Олигарх из будущего. Часть 7. Операция "Цунами"

Глава 24

— А родители? И дядя её, капитан ментов Толик? — прищурился я. — Что, ничем помочь не могут?

— Не общается она с родителями, — буркнула Тамара. — Из-за тебя, между прочим. Но даже если бы общалась, ничего бы они не сделали. Дядя уже не в милиции давно, говорят, скандал был, на него уголовное дело чуть не открыли или даже завели, подробностей не знаю. Из милиции уволили, сейчас сидит ниже травы, тише воды, никуда не рыпается. В каком-то кооперативе тихо работает.

— Раз работает, значит, уголовное дело закрыли, или условное дали по итогу, — заметил я. — Впрочем, мне мент Толик абсолютно не интересен. Если по заднице получил, значит, за дело. Родителей я хоть как-то понять могу, но этого упыря на дух не перевариваю. Ладно, что там у Евы произошло?

— В Воронеже год назад за ней начал один ухаживать, цветы дарил, подарки совал, — сообщила Тамара. — На первый взгляд, хороший парень, спортсмен. Единоборствами занимался, чем-то на тебя похож.

— Какая душещипательная история, — хмыкнул я. — Сейчас платочек достану, слезки умиления вытру. Дальше что?

— Ева сперва его посылала, а потом несколько раз встретилась, — невозмутимо продолжила Тамара. — Скучно ей там было с бабушкой. Да и тебе отомстить хотела на эмоциях.

— Ну и как? — усмехнулся я. — Отомстила?

Тамара на секунду отвела глаза, а потом глянула с вызовом.

— Нет! Мне продолжать?

— Продолжай.

— Они несколько раз в кабаках посидели, пару раз по парку прошлись, ничего серьезного. Парень со временем стал навязчивым, настойчивым, грубым, она уже пожалела, что с ним связалась. На последней встрече в кафешке районной, предложил завалиться на сутки к нему на хату, она отказала, предложила расстаться. Он психанул и отвалил. Барсетку якобы забыл, на эмоциях. Потом Еву обвинил, что она её украла. Свидетелей нашел, официанта и бармена, они подтверждают, она её умыкнула. Заявил, там серьезные деньги были, двадцать тысяч рублей. Предложил, или ты идешь со мной в постель, или я с тебя долг стрясу, а потом все равно поимею, но уже без твоего согласия, чтобы деньги воровать неповадно было. И пацанам на хор отдам.

— Классический развод для дошколят, — криво усмехнулся я. — Уверен, бармен и официант, его старые знакомые, и кафе, возможно, постоянная точка. Скорее всего, он там завсегдатай, свои делишки обделывает. А вообще, кто такой известно?

— Ева, по моему совету, справки навела. Оказывается этот парень из местных рэкетиров. Когда он за Евой ухлестывал, все молчали, не смели слово сказать. А потом украдкой поделились. Это Коля Самсон, из банды Браги. Её все в городе боятся, он со своими дружками, считается, как они говорят, «центровыми». Каждый день Еву кошмарят. Окна повыбивали, а участковый только руками разводит: «Ничего не могу поделать, доказательств нет». Она в милицию пошла, заявление написала, так ей тихонько посоветовали, его обратно забрать, иначе её за кражу привлекут, у этого Самсона завязки хорошие, все перевернет, сама виноватой останется, как не раз бывало. Каждый день Еве угрожают, дверь ножом порезали, надписи похабные пишут, а милиция только руками разводит. Вчера Самсон ей неделю дал, чтобы деньги вернула двадцать тысяч с процентами, что набежали, иначе они её всей бандой изнасилуют. Впрочем, если согласится с ним в постель лечь, проценты простит.

— Какой благородный, — ухмыльнулся я. — Проценты простит, а придуманный долг все равно вернуть придется. Одного не понимаю: почему Ева в Москву не уехала? Тут бы её никакой воронежский бандит не достал.

— Так бабушка же в Воронеже, — напомнила Тамара. — Старенькая. В последний год ей совсем плохо стало. А она никуда уезжать не хочет категорически. Говорит: «Здесь жила, тут и похоронят».

— Миша, помоги ей, — Санина сестра сделала жалобные глазки. — Ева, хорошая девчонка. Я с нею дружила, несмотря на то, что она старше. В школе меня всегда защищала, до дома провожала, конфетками делилась. Она колючая только снаружи, а внутри добрая.

— Там живут несчастные люди-дикари, на лицо ужасные, добрые внутри, — усмехнулся я. — Ладно, помогу, конечно. Но при одном условии.

— Каком? — навострила ушки Наташа.

Тамара промолчала, ожидая моего ответа.

— Очень простом. С этим бандюком разберусь. Больше он Еву не тронет. Но не хочу, чтобы она знала, что к этому приложил руку я. Ева — хорошая девушка, но мне сейчас точно не до неё. У меня — свои игры, у неё — другая жизнь. Как говорил Остап Ибрагимович Бендер — мы разошлись, как в море корабли.

— Неужели у тебя к ней не осталось никаких чувств? — не выдержала Наташа.

Я невольно задумался. Вспомнил наши свидания, заразительный смех Евы, сверкающие счастьем лучистые голубые глаза, как мы на первом настоящем свидании пили на палубе шампанское, и весело болтали, наблюдая за проплывающими мимо огнями вечернего города.

С Владой мне было спокойно и хорошо. Я ощущал рядом родного человека, рядом с которым отдыхал от повседневных забот и суматошных рабочих будней, давно превратившихся в непрерывную гонку за сияющими вдалеке вершинами большого бизнеса, а-ля «белка в колесе». Даже секс был нежным и медленным, без бурной страсти и захлестывающих через край эмоций.

С Евой всё было наоборот. Её тонкая гибкая фигурка, похожая на фарфоровую статуэтку, соблазнительные изгибы девичьего тела, каждый жест, невероятно возбуждали. Она могла быть разной, мягкой и покорной, язвительной и вредной, загадочной и изображающей из себя простую девчонку. В постели настоящий, сметающий всё вокруг ураган, зажигающий страстью, бьющий вулкан чувств. Любил ли я её? Не знаю. Но точно не был к ней равнодушным. Ни одна девушка не вызывала у меня подобных эмоций.

— Трудно сказать, — честно ответил я. — Сам не могу в этом разобраться.

— Обманываешь, — фыркнула Наташа, что-то разглядев в моих глазах. — Она тебе небезразлична, до сих пор.

— Девушки, вам, наверно, уже пора, — намекнул я, проигнорировав выпад сестры Сани. — Вопрос с бандитом я решу. Всего доброго.

— Самсон Еве вчера неделю дал, — напомнила Тамара. — Сегодня уже шесть дней осталось.

— Я понял, — усмехнулся я. — Не переживай, за шесть дней много чего может произойти. Думаю, к назначенному сроку никаких денег от Евы он уже не захочет. Наоборот, до конца своих дней будет обходить её десятой дорогой.

— Ты обещал, — прищурилась Тамара.

— Иди уже с богом детишек учить, — отмахнулся я. — Саня!

Товарищ заглянул в кабинет.

— Чего?

— Дамы сейчас уходят, а ты останься, — попросил я. — И скажи Анне, пусть Сережа зайдет.

— Ладно, — кивнул Устинов.

— Я всё слышала, — отозвалась Анна в приемной. — Сейчас наберу Сергея.

Саня тем временем выпроводил девчонок, закрыл за ними дверь. Уселся напротив, вопросительно глянул.

— Ты, как я понимаю, уже в курсе? — усмехнулся я.

— Конечно, — не стал отрицать Устинов. — Сеструха ко мне первому побежала. «Повлияй на Мишу, пусть поможет», просит. А как я на тебя буду влиять? Сам должен решение принять, надо ли оно тебе с воронежскими разбираться. С другой стороны, Еву жалко. Наша же девчонка, считай, всю жизнь в одном дворе жили, я её ещё совсем малявкой помню. Девка неплохая, язва, конечно, но не сволочь. Я в детстве глубоком, по стройке скакал, ногу сильно об арматуру рассадил. Она меня во дворе встретила, до дома дойти помогла, вместе с Наткой рану зеленкой обработала. Нормальная девчонка, мы жили не очень, сам знаешь. Для сеструхи любая сладость праздником была. А Ева всегда Натку угощала, то пирожным поделится, то конфету шоколадную всунет, то горсть леденцов отсыплет.

— Меня другое убивает, — хмыкнул я.

— Что? — с интересом спросил Саня.

— Ты представляешь, меня её предки турнули, целую комбинацию провели, Еву в Воронеж отправили к якобы больной бабке, чтобы «спасти дочку от страшного бандита», — усмехнулся я. — И что получилось? Там она с каким-то отморозком связалась. Да таким, который сейчас её на бабки выставил и на хор отправить обещает. Удружили Альберт Алексеевич и Ирина Сергеевна своей любимой доченьке, нечего сказать. Так, что Еву в процессе «спасения» изнасиловать могут и последнюю мелочь из кошельков у неё и бабки выгрести. Прессуют её, стекла бьют, а бандит, от которого надо бежать, получается, я.

— Так они всегда с придурью были, — хмыкнул Саня. — Альберт, мужик не плохой, но подкаблучник. А вот Сергеевна — дьявол в юбке, тиран домашний. Но дочку любила, холила, одевала как куколку.

В дверь постучали.

— Можно? — спросил Серегин голос.

— Заходи, конечно, — пригласил я.

Начальник СБ прикрыл за собой дверь и устроился напротив Устинова.

— Вызывали?

— Вызывал, — подтвердил я. — Слушай Сереж, есть у меня для тебя одно дело…

Пять дней спустя. Воронеж. Кафе «Дружба».

— Они уже там всей бандой сидят, — сообщил Денис, плюхаясь на мягкое сиденье «БМВ». — Как всегда по вторникам, бабки считают, дебет с кредитом сводят. Кафе закрыто, табличку «Переучёт» повесили, окна шторами закрыли, но неплотно, я всё разглядел. Там человек двадцать сидит. Самсон, Брага и ещё человек десять-двенадцать, точно посчитать трудно было.

— Замечательно, — я переглянулся с Сережей — Значит работаем. Парни на «Нисе» готовы?

— В соседнем дворе стоят, возле гаражей, — сообщил начальник СБ. — В полной боевой готовности и ожидании команды. Только скажу, выдвинутся к черному входу и ворвутся в кафе.

— Отлично, — кивнул я. — Начинайте.

— Барс, я Леопард, как слышно? — буркнул в рацию начальник СБ.

— Леопард, Барс на связи, слышно хорошо, — прогремел в динамике голос Германа.

— Вариант «А», приступить к исполнению, — скомандовал Сергей.

— Есть приступить к исполнению, — гаркнула рация голосом Лайнера.

— Поехали, — скомандовал Сергей. — Останавливайся возле входа кафе, нам откроют.

— Понял, — кивнул немногословный водитель.

— Он сказал, поехали, он взмахнул рукой, — пропел ухмыляющийся Саня, на заднем сиденье.

«БМВ» вынырнула из дворика и мягко подкатила к переулку, прямо к закрытой двери, с надписью «Санитарный день». Сверху над входом, по всему периметру окон-витрин, нависли внушительные буквы, складывающиеся в слово «Дружба».

Со мной выбрались Сергей, Саня, Артём и Вова. Иван остался в машине. Первым возле двери оказался Устинов. Через несколько секунд шум застолья, доносившийся из кафе, неожиданно прервался. По паркету застучали ботинки, с грохотом упал стул, кто-то сдавленно вскрикнул и снова замолк, чье-то тело глухо шлепнулось на пол.

— О, пошла движуха, — осклабился Саня.

Через десяток секунд, вспотевший и покрасневший официант, удерживаемый за шиворот крепкой рукой Германа, трясущимися руками открыл дверь и запустил нас вовнутрь.

Первым зашел Сергей. За ним в кафе вошел я, брезгливо отодвинул ботинком, лежащее под ногами тело, окинул взглядом помещение и удовлетворенно хмыкнул.

У стойки валялся лысый крепыш, зажимая ладонями разбитую голову. Ещё один бандит лежал в отключке, раскинув в стороны руки, будто хотел всех обнять. Брага, Самсон и десяток доморощенных рэкетиров, дисциплинированно сидели на своих местах, сложив руки на затылках. У массивного бугая с аккуратно подстриженной бородкой, под глазом наливался фингал. Сухопарый детина с крючковатым носом и острыми чертами лица, периодически сплевывал кровью. Испуганный бармен сидел тихо как мышь, положив ладони на барную стойку, и боялся пошевелиться. Двое официантов с помятыми, немного порванными рубашками, испуганными тенями замерли за одним из столиков. Один с растрепанными волосами, порванными воротником и диким взглядом, второй со съехавшим набок галстуком-бабочкой трясся как припадочный, заставляя ножки стула, ерзать по паркету пола.

Бойцы Германа и мои ребята держали бандитов под прицелами «АК-74-У», оснащенных длинными толстыми трубками глушителей. Встали грамотно, оцепив стол полукругом с одной стороны так, чтобы не секторы обстрела не пересекались. В руках у Германа и Вовы сверкали воронением «ТТ» и «макаров», с цилиндрами на стволах поменьше.

— Чего вам надо? — буркнул Брага, крепкий угрюмый мужик в кожаной куртке. — Мы вроде никому из серьезных людей дорогу не переступали.

— Переступали, — возразил я. — Ты думаешь, нам делать нечего? В вашем захолустье шоу устраивать? Нет, родной. Вы, пацаны, очень крепко попали. Теперь придется за это ответ держать.

— Не понял, — набычился Брага исподлобья, рассматривая меня. — Ты — главный? Обзовись и поясни, что за предъява.

— Предъява простая, — ответил я, — Вы на девушку наехали по беспределу. Перед этим даже не потрудились разобраться, кто она такая и что собой представляет. И какую оборотку получить можете.

— Какую девушку? — скривился главный бандит. — Так это всё из-за бабы? Ты вообще с катушек слетел фраер? Я повторяю вопрос, кто ты есть по жизни, погоняло какое?

— Не с того начинаешь, — усмехнулся я. — Не в том положении сейчас, чтобы с меня спрашивать. Это раз. Вопросы здесь задаю я. Это два. И три. Слишком борзо себя ведешь, за это тебя придется наказать.

Я глянул на Германа.

— Объясни пациенту, что он не прав.

«Афганец» метнулся вперед. Рукоять «ТТ» влетела в зубы Браги. Брызнули капли крови и осколки зубов. Брага пошатнулся и тяжело осел обратно. Бандиты начали привставать со своих мест.

— Сидеть уроды! — рявкнул Вова. Пальцы бойцов, лежащие на спусковых крючках автоматов, напряглись, дула хищно нацелились в торсы и головы братков.

Герман быстрым движением выбил стул из-под главаря. Брага грохнулся на паркет.

— Давайте-ка я вам ребятки кое-что поясню. Вы мелочевщики, черти, возомнившие себя пупами земли. Набрали два с половиной десятка умственных инвалидов и решили, что всё дозволено. Тут за этим столом вся ваша группировка разместилась, за исключением десятка шестерок и Нефора, умотавшего в Сухуми с телкой. Начинали вы пару лет назад, с крышевания, начавших выползать на свет белый спекулянтов и теневиков. Сбивали бабки с проституток у гостиницы «Воронеж», валютчиков, поставили две точки наперсточников на вокзале. Руководство вашей группировки, Брагин Валерий Владимирович шестидесятого года рождения. Чернов Юрий Михайлович шестьдесят первого года рождения, качались в подвалах, били по грушам. Самсонов Николай Сергеевич, рожденный в шестьдесят пятом, ещё в начале восьмидесятых городское первенство среди юношей по боксу выиграл, разряд получил. Вот из обитателей подвальных качалок, боксеров четвертой ДЮСШ и борцух и образовалась ваша группировка. И ладно вы только барыг жирных и спекулянтов доили, никто бы слова не сказал. Так ваша банда на обычных людей перешли. Автоподставы начали делать, с работяг и простых людей бабки сшибать. Самсон вообще не парился. Он свой трюк с барсеткой уже раз десять провернул. Думаете, если Черный племянник городского прокурора, у Кири мамаша в отделе кадров ГУВД работает, а Семенцов, начинавший с вами в качалке, опером стал, вы всё порешаете? А вот хрен вам. Вы девушку обычную тронули, приехавшую сюда за больной бабушкой ухаживать.

— Ну не такую уж обычную, — Брага рывком поднятый в вертикальное положение и опять усаженный на стул, скривился. — Раз вы за неё вписались. Кстати, о ком речь, что-то я дупля не отбиваю. Можешь нормально пояснить?

— Могу, — усмехнулся я. — Твой Самсон начал встречаться с девушкой. Сначала вел себя как джентльмен, пускал пыль в глаза, цветочки дарил. Затем понял, что ему не обломится. Организовал свиданку в кафе, девушка попробовала его вежливо отшить. Так он по вашей проверенной схеме «забыл» барсетку, затем обвинил её в краже. Официант и бармен подтвердили.

— Так может она реально барсетку слямзила? — усмехнулся Брагин. — Тогда Коля правильно предъявляет.

— Что-то часто он барсетку в этом кафе забывает, — я отзеркалил усмешку. — Сначала своему однокурснику по институту, Славе Инокентьеву оставляет, потом Саше Когану, барыге, перепродающему подержанные тачки. И одни и те же рожи, его претензии подтверждают. Вон тот, — я кивнул на дернувшегося бармена. — И официант ваш. Мы, кстати, с ним уже поговорили, все подробности выяснили. Вы так зажрались, что со своими двухходовыми подставами вообще не паритесь.