Охотники. Серебро и полынь

Глава 19. Брантинг. I

— Что-что он делает? — переспросил Росс. Я из последних сил сдерживалась, чтобы не расхохотаться — всё-таки у людей сначала потеря, потом шок, а потом два охотника ржут, как быкони, над их проблемами.

— Да жопу в окно показывает, козёл старый! — повторил хозяин, возмущенно всплеснув руками. Еще некоторое время он держал их в воздухе, словно не зная, куда пристроить, и наконец, зацепился большими пальцами за пояс.

В магистрате Брантинга нас с порога «обрадовали» — выдали заказ на свеженького, недели не прошло с появления, призрака почтенного местного землевладельца. Именно от безутешной семьи оного и поступила жалоба — дедушка не давал им спать, хулиганя по ночам вокруг дома.

— Это всё, чем он занимается?

— Ну, не только. Поначалу кругами вокруг дома ходил и вроде как вздыхал так горестно, что хоть самим в могилу лезь. В окна заглядывал. Мы, конечно, защиту подновили и заявку оставили, а он как злее стал — сначала жесты неприличные показывал, а на днях вот — начал… А у меня жена, дочки! — снова распалился заказчик. — Постыдился бы хоть, своя же внучка в доме!

Я провела рукой по рунам, будто выжженным по периметру дома. Они были тёплыми на ощупь и зудели под подушечками пальцев от избытка энергии.

— Это чья работа? — уточнила я.

— Проповедника нашего, — с гордостью в голосе ответил домовладелец. — У него и послушники могут какую-никакую защиту поставить, но мне для безопасности семьи ничего не жалко.

— Хорош, — подтвердила я. С таким магическим контуром можно хоть осаду от полчища призраков держать. Не без побочных эффектов, правда. — И как себя чувствуете, когда он появляется?

— Да нормально, — мне показалось, что хозяин храбрился: не хотелось дискредитировать расхваленную защиту и показывать слабину. Но и преуменьшать опасность призрака было глупо, — Тоскливо только.

— Тоскливо? — из дома донёсся высокий женский голос, и дверь распахнулась, едва не стукнув меня по лбу. — Тоскливо ему?! Петушиный ты хвост, у меня дети не спят! Собака со двора сбежала!

Мать семейства выскочила на крыльцо, воинственно уперев руки в бока.

— А я говорила, сжечь его, и дело с концом! А тебе только — «что люди подумают», «что люди скажут»! Даже охотникам признаться не можешь, что в собственном доме сидим, как мышь под веником! У! — она всплеснула руками, но жест вышел скорее угрожающий, чем отчаянный — мне отчетливо привиделось, как скрюченные пальцы смыкаются на горле заказчика.

— Охотнички, милые, — её сварливый тон резко потеплел, когда она обернулась к нам с Россом, — Прогоните вы этого духа, Двуединым молю, мочи нет!

— Конечно, — серьёзно кивнул Тейкер, — Это наша работа. Но что вы сказали о сожжении?

Женщина ойкнула:

— Да вы не подумайте чего плохого, он сам хотел!

— Дурость это! — вступил хозяин, обращаясь больше к жене, чем к нам. — В этой земле его отец лежит, и дед, и весь клан МакКинли сроду своих покойников не сжигал, как кальдорийцы какие-то! И меня рядом с ним похоронят, когда время придёт!

— Это вряд ли, — Росс перевел взгляд с заказчиков на меня и задумчиво постучал пальцем по губам. — Скорее всего, эксгумировать придётся.

С чего бы? Если дух отделился от тела настолько, что сформировал полноценного призрака — сжигать физическое тело не требуется, достаточно уничтожить только душу.

Кальдорийцы — наши северные соседи по континенту — действительно предпочитали кремацию захоронению. Это надёжно избавляло их от восстания ходячих мертвецов, но лавинообразно увеличивало количество духов и плотопризраков.

В Новой и старой Этерии предпочитали хоронить покойника и надеяться, что он успешно пройдёт круг Перерождения, а не буквально провоцировать на возвращение в форме призрака оскорбительным сожжением. Всё-таки слишком тесно кремация ассоциировалась с сожжением малефиков на кострах.

Правда сейчас, кажется, ситуация вышла обратная.

— Я правильно понимаю, — уточнила я, — Ваш отец хотел, чтобы его кремировали после смерти, но вы похоронили его в земле, вопреки последней воле?

— Конечно! — заказчик, кажется, не видел в этом ничего, кроме повода для гордости.

Приложить ладонь ко лбу было бы слишком непрофессионально.

— Нам нужно обсудить кое-что по поводу тактики, — внезапно сказал Росс. — Вернёмся к вам чуть позже.

Я нахмурилась, но последовала за напарником. Что на этот раз он придумал?

У фургона (Коготок снова взгромоздилась на крышу, вывалив язык и с высоты царственно взирая на прохожих) Тейкер огляделся, и, неудовлетворенный количеством лишних ушей вокруг, зашел внутрь.

Тканевый «потолок» в фургоне и так был не очень высоким, а Тесса еще и продавила его внутрь. Мне пришлось пригнуться, чтобы не задеть тент головой. Тейкеру с его ростом было еще сложнее — и он усадил меня на крышку сундука, а сам сел на перевёрнутое ведро напротив.

— Ладно, — произнёс он наконец, глядя на меня снизу вверх. Ракурс был непривычным. — Настал идеальный момент тебе кое в чём признаться.

Росс с силой потёр лицо обеими руками и продолжил движение, убрав волосы со лба. Никогда раньше я не видела Тейкера настолько не владеющим собой.

— Тебе никогда не казалось, что всё вокруг — одна сплошная ошибка?

Я невольно хмыкнула. Вот в чём разница между нами.

— Мне всегда казалось, что сплошная ошибка — это я.

Росс тряхнул головой:

— Всё, чего хотел МакКинли — быть кремированным, а не похороненным. Родной сын нарушил его последнюю волю, и теперь он расплатится за это всей своей бессмертной душой?

— Таков закон природы, — я пожала плечами. Слова Тейкера болью отозвались в сердце. — Если покойник возвращается в мир живых, его развоплощают.

— Таков чело… — Росс почти сорвался на крик, но вовремя понизил голос и продолжил шёпотом:

— Таков человеческий закон, и он несправедлив! Человек вернул принадлежащее себе, хоть и наверняка был жуликом при жизни — это стоит уничтожения? Человека замучала совесть за то, что он ел, пока остальные голодали — это стоит уничтожения? Человека сбил сайкл, и он не смирился со своей смертью — это стоит уничтожения?

— Ты говоришь это мне? — я горько усмехнулась. — Я прекрасно знаю цену себе и тому, что я делаю. Эта вина всегда со мной, и с каждым заказом она только растёт. Но так уж устроен мир, Тейкер. Мы не можем обняться и жить в гармонии с мертвецами. Они не могут жить среди нас, им… — Я поёжилась, вспоминая ощущения изнутри утопленницы. — Им больно. И лучшее, что мы можем для них сделать — прекратить эту боль.

— Именно тебе я это и говорю, — Росс снова запустил руку в волосы. — Потому что если и есть шанс, что меня кто-то поймёт — это будешь именно ты.

Я почувствовала, что краснею, и привычно ощетинилась:

— Старая Ингрид могла бы тебя понять.

Тейкер обессиленно откинулся на стену фургона, как на спинку стула, и пронзительно посмотрел на меня, проигнорировав укол:

— Почему все знают, что души, которых уничтожают в мире живых, стираются из мироздания окончательно — и ничего не делают? Думают, что это не коснется их самих? Или притворяются, что разберутся с этим позже?

Мне нечего было ответить.

— Сильва, скажи мне: если бы был способ вернуть невинную душу в круг перерождения, а не развоплощать её; дать то, чего ей не хватило, восстановить справедливость… Разве бы это не было честно?

— Невинную? А как отличить душегуба от мученика? Как узнать, хочет мертвец справедливости или просто остался такой же злобной тварью, как при жизни? Ты скажешь — с МакКинли всё ясно, а может, он втайне котят топил? И как быть с теми, у кого причины возвращения не так очевидны?

Росс ничего не сказал, но смотрел на меня так, будто я уже знала ответ — мне просто нужно время его осознать.

И я поняла.

— Нет, — я вскочила с сундука, ударилась головой о тент, вызвав недовольное ворчание Коготка, и уселась обратно. — Нет, ты не можешь мне это предлагать.

— Я не могу, — согласился он. — Это было бы слишком самонадеянно с моей стороны. Я не знаю, чего это тебе стоит.

— Ты же ненавидишь это, — продолжила отрицать я. — Этой силой нельзя пользоваться.

— Я никогда этого не говорил.

Я замотала головой и сползла на пол фургона, обхватив колени руками.

— Я обещала себе никогда не прибегать к этой магии.

— И тем не менее, благодаря ей мы выжили.

Настала моя очередь смотреть снизу вверх:

— Благодаря? «Благодаря» этому уничтожена душа моей бабушки!

Я чувствовала себя мышью, разложенной на столе для препарирования. Гримов Тейкер прошелся по всем моим больным точкам, мастерски коснулся каждого нерва, и теперь я просто ждала финального взмаха скальпеля.

Давай. Скажи, что это поможет искупить мою вину. Ведь это так легко — переступить через все свои принципы во имя безумного эксперимента, который в масштабе мира даже ни на что не повлияет.

Не выдержав, я опустила голову. Кудри послушно повторили движение, тёмной занавесью отделяя меня от внешнего мира.

Послышалось движение — и я вздрогнула, когда пальцы Росса коснулись моего подбородка, мягко поднимая его вверх. Тейкер опустился на пол напротив меня, и теперь наши глаза находились на одном уровне.

Едва осязаемо Росс заправил прядку, выбившуюся вперёд, мне за ухо.

— Прости, — шепнул он, убрав руку. — Я не должен был об этом говорить. Меня слишком увлекли собственные идеи, и я не подумал, что это будет значить для тебя.

— Ты прав, — согласилась я. Росс был близко — настолько близко, что я чувствовала его дыхание на своей коже.

— Забудем об этом? Выполним заказ, как обычно, и я никогда не буду поднимать эту тему.

С такого расстояния я различала, что зрачки Росса заполняли почти всю радужку — из-за полумрака в фургоне или из-за волнения?

Когда-то я назвала цвет его глаз болотным? Что ж, теперь я тонула в них, как в трясине.

— Нет, ты прав, — медленно повторила я. — Я не хочу уничтожать невинную душу.

Тейкер резко втянул воздух.

Пользуясь моментом, я вскочила, разрывая дистанцию между нами.

— Ты согласна?

— Я попробую один-единственный раз, — я отвернулась, открыла сундук и начала перебирать содержимое, хотя и так прекрасно знала, где лежат нужные предметы. — Если ничего не выйдет — мы больше никогда не будем обсуждать это снова.

— Сильва… — голос Росса звучал хрипло. — Я не спросил кое-что, что стоило узнать с самого начала. Насколько сильно ты чувствуешь их боль?

— Да, это будет больно, — признала я, не поворачивая головы. Я не хотела ни видеть выражение лица Росса, ни показывать ему своё. — Но это мой выбор. А теперь задури, пожалуйста, голову живым МакКинли, чтобы я могла без свидетелей залезть в мёртвого.

Росс выполнил моё указание — подготовил и залил в уши семейству МакКинли ведро отборной жути, так что они были только рады переночевать у соседей. Вечером они покинули дом всем составом, даже цветок в горшке с собой захватили, чтобы его не коснулась «губительная энергия» при изгнании призрака.

Я еще раз изучила руны на здании. Защитный контур опоясывал его у самого основания и работал по простейшему принципу, не требующему активации: заклинание действует, пока закрыта дверь. Стоит нарушить целостность контура — и призрак сможет войти.

Удобно в сельской местности: если держать дверь приоткрытой, заложенная в руны энергия почти не тратится. Для города, конечно, нужна защита посложнее.

И вдвойне удобно для нас: нет смысла ловить призрака снаружи, если можно подготовить ловушку прямо на пороге.

Я разожгла пирамидки благовоний и установила их по обе стороны от входа, создав своего рода коридор для духа — он предпочтёт пройти прямо, а не через терпкую дымную завесу. Сделала его настолько длинным, насколько это возможно — было у меня ощущение, что лучше овладеть призраком до того, как он попадёт в ловушку — и только тогда вручную выложила серебряный пентакль. Сейчас мне важна была не скорость, а точность размещения.

За спиной послышался скрип. Я обернулась: Росс двигал ко входу кресло-качалку. Развернув его к двери, Тейкер расправил на нём плед в красно-зеленую клетку. Судя по виду, и кресло, и плед были как минимум ровесниками умершего МакКинли.

— Прошу, — Росс огладил деревянную спинку. — На вид дряхлое, но развалиться не должно.

— Предлагаешь отобрать у старика любимое кресло? — Я с сомнением его покачала. Кресло поскрипывало, но, действительно, не было трухлявым и все детали были надёжно скреплены между собой.

— Могу постелить на пол наши спальные мешки и всё мягкое, что найдётся в этом доме, но не уверен, что траектория твоего падения будет настолько предсказуемой.

— Убедил, — решилась я. Курильницу с колокольчиками удалось подвесить на выступе подлокотника, и я опустилась на бывшее когда-то мягким сиденье. Кресло качнулось, и я с трудом поймала равновесие — показалось, что меня сейчас опрокинет назад. Некстати вспомнились саварийские горки — действительно, сейчас я будто поднималась на высшую точку аттракциона. Только впереди — не крутой спуск, а неизвестность, после которой я либо окончательно провалюсь в бездну, либо поднимусь на вершину, о существовании которой до сегодняшнего дня не подозревала.

Я нервно сжала подлокотник.

— Ты уверена? — Росс коснулся моего плеча.

Резко кивнув, я встала:

— Заведу Тессу внутрь, чтобы она не спугнула МакКинли раньше времени.

Колокольчики зазвенели в такт качнувшемуся креслу.

Тесса по-королевски улеглась ровно в центре комнаты, не выказывая беспокойства, только периодически морща нос от запаха полыни и сандала, наполнившего комнату. Росс подпирал стену, перебирая звенья цепи, как чётки; я ходила туда-сюда, периодически пошатывая кресло и по мелодичному звуку колокольчиков убеждаясь, что призрак еще не явился.

К полуночи мне стало казаться, что вместо звона колокольчиков, как индикатор присутствия духа, можно использовать скрежет моих зубов.

Наконец Коготок настороженно подняла уши и завращала головой, наклоняя её то к одному плечу, то к другому. Росс оторвался от стены и положил ладонь ей на загривок. Вместо того, чтобы привычно зашипеть и отодвинуться, Тесса недоумённо покосилась на Тейкера. Я проследила за её взглядом: на руке Тейкера обнаружилась печатка, которой я не видела раньше. Сапфир в центре кольца недвусмысленно намекал на то, что Росс подобрал-таки ключик к сердцу химеры: немного энергии на кончиках пальцев, и Коготок готова терпеть рядом даже мужчину.

Я поспешила занять своё место в кресле. Колокольчики почти не изменили звучание, только стали звенеть чуть тоньше. В окне мелькнул полупрозрачный серебристый силуэт — и замер, изучая обстановку. Согласно показаниям заказчиков, теперь призрак должен либо начать показывать непристойности, либо пытаться попасть внутрь, обходя здание по кругу.

Однако дед не спешил с этим, вплотную приникнув к оконному стеклу и заглядывая внутрь. Я поймала его взгляд, и мне показалось, что призрак приветственно кивнул мне.

Я моргнула, развеивая странное впечатление.

В следующий миг призрак, почувствовавший брешь в охранном заклинании, уже ввинчивался в прикрытую наполовину дверь.

Переступив порог, он остановился, будто что-то не пускало его дальше. Силуэт подёрнулся мелкой рябью, призрак попятился — но, собравшись с силами, устремился вперёд, глядя в пол. Каждый шаг будто давался ему со значительным усилием.

— Как его хоть звали-то? — запоздало спросила я.

— Ричард, — мгновенно отозвался Росс, удерживающий рвущуюся к духу Тессу.

От звуков своего имени дед сбился с шага. Я решила закрепить успех и позвала:

— Ричард МакКинли.

Призрак медленно поднял голову.

И тогда я посмотрела ему прямо в глаза.