Охотник на демонов

Глава 11

Глава 11

Тишину нарушил ее голос. Спокойный, ровный, но с едва уловимыми нотками иронии, будто она прекрасно читала все мои мысли.

— Лейтенант Зверев, я полагаю? — Она слегка склонила голову набок. — Проходите, не стесняйтесь. Я не кусаюсь.

Она сделала паузу, и уголки ее губ дрогнули в едва заметной улыбке.

— Обычно.

Это слово, произнесенное почти шепотом, повисло в воздухе, как обещание или угроза. Я заставил себя сделать шаг вперед и закрыл за собой дверь.

Сел в предложенное кресло, а она грациозно опустилась напротив, взяла в руки тонкий планшет.

— Что ж, лейтенант, давайте начнем с формальностей. Фамилия, имя, отчество?

— Зверев Александр Иванович.

— Дата рождения?

— Двенадцатое апреля две тысячи… — назвал я год.

Она делала пометки, не поднимая на меня глаз.

Она задавала вопросы, ответы на которые и так были в личном деле, лежавшем перед ней. Это была калибровка. Проверка голоса, реакции на простые, не требующие раздумий вопросы, чтобы потом заметить малейшие отклонения, когда начнутся вопросы посложнее.

Сделав последнюю пометку, она с тихим щелчком отложила планшет на стол. Ее взгляд, до этого деловой и отстраненный, изменился. Стал более внимательным и теплым.

— Что ж, Александр, с бюрократией покончено, — сказала она, и переход на ты прозвучал так естественно, что я не сразу это заметил. — Теперь давай поговорим о тебе.

Вот оно. Началось.

— В твоем деле сказано, что ты воспитывал я в соротском доме. Суровая школа. — Она не спрашивала, а утверждала. — Должно быть, это научило рассчитывать только на себя?

Она не лезла в душу с расспросами о тяжелом детстве. Сделала вывод и ждала моей реакции.

— Это учит самостоятельности, — ответил я сухо, глядя прямо в глаза.

«Лезет мне в душу, даже не разуваясь», — пронеслось в голове.

Девушка улыбнулась моему ответу, словно он ее ничуть не удивил.

— Хорошо. Тогда давайте посмотрим вперед. Кем вы видите себя через пять лет, Александр?

Вопрос был стандартным, из тех, что задают на любом собеседовании. Но он застал меня врасплох. Пять лет. Еще неделю назад на этот вопрос был только один честный ответ: «живым». Выжить — вот и вся стратегия. Но сейчас… Сейчас, будущее перестало быть просто туманной абстракцией. Впервые за много лет у меня появились варианты.

— Старшим лейтенантом как минимум, — наконец выдал я самый правильный и самый лживый ответ. — Опытным бойцом своего отряда.

Она слегка наклонилась вперед, и ее взгляд стал еще более личным. Тонкая оправа очков съехала чуть ниже, открывая зеленые глаза.

— Амбициозно. Но скучно, — мягко произнесла она. — Такой молодой, сильный мужчина с таким тяжелым взглядом… Неужели это все, о чем вы мечтаете? Неужели вам не хочется иногда… просто отдохнуть?

Ее голос был почти гипнотическим. В нем смешались профессиональный интерес, легкое заигрывание и искреннее, как мне показалось, сочувствие. И это обезоруживало.

«Это часть теста? — лихорадочно соображал я. — Или она просто развлекается? И почему у меня, черт возьми, вспотели ладони?»

Заметив мое замешательство, она откинулась на спинку кресла. Легкая, игривая улыбка исчезла с лица, уступая место вниманию.

— Ладно, оставим пятилетку. — Ее голос стал абсолютно нейтральным. — Давайте о более свежем. Что вы почувствовали… когда встретили своего первого демона?

Вопрос ударил под дых, вышибая воздух из легких.

Первого демона? Какого из них? Того, из-за которого я остался сиротой, чьи горящие глаза до сих пор преследуют меня в кошмарах? Того, что разорвал моих родителей на части, оставив от моей жизни лишь пепел и боль?

Я стиснул зубы. Она не могла знать. Не могла.

Нет. Она имела в виду другого. Того, у кофейни. Первого демона, с которым я столкнулся как охотник.

Я молчал, пытаясь собрать мысли в кучу. Она терпеливо ждала, зелёные глаза не отрываясь следили за моим лицом.

— Я почувствовал… — с трудом заставил я себя говорить, голос сел. — Желание его остановить. Не дать добраться до простых людей.

Слова прозвучали правильно. Пафосно. Так, как должен был ответить офицер. Так, как было написано в уставе. Но это была лишь половина правды!

Она смотрела на меня еще несколько долгих, бесконечных секунд. А потом ее губы тронула улыбка. На этот раз без тени флирта или иронии.

— Вот теперь я вам верю, — тихо сказала она.

С этими словами она взяла мои бумаги, которые до этого лежали нетронутыми, и поставила размашистую подпись. Затем повернулась к компьютеру. Пальцы забегали по клавиатуре с невероятной скоростью. Комнату наполнил тихий гул принтера. Через минуту она протянула мне заключение.

Выйдя из кабинета Осадчук, я на секунду остановился в тихом коридоре, чтобы перевести дух. Ощущение было такое, будто я только что сдал сложнейший экзамен, к которому совершенно не готовился.

— Думал, будет проще! — буркнуля, я под нос.

Впереди ждал следующий босс этого — полковник Захаров.

Если кабинет психолога был похож на уютную гостиную, то приемная заместителя по работе с личным составом напоминала музей. Музей давно почившей эпохи. Тяжелая дубовая дверь, отполированная до блеска, вела в просторный кабинет. Стены были увешаны портретами императоров и суровых генералов прошлого, их строгие взгляды, казалось, сверлили в тебе дыру.

За массивным, как гробница, столом восседал и сам полковник Захаров. Пожилой, с идеально прямой спиной, пышными седыми усами и грудью, на которой пестрели планки наград, полученных, судя по всему, за безупречное ведение документации и победы в кабинетных войнах.

— Лейтенант Зверев по вашему приказанию прибыл! — отчеканил я, вытянувшись по стойке смирно.

— Вольно, лейтенант, — пробасил он, не отрываясь от изучения заключения, которое я ему протянул. Он прочел его, хмыкнул, отложил в сторону и вперил в меня тяжелый, изучающий взгляд.

Я понял: сейчас начнется…

— Итак, лейтенант Зверев, — начал он пафосно. — Вы вступаете в ряды элитного подразделения. Это не только великая честь, но и огромная ответственность. Краеугольный камень нашей службы — это дисциплина. А основа дисциплины — единоначалие.

Я смотрел ему прямо в глаза, изображая на лице вселенское внимание и преданность. При этом старательно кивал в такт его словам.

— Без единоначалия, что наша служба, что армия — это просто толпа, — вещал он, и усы его подрагивали от важности. — Приказ командира — закон для подчиненного. Обсуждению не подлежит. Только беспрекословному выполнению!

«Интересно, что она там про меня написала? — пронеслось в голове, пока я в очередной раз кивал. — „Пациент склонен к сарказму, имеет нездоровое недоверие к начальству и, возможно, прячет в шкафу крупную сумму денег?“ Нет, вряд ли».

— Честь офицера — это не пустой звук, лейтенант! Это стержень, на котором держится вся структура нашей службы, и вся наша великая Российская Империя!

«Надо не забыть зайти в ремонтную мастерскую, отдать ботинок, — думал я, глядя на полковника с самым серьезным видом. — Правый начал промокать. Несолидно для элитного бойца, носителя чести и стержня империи».

Лекция длилась, казалось, вечность. Он говорил о долге, присяге, о славных традициях и о том, как важно правильно заполнять рапорты. Я кивал, соглашался и мысленно аплодировал. Наконец, полковник, видимо, оставшись доволен произведенным на меня впечатлением, взял ручку.

Он с размахом, будто подписывая исторический документ, поставил росчерк на моем заключении.

— Служите империи, лейтенант!

— Служу империи, господин полковник! — рявкнул я, забрал бумагу, четко развернулся и вышел из кабинета, стараясь не выдохнуть с облегчением слишком громко.

Два босса пройдено. Остался последний.

С подписанными бумагами в руках я спустился в подвальные помещения отдела. Царство кладовщиков и оружейников.

Первая остановка — вещевой склад. За забранным решеткой окном сидел вечно недовольный прапорщик и разгадывал кроссворд. Он, не отрываясь от своего занятия и не глядя на меня, молча протянул руку. Я просунул ему свои бумаги. Он лениво шлепнул на них печать, зевнул и скрылся в сумраке склада. Через минуту на прилавок с глухим стуком упал туго связанный тюк с несколькими комплектами формы и две коробки с ботинками, в отдельном маленьком пакете была фурнитура: шевроны, пуговицы и т.д.

— Распишись, — буркнул он, подсовывая мне ведомость.

Я расписался. Он тут же вернулся к своему кроссворду.

Следующая дверь — оружейная комната. Здесь атмосфера была совсем другой. В воздухе витал густой, приятный запах оружейной смазки, стали и пороха. За стойкой, протирая какой-то механизм, сидел еще один прапорщик, но этот был другим. Хитрый, с прищуренными глазами, он окинул меня оценивающим взглядом, каким смотрят на товар на рынке. Он видел сотни таких салаг, как я, и для каждого у него, похоже, была заготовлена своя уловка.

— Табельное получать, лейтенант? — спросил он с ухмылкой.

— Так точно, — ответил я, протягивая ему документы.

Он скрылся в глубине комнаты и вернулся, положив на стойку стандартный пистолет «Орел-9» и две обоймы.

— Вот. Получай, воюй.

Я взял пистолет. Холодный, увесистый. Как и учили в академии, я тут же провел быструю проверку. Вынул магазин, проверил пружину. Передернул затвор — ход был плавным. А потом сделал главное — направил ствол на лампу под потолком и заглянул внутрь.

И тут же нахмурился. Идеального круга света на выходе не было. Он был едва заметно, но очевидно искажен, вытянут в овал. Ствол был поведен. С такого можно было попасть разве что в соседнюю галактику, но никак не в цель.

Я спокойно положил пистолет на стойку.

— У этого ствола дефект.

Прапорщик лениво поднял на меня глаза.

— Да что ты понимаешь, салага? Он пристрелянный, говорю тебе! — В его голосе прозвучали покровительственные нотки. — Тебе из него не на выставке стрелять! Демону в пузо и из такого попадешь. Других нет, бери что дают.

Классический развод для новичка. Впарить некондицию, а хороший ствол приберечь для себя или для «уважаемых людей». Но не на того напал.

— Ошибаетесь. — Мой голос оставался ровным, но в нем появился металл. — С кривым стволом я и врукопашную могу сходить. По уставу мне положено исправное оружие. Будьте добры, выдайте.

Он на секунду замер, хитрая ухмылка сползла с лица. Он смотрел на меня, оценивая — прогнусь или нет. Не дождавшись реакции, понял, что номер не пройдет.

— Тьфу ты, понаберут тут умников из своих академий, — громко пробурчал себе под нос он. Схватив бракованный пистолет, скрылся в стеллажах и через минуту вернулся, со стуком бросив на стойку другой. — На, проверяй, эксперт.

Я проверил. Ствол был идеальным. Я молча собрал пистолет, снарядил магазин и убрал оружие в кобуру.

— Вольно, — бросил я прапорщику и, не оборачиваясь, вышел из оружейки.

Вернулся в кабинет, таща в одной руке тюк с формой, а другой — придерживая новую, приятно тяжелую кобуру на поясе. Атмосфера в комнате изменилась. Утреннее напряжение спало, сменившись размеренной, почти домашней рутиной.

Кайл говорил по коммуникатору, в его голосе слышались стальные нотки человека, решающего проблемы. Лиса, откинувшись в кресле, что-то быстро печатала на компьютере. Гром медитативно точил огромный нож. А Ворон… Ворон откровенно филонил. Он сидел за своим столом и с ювелирной точностью собирал из крохотных деталей модель какого-то старинного парусника.

— Смотрите-ка, кто вернулся, — не отрываясь от разговора, хмыкнул Кайл. — Целый и невредимый. Прапорщик тебя не съел? Говорят, он по утрам особенно злой.

— Договорились, — буркнул я, проходя к своему столу.

Я разложил на столешнице свое новое богатство. Запах свежей ткани, скрип кожи, холодный металл петлиц. И принялся за работу: аккуратно прикреплял к погонам звезды, на рукава — шевроны нашей службы с двуглавым орлом, сжимающим сломанный меч. Монотонная, почти медитативная работа.

Закончив с одним комплектом, я прошел к высоким металлическим шкафам в углу, которые скрывали меня от большей части кабинета, а главное, от Лисы, и быстро переоделся. Новая форма сидела идеально, плотно облегая плечи. Она была непривычно жесткой, но в этой жесткости чувствовалась надежность. Я затянул ремень, поправил кобуру и вышел из своего укрытия.

— Ну как? — спросил я, стараясь, чтобы голос не звучал слишком уж по-детски гордо.

Кайл окинул меня взглядом с ног до головы и громко хохотнул.

— А вот теперь точно похож на охотника! А то ходил как раздолбай какой-то.

— Настоящий вояка, — гулко хмыкнул Гром, не отрываясь от своего ножа.

Лиса оторвалась от отчета, смерила меня ироничным взглядом и с легкой усмешкой произнесла:

— Ну, по крайней мере, теперь понятно, что ты не курьер, который ошибся этажом.

Один лишь Ворон, не говоря ни слова, оторвался от своего кораблика и молча показал большой палец вверх.

Кайл, довольный, подошел к своему столу, выдвинул ящик и достал оттуда свежую, еще пахнущую пластиком карточку удостоверения.

— Держи, Зверев. В управе уже успели оформить, потом сходишь в канцелярию распишешься. Фото из личного дела взяли.

На фото я выглядел моложе и куда более наивно.

— Спасибо, капитан.

— А ну-ка, лейтенант, — неожиданно оживился Гром, откладывая нож. — Дай-ка взглянуть. Последнюю цифру в номере скажи. У нас традиция.

Я посмотрел на номер удостоверения. Последняя цифра была «девять».

— Девять, — сказал я.

По кабинету пронесся дружный, полный предвкушения стон.

— О-о-о-о-о… — протянула команда.

— Попал ты, Саня! — расхохотался Гром. — Девять бутылок! С тебя простава!

— И не пива, — хитро прищурилась Лиса. — А чего-нибудь приличного.

Кайл хлопнул меня по плечу.

— Поздравляю, лейтенант. Ты теперь не только полноценный боец, но и наш должник. В ближайшие выходные в Дрыгу. С тебя — девять бутылок, с нас — хорошая компания.

— А чего это в Дрыгу, по такому поводу, можно и в Империал, — предложила Лиса.

— А, ведь действительно, — кивнул Кайл.

— Саня проставляться, можно и туда, — хохотнул Гром, и лишь Ворон посмотрел на меня сочуственно.

" Чую, это влетит мне в копеечку" — промелькнула мысль.

Я смотрел на их смеющиеся лица и, несмотря на грядущие расходы, впервые за долгое время чувствовал себя абсолютно на своем месте, и мне это нравилось.

— Ладно, бойцы, цирк уехал, — хлопнул в ладоши Кайл, возвращая нас с небес на землю. — Работы по горло.

И кабинет снова погрузился в свою обычную атмосферу. Лиса, нахмурившись, дописывала отчет. Гром занимался ножом. Ворон вернулся к своему миниатюрному кораблику. Я же, устроившись за своим столом, занялся самым логичным для новобранца делом: полной разборкой и чисткой своего нового, идеально прямого пистолета.

Механическая работа успокаивала, но мысли были далеко. Вопрос, который я хотел задать Кайлу, вертелся на языке с того самого момента, как я увидел его и Ворона живыми и невредимыми.

Я то и дело поглядывал на капитана. Он был завален бумагами, но очевидно, что не столько читал, сколько просто смотрел на них. После такого ранения и экспресс-лечения организм не мог не взять свое.

К середине дня, накачав себя несколькими чашками кофе, я решился подойти к Кайлу. Он сидел за своим столом, заваленным документам,но его взгляд был уставшим и отсутствующим. Я кашлянул, привлекая внимание.

— Кайл. Слушай, есть к тебе вопрос личного характера.

Он оторвался от бумаг, и в его глазах промелькнуло понимание. Легкая усталая улыбка тронула его губы.

— Валяй, Саня. Что такое?