огромные преимущества, но внедрять их нужно осторожно, чтобы не вызывать подозрений.

Мы сели в Packard, который терпеливо ждал у ворот фабрики. Мартинс завел двигатель, и мы медленно поехали по заснеженной дороге обратно к Манхэттену.

За окнами мелькали заброшенные здания Патерсона, но теперь я видел в них не символы упадка, а потенциальные точки роста. Возрождение текстильной фабрики станет первым шагом к восстановлению всего промышленного района.

Вскоре автомобиль въехал на Манхэттен, и за окнами замелькали знакомые небоскребы финансового района. Но мысли мои были заняты не биржевыми котировками или банковскими сделками, а лицами людей, которые сегодня впервые за долгое время поверили в возможность нормальной жизни.

Но едва я пришел в офис, как по лицу мисс Говард сразу понял, что случилось нечто чрезвычайное.