Оракул с Уолл-стрит 6

Глава 1 Банкир поневоле

Ранний ноябрьский снег падал крупными хлопьями на мостовую Уолл-стрит, превращая финансовый район в монохромную картину из черно-белой фотографии.

Наш Packard осторожно маневрировал между редкими автомобилями, чьи фары пробивали полуденные сумерки. За тонированными стеклами я изучал последние сводки о состоянии «Merchants Farmers Bank», небольшого, но стратегически важного финансового учреждения, которое вот-вот должно перейти в мои руки.

— Босс, — О’Мэлли обернулся с переднего сиденья, — Наши наблюдатели говорят, что люди Continental Trust уже в здании банка. Приехали на полчаса раньше назначенного времени.

Я усмехнулся, складывая документы в кожаный портфель. После пары удачных попыток Continental Trust перехватить мои активы, настала моя пора действовать более агрессивно. На этот раз я не собирался дать возможность опередить меня.

— Пусть сидят в приемной. Наше предложение уже принято советом директоров.

Мартинс остановил автомобиль у скромного пятиэтажного здания из красного кирпича на Стоун-стрит. Вывеска «Merchants Farmers Bank», установленная еще в 1891 году, покосилась и нуждалась в реставрации.

Здание выглядело уныло в зимнем сумраке. Окна первого этажа светились тускло, за стеклянными дверями виднелись силуэты людей. У входа стоял черный Cadillac Series 353 с номерами штата Нью-Йорк, явно принадлежащий представителям Continental Trust.

Швейцар, пожилой ирландец с седыми усами, узнал меня и почтительно приподнял фуражку:

— Доброе утро, мистер Стерлинг. Мистер Хэмилтон ожидает вас в конференц-зале на втором этаже.

Мы поднялись по узкой лестнице с чугунными перилами, украшенными литыми розами. Стены коридора покрывали портреты основателей банка и видных клиентов прошлых лет. Фотография торжественного открытия в 1891 году показывала толпу в цилиндрах и длинных сюртуках, празднующую рождение «народного банка для честных тружеников».

Конференц-зал встретил нас атмосферой плохо скрываемого отчаяния. За овальным столом из потемневшего дуба сидели пять членов совета директоров банка. Все мужчины средних лет или старше, в помятых костюмах и с усталыми лицами людей, боровшихся за выживание семейного предприятия.

Председатель совета Джеймс Хэмилтон поднялся при моем появлении. Высокий худощавый мужчина лет шестидесяти, с тщательно подстриженными седыми усами и глубоко запавшими голубыми глазами. Его черный костюм, некогда безупречный, теперь выглядел поношенным, а золотая цепочка карманных часов потускнела от постоянного нервного перебирания.

— Мистер Стерлинг, — он протянул руку, — благодарю Бога, что вы смогли приехать. Мы в отчаянном положении.

Я пожал его руку, ощущая влажную ладонь и слабое рукопожатие человека, потерявшего веру в успех. Остальные директора поднялись с мест, представляясь по очереди: доктор Патрик О’Брайен — местный врач и крупный вкладчик, Генри Уоткинс — владелец текстильной фабрики, Томас Макгрегор — пожилой адвокат, Сэмюэль Адамс — торговец недвижимостью.

Все они вложили в банк не только деньги, но и репутацию. Банкротство означало для них не просто финансовые потери, но и социальное падение в тесном кругу бруклинской элиты.

— Джентльмены, — сказал я, занимая место во главе стола, — понимаю критичность ситуации. Прежде чем обсуждать детали сделки, хотел бы еще раз изучить финансовое состояние банка.

Хэмилтон достал из кожаной папки толстую стопку документов и с видимым усилием разложил их передо мной. Страницы были исписаны мелким почерком бухгалтера и пестрели красными пометками о просроченных платежах.

— Общие активы составляют один миллион восемьсот тысяч долларов, — начал он тихим голосом. — Но из них семьсот тысяч приходится на просроченные кредиты, которые вряд ли будут возвращены.

Доктор О’Брайен, полный мужчина с рыжеватой бородкой, нервно поправил очки в золотой оправе:

— Большинство заемщиков потеряли работу после краха. Фермеры не могут продать урожай, торговцы закрывают магазины. Люди просто не в состоянии платить.

— А депозиты? — спросил я, листая отчеты.

— Катастрофа, — ответил Уоткинс, владелец фабрики. Его обычно розовые щеки побледнели от переживаний. — За два месяца клиенты сняли восемьсот тысяч долларов. Осталось всего четыреста тысяч на всех счетах.

Макгрегор, седой юрист с печальными карими глазами, добавил:

— Плюс долговые обязательства. Двести тысяч другим банкам, сто пятьдесят тысяч по налогам штата, восемьдесят тысяч поставщикам услуг.

Я быстро подсчитал в уме. Банк имел активы на миллион восемьсот тысяч, но реальных денег только четыреста тысяч. Долгов минимум пятьсот тридцать тысяч. Дефицит ликвидности составлял сто тридцать тысяч долларов, что при панических настроениях вкладчиков означало неминуемое банкротство.

— Господа, ситуация действительно тяжелая, — признал я. — Но не безнадежная. При правильном управлении банк можно спасти.

Глаза директоров загорелись слабой надеждой. Хэмилтон наклонился вперед:

— Мистер Стерлинг, вчера к нам приходили представители другой компании. «Metropolitan Financial Corporation». Они предложили девятьсот тысяч долларов за банк.

Metropolitan Financial Corporation. Еще одна подставная компания Continental Trust. Значит, мои противники тоже оценили стратегическую важность собственного банка.

— А каковы условия их предложения?

Адамс, торговец недвижимостью, открыл еще одну папку:

— Они требуют увольнение всего персонала и закрытие двух филиалов в Бруклине. Плюс все проблемные кредиты списываются без попыток взыскания.

— То есть банк фактически ликвидируется?

— Именно, — кивнул Хэмилтон. — Они покупают только лицензию и здание. Клиентская база их не интересует.

Типичная тактика Continental Trust. Приобретение активов с последующим их сокращением до минимума. Им нужен банк как инструмент для финансовых операций, а не как действующее учреждение.

— Джентльмены, мое предложение отличается кардинально, — сказал я, достав из портфеля заранее подготовленный документ. — Девятьсот пятьдесят тысяч долларов за восемьдесят пять процентов акций банка. Плюс немедленное вливание трехсот тысяч долларов для восстановления ликвидности.

В зале воцарилась тишина. Директора обменивались удивленными взглядами. Мое предложение было не только финансово более выгодным, но и гарантировало сохранение банка.

— Но есть условия, — продолжил я. — Все просроченные кредиты пересматриваются. Добросовестным заемщикам предоставляется реструктуризация долга. Персонал сохраняется в полном составе. Филиалы остаются открытыми.

Доктор О’Брайен не смог сдержать эмоций:

— Мистер Стерлинг, это означает спасение не только банка, но и сотен семей наших клиентов!

— Именно в этом смысл, — ответил я. — Банк должен служить обществу, а не наоборот.

Хэмилтон перечитал документ, шевеля губами. Его руки дрожали от волнения:

— А что с управлением? Вы станете президентом банка?

— Нет, это не мой профиль. Назначу управляющего из числа опытных банкиров. Совет директоров сохраняется, но с правом решающего голоса у нового владельца.

Уоткинс поднял руку:

— А сроки реализации? Когда поступят обещанные триста тысяч долларов?

— Немедленно после подписания договора. Сегодня же.

Макгрегор, как юрист, задал практический вопрос:

— А одобрение банковских регуляторов? Смена собственника требует разрешения штата.

— Мой юрист уже подал предварительные документы, — ответил я. — При отсутствии возражений одобрение займет неделю.

В этот момент дверь конференц-зала открылась, и вошла секретарша, пожилая дама в строгом черном платье, с серебристыми волосами, собранными в тугой пучок.

— Мистер Хэмилтон, извините за беспокойство. Представители «Metropolitan Financial» требуют немедленной встречи. Говорят, что готовы повысить предложение до миллиона долларов.

Директора переглянулись с беспокойством. Миллион долларов против моих девятисот пятидесяти тысяч, существенная разница для людей, балансирующих на грани разорения.

— Пригласите их через десять минут, — распорядился Хэмилтон. — Мы должны завершить текущие переговоры.

Когда секретарша ушла, я понял, что Continental Trust играет ва-банк. Они готовы переплачивать за банк, лишь бы не дать мне его получить.

— Джентльмены, — сказал я спокойно, — готов поднять предложение до миллиона пятидесяти тысяч долларов. Окончательное решение.

Сумма вызвала новую волну шепота среди директоров. Адамс быстро подсчитывал что-то на клочке бумаги, Уоткинс нервно барабанил пальцами по столу.

Хэмилтон встал и подошел к окну, за которым падал снег. Минуту он молчал, обдумывая предложения.

— Мистер Стерлинг, — произнес он наконец, — дело не только в деньгах. Вы предлагаете сохранить банк как живой организм. Ваши конкуренты хотят превратить его в пустую оболочку.

— Это правда.

— Тогда я голосую за принятие вашего предложения, — он повернулся к коллегам. — Джентльмены, ставлю вопрос на голосование.

Доктор О’Брайен поднял руку первым:

— За.

Уоткинс колебался, но тоже поднял руку:

— За.

Макгрегор кивнул:

— За.

Адамс оказался единственным сомневающимся:

— А что, если «Metropolitan Financial» поднимет ставку еще выше?

— Сэмюэль, — терпеливо объяснил Хэмилтон, — мы голосуем не за максимальную цену, а за будущее банка и наших клиентов.

— Тогда тоже за, — неуверенно согласился Адамс.

— Единогласно, — констатировал Хэмилтон. — Мистер Стерлинг, банк ваш.

Мы пожали друг другу руки, скрепляя сделку. В этот момент дверь снова открылась, и секретарша провела в зал двух мужчин в дорогих пальто.

Первый высокий блондин с холодными голубыми глазами и аристократическими чертами лица. Его верблюжье пальто от лучшего портного и безупречные кожаные перчатки выдавали принадлежность к высшим кругам. Второй полный мужчина средних лет с тщательно уложенными темными волосами и золотыми очками. Его черный костюм и платиновая цепочка карманных часов говорили о солидном достатке.

— Господа, — произнес блондин с легким британским акцентом, — надеемся, что не опоздали. Ричард Кембридж, «Metropolitan Financial Corporation».

Его спутник раскрыл кожаный портфель:

— Артур Вестфилд, юридический консультант. Мы готовы немедленно оформить покупку банка за миллион двести тысяч долларов наличными.

Миллион двести тысяч — сумма, которая могла поколебать решение совета директоров. Но было уже поздно.

Хэмилтон поднялся из-за стола:

— Джентльмены, благодарю за интерес к нашему банку. Но сделка уже заключена с мистером Стерлингом.

Лицо Кембриджа потемнело. Он переводил взгляд с директоров на меня, явно пытаясь понять, как его опередили.

— Но наше предложение существенно выше…

— Дело не только в цене, — вежливо, но твердо ответил Хэмилтон. — Мистер Стерлинг гарантирует сохранение банка и рабочих мест.

Вестфилд попытался переломить ситуацию:

— Мы готовы пересмотреть условия. Сохранить половину персонала, один филиал…

— Решение принято окончательно, — перебил его доктор О’Брайен.

Кембридж окинул меня ледяным взглядом. В его глазах читались злость и удивление от неожиданного поражения.

— Мистер Стерлинг, — произнес он с плохо скрываемой ненавистью, — поздравляю с приобретением. Надеюсь, справитесь с управлением проблемным активом.

— Благодарю за пожелания, — ответил я с улыбкой. — Уверен, что банк будет процветать под новым руководством.

Представители Continental Trust покинули зал, не скрывая раздражения. Кембридж хлопнул дверью так, что задрожали стекла в окнах.

— Неприятные люди, — заметил Уоткинс, когда их шаги затихли в коридоре.

— Просто расстроены неудачей, — дипломатично ответил я. — В бизнесе такое случается.

Хэмилтон достал из ящика стола бутылку шотландского виски и разлил по небольшим стаканчикам:

— Джентльмены, предлагаю отметить начало новой эпохи «Merchants Farmers Bank».

Мы подняли тост за успешное партнерство. Виски согрел горло, но настоящее тепло исходило от осознания выполненной миссии. Банк спасен, рабочие места сохранены, клиенты получат поддержку.

— А теперь практические вопросы, — сказал я, доставая записную книжку. — Кого из персонала вы порекомендуете на должность управляющего?

— Томаса Эллиотта, нашего главного кассира, — без колебаний ответил Хэмилтон. — Двадцать лет в банке, знает каждого клиента лично, пользуется всеобщим уважением.

— Отлично. А проблемные кредиты?

Доктор О’Брайен открыл папку со списками:

— Большинство заемщиков добросовестные люди, попавшие в трудную ситуацию. Фермер Джонсон должен восемь тысяч, но его ферма стоит двенадцать тысяч. Торговец Маккейн задолжал пять тысяч, но его магазин может восстановиться при поддержке.

— Значит, реструктуризация долгов вместо взыскания, — кивнул я. — А новые клиенты?

— У нас есть связи в деловых кругах Бруклина, — сказал Адамс. — Многие опасались вкладывать деньги в проблемный банк. Но под вашим руководством ситуация изменится.

Макгрегор поднял юридический вопрос:

— А статус банка? Остаемся коммерческим банком или планируете изменения?

— Никаких радикальных изменений, — заверил я. — Традиционное банковское обслуживание, но с современными методами управления рисками.

Через час все формальности были улажены. Договор подписан, документы переданы юристу для регистрации, первый транш денег переведен на счета банка. «Merchants Farmers Bank» официально стал моим активом.

Покидая здание банка, я ощущал удовлетворение от успешно проведенной операции. Continental Trust наконец потерпели поражение в борьбе за стратегические активы. А у меня появился собственный банк, инструмент, который откроет новые возможности для финансовых операций.

Прошло всего десять дней с момента приобретения банка, но «Merchants Farmers Bank» преобразился до неузнаваемости. Я стоял в обновленном главном зале, наблюдая за утренней суетой, и с удовлетворением отмечал, что атмосфера безнадежности сменилась деловым оптимизмом.

Рабочие в белых комбинезонах заканчивали покраску стен в теплые кремовые тона вместо прежнего унылого серого. Новые латунные таблички с названиями отделов блестели под светом электрических люстр, заменивших тусклые газовые рожки. За стойками из полированного красного дерева сидели кассиры в свежих белых рубашках, а на их лицах впервые за месяцы появились улыбки.

— Мистер Стерлинг, — подошел ко мне Томас Эллиотт, новый управляющий банком. Худощавый мужчина лет сорока пяти с аккуратными усиками и внимательными карими глазами за очками в стальной оправе излучал компетентность опытного банкира. — Готов доложить о результатах первой недели новой политики.

Мы прошли в мой кабинет на втором этаже, который тоже подвергся радикальной реконструкции. Тяжелая викторианская мебель уступила место современному письменному столу из клена и удобным кожаным креслам. На стенах вместо портретов умерших банкиров висели карты Нью-Йорка и графики экономического развития районов города.

Эллиотт разложил на столе папки с отчетами, его движения были точными и методичными.

— За неделю открыто тридцать семь новых счетов, — начал он, листая документы. — Общая сумма депозитов составила восемьдесят две тысячи долларов. Это больше, чем за предыдущие три месяца.

Я налил кофе из серебряного кофейника в две фарфоровые чашки и протянул одну управляющему.

— Каков профиль новых клиентов?

— Разнообразный, — Эллиотт отпил кофе и открыл первую папку. — Мелкие торговцы, которые боялись доверять деньги крупным банкам после краха. Ремесленники, получившие заказы на восстановительные работы. Несколько фермеров из окрестностей Бруклина.

Он показал мне список имен с суммами вкладов. Средний размер депозита составлял около двух тысяч долларов — скромно по меркам Манхэттена, но солидно для рабочих районов.

— А что с программой микрокредитования?

— Выдано двенадцать кредитов на общую сумму четырнадцать тысяч долларов, — Эллиотт перешел ко второй папке. — Средний размер тысяча двести долларов под восемь процентов годовых.

Восемь процентов — революционно низкая ставка для того времени, когда большинство банков требовали пятнадцать-двадцать процентов. Но я рассчитывал не на прибыль от процентов, а на создание лояльной клиентской базы.

— Расскажите о конкретных случаях.

Эллиотт достал отдельную папку с подробными досье заемщиков.

— Джеймс О’Коннор, ирландский иммигрант, потерял работу грузчика в порту. Взял кредит в восемьсот долларов на покупку тележки и лошади для торговли овощами. Уже вернул первые пятьдесят долларов.

— Хорошо. Продолжайте.

— Мария Гонсалез, вдова с тремя детьми. Муж погиб на стройке в сентябре. Получила тысячу долларов на открытие швейной мастерской в собственном доме. Показывает отличные результаты, уже набрала пять постоянных клиенток.

Каждая история была драмой выживания в эпоху краха. Люди, потерявшие все, цеплялись за любую возможность начать заново. Мой банк давал им эту возможность.

— А проблемные случаи?

— Пока минимальные, — признал Эллиотт. — Один фермер задержал платеж на неделю из-за плохой погоды. Но предупредил заранее и внес дополнительное обеспечение.

Я встал и подошел к окну, откуда открывался вид на оживленную Стоун-стрит. Внизу сновали люди, многие с портфелями и деловыми бумагами. Финансовый район постепенно возвращался к жизни, хотя и в гораздо более скромных масштабах.

— Томас, готовы ли мы к запуску программы для малого бизнеса?

— Да, сэр. Я подготовил критерии оценки заявок и обучил сотрудников новым процедурам.

Программа кредитования малого бизнеса — моя особая гордость. Кредиты от пяти до двадцати тысяч долларов под десять процентов годовых для восстановления небольших предприятий. Революционные условия, которые крупные банки сочли бы безумными.

В этот момент в дверь постучали. Вошла мисс Картер, новая секретарша, элегантная женщина лет тридцати с каштановыми волосами, уложенными в модную прическу боб, и умными зелеными глазами за очками в тонкой оправе.

— Мистер Стерлинг, первый клиент по программе малого бизнеса ожидает в приемной. Мистер Патрик Флэннери, владелец слесарной мастерской.

— Пригласите его, — попросил я.

Патрик Флэннери оказался крепким ирландцем лет сорока с мозолистыми руками мастерового и честными голубыми глазами. Его рабочий костюм был заплатан, но чист, а кепка в руках выдавала волнение перед важной встречей.

— Мистер Стерлинг, — произнес он с легким ирландским акцентом, — слышал, что ваш банк помогает простым людям. Правда ли это?

— Присаживайтесь, мистер Флэннери, — я указал на кресло напротив стола. — Расскажите о вашем деле.

— Тридцать лет занимаюсь слесарным ремеслом, — он сел на край кресла, явно не привыкший к роскошной обстановке. — Мастерская в Бруклине, делаю замки, ремонтирую металлические изделия, кую подковы для немногих оставшихся лошадей.

Эллиотт открыл новую папку и начал делать записи.

— А в чем проблема? — спросил я.

— После краха заказов стало в три раза меньше. Людям не до новых замков, когда хлеба не хватает. Пришлось уволить двух подмастерьев, продать половину инструментов.

Флэннери достал из кармана мятый лист бумаги с расчетами, сделанными карандашом.

— Но есть возможность. Городские власти объявили программу восстановления мостов и общественных зданий. Нужны металлические конструкции, перила, решетки. Заказ на восемь тысяч долларов.

— И что требуется от банка?

— Пять тысяч долларов кредита на закупку металла и возвращение подмастерьев. Обещаю вернуть с процентами за полгода.

Я изучил его расчеты. Цифры выглядели реалистично, а муниципальный заказ гарантировал оплату. При текущих банковских стандартах такой кредит мелкому ремесленнику получить было невозможно.

— Мистер Флэннери, какое обеспечение можете предоставить?

— Мастерскую и оборудование, — он протянул документы о собственности. — Оценка семь тысяч долларов. Плюс гарантию от священника нашего прихода.

Гарантия священника — трогательная деталь, показывающая, насколько серьезно ирландец относится к взятым обязательствам.

— Томас, каково ваше мнение? — обратился я к управляющему.

Эллиотт быстро просмотрел документы.

— Обеспечение достаточное, муниципальный контракт надежен, репутация заемщика безупречная. Рекомендую одобрить кредит.

— Мистер Флэннери, — сказал я, протягивая ирландцу руку, — кредит одобрен. Пять тысяч долларов под десять процентов годовых. Деньги поступят на ваш счет завтра утром.

Лицо Флэннери преобразилось. Суровый мастеровой чуть не прослезился от радости.

— Мистер Стерлинг, вы спасли мою мастерскую! Клянусь святым Патриком, не подведу вашего доверия!

Когда ирландец ушел, расцеловав меня на прощание в щеки, Эллиотт покачал головой:

— Сэр, такой подход к кредитованию радикально отличается от традиционной банковской практики.

— В том и смысл, Томас. Традиционная практика привела к краху системы. Пора попробовать что-то новое.

Я вернулся к столу и достал папку с планами развития банка.

— А теперь о наших собственных операциях. Готовы ли мы к финансированию крупных приобретений?

— Абсолютно, — кивнул Эллиотт. — Резервы увеличены до полумиллиона долларов. Создана специальная группа для обслуживания корпоративных клиентов.

— Отлично. На следующей неделе ожидаю поступления двух миллионов долларов для финансирования покупки текстильных фабрик. Плюс одиннадцать миллионов на нефтяные операции с мистером Роквудом.

Эллиотт сделал пометки в блокноте.

— А международные переводы? Швейцарские банки, венесуэльские концессии?

— Установлена прямая связь с Credit Suisse в Цюрихе и Banco de Venezuela в Каракасе. Можем проводить операции в течение дня, а не недель.

Это революция для небольшого банка. Обычно международные переводы занимали недели и требовали участия крупных корреспондентских банков. Мои связи и капитал позволили создать прямые каналы.

— Сэр, — осторожно начал Эллиотт, — не опасаетесь ли вы реакции конкурентов? Такие агрессивные условия кредитования могут вызвать недовольство крупных банков.

Справедливый вопрос. Chase, Guaranty Trust и другие гиганты Уолл-стрит не будут спокойно наблюдать за эрозией их монополии на выгодных клиентов.

— Томас, мы работаем в сегменте, который их не интересует. Мелкие клиенты, микрокредиты, социальные программы — это не их рынок.

— А если заинтересует?

— Тогда будем конкурировать качеством обслуживания и скоростью принятия решений. У нас есть преимущества, которых нет у гигантов.

В дверь снова постучали. Мисс Картер проводила нового посетителя, пожилого фермера в поношенной, но чистой одежде. Густые седые усы и загорелое лицо выдавали человека, всю жизнь работавшего на земле.

— Мистер Стерлинг, — представился он с достоинством, — Абрахам Миллер, ферма в Лонг-Айленде. Слышал, что вы помогаете честным людям в трудную минуту.

— Присаживайтесь, мистер Миллер. В чем можем помочь?

— Тридцать лет выращиваю овощи для нью-йоркских рынков, — начал фермер, устраиваясь в кресле. — Хорошая земля, налаженное хозяйство, постоянные покупатели. Но после краха цены упали втрое.

Он достал из потертого кошелька сложенную газету с рыночными сводками.

— Картофель продавал по два доллара за мешок, теперь дают семьдесят центов. Морковь с полутора долларов упала до сорока центов. Не покрываются даже расходы на семена.

— А что планируете предпринять?

— Хочу переориентироваться на консервирование, — в голосе фермера зазвучала страсть энтузиаста. — Построить небольшой цех, закупить оборудование. Консервированные овощи хранятся годами, можно продавать зимой по хорошим ценам.

Миллер развернул самодельный чертеж консервного цеха.

— Все просчитал. Нужно четыре тысячи долларов на строительство цеха, еще три тысячи на оборудование и первую партию банок. За год окупится полностью.

Эллиотт изучал чертежи с профессиональным интересом.

— А рынок сбыта?

— Договорился с тремя магазинами в Бруклине, — ответил фермер. — Плюс армейские поставщики интересуются. Солдатам нужны консервы круглый год.

Идея разумная и перспективная. Консервирование растущая отрасль, а у Миллера есть опыт и земля.

— Какое обеспечение предлагаете?

— Ферму целиком, — не колеблясь ответил он. — Сто двадцать акров хорошей земли, дом, амбары, скот. Стоит минимум пятнадцать тысяч долларов.

— Мистер Миллер, — сказал я после короткого размышления, — кредит одобряю. Семь тысяч долларов под девять процентов годовых на два года.

Старый фермер снял шляпу и низко поклонился:

— Господь благословит ваше доброе дело, мистер Стерлинг. Обещаю, что через год принесу первые банки консервов лично.

После ухода фермера Эллиотт подсчитал итоги дня.

— Одобрено кредитов на восемнадцать тысяч долларов. Принято депозитов на двенадцать тысяч. Открыто пятнадцать новых счетов.

— Отличные результаты для банка, который неделю назад балансировал на грани банкротства.

— Сэр, я двадцать лет в банковском деле, но такой энтузиазм клиентов вижу впервые. Люди говорят о нас как о «банке надежды».

«Банк надежды» — красивое определение. Но главное, что оно отражало реальность. В эпоху, когда большинство банков ужесточали условия и отказывали в кредитах, мы предлагали поддержку и веру в будущее.

— Томас, подготовьте отчет о первых итогах новой политики. Хочу представить его совету директоров на следующей неделе.

— Обязательно. А планы на ближайший месяц?

— Расширение программы микрокредитования до пятидесяти тысяч долларов в месяц. Открытие дополнительного офиса в Квинсе. Запуск специальной программы для ветеранов войны.

Эллиотт записывал планы, время от времени задавая уточняющие вопросы. К вечеру у нас была готова подробная стратегия развития банка на следующие полгода.

Покидая офис в сумерках декабрьского дня, я оглянулся на вывеску «Merchants Farmers Bank». Освещенные окна и деловая активность внутри символизировали возрождение после краха. Небольшой банк в Бруклине становился островком стабильности в океане экономического хаоса.

Но важнее всего, что это мой банк, инструмент для реализации масштабных планов по восстановлению американской экономики.