Охотники. Серебро и полынь

Глава 20. Брантинг. II

Первое, что я ощутила, овладев духом Ричарда МакКинли — удушающую, сводящую с ума панику. Я не могла чувствовать запаха полыни и сандала в физическом смысле, но дым от курящихся благовоний будто разъедал и мой дух, и ту призрачную суть, что служила мне телом. Он множил мою боль от существования в мире живых, заставляя метаться в бесплодных попытках прекратить это мучение. Я вылетела на улицу прямо через дверь и почувствовала жжение в лодыжках от пересечения защитного периметра.

Хоть снаружи я всё ещё ощущала воздействие дыма, паника отступила. Я перевела взгляд на свои ноги, опасаясь увидеть обожжённые культи — но не увидела ничего. Ниже колен полупрозрачный силуэт растворялся в темноте, будто за проход через спящий защитный контур мне пришлось расплатиться энергией, из которой я состояла.

Так.

Я вытянула перед собой руки — мужские, морщинистые, даже в призрачном состоянии можно было отчетливо рассмотреть пятна возрастной пигментации — и медленно, аккуратно и тщательно отделила своё сознание от сознания МакКинли.

Кажется, с благовониями я перестаралась.

Я осмотрелась. Мир выглядел иначе: физические объекты будто утратили непрозрачность. Остались только контуры, зыбкие и светящиеся. Через стены дома я видела Росса, выбегающего с рвущейся ко мне Тессой. Защитный контур сиял в темноте, искрясь от энергии — той же энергии, которая окутывала ладонь Тейкера на ошейнике Коготка.

Магию теперь можно было увидеть, а не ощутить, как в физическом теле. В школе учили, что Родники — это места, где духовный и материальный мир соприкасаются между собой слишком тесно, но мне было сложно это представить. Теперь же, своими (точнее, чужими) глазами наблюдая, как по руке Тейкера бегают яркие искры — точь-в-точь, как из-под кресала — я полностью это осознала.

Я предостерегающе подняла руку — Росс уже замахивался лассо, посчитав, видимо, что овладеть призраком не получилось.

— Сильва? Ты там? — напарник замедлил шаг.

Я кивнула. Попыталась сказать «да» — но, судя по тому, как поморщился Росс, призрак по-прежнему был способен только издавать стоны, мучительные для окружающих.

Видимо, Тейкера это не убедило — и я подняла обе руки в воздух, предостерегающе ими помахала и замерла, больше не пятясь. Росс тоже остановился, не сводя с меня взгляд.

— Получилось наладить контакт?

Я согнула все пальцы, кроме указательных, пытаясь донести, что меня лучше не отвлекать. Росс понятливо опустил лассо. Тесса, смирившись с крепкой хваткой на ошейнике, перестала рваться вперёд, но воинственно сверлила меня взглядом.

Вот теперь поговорим.

Чтобы наладить контакт с Ричардом, я ослабила контроль над его сознанием. Агрессии и ярости в нём, как в утопленнице, я не ощущала — но что-то ведь заставляло его упрямо идти вперёд, превозмогая боль?

И ощутила ответное, симметричное любопытство. Если оформить его в слова, получилось бы что-то вроде «А что это вы делаете?».

«Привет», — поздоровалась я. Да, фамильярно, особенно учитывая возраст дедушки. Но разводить этикеты казалось излишним: вряд ли при жизни кто-нибудь был для него ближе, чем я сейчас.

«И вам не хворать», — ощутила я ответ. Серьёзно?

«Куда уж серьёзнее. Мне-то уже хворать не грозит».

Я поспешно закрылась — полбеды, что Ричард слышит мысли, которые я не планировала ему озвучивать, но ведь так можно и контроль потерять. Реакция призрака ощутилась как стон — видимо, я сделала это слишком резко. Прислушавшись к нему, я решила не возвращать давление на прежний уровень: призрак ощущал себя хоть неуютно, но сносно. Как в очень тесной обуви — можно вытерпеть, если не ходить.

Никто не обещал, что этот процесс будет болезненным исключительно для меня.

«Возникли какие-то проблемы?» — всё так же дружелюбно предположил МакКинли. Мне уже начал нравиться этот старичок.

«Нам нужно знать причину, по которой вы вернулись в мир живых».

«Но потом вы меня развоплотите?» — подозрительно уточнил он. Насколько вообще можно было считать интонацию в тех мыслеобразах, которые мы посылали друг другу.

Я задумалась. Посвящать деда во все подробности плана будет слишком долго, но и говорить ему о развоплощении тоже не хотелось — вряд ли такой ответ его обрадует.

«Мне нужны гарантии, что вы это сделаете. Вы оба хоть с виду и охотники, и собачка при вас, но про такие ритуалы я не слышал».

Хорошо, что я не успела озвучить предложение сделать кое-что лучше. Звучало бы, как типичная уловка малефика из детских страшилок.

«А тебе-то это зачем? Первый раз слышу, чтобы дух хотел своего уничтожения».

Боль усилилась.

«Сдерживаться… Всё сложнее».

То, что служило нам призрачным телом, будто скрутила судорога. Я едва не потеряла контроль, но Ричард справился с приступом боли за нас обоих. В этом чувствовался опыт.

«Я надеялся, что Гарольд вызовет охотников сразу, но он, как обычно… Не пнёшь — не полетит».

«Сын?» — уточнила я.

«Я не горжусь ни тем, как его воспитал, ни тем, что сделал ради того, чтобы он преодолел свою воспалённую гордость. Меня нужно уничтожить. Ради безопасности моей семьи. Без гарантий я тебе ничего не скажу, охотник ты или малефик».

«Почему сразу "или"», — подумала я и едва успела направить окончание мысли во внутренний, а не обращённый к Ричарду «голос».

«Почему… Почему не гордишься? Что ты сделал?» — выкрутилась на лету.

«Я похож на человека, который хочет показывать задницу в окно и стонать под дверью?»

«Подожди, ты делал это осознанно?!»

«И не то чтобы рад этому, — я явственно ощутила ворчливые нотки, — но это, по крайней мере, сработало».

С ума сойти. Призрак осознанно провоцирует живых, чтобы они вызвали охотников, пока он не навредил своей семье. Такого в нашем учебном плане точно не было.

Возможно, Росс прав гораздо больше, чем я могла предположить.

Жаль, что сейчас он не может применить свои коммуникативные навыки, чтобы дать призраку гарантии, которых он так хочет. Придётся импровизировать.

«Нам нужно узнать причину возвращения духа в мир живых и, если это возможно, выполнить его последнюю волю. Сейчас гильдия проводит исследования, развеет ли это призрака без ритуала развоплощения».

«И если нет?»

«То мы уничтожаем призрака классическим способом».

«А если я откажусь говорить?»

Я мысленно пожала плечами:

«Узнаем. Возможно, я войду в твою душу гораздо глубже и выужу все воспоминания, до которых дотянусь, в поисках ответа. По крайней мере, попробовать мне придётся. Но ты сам разве не хотел бы получить шанс на еще одно Перерождение?».

Теперь замолчал Ричард. Я не подгоняла.

«Звучишь, как малефик», — наконец высказался он.

«И что малефику может быть нужно от одного несчастного призрака? При желании он может поднять армию ходячих мертвецов. Если не веришь мне — вон, посмотри на моего напарника, у него как раз значок на груди».

Я вытянула руку, показывая на жетон Охотников на куртке Тейкера. Поняла, что без моего позволения МакКинли не может подвинуться ближе, чтобы рассмотреть его — и медленно, чтобы Росс не посчитал это атакой, поплыла вперёд.

Остановилась я, только когда указательный палец почти коснулся серебряного значка. Контур жетона выделялся гораздо ярче всех остальных предметов в призрачном зрении и уступал по свечению только самой магической энергии. Мне стало интересно: что будет, если я коснусь серебра? Будет это так же болезненно, как дым полыни? Или, из-за точечного воздействия, боль будет гораздо терпимее?

И не могут ли такие прикосновения стать хорошим стимулом для МакКинли признаться в причине своего возвращения?

Дыхание неподвижно стоящего — будто застывшего — Росса стало прерывистым.

Ах да. Я забыла, как близость призрака действует на живых, а между мной и охотником как раз не было ограждающего плетения. Могу поспорить, напарник еще и побледнел — не от страха, конечно. Просто реакция кровеносных сосудов на энергию, исходящую от призраков.

Некрасиво с моей стороны.

Я немедленно подалась назад, разрывая дистанцию.

«Успел рассмотреть?»

«Что это серебро? Да», — усмехнулся Ричард. — «Не похоже, что ты оставишь мне выбор».

«Мыслишь в верном направлении».

«Моей последней волей была кремация», — всё-таки признался МакКинли. «Я завещал сжечь моё тело и, если получится, развеять прах над Торнпассом. А вместо этого гнию в земле, и моё тело едят черви. Повезло, что я возродился призраком, а не ходячим мертвецом. Готов поспорить, что от омерзения я не ходил бы вокруг да около. Я разорвал бы их всех сразу же».

К концу фразы интонация Ричарда сорвалась на яростный рык, и мы разделили на двоих очередную болезненную судорогу. Похоже, он не врёт: эта мысль действительно выводит его из себя.

В яблочко. Тейкер будет рад это услышать.

«Принято», — я дождалась, пока снова смогу общаться. «После того, как я тебя отпущу, сможешь уйти отсюда, не нападая на нас?»

«Постараюсь».

Этот ответ меня не устроил, и я, помахав Россу рукой, стала отдаляться сама — настолько, насколько хватило моего ментального «поводка».

Когда силуэт Тейкера превратился в смазанное пятно на фоне дома, я потеряла контроль.

Приятно было для разнообразия остаться в сознании после возвращения в своё тело. Но — нет в мире совершенства — кружилась голова, причём странно: комната плыла вокруг меня без определённой оси вращения. Влево, вправо, по часовой и против неё, следуя за взглядом и возвращаясь к привычному положению, стоило посмотреть в противоположную сторону.

Я оттолкнулась от пола носком, интуитивно добавляя в эту круговерть еще один вектор и закрепляя именно его. Кресло подо мной заскрипело: вверх-вниз, вверх-вниз, смотреть перед собой в одну точку. Это помогло: убедив организм, что вращение мира повинуется исключительно мне, я смогла вернуться к остальным чувствам.

К запаху полыни и сандала от почти догоревших благовоний.

К затёкшей шее: моё тело явно сидело тут не в самой удобной позе.

К звуку шагов Росса за дверью и ураганом ворвавшейся вперёд него Тессе, свободной наконец от хватки на ошейнике.

— Ну как?

— Ты как?

Я слабо улыбнулась — мы почти достигли того созвучия, о котором рассказывали Пайки.

— Нормально, только в себя приду. Призрак ушёл?

— Да, помаячил немного на горизонте и растворился. Вы говорили?

— Ты был прав, — торжественно кивнула я. — Мы должны сжечь его тело.

Тесса поднырнула длинным носом мне под руку, взволнованно поскуливая.

— Моя хорошая, — растаяла я. — Переживала, да? — я немедленно выдала Коготку порцию ласки и почёсываний.

— Я тоже переживал, — нейтрально проронил Росс и прежде, чем я сообразила, что мне на это ответить, отправился в сторону кухни.

Серебряный значок блеснул в свете лампы.

Сколько в желании причинить боль МакКинли было от меня, а сколько — от искаженного сознания мертвеца?

Я постаралась не думать об этом.

Мы решили провести ночь в доме МакКинли — конечно, закрыв дверь. Росс заварил приторный крепкий чай — лучшее средство для восстановления после близкого контакта с призраком.

Тейкер коварно воспользовался моим состоянием и заставил выпить: сил спорить о том, что я в этом не нуждаюсь, у меня не было. Что, собственно, и стало решающим аргументом.

Моя месть не заставила себя ждать: на утро я наконец заказала в салуне кофе не только для себя, но и для напарника. Росс удивлённо поднял взгляд, когда я сгрузила с подноса на стол две чашки:

— Спасибо, я не… — но я воинственно припечатала следом еще и молочник с сахарницей.

— Судя по выражению твоего лица, мне лучше не отказываться, — смирился Тейкер.

Я так хорошо эмоции не читала. По его рассеянной, то возникающей, то гаснущей улыбке я не могла понять, что именно его развеселило: сладкий кофе или моя агрессивная подача.

Будь я природником, я бы вытащила гроб на поверхность, манипулируя растениями в почве. Будь я воздушником — разметала бы землю и подняла гроб силой мысли.

Будь я хотя бы просто мужчиной — мы бы раскопали эту могилу и достали бы гроб вдвоём.

Но я не была ни тем, ни другим, ни третьим — и Росс попросту нанял землекопов. Под клятвенную договорённость о нашем присутствии на раскопке и предъявление хаунда, который любую нежить за милю почует.

Могильщики принялись за дело — сперва с опаской, затем, подкупленные бутылкой виски, предусмотрительно захваченной Россом из салуна — гораздо бодрее. А может, на них успокаивающе действовал вид Тессы, мирно грызущей говяжий хрящ в тени фургона.

К полудню их лопаты преодолели шесть футов мягкой, еще не успевшей просесть как следует земли, и с глухим стуком ударились о крышку гроба.

Россу пришлось спуститься вниз — могильщики наотрез отказались это делать — чтобы поддеть гроб ломом, как рычагом. С помощью верёвок, ремней и такой-то матери гроб с телом МакКинли наконец оказался наверху. Землекопы тут же поспешили убраться с кладбища.

Я посмотрела на голубое небо без единого облачка. На нём уже виднелся тонкий бледный серп молодой луны.

— Сжигаем так или ждем появления призрака?

Тейкер отряхнул светлую, почти оранжевую землю со штанов и постучал ботинками друг о друга.

— Подождём, конечно. Нам же нужно видеть результат своих действий.

— Тогда не будем спешить со снятием крышки, — констатировала очевидное я.

— Да ладно, за четыре месяца там уже почти мумия образовалась, — отмахнулся Росс, но от гроба всё-таки отошел. — Ты сможешь сжечь его заклинанием или мне придётся залить его фотогеном?

— Вообще без проблем, — кивнула я. — Всего-то допустить все возможные ошибки в ритуале развоплощения, и вуаля — мы сожгли тело, но не душу.

Когда Коготок начала беспокойно озираться, я бросила на землю перед собой сигилы для ловушки духа. Каким бы мирным не казался Ричард МакКинли, предосторожность не помешает. Росс был со мной очевидно солидарен — он уже держал в руках серебряное лассо, готовый в любой момент пустить его в ход.

— Снимаю?

Я прислушалась к себе. В отличие от хаунда, я почти не чувствовала тревоги. Только, если закрыть глаза и погрузиться в состояние, близкое к медитации, можно почувствовать что-то вроде взгляда в спину. Если не знать, что искать, можно и не заметить это ощущение, или подумать, что просто показалось.

Коготок такими сомнениями обременена не была. Если она что-то подозревала — она в своих чувствах не сомневалась.

— Давай, пока окончательно не стемнело, — согласилась я с Россом. Он только этого и ждал: крышка гроба затрещала, и спустя пару минут была сброшена в сторону.

Я осторожно подошла поближе. Труп выглядел неопасно — ни единого признака попытки возродиться в мёртвом теле. Руки всё так же мирно скрещены на груди — только лилия, вложенная в них, истлела без следа. Примерившись, я попыталась носком ботинка сдвинуть крышку гроба подальше — она мешала расположить свечи вокруг гроба — но древесина оказалась гораздо тяжелее, чем я думала.

— Это что, дуб? Сын МакКинли действительно выбирает всё самое лучшее для своей семьи, — хмыкнула я.

— По его мнению, — отозвался Росс и оттащил крышку в сторону. — Так достаточно?

Я кивнула и принялась расставлять свечи и сигилы. Когда с приготовлениями было покончено, я потянулась к руке мертвеца. Иссохший, полуистлевший, он выглядел уже не как человеческий труп, а как необожжённая глиняная поделка. Или — я поморщилась от неожиданной ассоциации — как сушёные финики с юга, которые я иногда видела в продаже на городской ярмарке. Такие же светло-коричневые, с неоднородной, местами потрескавшейся лоснящейся кожицей.

Я сглотнула, проклиная разыгравшееся воображение. До этого момента мумии вызывали у меня меньше брезгливости, чем свежие трупы. Теперь, пожалуй, дегустация фиников отложится на неопределённый срок, несмотря на наш маршрут через южные земли.

Я прикоснулась к запястью Ричарда, чтобы разместить его руки вдоль тела.

В следующий момент я услышала специфичный звон лассо за своей спиной, и, в ту же секунду — угрожающий, неожиданно низкий «гав» Тессы, переходящий в рык.

Я обернулась.

— Назад.

Это Росс говорил не мне, а призраку, появившемуся слишком близко к своему гробу. Судя по их позам, Тейкер только что щелкнул лассо прямо перед застывшим в испуге МакКинли.

— Ты выбрал не лучшее место, чтобы явиться, — для убедительности Росс шевельнул серебряным лассо, пустив цепь волной. — Назад, или следующий удар будет уже по тебе.

Тесса поддержала слова охотника, припав к земле и подкрадываясь к призраку сбоку.

Вняв наконец предупреждению, призрак замерцал и попятился.

Я облегчённо выдохнула.

— В ловушку не попади! — крикнула я. Если он еще может себя контролировать, нет смысла подвергать его лишним мучениям.

МакКинли замер, осмотрелся и скорректировал направление.

Коготок, не удерживаемая Россом, продолжила преследовать Ричарда, утробно рыча. Она могла позволить себе находиться к духу хоть вплотную — на хаундов, как и на кошек, близость призраков не действовала так губительно, как на человеческое сознание. Когда она отогнала МакКинли на добрых двадцать футов, я попробовала остановить её:

— Тесса! Кс-с, хватит.

Химера с сомнением покосилась на меня, из принципа сделала еще пару шагов, и остановилась, снова не сводя взгляда с призрака. Черный хвост распушился и лупил по бокам, как у самой обычной дворовой кошки. Будь её связки более к этому приспособлены — уверена, из пасти вырывался бы не рык, а кошачье боевое завывание. Не ожидала, что она вообще умеет лаять, да еще так басисто.

— Не знал, что наш хаунд еще и пастушьей собакой подрабатывать может, — смягчился Росс, когда понял, что призрак нас послушал.

— Скорее, охотничьей, ты посмотри на эту стойку, — фыркнула я, возвращаясь к гробу. — Так, внимание, трогаю вторую руку!

На это касание МакКинли уже не отреагировал, смирно стоя в отдалении и не провоцируя Тессу, и я спокойно зажгла все свечи.

— Почти готово, — озвучила я. — Ричард, я сейчас произнесу заклинание сожжения, и обратного пути может не быть. Если, — я запнулась. Снова влезать в чужое сознание не хотелось, но я почувствовала себя обязанной предложить. — Если ты хочешь нам ещё что-то сообщить, дай знак.

Призрак медленно, чтобы лучше было видно издалека, помотал головой и сделал шаг назад.

— Хорошо, — я повернулась к изножью и занесла руку для заклинания. Направив энергию, заставила распуститься, как цветок, сияющее переплетение огня и магии. Должно быть, глазами призрака зрелище открывалось потрясающее. — Exure ad cineres.

Пеплом обратился и труп, и гроб, в котором он лежал — я не сочла нужным пересчитывать заклинание под наши условия.

Ощущение взгляда в спину не пропадало. Я не могла понять, есть он на самом деле или мне просто кажется. Наивно, но часть меня надеялась, что всё получится.

Я опустила руку. Впрочем, ещё не конец: как минимум, у МакКинли было и второе, менее принципиальное желание — чтобы его прах развеяли над каньоном. Сделать крюк с утра, выполнить последнюю волю, а к ночи вернуться и проверить, не явится ли призрак снова?

Забавно, но выходило, что нам нужно будет развеять прах и Ричарда, и его дорогущего гроба — способа отделить одно от другого я не видела.

Я понимала, что тяну время вместо того, чтобы просто повернуться и проверить результат собственными глазами, но ничего поделать с этим не могла. Шею будто заменили на деревянную чурку, не способную к вращению.

Пока я не осознала, что больше не слышу рыка Тессы.

Я резко обернулась. Призрака больше не было. Коготок смущённо вылизывала лапу, словно не понимая, из-за чего вообще вся суета.

— Получилось? — неуверенно спросила я, переведя взгляд на торжествующую улыбку Росса. Мне нужно было услышать ответ от Тейкера, будто своему зрению я доверяла меньше, чем напарнику.

— Кажется, да, — кивнул он. — Жаль, что ты не видела. Не уверен, что смогу описать, но это не было похоже ни на изгнание, ни на то, что он ушёл сам.

— А как это выглядело? — прищурилась я.

Вместо ответа Росс достал заранее подготовленную жестянку — найти в Брантинге урну для праха было задачей невыполнимого уровня — и направился к месту проведения ритуала.

— Представь, что он распался на маленькие перистые облака, не имеющие ничего общего с человеческим силуэтом, — наконец сформулировал Тейкер, присев на корточки и начав аккуратно заполнять банку. — Или на морозные узоры, висящие в воздухе. Надо в следующий раз тебе встать лицом к духу, когда будем исполнять его последнюю волю.

Тесса подбежала, заинтересовавшись действиями Росса. Я схватила её за ошейник, чтобы она случайно не разворошила прах.

— Уверен, что будет следующий раз? — усомнилась я.

— А ты всё-таки против? — Росс снова посмотрел на меня снизу вверх, и я отвела взгляд.

— Я просто не уверена, что нам подвернётся еще один такой заказ. Для многих мы попросту ничего не сможем сделать.

— Даже одна спасённая душа — это несоизмеримо больше, чем можно было надеяться. Впереди целый год. Не думай о неудачах раньше времени.

— А если мы ошиблись? — меня всё-таки одолел червячок сомнений. — Если МакКинли не вернулся в круг Перерождения, и явится следующей ночью?

Росс придирчиво оглядел оставшийся на земле тонкий слой серого пепла, который собрать не было никакой возможности.

— Думаю, судьба конкретно этого праха Ричарду уже не принципиальна, — решил он и закрыл банку. — И я полностью с тобой согласен, не будем пока сдавать отчёт и следующую ночь проведём в засаде у дома МакКинли.

— Когда это я успела такое предложить? — фыркнула я.

— А разве я не угадал? — довольно улыбнулся Тейкер.

Отчёт мы заполняли вдвоём. Скрыть факт эксгумации бы не получилось — слишком много свидетелей — так что пришлось здорово напрячь воображение, чтобы на бумаге подтянуть произошедшее в рамки наших должностных обязанностей и этерийских законов. Получилось ужасно: мы свели всё к якобы слишком сильной потенциальной связи духа и тела из-за невыполненной последней воли и решению сжечь тело во избежание перерождения в плотопризрака. Если бы я написала такое на экзамене, Гремхолд бы с меня семь шкур содрал. Шериф Брантинга, к счастью, только покивал солидно, притворяясь, будто понимает, о чем идет речь.

Следующую ночь мы провели в фургоне неподалёку от дома МакКинли. Я не находила себе места, а Росс снова нервно крутил в пальцах кинжал. Но самое главное, что из нас троих абсолютно спокойной осталась Тесса.

Призрак больше не приходил.

Не верилось, что мы действительно сделали это. Опровергли фундаментальные принципы охоты, гласящие, что у восставшего мертвеца больше нет шанса на Перерождение. Попутно нарушили кодекс гильдии и законы Новой Этерии? Что ж, всё имеет свою цену.

На душе было тепло, будто маленькое солнце поселилось в груди и грело, несмотря на тёмную ночь вокруг.

Этим солнцем было чувство, что мы поступили правильно.

Я наконец поступила правильно.