Охотники. Серебро и полынь

Глава 12. Лейтон Крик. I

Ехать до Лейтон Крика было всего ничего — чуть больше шести часов по прямой. Тем не менее, я неожиданно почувствовала разницу между путешествием с хорошим напарником — и безукоризненно вежливым незнакомцем, в которого Росс превратился.

Ничего удивительного, что эти шесть часов я предпочла провести в фургоне, обмахивая себя планшеткой, лишь бы не выглядывать лишний раз наружу.

Даже когда повозка остановилась, я не поспешила вылезать — мало ли, может мы продолжим движение через пару минут. И дождалась лёгкого стука в стенку фургона:

— Мы приехали.

Действительно, вокруг располагался целый городок из охотничьих фургонов. Вдали виднелась невысокая кованая оградка некрополя — даже отсюда я ощущала, как дрожит и искрит там магическое поле. Массового восстания нежити не наблюдалось — впрочем, ещё не вечер.

«Им стоило сделать ограду понадёжнее», — почти услышала я голос Росса и удивлённо покосилась на него — неужели воздержание на разговоры окончено?

Росс вопросительно встретил мой взгляд и я, смутившись, покачала головой и отвернулась.

Показалось. Слишком привыкла к его комментариям по поводу и без.

Мы с лёгкостью отыскали ставку координатора штурма, получили свои экземпляры документов, поставили подписи и отправились обустраивать стоянку. К счастью, Росс выбрал место подальше от центра лагеря — я опасалась, что он, как всегда, захочет быть среди всей возможной суеты, а это — последнее, к чему я сейчас была готова. Мне хватило взглядов, которыми меня провожала половина охотников.

Ещё пару дней назад я бы не придала им значения, но сейчас всё это резало прямо по оголённым нервам.

Спокойствия не добавляло и общение с Россом. Нет, мы не играли в молчанку — но вежливые и нейтральные фразы исключительно на бытовую тему выбивали остатки почвы из-под ног.

К концу дня я вскипела не хуже котелка над костром, схватила ведро, висящее на фургоне, и отправилась за водой — не потому, что она кончалась, а просто чтобы оказаться подальше от всего этого.

Судя по названию населённого пункта, где-то неподалёку должен быть ручей. Вот и поищу.

— Что, голубки, поссорились? — охотник из соседнего фургона, не скрываясь, наблюдал за моими действиями и видел, что я на взводе.

Не останавливаясь, я показала ему неприличный жест. В спину мне донёсся свист.

— Милая, куда так спешишь? — ещё один бросил на меня такой сальный взгляд, что мне захотелось помыться. Этому я даже отвечать не стала — только прибавила шагу, представляя, как хорошо ведро смотрелось бы на его голове.

— Мисс, вам помочь? — этот охотник был чуть старше меня, и хоть во взгляде его была заинтересованность, он соблюдал видимые приличия. Я остановилась и кивнула:

— Да, спасибо. В какой стороне от лагеря ручей?

Охотник — кажется, коллега-маг — обстоятельно описал нужный маршрут. Он явно распускал хвост передо мной и придавал себе важности, которой не обладал. После общения с Тейкером я легко отличала манеры, впитанные с молоком матери, от подсмотренных у кого-то и привитых искусственно.

— Простите за моё любопытство, мисс, но могу я поинтересоваться, что вас так огорчило?

— Не можете, — отрезала я. — Спасибо, я пойду.

Проигнорировав ещё несколько обращений, я наконец вырвалась за пределы разбитого лагеря, и поспешила к ручью, яростно печатая шаг по тропинке, будто это могло помочь справиться со злостью.

Хотя, если честно, немного спустить пар всё-таки помогало. Ручей петлял и становился то шире, то уже, так что мне пришлось здорово поработать ногами, пробираясь вдоль его изгибов. Я не остановилась, пока не прошла вверх по течению так далеко, что тропинка почти исчезла — никому из охотников не хотелось набирать воду за милю от лагеря. Я выбрала пологий участок берега, перевернула ведро и села на него, бесцельно уставившись на текущую воду и не следя за временем.

Возвращаться раньше, чем Росс уснёт, не хотелось. Идти назад по темноте — тоже, но кое-кто настолько позволил эмоциям взять верх, что не озаботился хотя бы лампу с собой взять. Хоть нога и зажила, я не снимала тугую повязку — вторичное растяжение заняло бы гораздо больше времени на лечение, так что на обратном пути придётся здорово смотреть под ноги.

Я тоскливо посмотрела в сторону лагеря. В опустившихся сумерках моё внимание привлекла быстро двигающаяся в траве чёрная точка. Это что ещё за грим?

И в этот раз буквально: в неверном свете это существо действительно можно было принять за грима — порождение тьмы, смертоносное чудовище, пожирающее души. Суеверие, конечно — ни одного доказательства его существования не нашли, и вместо древнего монстра он стал ругательством.

Фигура приближалась волнообразными, словно летящими скачками, напоминая уже не грима, а восточного мифического змея. Когда она в один длинный прыжок перемахнула изгиб ручья, который я обходила по широкой дуге, я рассмотрела, что она не полностью чёрная — на груди белый «воротник», от носа тянется белая стрелка, да и лапы будто в белых носочках.

Всего лишь хаунд возле лагеря охотников, сообразила я. Вот только где хозяин?

— Ц-ц-ц, — я зацокала, пытаясь привлечь внимание хаунда, и пошевелила рукой, будто в ней что-то было. — Ко мне! Эй, хороший хаунд, ц-ц-ц.

Хаунд замер и склонил голову набок, оценивая, достойна ли я его внимания.

— Ко мне, — продолжила я. — Какой ты красивый, давай, не убегай отсюда. Тебя, наверное, уже обыскались, иди сюда, — я пошуршала рукой в траве.

Хаунд приблизился ко мне, переставляя ноги, как породистый скакун, явно красуясь.

— Да, очень красивый, — подтвердила я, — Хороший, красивый хаунд, иди ко мне.

Он действительно подошел — его морда оказалась прямо напротив моей головы, и стал пристально изучать меня взглядом. Нос тоже работал на полную — не найдя ничего интересного в моём лице, хаунд обнюхал меня, широко раздувая ноздри, и громко разочарованно выдохнул — обещанным угощением не пахло.

У всех хаундов такое выражение морды, будто они или в чём-то очень виноваты, или обвиняют тебя. Вкупе с крайней стройностью и длинными, непропорциональными лапами и носом создавалось впечатление несчастного изголодавшегося существа, которого вот именно персонально я заморила голодом. Изумрудно-зелёные глаза смотрели прямо в душу, обвиняя во всех возможных грехах.

— Ну извини, — я протянула руку, давая обнюхать ладонь, и осторожно почесала длинный узкий подбородок. Хаунд фыркнул и намеревался уходить, но я обняла его за шею. — И куда ты собрался? И где, кстати, твой ошейник, а, милый?

Я поднялась с ведра, не отпуская шерсть на загривке хаунда, но почёсывая его, чтобы тот не напрягался. Соорудить поводок было не из чего, так что оставалось надеяться, что хаунда удастся убедить вернуться со мной в лагерь одними уговорами. Вместе с зрачками, когтями и чувствительностью к нежити, от кошек эти химеры получили слишком независимый для собак характер. Слишком независимый даже для ловчих собак, которые изначально были выведены с заделом на самостоятельность.

А этот экземпляр, судя по необычной для хаундов окраске — обычно они белые с рыжими или черными пятнами, а не наоборот — получил этого характера с избытком.

Я направилась в лагерь — с тёплой волнистой шерстью под одной рукой и с пустым ведром в другой. Я радовалась неожиданной передышке: пока найду хозяина, пока вернусь всё-таки набрать воды — Тейкер наверняка уже ляжет спать.

В лагере уже разгорались костры. Хоть ночь и становилась прохладной, большинство охотников решили заночевать в спальниках на свежем воздухе, благо, деревьев для разведения огня вокруг хватало. Я направилась прямиком в центр лагеря, к координатору — узнать у него про хаунда будет гораздо проще, чем опрашивать каждого встречного охотника.

— Вот она, сучка! — раздался грубый мужской голос за моей спиной.

Я застыла. Никаких других «она» в окрестностях я не наблюдала. Голос был незнакомым. Грубость к женщине в обществе охотников — дело привычное, но до откровенный оскорблений без личного знакомства в моём отношении не заходили.

Может, Росс всё-таки решил сдать меня? Тогда могу понять злобу в голосе: никто не любит малефиков.

Я выпустила загривок хаунда и развернулась, положив руки на мешочек с сигилами. На этот раз — запирающими. К гриму защиту. Нападающих — в удерживающий контур, самой — на ближайший фургон, и на полном ходу подальше отсюда…

— Мисс, это он не вам, — упитанный охотник-маг, стоящий рядом с агрессивно пялящимся здоровяком, натянуто улыбнулся.

— А может, и ей тоже, — мерзко гоготнул амбал и хлопнул себя по бедру:

— Коготок, к ноге, кошачье отродье!

Хаунд прижал уши, но послушно подошел к хозяину. С этого ракурса мне стало прекрасно ясно, что «сучка» — это всего лишь пол хаунда. Ну, не «всего лишь», судя по обращению охотника со свои животным, но ко мне не относилось.

Я отпустила сигилы.

Хозяин тем временем надевал на упирающегося хаунда ошейник, и я не поверила своим глазам: строгач! Вместо широкой полоски мягкой кожи этот амбал надевал на тонкую шею Коготка железную цепь с шипами вовнутрь.

Хаунд по-кошачьи зашипел на хозяина, и тот хлестнул его поводком вдоль бока.

— А ты чего вылупилась? — обратился охотник ко мне. — Есть что сказать, или только за побрякушки свои хвататься можешь?

— А ты, видимо, даже за своим хаундом уследить не можешь, — я перенесла вес на левую ногу. Вместо кипящей злости в душе поднималась ледяная ярость. Будь я настоящим малефиком, этот убыток уже страдал бы от проклятия на понос. Пожизненный. Будь я мужчиной — мы бы уже дрались. Но всё, что я могла — это пренебрежительно смотреть на него, задрав голову, потому что макушкой я даже до плеча ему не доставала.

— Какая боевая подстилка, — ухмыльнулся он. — Чья?

— Не нужно проецировать свой опыт на всех охотников, — процедила я. — Если тебе доставляет удовольствие быть подстилкой, это не значит, что все придерживаются этого жизненного пути.

Спустя долгую секунду молчания амбал побагровел и дёрнулся ко мне, но его напарник схватил его за руку и прошептал что-то на ухо. Мне доставил злорадное удовольствие тот факт, что и напарнику пришлось для этого едва ли не встать на цыпочки.

После полученной информации боец смерил меня взглядом и остался на месте.

— Оглядывайся, — наконец угрожающе порекомендовал он.

Я развернулась и медленно, с высоко поднятой головой и спиной, выпрямленной так, что лопатки почти соприкасались, отправилась к выходу из лагеря.

Спину мне сверлили три взгляда — но тяжелее всего ощущался взгляд изумрудно-зелёных глаз, возлагающих на меня всю вину мира.

«Предательница», — будто говорил этот взгляд.

На этот раз далеко отходить я не стала — набрала воды в ручье и медленно, как сомнабула, вернулась к фургону.

Могу я хоть что-нибудь в своей жизни не испортить?!

Тейкер действительно спал — или делал вид, мне стало уже всё равно. Я пристроила полное ведро у фургона и тоже забралась в спальник, предварительно замотавшись в пончо.

Конечно же, сон не шёл. Я не могла перестать думать обо всём подряд: о хаунде, которого я подставила из самых благих намерений; о здоровяке, от которого наверняка стоит ждать проблем при удобном случае; о страхе, который я испытала, подумав, что Росс всё-таки сдал меня; о том, что мы больше не сможем доверять друг другу; о семье, по которой я, оказывается, всё-таки скучала, и о том, какой ошибкой было в принципе моё существование.

Не делало процесс засыпания легче и то, что по какой-то причине мимо нас в сторону леса повадились ходить охотники — негромко, даже крадучись. Я подумала сначала, что мы опрометчиво разбили стоянку возле общественного туалета, но когда череда паломников с недержанием превысила все разумные пределы, я резко села.

Что у них там происходит?

Вдалеке среди деревьев блуждали огни — судя по оттенку света, от фотогеновых ламп. Лагерь уже спал — непохоже, чтобы это была общая тревога. Я тихо поднялась и так же крадучись отправилась на разведку.

На уже основательно вытоптанной полянке в круг собрались человек двадцать. Я не хотела подходить ближе, чтобы меня не заметили, поэтому мне было плохо видно, что происходит в центре. Я почувствовала едва ощутимые мурашки — там явно применяли магию. Сместившись в сторону, чтобы меня не застали со спины новые участники действа, я прислонилась к широкому стволу и понадеялась, что тени от него достаточно, чтобы скрыть меня от ненужного внимания.

Один из охотников вошел в круг, помахивая грейвером. В просвете, образовавшемся на пару секунд среди фигур зрителей, я заметила второго участника спарринга — бьющегося в невидимую стену ходячего мертвеца.

Кто-то — видимо, маг, удерживающий запирающий контур — озвучил обратный отсчет, и толпа разразилась криками.

Кажется, судя по ним, часть охотников болела за мертвеца.

Я тихо подалась назад. Ждать конца шоу мне не было смысла — подумаешь, полулегальная забава заскучавших от безделия охотников. К тому же, среди зрителей я заметила подозрительно знакомый высокий силуэт.

Понимая, что вся эта орава отправится обратно тем же путём, я затащила спальник в фургон — так я получу хоть какой-то шанс на то, что они меня не разбудят.

Но вместо сна я стала обкатывать в голове одну дурацкую идею, на которую меня навёл этот странный бойцовский круг. Совершенно идиотскую, скорее, но имеющую шанс сработать.

Я продумывала сценарий диалога и все свои возможные реплики, мысленно разыгрывая варианты событий по ролям, как пьесу. На экспромт, как Росс, я полагаться не могла. Единственную из своих ошибок я ещё могла исправить, но действовать нужно было идеально.

Конечно же, когда разгорячённые боем охотники потянулись обратно, я ещё не спала. Уснуть получилось только, когда светло стало даже под тентом фургона. Но солнце мне не помешало: в моём сне было идеально темно.

На этот раз за дверью меня ждал папа.

Воду вчера я всё-таки притащила не зря. Будь ведро не деревянным, а жестяным — мне пришлось бы бороться с серьёзным искушением сварить кофе прямо в нём, но пришлось делать себе стандартную порцию в котелке под изучающим взглядом Росса.

Тот, в отличие от меня, выглядел гораздо лучше — здоровый сон пошел ему на пользу. И мне казалось, что он собирается задать мне вопрос, на который я не захочу отвечать.

— Возле нашей стоянки всю ночь шастали охотники, — сыграла на опережение я, сообщив полуправду. — В лесу устроили что-то вроде спаррингов с нежитью.

— Обычное дело, — отозвался Тейкер. — Координатору проще закрыть глаза на это и дать спустить пар, чем заставить взвод охотников сидеть смирно в ожидании штурма. Нужно переставить фургон?

Я неопределённо повела плечами:

— Нормально, просто следующей ночью сразу лягу спать внутри.

Росс кивнул, сочтя обмен утренними любезностями завершённым, и я не стала настаивать на продолжении. Слила остатки воды в бурдюк и, снова вооружившись ведром, отправилась на прогулку по лагерю.

Осталось вспомнить, где именно я вчера завела сомнительное знакомство, и начинать поиски оттуда. Пришлось навернуть несколько кругов, и выслушать ещё пару не отличающихся оригинальностью обращений, прежде чем я заметила в траве у одного из фургонов почти плоский силуэт чёрного хаунда. Удачно, что расцветка была редкой — я могла не отвлекаться на пару встретившихся мне светлых хаундов и даже одну полноценную свору. Те хаунды тоже предпочитали отдыхать, нежась под полуденным солнцем, но Коготок лежала на боку, вытянув лапы, и больше напоминая затейливый фигурный гобелен, чем живое существо.

Хозяина не наблюдалось. Я сходила к ручью и вернулась той же дорогой, старательно делая вид, что иду исключительно по своим делам.

— Тебе что тут, мёдом намазано?

Сердце забилось чаще.

Я остановилась, склонила голову к плечу и высокомерно осмотрела амбала.

— Мир не крутится вокруг тебя, ты в курсе?

— Мир может и нет, а вот ты определённо круги наворачиваешь, цыпочка. Что, только Тейкера тебе недостаточно, хочешь развлечься с мужчиной посерьёзнее?

Я поставила ведро на землю, наклонившись глубже, чем следует. Сегодня я не стала надевать куртку, оставшись в одной рубашке, застёгнутой на пару пуговиц меньше, чем обычно. Подвеска с топазом вывалилась у меня из декольте и качнулась, как маятник, пока я выпрямлялась.

Я заправила локон за ухо и сложила руки под грудью:

— Слушай, в чём твоя проблема? Тебе делать настолько нечего, что ты решил именно ко мне докопаться?

Охотник клюнул: уставился на кулон, как на приманку, и сделал шаг в мою сторону:

— Моя проблема в том, что такие, как ты, должны не с мужчинами соревноваться на охоте, а подавать виски в салуне и подставлять зад, когда я захочу его ущипнуть.

Я холодно рассмеялась:

— Тогда ты ещё наивнее, чем я считала. Как тебя там?

— Хоук, — рыкнул он, подходя ещё ближе — и я остановила его, ткнув указательным пальцем в солнечное сплетение. Очень надеюсь, что мой ноготь неприятно давил ему на кожу через рубашку.

— Меня зовут Сильва Филдс, — процедила я. — Запомни это имя, потому что ты очень ошибаешься, если думаешь, что меня поставили в пару с Тейкером только за красивые глаза.

Охотник прищурился. Я убрала руку и демонстративно вернула подвеску с энергокристаллом под рубашку.

Я буквально слышала, как вращаются шестеренки в его непропорционально крошечном по сравнению с телом мозгу.

— Да ладно. Ты — стихийник? — с сомнением протянул он.

Я ухмыльнулась краешком рта.

— Лучше держись от меня подальше, Хоук, — посоветовала я, развернулась, подхватила ведро и отправилась в сторону своего фургона.

Очень, очень медленно отправилась.

Ну же. Давай.

— Докажи, — крикнул Хоук мне в спину.

Я развернулась.

— Прости, что? — приподняла я бровь.

— Докажи, что не свистишь.

Я удивленно уставилась на него.

— С чего бы мне это делать? Со дня на день штурм, там всё и решится.

— А тебе самой не интересно показать, чего ты стоишь? Приходи в полночь, организуем для тебя небольшую проверку. Даже проведу к месту сбора, если попросишь.

— Ты серьёзно ожидал, что я поведусь на эту детскую поддёвку? — я снова опустила ведро. — Нет, я понимаю, мужчинам от скуки основательно башню срывает, но мне-то это зачем? Вас развлечь? За свой счёт?

— Давай пари, — предложил Хоук. — Если ты действительно победишь мертвяка без своих сигилов, я возмещу тебе затраты энергии.

Я хмыкнула:

— Милый мой, да даже орден Перерождения больше за заказы предлагает. Моя выгода где?

Не дождавшись ответа, я собралась было уходить, но, наткнувшись взглядом на чернеющий в траве силуэт, вернула занесённую ногу обратно.

— Хотя… Разве что, ты поспоришь со мной на твоего хаунда.

— Губа не дура, — оценил наглость Хоук. — Не жирно?

Я презрительно смерила Коготка взглядом:

— Судя по её поведению, в самый раз. Неудачный выводок?

Охотник сплюнул.

— Какой бы ни был, а для пари ставка высоковата. Если только тебе больше нечего добавить со своей стороны.

— Только не говори, что купил её, а не выиграл у заводчика в карты, я не поверю. Денег эта сука, как рабочий инструмент, не стоит. С тем же успехом я могу подобрать в ближайшем селе кошку.

— Ну и зачем она тогда тебе?

Я ухмыльнулась:

— Есть ощущение, что сойдёмся характерами.

Хоук расхохотался, оценив мою самокритичность. Ловя момент, я протянула ему руку:

— Так что? Сегодня в полночь я побеждаю ходячего мертвеца без использования сигилов, и ты отдаёшь мне Коготка. Если проиграю — отдам, скажем, вот этот топаз. В нём и энергии почти под завязку.

Технически, это было имущество школы. Но практически: во-первых, я не собиралась проигрывать, во-вторых — уж за год что-нибудь смогу придумать, если мне всё-таки не повезёт.

Охотник сжал мою ладонь своей медвежьей лапой:

— Только топаза мало. Если ты проиграешь — то там же, при всех, признаешь, что ты просто подстилка, примазавшаяся к богатенькому покровителю и не годная в охотники.

— Пари.

— Пари.

Я наконец отправилась к фургону. Злая улыбка была будто приклеена и никак не сходила с лица.

Хорошо, что правую руку мне оттягивало ведро. Левой рукой мне пришлось взяться за пояс, потому что она дрожала, будто я не с охотником поговорила, а с призраком обнялась.