Охотник на демонов

Глава 17

Глава 17

Увольнения⁈ За то, что не дал уроду испортить девушкам вечер? За то, что не потерпел угроз⁈ Я ощутил приступ бессильной ярости. Строганов просто мстит, а начальство готово прогнуться!

— Успокойся, Саня, я с этим разобрался, — прервал мои мысли Кайл, потирая виски. — Я убедил Мазафаку не рубить с плеча. Увольнения не будет. Но… обойдется служебной проверкой, и недельку тебе придется посидеть дома. И дай бог, чтобы конфликт на этом и заглох.

Я с пониманием кивнул, хотя внутри все кипело. Совесть моя была чиста, но я прекрасно знал, что в мире, где правят деньги и связи, этого недостаточно. Меня наказали за то, что я поступил правильно. И это был удар.

— Хорошо, Дмитрий Сергеевич. Неделю так неделю. У меня как раз послезавтра прием у Волконского. Главное, чтобы у вас тут без серьезных вызовов обошлось.

Забрав вещи, я направился в общагу, а в голове был сумбур и вместе с тем простая мысль, что на набережной это была откровенная подстава. Меня ждала провокация, а я и поддался. Как дурак, самым умным и крутым себя возомнил. Отлично меня сыграли, нечего сказать.

Вернувшись в общагу, я рухнул на кровать. Делать ничего не хотелось, в голове я прокручивал мысли о том, как бы мог поступить, чтобы не вляпаться. В ресторане уж точно по-другому не мог, иначе бы я был не я. А вот на набережной надо было просто послать их, а не лезть бить морды, тем более под камерами. Ночь наступила, сменившаяся утром.

Четыре стены давили, тишина звенела в ушах.

Мысли ходили по кругу: наглая ложь Строганова, трусливое решение начальства, мое собственное бессилие. Я сидел на краю кровати, уставившись на свой меч, прислоненный к стене в углу.

Внезапно тишину разорвал резкий сигнал коммуникатора. Я поморщился. Но, взглянув на экран, замер. «Светлана».

Настроение, до этого бывшее на уровне плинтуса, мгновенно качнулось вверх.

— Привет, Саша! — Ее голос, такой же теплый и жизнерадостный, каким я его запомнил, ворвался в мою затхлую тишину. — Как дела? А то ты куда-то пропал.

Я на секунду замялся. Что ей сказать? Вывалить все свои проблемы? Нет.

— Привет! — наконец ответил я, стараясь, чтобы голос звучал бодро. Не получилось.

— Что с настроением? Что-то произошло? — тут же спросила она, и в ее голосе послышалась неподдельная тревога. Она услышала фальшь.

Пришлось признавать хотя бы часть правды.

— Да так, мелочи. Просто временно отстранили от работы, — ляпнул я, тут же пожалев о своей прямоте.

— Отстранили⁈ — ахнула она. — Саша, это… это из-за меня? Из-за того случая? Это Строганов?

— Не переживай, это просто формальность, — уклончиво ответил я. — Разберусь. Ты-то сама как?

— Я думала о тебе. Может, встретимся сегодня? Погуляем?

— Я бы с радостью, но… мне нужно на прием к врачу. Провериться.

— Провериться? — В ее голосе тут же зазвучала тревога. — Ты ранен? Заболел?

— Нет-нет, все в порядке. Просто… плановый осмотр. — Я чувствовал себя последним лжецом. — Как освобожусь, я тебе обязательно позвоню, хорошо? Не обижайся, просто пока не хочу об этом говорить.

— Хорошо, — после короткой паузы ответила она. И, к моему удивлению, в ее голосе не было обиды, только понимание. — Я буду ждать! Держу за тебя кулачки, чтобы все было хорошо!

Мы попрощались. Я отложил коммуникатор, и комната снова погрузилась в тишину. Но теперь она не казалась такой гнетущей.

Я рухнул на кровать, закинув руки за голову.

Не прошло и получаса, как в дверь настойчиво постучали.

Я подскочил с кровати. Кого еще нелегкая принесла? Вроде никого не ждал. Раздраженно шаркая ногами, я подошел к двери и распахнул ее.

На пороге стояла Лиса.

— Ну, привет, Саня! — промурлыкала она с ехидцей. — Впустишь девушку или заставишь меня на пороге красоваться?

— Проходи, — буркнул я, стараясь выглядеть равнодушным, хотя внутри все сжалось от неожиданности. Я отошел от двери и снова сел на край кровати, давая понять, что не настроен на светские беседы.

Лиса вошла, и за ее спиной с мягким щелчком закрылся замок. Она не стала осматривать комнату. Вместо этого подошла и без церемоний присела рядом со мной.

Несколько секунд молчала, просто глядя на меня. Ее обычная насмешливость исчезла, уступив место чему-то более серьезному.

— Ты прости меня за вчерашний допрос, — тихо сказала она. — Я не знала, что Мазафака такую подлянку устроит. Думала, просто поржем.

Я пожал плечами.

— Да ладно, забей, — выдохнул я.

— Ага. — Она усмехнулась. — Я, собственно, по делу. Мы, конечно, стебемся друг над другом, Саня, но, когда на одного из наших наезжает такая мразь, как Строганов, шутки в сторону.

Она повернулась ко мне, и ее взгляд стал абсолютно серьезным.

— Мы своих не бросаем.

Я молчал, не зная, что ответить, но, кажется, слова и не требовались.

Лиса, видя мое состояние, мягко усмехнулась, возвращая себе привычную ироничность.

— Кайл сказал, что у тебя сегодня важный прием. Вот, решила подбросить. А то на такси разоришься. — Она встала и окинула меня оценивающим взглядом. — Так что давай, не грусти, а то… кхм, ну, в общем, собирайся, а то путь неблизкий.

Я кивнул, благодарно и немного смущенно, и накинул на себя куртку. Мы вышли на улицу.

У входа в общагу, подобно хищному зверю, припала к асфальту роскошная «Аврора». Спортивная серебристая машина-купе с низким профилем и дерзкими, стремительными линиями. Ее полированный корпус отражал солнечные лучи, а двери, открывающиеся вверх, придавали ей почти инопланетный вид.

Мы сели внутрь. Салон пах дорогой кожей и табаком. Лиса повернула ключ, и двигатель взревел низким, утробным рыком. С визгом шин «Аврора» сорвалась с места, вжимая меня в спинку кресла.

— Скажи… — начал я, когда мы выехали на проспект, чувствуя, что после ее слов о поддержке могу задать давно мучившие меня вопросы. — Расскажи про Грома и Ворона. Я так понимаю, они не просто бойцы с улицы?

Лиса кивнула, на ее губах мелькнула едва заметная улыбка.

— Ты прав. С Громом все просто и сложно одновременно. Его семья уже несколько поколений служит роду Кайловых. В дружинниках, как сказали был лет двести назад, или в службе безопасности, как говорят сейчас. Его приставили к Кайлу как телохранителя, чтобы в команде точно был хоть один человек, которому можно верить.

Я переваривал услышанное. Это меняло все. Гром был в команде не по долгу службы, а по долгу чести и клятвы его семьи.

— А Ворон? — спросил я.

— А Ворон — совсем другая история, — продолжила Лиса. — Он маг, но с рождения у него очень слабый источник, да и с наполнением все плохо. Именно поэтому он и ушел с головой в алхимию. Он не может полноценно полагаться на магию, поэтому берет свое умом и точностью рецептов.

Все мелкие, необъяснимые детали мгновенно сложились в единую картину.

— Не обращал внимания… — пробормотал я, чувствуя себя невероятно глупо.

— Ворон всего себя посвящает ремеслу, — уже серьезнее сказала Лиса. — Он грезит о том, чтобы стать мастером-алхимиком, ведь там важен контроль магии, а не ее количество, а с этим у него все прекрасно. А работа в команде дает ему доступ к редким ингредиентам.

Я задумчиво кивнул. Наша команда оказалась куда сложнее, чем просто группа сослуживцев. Это был клубок из семейных уз, клятв и личных амбиций. И я каким-то образом оказался в самом его центре.

Адрес привел меня не к старинному особняку, а в тихий, респектабельный район, застроенный современными зданиями из стекла и темного камня.

— Вот и приехали, удачи, Сань, — помахала мне рукой Лиса, притормаживая.

— Спасибо, — кивнул я и покинул авто.

Замер, осматриваясь. На мгновение я засомневался, то ли это место. Но потом понял, что сюда не попадали случайные люди.

Я подошел к двери, и, прежде чем успел хоть что-то сделать, раздался тихий щелчок, и створка беззвучно отъехала в сторону.

Внутри меня встретила прохладная, стерильная атмосфера современной роскоши. За стойкой из цельного куска черного гранита сидел администратор — молодой человек в идеально сидящем сером костюме. Его лицо было вежливым, но совершенно непроницаемым.

— Господин Зверев? Добрый день. — Голос был таким же ровным и отполированным, как и все вокруг. Он не повел меня дальше, а жестом указал на удобное кресло для посетителей у стойки.

— Прошу вас, уделите минуту. Несколько формальных вопросов, прежде чем я вас провожу.

Я молча сел, чувствуя себя как на допросе.

— Какова причина вашего визита? — спросил администратор, его пальцы замерли над сенсорной клавиатурой, встроенной в столешницу.

— Консультация, — ответил я. — У меня… проблема с магическим источником.

— Вы проходили обследования ранее? — Его взгляд не выражал ни капли сочувствия, только профессиональный интерес. — Имеются ли у вас на руках какие-либо медицинские заключения или направления от других специалистов?

— Да. Я был в клинике «Эгида-Про», у доктора Ефимова. И меня направил сюда Дмитрий Сергеевич Кайлов.

При упоминании фамилии Кайлова пальцы администратора на мгновение замерли. Он поднял на меня взгляд, и в его глазах промелькнуло что-то похожее на понимание.

— Благодарю за информацию, господин Зверев. — Его тон оставался безупречно ровным. — Для полноты картины нам необходимо официально запросить заключение доктора Ефимова. Процедура займет некоторое время. Прошу вас подождать в гостевой зоне. Желаете чаю или кофе?

— Чай, будьте добры, — ответил я, понимая, что быстро ничего не решится.

Администратор провел меня в небольшую, но роскошную гостевую зону с глубокими кожаными креслами и видом на безупречный внутренний сад в японском стиле. Через минуту другой сотрудник, двигаясь так же бесшумно, принес чашку с ароматным чаем и поставил на столик из темного стекла.

И началось ожидание.

Минуты тянулись как часы. Я пил чай, разглядывал абстрактную скульптуру в углу, пытался листать какой-то толстый журнал об архитектуре, но мысли были далеко. Я думал о том, сколько стоит каждая минута пребывания в этом стерильном раю. Сколько стоит этот чай, это кресло, этот вид на сад. Наверное, больше, чем моя месячная зарплата.

Напряжение нарастало. А что, если они не смогут помочь? Что, если я потрачу все свои деньги, а в итоге услышу тот же вердикт, что и в «Эгиде»?

Прошел почти час, прежде чем в зале снова появился администратор. Я инстинктивно выпрямился в кресле.

— Господин Зверев, благодарю за ожидание, — произнес он все тем же бесстрастным тоном. Но затем сделал короткую паузу, и в его голосе появились новые, более серьезные нотки. — Ваше дело оказалось несколько… неординарным.

Я напрягся.

— Заключение доктора Ефимова было немедленно рассмотрено консилиумом наших ведущих специалистов, — продолжил он, глядя мне прямо в глаза. — По итогам их обсуждения было принято решение, что вашим случаем займется лично его светлость, князь Волконский.

Князь? Лично?

Я с трудом сглотнул, пытаясь сохранить невозмутимый вид.

— Его светлость готов вас принять. — Администратор, казалось, не заметил моего шока. — Прошу за мной.

Я молча встал и последовал за ним по длинному, залитому мягким светом коридору. Теперь каждый шаг казался тяжелее. Я шел не просто на прием к целителю, а к главе не самого слабого рода и по совместительству весьма сильному магу.

Мы остановились у двери, которая ничем не отличалась от стены — просто гладкая панель из темного матового стекла. Администратор коснулся скрытого сенсора.

— Господин Зверев прибыл, — произнес он в пустоту.

Изнутри донесся глубокий, немного скрипучий голос:

— Входите.

Дверь бесшумно скользнула в сторону, открывая проход. Я сделал шаг внутрь, и стерильная, холодная современность коридора сменилась совершенно иным миром.

Кабинет Волконского был огромным, заставленным книжными шкафами из темного дерева до самого потолка. Сотни, если не тысячи, фолиантов в кожаных переплетах с золотым тиснением заполняли полки, источая густой, пьянящий запах древних знаний, пыли и пергамента. Посередине комнаты стоял массивный письменный стол с современным компьютером.

А за столом сидел он. Князь Волконский.

Это был мужчина лет шестидесяти, с редкими седыми волосами, собранными в небольшой хвост, и острым, невероятно проницательным взглядом из-под густых, нависающих бровей. Одет он был в свободный домашний халат из темно-зеленого шелка, что придавало ему вид скорее университетского профессора или архивариуса, нежели одного из могущественнейших целителей империи.

— Приветствую вас, господин Зверев. — Волконский махнул рукой, указывая на глубокое кожаное кресло напротив своего стола. Его голос был глубоким, немного скрипучим, как у человека, который больше читает, чем говорит. — Присаживайтесь.

Я молча сел, чувствуя себя курсантом на экзамене.

Волконский внимательно оглядел меня, затем перевел взгляд на документы, лежавшие перед ним на столе.

— Итак, Александр. Я ознакомился с заключением доктора Ефимова. Цифры и сканы — это объективная картина. Но магия — это не только сухая наука, — он поднял на меня свой пронзительный взгляд. — Расскажите мне все сами. С самого начала. Не как пациент врачу, а как маг магу. Что вы чувствуете? Как вы это видите?

Я глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Рассказывать эту историю было все равно что вскрывать старую, так и не зажившую рану.

— Все началось, когда мне было лет пять, — начал я, и голос предательски дрогнул. — Мы гуляли в парке. Я, отец и мать. Обычный день, ничего не предвещало беды. Но потом… появился демон.

Горький комок подступил к горлу, и я с трудом проглотил его.

— Он убил отца прямо у меня на глазах. Не просто убил, а… выжег его изнутри, оставив лишь пустую оболочку. Мать… она пыталась спасти меня. Запихнула в какой-то лаз под корнями старого дерева, а сама… сама погибла, отвлекая его. Демон хотел прикончить и меня. Я помню, как его когтистая лапа дотянулась до меня, даже сквозь дерево. Он не смог схватить, лишь проехался когтями по груди. Я почувствовал жгучий холод. А потом подоспели охотники, как уж я выжил, не знаю, но бой там был неслабый. Как я потом узнал, от парка почти ничего не осталось.

Я сделал паузу, переводя дыхание. В кабинете воцарилась тишина, прерываемая лишь тиканьем старинных часов.

— Дальше был интернат. Поступил в академию, где выяснилось, что дар у меня дефектный. Любая магия, которую я пытаюсь выпустить на расстояние больше пары метров, просто… рассеивается. Пшик, и все. Поэтому в личном деле так и написали: «Маг-универсал. Дефект».

Я посмотрел на свои руки.

— Я думал, это просто брак. Моя личная аномалия. Но недавнее обследование у доктора Ефимова показало, что все гораздо хуже.

Волконский чуть подался вперед, его взгляд стал еще более внимательным.

— Он сказал, что это не дефект и не болезнь. — Я постарался как можно точнее передать слова доктора. — Он назвал это «чужеродным включением». Сказал, что оно не просто блокирует мою магию.

Я поднял взгляд на Волконского, который слушал с каменным лицом.

— Ефимов показал мне его на сканере. Маленькая черная точка у самого источника.

Я закончил, и в кабинете повисла тяжелая, густая тишина. Воздух, казалось, потрескивал от напряжения. Теперь моя жизнь была в руках этого пожилого человека в шелковом халате.

Волконский не ответил. Он откинулся в своем массивном кресле, сцепив пальцы в замок, и его взгляд устремился куда-то в пустоту, сквозь стены.

Он не просто молчал — он, казалось, полностью погрузился в себя, сопоставляя факты, перебирая варианты.

Минута тянулась за минутой.

Внезапно, словно очнувшись, князь резко подался вперед. В его глазах больше не было отстраненной задумчивости — в них горел огонь исследователя, наткнувшегося на невероятную загадку.

— Так-так… — пробормотал он себе под нос.

А потом вскочил из-за стола и быстрыми, энергичными шагами прошелся по кабинету. Его пальцы скользили по корешкам древних фолиантов, он вытаскивал один, пролистывал, ставил на место, брал другой.

— Некротическая ассимиляция… нет, слишком грубо, — бормотал он, перелистывая пожелтевшие страницы. — Симбиотический якорь… ближе, но не то… след остаточного резонанса… — Он замер у одной из полок, вытащил тонкую книгу в обложке из черной кожи. — А если… да, вот оно! Какая наглость!

Он вернулся к столу, бросив на него раскрытую книгу, и снова уставился на меня, но теперь в его взгляде не было и тени сочувствия. Только азарт ученого.

— Любопытно. Крайне любопытный случай, молодой человек.

Это слово — «любопытный» — резануло по ушам. Мне стало не по себе.

Волконский задумчиво листал один из справочников, его пальцы легко скользили по древним страницам.

— Скажите, Александр, — не поднимая глаз от книги, спросил он. — А когда у вас впервые проявился дар? Когда вы стали магом?

Я пожал плечами.

— Точно не знаю. Официально — в интернате, во время планового тестирования. Мне было лет десять.

Князь поднял на меня взгляд, и в нем промелькнула тень разочарования, словно мой ответ был слишком простым и скучным.

— А ваши родители? Кто-то из них был магом?

— Отец, — коротко ответил я.

И тут во взгляде Волконского что-то проскользнуло. Он захлопнул книгу, отложил ее в сторону и снова погрузился в свои мысли. Тишина заполнила кабинет, но на этот раз она была другой — напряженной, наэлектризованной. Я видел, как в его голове разрозненные факты выстраиваются в единую, пугающую картину.

— Постойте-ка… — пробормотал он, его глаза загорелись лихорадочным блеском. — Сильнейшая эмоциональная встряска… смерть родителей. Прямой физический контакт с демоном высокого уровня. И наследственная предрасположенность…

Он вскочил и снова заходил по кабинету, но теперь его движения были быстрыми, почти нервными.

— Ваш источник обнаружили в интернате, Александр! Но он пробудился именно в тот день. В тот самый миг! — Он резко остановился и посмотрел на меня. — От шока, от ужаса, от желания выжить!

Я похолодел, осознавая, к чему он ведет.

— И в момент пробуждения, когда он был наиболее уязвим, как новорожденный младенец, в него попала, скажем так, грязь, — продолжал он, уже не скрывая своего научного азарта. — Эманации демона пропитали его, как чернила чистый лист бумаги. А если тварь была достаточно разумна, она могла еще и оставить намеренное проклятие… крохотный осколок своей воли.

Он вернулся к столу и оперся на него, глядя на меня в упор.

— Эта демонская зараза сидит в самом сердце вашего источника. Она не просто блокирует его. Она с ним связана. Она росла вместе с вами, питаясь вашей силой, становясь частью вас. Отсюда и «дефект». Ваша магия не может полноценно вырваться наружу, потому что это пожирает ее, не давая отдалиться от носителя. От того и теряется контроль.

В его глазах горел огонь. Не сочувствия, нет. Это был восторг целителя и ученого, столкнувшегося с уникальным, невиданным ранее случаем. Я же чувствовал, как земля уходит из-под ног. Я был не просто носителем проклятья.

Он смотрел на меня не как на пациента, а как на редкий гримуар, который ему не терпелось вскрыть и изучить. И от этого становилось по-настоящему страшно.

Мир сузился до пространства этого пыльного кабинета. Слова Волконского — «пожирает», «растет», «часть вас» — бились в голове, как пойманная в банку муха. Все встало на свои места: моя слабость, мой «дефект», вечное чувство, что со мной что-то не так. Оказалось, я был не бракованным.

— И что… что теперь делать? — Голос был не мой, сиплый и тихий. — Неужели я… так и останусь с этим на всю жизнь?

Волконский снова надолго замолчал, погружаясь в себя. Его взгляд вновь стал отсутствующим. Эта пауза была еще страшнее, чем его диагноз. В ней была взвешенная оценка рисков, перебор вариантов, и я чувствовал себя не человеком, а сложнейшим уравнением, у которого могло и не быть правильного решения.

Наконец он медленно выдохнул.

— Мы можем попытаться, — осторожно произнес он. — Очистить ваш источник и… извлечь эту заразу. Но вы должны понимать, Александр, все не так просто.

Он встал из-за стола, его азарт исследователя сменился серьезностью практика, знающего цену ошибки.

— Это настолько редкое явление… откровенно говоря, я удивлен, что вы дожили до своих лет. Обычно носитель сгорает за несколько лет, не выдержав такого симбиоза. Ваша собственная сила, видимо, все это время боролась.

Он подошел к книжной полке.

— Против такого не существует готовых заклинаний. Нет отработанных методик. Это не стандартная порча, которую можно снять по учебнику. — Он обернулся и посмотрел на меня. — Придется импровизировать. Составлять ритуал с нуля. А любая импровизация в высшей магии — это огромный риск.

Риск. Вся моя жизнь была риском. Каждый бой, каждое дежурство. Но сейчас речь шла не о сломанных ребрах или даже смерти. Речь шла о душе.

— Я согласен, — твердо сказал я, поднимая на него взгляд. Внутри все сжималось от страха, но одно чувство было сильнее. Отвращение. — Делайте что нужно, князь. Мне невыносима сама мысль о том, что во мне может жить частичка той твари, что убила моих родителей.

На лице Волконского промелькнуло нечто похожее на одобрение.

— Хороший ответ. Что ж. Тогда не будем терять времени.

Петр Андреевич нажал на кнопку селектора на своем столе.

— Семен, проводите господина Зверева в восточную гостевую. Ему нужно отдохнуть и собраться с мыслями. Через два часа я буду готов.

Сотрудник невозмутимый, как статуя, коротко поклонился и, не произнеся ни слова, жестом пригласил меня следовать за ним. Мысли лезли в голову одна страшнее другой. Что он найдет? Сможет ли помочь?

Как и было условлено, ровно через два часа в дверь тихо постучали.

— Господин Зверев, Петр Андреевич ждет вас, — раздался за дверью ровный голос.

Я встал. Сердце гулко стучало в груди. Меня повели вниз по широкой лестнице. Воздух становился прохладнее. Наконец, мы оказались перед массивной кованой дверью, испещренной рунами, от которых исходила древняя, первобытная сила. Администратор беззвучно отворил ее.

Я шагнул в подземный зал.

Он был огромным, круглым, выложенным древним кирпичом. Стены были украшены выгравированными символами, которые сияли тусклым синим светом. В центре, на каменной платформе, был вырезан сложный ритуальный круг, заполненный сверкающими кристаллами. Высокий сводчатый потолок терялся во тьме, и лишь висевший в центре огромный магический кристалл излучал мягкое, рассеянное свечение.

В зале, помимо Волконского, находились еще двое мужчин в строгих костюмах. Они стояли по краям ритуального круга, их лица были сосредоточенны. Ассистенты. Их присутствие говорило о серьезности и потенциальной опасности предстоящего.

Петр Андреевич стоял в центре круга. Его домашний халат сменился на белый. Целитель поднял голову, его проницательные глаза встретились с моими.

— Александр, — его голос, усиленный эхом зала, звучал глубоко и торжественно. — Теперь все зависит от тебя. Ты готов?

Я молча кивнул.

— Отлично. — Волконский указал на центр круга. — Перед тем как лечь, выпей это.

Один из ассистентов подошел и протянул мне небольшую бутылочку из темного стекла. Внутри слабо пульсировала вязкая, серебристая жидкость.

— Это эликсир для усиления магических каналов и снижения болевого порога, — пояснил Петр Андреевич. — Он поможет тебе выдержать нагрузки ритуала. Не самый приятный на вкус, но необходимый.

Сделав глубокий вдох, я одним махом опрокинул содержимое в себя. Жидкость была горькой, с привкусом земли и металла, но почти сразу по телу разлилось приятное тепло, а голова стала немного яснее.

— Теперь ложись в центр, лицом вверх, — скомандовал Волконский. — Расслабься. Постарайся очистить разум. Ни о чем не думай, просто следуй за моим голосом.

Я лег на холодный камень, ощущая энергию, исходящую от рун под спиной. Петр Андреевич встал надо мной. Он поднял руки, и по залу разнесся его голос, произносящий гудящие слова. Воздух вокруг замерцал.

Я почувствовал, как сознание начинает затуманиваться. Голос Волконского, глубокий и монотонный, вливался в меня, убаюкивая. Мое тело расслаблялось, а разум постепенно погружался в транс. В ответ, глубоко внутри, я почувствовал, как нечто начинает беспокойно шевелиться.

Когда я полностью погрузился в это состояние, голос Волконского изменился. Его слова стали мощнее, энергия в зале начала вибрировать с новой, давящей силой. Это был уже не просто ввод в транс, это было начало хирургического вмешательства в мою суть. Я чувствовал, как его магия, словно тончайший зонд, нащупала ту самую черную точку у моего источника.

И в этот момент внутри меня проснулось то самое чужое вкрапление.

Тот самый шрам от когтя демона вдруг резко похолодел, а затем его обожгло ледяным пламенем. Боль была невообразимой, пронзающей насквозь, но я не мог даже пошевелиться.

В следующую секунду из метки вырвался столб черной, клубящейся энергии, который с ревом ударил в потолок. Он наполнил зал.

Все пошло не по плану.

Руны на стенах, до этого горевшие мягким синим, вспыхнули багровым, а затем с громким треском пошли глубокими трещинами. Огромный кристалл под потолком, до этого излучавший ровный свет, замерцал и с ослепительной вспышкой взорвался, осыпая зал дождем острых, звенящих осколков. Ассистентов отбросило назад ударной волной.

Я слышал, как сквозь гул и грохот Волконский продолжает читать заклинание, но ничего не помогало.

Из моей груди вырвался дикий, протяжный, нечеловеческий крик…