Охотники. Серебро и полынь

Глава 08. Сан-Реано. IV

Размяться хотелось просто зверски: за несколько часов стояния в очереди ноги превратились в негнущиеся ходули. Но приседать и наклоняться прямо напротив храма было как-то неловко, и я просто забралась в фургон, стараясь не слишком громко хрустеть коленями.

— Держи, твоя компетенция, — Тейкер вручил мне бланк заказа, а сам ожидаемо взялся за румпель, — Для меня здесь из полезного только адрес.

Я развернула трубочку, в которую непочтительно скрутил листок Росс и, как могла, выпрямила о край фургона.

Мне как раз адрес ровным счётом ни о чём не говорил, зато куда интереснее были детали дела. Исходя из них, объект умер естественной смертью в возрасте сорока двух лет, а именно — зимой 337-го года, чуть больше четырнадцати лет назад. Я прикинула: мне как раз было семь, и я мало что из неё помню, кроме постоянного чувства голода. Той осенью был жуткий неурожай, но наша семья справилась, объединив усилия и припасы. А этот мужчина, если верить досье, жил совершенно один… действительно, смерть от голода можно назвать своего рода естественной.

— Росс, ты помнишь что-нибудь про зиму 337-го? — вскользь поинтересовалась я.

Тейкер скосил глаза на бланк заказа:

— А, тоже понравилось определение причины смерти наложением рук на заколоченный дом? Я помню, что смертность была очень высокая — весь урожай пожрала саранча, неосторожно завезенная на континент люгранскими пиратами, которые наконец смогли сюда доплыть. У местных культур не было шансов перед инвазивным видом. Кстати, до сих пор не определили, была это случайность или намеренная диверсия…

Я закивала, возвращаясь к тексту. Воспоминания у нас с Россом явно были разные, но сути не противоречили: с годом я не ошиблась.

Восстал из мёртвых же наш объект всего три года назад, что означало, что грехи, терзающие его душу, были не такими уж и тяжёлыми: он долго скитался по кольцу перерождения, очищаясь от земного, но всё же что-то вернуло его вниз. В пользу того же свидетельствовало и возвращение в нетелесной форме: убийцы, например, чаще всего возвращались в форме ходячих мертвецов или кровососов.

Похоронить его не смогли: обнаружили не сразу, только когда по весне из дома стало тянуть подозрительным запахом. Идти внутрь никто не рискнул, служители храма просто запечатали дом.

Прекрасно. Даже если объект был бы воплощением Двуединого, такое захоронение — само по себе основательный повод вернуться. И, возможно, захотеть мстить.

Заказ принят по жалобе соседей на скребущие звуки по ночам — тут я напряглась, возник неиллюзорный шанс того, что мы получили заказ на мышей. Но далее по тексту шло свидетельство служителя храма — защитный контур ощутимо просел по вложенной в него энергии, в течение трёх следующих лет пришлось регулярно его подзаряжать. Хотя как, «ощутимо» — разве что по меркам Сан-Реано.

Прямо на ходу — благо, Росс не гнал — я перебралась в фургон, и начала приготовления. Для уничтожения духа мне понадобится куда больше инвентаря, и я основательно закопалась в сундук, прежде чем достала всё необходимое. Когда я вернулась на козлы, оставив все лишнее в фургоне и тщательно экипировавшись, мы уже подъезжали.

Дом был запечатан по всем правилам: двери и окна заколочены досками, а защитные руны неразрывной вязью охватывали весь периметр. Сейчас он выглядел не лучшим образом, но даже в заброшенном состоянии было видно, что хозяин был зажиточным человеком — дома по соседству смотрелись куда беднее.

Я достала два сигила и разместила их впритык к стене, по обе стороны от двери. Мы не знаем, активен сейчас призрак или нет, привязан он к чему-то в доме или рвётся наружу — а когда мы нарушим защитный контур, вскрыв дверь, эти сигилы удержат призрака внутри. Правда, ровно настолько, сколько я в них волью энергии.

Я придирчиво изучила защитный контур. Даже если его подпитывали совсем недавно, энергии ушло всё равно немного — значит, можно сэкономить и не заправлять сигилы «под завязку». Если я ошиблась, лучше добавлю ещё в процессе, но с одного удара призрак эту защиту точно не высадит.

Кстати, о нарушении контура. Росс изучал доски, которыми заколотили дверь, и на лице его я не видела особой радости.

— Что-то не так? — обеспокоилась я.

— Всё так, провались в Родник эти гримовы служители Двуединого с их основательным подходом, — Росс попробовал пошатать доску, но та даже не двинулась. — Вбили гвозди по самые шляпки, а у нас в экипировке как-то не предусмотрен гвоздодер для уникальных заказчиков, оставляющих нежить томиться в собственном соку.

Тейкер оставил бесплодные попытки поддеть доски грейвером и махнул рукой:

— Пойду к соседям. В конце концов, это в их интересах.

Вернулся Росс не так скоро, как я могла ожидать, но с видом победителя сжимая в руке старенький гнутый гвоздодёр.

— Пришлось клятвенно обещать им вернуть сразу после выполнения заказа и ни в коем случае не заносить внутрь. Сходить со мной и сразу же получить его обратно в руки почему-то не захотели, хотя их младшенький вызывался добровольцем.

Я понимающе хмыкнула. Росс принялся за доски с таким выражением лица, будто у него к ним были личные счёты.

Ломать — не строить, но вы пробовали ломать крепкое заговорённое дерево, посаженное на двухдюймовые гвозди?

Наконец раздался треск, и первая доска отправилась в заросли. Я немедленно активировала сигилы, шевельнув пальцами.

За первой доской последовали другие, и Тейкер открыл дверь — она просела так сильно, что пришлось приподнимать ее за ручку. Нижний край с мерзким прерывистым скрипом прочертил дугу по крыльцу.

— Без меня не заходи, — бросил Росс и отошел к фургону. Я закатила глаза, но послушно осталась на пороге. Хоть ничего опасного внутри обитать не могло, заходить в заколоченный дом без освещения — увольте. Пусть труп давно мумифицировался, случайно наступить в то, что от него осталось, совсем не хотелось.

Тейкер быстро вернулся — без гвоздодёра, зато с уже разожженой фотогеновой лампой.

— Разрешите приступить, старший напарник? — поддела я.

Вместо ответа Росс сперва посветил в тёмный проём, заглянул в него, не пересекая порог, повертел головой, разглядывая обстановку — и только потом шагнул внутрь и сделал приглашающий жест:

— Разрешаю.

Я хмыкнула и переступила порог. Замерла, прислушиваясь к своим ощущениям.

Тревожности не было.

И я имела в виду не тревогу, которая возникает естественным образом, когда заходишь в старый заброшенный дом с призраком, которого тебе надлежит уничтожить.

Не было ощущения на периферии сознания, будто что-то не так. Как будто что-то схватило твои виски и сдавливает — не слишком сильно, но так, чтобы вызывать едва ощутимую боль. Мурашек на коже, как от внезапного ледяного порыва ветра. Чувства, что кто-то смотрит тебе в затылок, но стоит обернуться — и никого не видно.

— Кажется, придётся растормошить, — резюмировала я.

Росс любезно подсветил мне стол, и я воспользовалась этим, чтобы расположить на ровной поверхности прессованные пирамидки благовоний и возжечь их. Запах полыни и сандала начал медленно наполнять помещение. Я обернулась: лучше, конечно, прикрыть дверь, чтобы дело пошло быстрее. Но через открытую дверь сейчас проникает половина освещения…

В сомнении поджала губы и тут же мысленно дала себе подзатыльник: мама всегда ругала меня за такое выражение лица и называла его «куриной жопкой».

Ладно, если не удастся выкурить духа при открытой двери, придётся сходить за второй лампой и закрыться внутри.

Последнюю пирамидку я положила внутрь специальной курильницы: главного инструмента мага на заказах такого рода. К латунной сфере с отверстиями были подвешены колокольчики всех мастей: от классических с язычками — до тонких полых трубочек восточной «музыки ветра», бубенцов и просто позвякивающих друг о друга дисков.

Тяжело воздействовать на духа магией и почти невозможно материей. На помощь приходит запах и звук: тщательно подобранный состав благовоний раздражает спрятавшегося в доме призрака, делают агрессивным, выманивают из стен или других предметов, которые он выбрал укрытиями. А колокольчики реагируют на присутствие нежити, меняя тон от ее воздействия и помогая понять, в правильном ли направлении движется охотник.

Я взяла курильницу за цепочку и отправилась вглубь помещения, плавно помахивая сосудом, чтобы колокольчики всех мастей негромко звенели, выводя причудливую мелодию.

Тейкер двинулся следом, лампой подсвечивая нам обоим путь.

Пятно света задержалось на кресле у камина, позволяя рассмотреть истлевшее тело.

— По крайней мере, умер он мирно, — заметил Росс. Я согласно кивнула — кажется, будто смерть застала мужчину за вечерним отдыхом, он так и остался полусидеть в удобном кресле с широкой спинкой.

Хорошее место для ловушки духа.

Я бросила нужные сигилы на пол прямо перед трупом — пыль на полу уже скаталась в слой войлока, и металлические жетоны упали почти беззвучно. Так же тихо они скатились в ровный пятиугольник, оставив в пыли за собой неглубокие борозды.

Присмотрев подходящие места, я начала размещать тлеющие пирамидки благовоний: нужно было максимально пропитать дом запахом. Лампа подсвечивала тонкие струйки дыма — если бы не соседство мертвеца и его духа, я бы даже залюбовалась, такими затейливыми клубами они извивались.

— Смотри, — кивнула я Россу на настенное зеркало. Немаленькое — наверное, в половину того, что было в комнате его матери. Тейкер направил свет на раму и присвистнул.

Вся поверхность была испещрена паутиной трещин и тёмными пятнами: серебряная амальгама не выдержала присутствия нежити и начала разлагаться. Да, широко известно, что серебро губительно для восставших из мёртвых — но только в достаточном количестве. Если дух пройдёт сквозь зеркало, наоборот, пострадает тонкая серебряная плёнка.

Здесь же зеркало уже толком ничего не отражало — даже вместо лампы в потемневшей поверхности плясало неясное желтое пятно, разбитое на части.

Я поставила у зеркала благовоние и продолжила обход. Колокольчики звенели в такт моим шагам.

На кухне я расположила сразу несколько пирамидок и обратила внимание на закрытую дверь. Кладовая? Дёрнула на себя — но не тут-то было, эту дверь тоже заклинило.

Россу не пришлось ничего пояснять — он поставил лампу, взялся за ручку, подёргал для пробы, а потом упёрся обоими ногами и, раскачав дверь на петлях вверх-вниз, открыл её без особого труда.

— Видишь, стоило только признаться, что тебе это нравится, как я занимаюсь этим весь день, — довольно заявил он, отряхнув ладони.

— Ещё мне очень нравится, когда ты светишь ровно, — хмыкнула я. Комедиант.

Тейкер понял намёк и посветил внутрь узкого помещения с полками на стенах — больше шкафа, чем комнаты. Полки были уставлены запасами — в чем-то узнавались крупы, что-то уже сгнило и узнаванию не поддавалось.

Я наморщила нос и потянулась, чтобы поставить благовоние на центральную полку.

Колокольчики звякнули неправильно — слишком высоко, до рези в ушах. Звук «музыки ветра» растянулся во времени и вместо хрустальной короткой ноты выдал длинный, тревожный бас. Бубенцы будто не смогли договориться между собой: часть прозвучала сразу, часть — звенела по одному за раз, раскатываясь по дому тревожным тремоло ещё пару мгновений после того, как все остальные звуки затихли.

Кончики пальцев похолодели. Если бы я была кошкой, шерсть на моём загривке встала бы дыбом.

Боковым зрением я заметила, как Росс потянулся к серебряному лассо на бедре.

«Спокойно», — сказала я себе. — «Это не моё первое родео».

Тревожное ощущение не получилось сбросить — это хорошо, значит, дух близко и активен. Зато получилось проигнорировать — уж это я умела отлично.

Я подняла руку, чтобы быть готовой встретить призрака, если он атакует.

Ничего не происходило.

— Ну ладно, — произнесла я и тряхнула курильницей ещё раз, особое внимание уделив кладовой. Дым быстро наполнил крохотную комнату.

Неправильные звуки щекотали нервы, и казалось, что нужно бросать всё и бежать наружу, к солнечному свету — иначе непременно произойдёт что-то страшное, что-то плохое. Дом наполнился тягостным ощущением, даже свет от лампы будто потускнел, а на периферии зрения появились тёмные блики.

— Да что ж ты такой вяленький-то, — недовольно пробормотала я. — Не хочешь нападать — так хоть из кухни свали, видишь же, как накурено.

— Мне кажется, или с духами ты более разговорчива, чем с людьми? — не выдержал Росс.

— Не кажется, — согласилась я, обходя кухню по периметру и размахивая курильницей, — Но только если мне… Ага!

Получилось: призрачный силуэт, в котором угадывались черты мужчины средних лет, вынырнул из ниоткуда и устремился ко мне. «Ниоткуда», как я и предполагала, размещалось в районе кладовой, и когда я перестала перегораживать ему путь дымной завесой, призрак решился атаковать.

Я встретила его сырой волной энергии из ладони и взмахом курильницы. Этого хватило, чтобы заставить его изменить свои планы: от волны несформированной энергии у Росса только волосы шелохнулись, зато для нематериального создания она ощущалась, как полновесный удар. Дух мог бы атаковать в ответ, но запах полыни и сандала для них был слишком раздражающим, и силуэт с возмущенным визгом — не слышимом ушами, зато сводящем с ума колокольчики — пятясь, отступил в жилую комнату.

И угодил одной ногой в мою ловушку.

Она активировалась, скручивая и изгибая призрачный силуэт под своё заклятие.

Я недовольно цыкнула — призраку не повезло влететь в ловушку «не с той ноги». Пятиугольник был маленьким, меньше трёх футов в диаметре, а призрак должен был уместиться в нём, притянувшись всеми конечностями и головой к каждому сигилу.

Иногда призраки помещались в ловушку в не очень приличной, но естественной позе, наклонившись вперёд. А сейчас, к сожалению, его выгнуло дугой, запрокинув голову и переломив в пояснице так, как при жизни он точно бы не вывернулся. Выглядело это болезненно и жутко.

Впрочем, какого грима! Я тряхнула головой, сбрасывая мимолётное оцепенение. Колокольчики при движении уже совсем сходили с ума, и я сжала их в руке, пока приближалась к духу, а потом и вовсе оставила курильницу лежать на каминной полке.

Присутствие духов оказывало на меня не только тревожное воздействие. Вопреки всем законам логики, я начинала им сопереживать. И этого допускать было никак нельзя.

К сожалению, я не только ощущала — я знала точно, что нежить страдает. Испытывает боль и ярость каждую секунду своего существования.

Поэтому сейчас я это существование быстренько прекращу.

Я разложила серебряные сигилы вокруг ловушки, игнорируя дрожь и явственную боль скованного в ней духа.

От каждого нового сигила он отшатывался, насколько ему позволяло положение в ловушке — но, когда все пять сигилов заняли свои места, деваться ему стало некуда, и он замер в болезненном ожидании.

Под ногу неудачно подвернулась скрипучая половица — высокий звук сыграл ту же роль, что и колокольчики, раздавшись жутким и зловещим скрипом, гораздо более громким, чем могла предполагать ситуация.

Ликвидировать призрак куда проще, чем ходячего мертвеца — не нужно сжигать тело, значит, и источник огня не нужен, и времени тратится гораздо меньше.

Я вытянула руку, активируя сигилы, и произнесла заклинание.

Больше от меня ничего не требовалось — только поддерживать вливание энергии в сигилы и наблюдать за тем, как светящийся силуэт корчится, искажается, то будто колеблясь на ветру, то скручивается, как бельё, которое выжимают — и наконец истлевает, подёрнувшись тёмными прорешинами, как брошенное в огонь письмо.

— Только если тебе — что? — уточнил Росс, когда я начала собирать сигилы с пола.

Я недоуменно покосилась на него, потом вспомнила:

— Только если мне от них что-то нужно? — слегка дезориентированно предположила я. В ушах звенело, как будто после продолжительного шума наступила полная тишина. Тревожность и безнадёга исчезла, как и не бывало — среди охотниц мы шутили, что с призраками женщинам работать гораздо проще, чем мужчинам — нам привычно справляться с такими перепадами настроения каждый месяц.

— То есть, и с людьми ты разговариваешь по такому принципу?

— В теории — все люди говорят друг с другом, только когда им что-то нужно. Вопрос лишь в том, что именно.

Тейкер глубокомысленно закивал, сделав вид, что поражен глубиной мысли. Я принялась подчищать за собой — нужно было убрать пирамидки благовоний, пока они не прогорели донизу.

— Кстати, отлично сработано, — под руку отвесил комплимент Росс. — Никогда бы не сказал, что ты боишься мертвецов.

Курильница выскользнула из моих пальцев и ударилась о каминную полку. Латунная сфера раскрылась, рассыпая пепел, благовоние упало набок и раскололось на части, продолжая дымить.

Я ругнулась, и, шипя, стала смахивать пепел и остатки благовония в камин — благо, от дров там ничего не осталось. Поворачиваться лицом к Россу я не спешила. Какого грима?!

— С чего ты взял, что я боюсь мертвецов? — спокойно, насколько могла, спросила я, когда дальше тянуть время уже было нельзя.

— Кто-то из твоих родственников сказал, — невинно ответил Тейкер. — Они довольно много чего сказали, но это меня удивило. Пошла в охотники, чтобы перебороть страх?

Я закрыла курильницу и бесцеремонно впихнула её в сумку. Огляделась, выбрала наиболее целые пирамидки благовоний и начала собирать их вместе, чтобы затушить под специальным колпаком.

Гримовы родственники и гримовы семейные посиделки.

— Я боюсь покойников, а не нежить, — наконец сформулировала я. — Нежить — это уже свершившийся факт, дорога в один конец, её можно и нужно уничтожить.

Основательно прогоревшие благовония я собрала и бросила в тот же камин — сами рассыпятся в пепел. А вот парочку почти целых ещё можно будет использовать.

— А покойник?

— А покойник может восстать в любой, самый неожиданный, момент. Поэтому я предпочту встретиться с призраком, но на похороны не пойду.

— Понял, — неожиданно спокойно ответил Росс. — Некая логика в этом есть. Зримая угроза не так страшна, как невидимая?

— С ней можно бороться, — отрезала я. — А возрождение нежитью ты никак не предотвратишь.

Захватила потушенные благовония и поспешила наружу. В доме мне перестало хватать воздуха, и дело было не в повисшем густом запахе полыни и сандала.

Когда мы вышли, Росс смерил взглядом дверь и всё же прикрыл её. Пусть дом больше не запечатан, не стоит делать его мишенью для мародёров. Остальное — за орденом Перерождения: пусть хоронят или сжигают останки, делают дом снова пригодным для жизни или передают на баланс в магистрат.

Соседка, к которой мы заехали вернуть одолженный гвоздодёр, в итоге даже побоялась выходить наружу: только высунула голову в приоткрытую дверь и попросила оставить его на крыльце. Не удивлюсь, если после такого приключения семейство понесёт гвоздодёр в храм на ближайший ритуал очищения.

Я потянулась за бланком отчёта. Если заполню по пути, то можем успеть сдать заказ сегодня.