О носах и замка́х

Часть II. Глава 1. П.У. Трикк.

Часть II. Человек из Льотомна.

Глава 1. П.У. Трикк.

Кругом дым, тучи черно-серого дыма. Он выплескивается отовсюду, поднимается над городом столбами, соединяется в темное удушливое покрывало высоко над домами. Это пожар? Началась война? Нет, это просто Габенское утро. Все кругом тарахтит, топки кипят, поршни шипят, город пришел в движение.

На Чемоданной, Поваренной, Пыльной и Полицейской площадях, на площади Семи Марок и, разумеется, на Неми-Дрё стучат по брусчатке колеса экипажей, фургонов, кэбов и пароцистерн. Трамваи и омнибусы набиты людьми, словно консервные банки на полке бакалейщика, а кони, стучащие подкованными копытами по мостовым, похожи на гротескных монстров в своих противоудушливых приспособлениях на головах. Смог и чад настолько сильно заполоняют улицы Тремпл-Толл в это время, что без жутких масок, состоящих из респираторов и защитных очков, животные, которые еще и волокут за собой тяжеленные повозки, в глубине дымных туч долго бы не протянули.

Сигарные дирижабли курсируют над Саквояжным районом. Пассажирских здесь всего три: «Бреннелинг», «Фоннир» и «Воблиш», – но, помимо них, через Тремпл-Толл с юга, от Гари, на север, к Набережным, волочатся еще и грузовые – уродливые махины, вызывающие одним своим видом лишь тоску да беспросветность. Туда и обратно над жилыми кварталами проносятся аэро-кэбы, воздушные экипажи из Больницы Странных Болезней и багровые пожарные кареты. Уныло ползут меж туч воздушные шары.

Габенское утро, будто труба выхлопа, выплевывает на улицы и площади, на мосты и переулки лишь злых и невыспавшихся людей. Осунувшиеся лица, прищуренные глаза, зевки, похожие на эллинги дирижаблей. В это время в Тремпл-Толл вы не встретите ни одного доброго взгляда, не услышите ни одного вежливого слова. Все друг с другом ругаются, все злятся, все торопятся, и концентрация мизантропии достигает своего апогея. В Саквояжном районе утро добрым не бывает никогда. Все нарочно подгоняют друг друга, все остервенело жмут груши клаксонов, трамвайные звонки походят на крики сумасшедших птиц, да и новости в газетах оставляют желать лучшего – сплошь какие-то злые слухи, а хроника событий пропитана желчью и ядом.

Вот и этим утром на передовице «Сплетни» появилась фотография, которая вызвала множество пересудов. На ней были изображены два полицейских констебля, застрявших в дверном проеме, – они пытались протолкнуться в помещение, при этом мешали один другому. У обоих глаза выпучены, лица перекошены – они напоминают пьяных рыб. И венцом всему заголовок: «ДОСТОЙНЫЕ ПРЕДСТАВИТЕЛИ ПОЛИЦИИ ТРЕМПЛ-ТОЛЛ». Приложенная к фотографии статья за авторством акулы пера Бенни Трилби была написана в презрительно-снисходительной манере и сводилась к тому, что констебли в Тремпл-Толл в лице Грубберта Бэнкса и Хмыря Хоппера (см. фотографию) совершенно разучились нести службу.

- Меня зовут Хмырр, а не Хмырь!- проворчал Хоппер.- Они все переврали. Проклятый Бенни Трилби…

- Нет, это все этот проклятый Фиш!- прорычал Бэнкс.

Для обоих констеблей нынешнее утро было едва ли не худшим за всю их службу. Как только в утренней «Сплетне» появилась статья, их тут же вызвал к себе сержант Гоббин. Он пребывал в состоянии холодной ярости, и это было намного хуже, чем если бы он орал на них или даже бил их. Но нет, с виду он был совершенно спокоен – что для него было не особо присуще. Он сидел на высоком стуле за сержантской стойкой и вдавливал указательный палец в фотографию на передовице лежащей перед ним газеты так сильно, что у настоящего Бэнкса вот-вот готов был проступить на носу синяк.

- После провала предыдущего дела, я, помнится, велел вам намертво приклеиться к своему посту, но нет… вы решили заделаться местными знаменитостями!

- Сэр, мы…

Сержант Гоббин яростно втянул воздух своим распухшим красным носом.

- Не перебивать, когда я выбиваю из вас всю дурь,- прошипел он.- И вот вы, две никчемности, вместо того, чтобы бояться высунуть нос из своей норы после недавнего позора, бросили пост, разъезжаете по городу и…- он опустил глаза в статью,- устраиваете перестрелку в апартаментах Доббль!

- Но ведь мы выполняли ваше приказание, сэр!- растерянно ответил Хоппер. Огромный, едва вмещающийся в свой необъятный мундир, сейчас распекаемый начальством он будто бы весь съежился.- Мы занимались делом, которое вы нам поручили!

- Что?- Сержант Гоббин перевел с Хоппера на Бэнкса злобный взгляд.- Что он такое мелет?

- Ну… эээ…- замялся толстяк.- Та старуха… кхм… прощеньице… престарелая дама с улицы Слепых Сирот, подруга вашей родственницы. Жалоба. Вы велели разобраться, сэр. Все началось с нее…

И Бэнкс рассказал сержанту все, что произошло после того, как он отправился к полоумной кошатнице: и о таинственном воре-коротышке, и о пьянице Граймле, и об этом Фише в апартаментах Доббль.

- Так что, как можете видеть, сэр, мы расследовали кражу куклы и…

- Вы – недоумки!- разъяренно прошипел Гоббин.- Я велел вам прийти к старухе, выслушать ее бредни и наобещать ей всякого, чтобы она отвязалась и прекратила донимать мою кузину. А та, соответственно, прекратила донимать меня. Но нет,- он снова ткнул пальцем в фотографию – теперь уже в Хоппера,- вы решили что-то там расследовать! Учинили беспорядок! Влипли в историю! Попали в газету!

- Но, сэр,- начал было Бэнкс,- я решил, что вам нужен результат. А когда оказалось, что в деле замешан Граймль…

- Ну и что же?- с пугающими ласковыми нотками в голосе проговорил сержант.- Что Граймль? Вы вытащили эту занозу из моего пальца?

- Сразу, как Фиш сбежал, мы отправились к Граймлю в контору, но его и след простыл.

- След простыл? Даже не смейте произносить своими бездарными ртами подобные профессиональные выражения! Ничего не можете сделать! Устроили перестрелку! Испортили частную собственность! Вы, видимо, сейчас недоумеваете, почему я так спокоен, верно?

Гоббин не выглядел спокойным. Ярость пробивалась едва ли не через все поры на его лице, а жуткий правый глаз с бельмом казался подчиненным еще страшнее, чем обычно.

- Господин Доббль, хозяин апартаментов Доббль, к вашему сведению, близкий друг достопочтенного судьи Сомма,- продолжил сержант.- И сейчас достопочтенный судья Сомм здесь, наверху, пытается узнать, отчего его разбудили до обеда и заставили сюда волочиться. Он, скажем так, не в слишком-то хорошем расположении духа.

Тут оба констебля испугались еще сильнее: судья Сомм был личностью во стократ хуже сержанта Гоббина. Последний лебезил перед господином судьей, боясь вызвать малейшие признаки его неудовольствия. Поговаривали, что судья Сомм – негласный хозяин Тремпл-Толл, и что все здесь устраивается согласно сугубо его прихотям. Привлечь особое его внимание было худшей из возможных перспектив. И все же констебль Бэнкс нашел в себе силы ответить сержанту:

- Сэр,- начал он твердо и рассудительно,- со всем уважением, но мы следовали установленным предписаниям. Выслушав жалобу потерпевшей особы, мы отправились на поиски злоумышленника. Нас нельзя наказывать за четкое следование вашему приказу. Если достопочтенный судья Сомм спросит нас, как мы посмели попасть в газету и сделали так, что в перестрелке со злоумышленником пострадал какой-то там коридор какого-то его близкого друга, то я отвечу ему честно и без запинки – вот прямо, как сейчас! – что мы с констеблем Хоппером исполняли приказ нашего начальника, господина сержанта Гоббина, и пусть какой-то там близкий друг господина достопочтенного судьи Сомма радуется тому, что мы не снесли до основания весь его проклятый дом, потому что нас не остановить, когда дело касается приказов нашего начальника, господина сержанта Гоббина.

Бэнкс замолчал. Он тяжело дышал, под мундиром он весь покрылся липким ледяным потом. Хоппер, не ожидавший подобной смелости от напарника, замер с открытым ртом, но при этом предусмотрительно вжал голову в плечи, опасаясь грядущей бури.

Что касается сержанта Гоббина, то он глядел на подчиненного, прищурившись и с легкой кривой усмешкой – очевидно, он ожидал, что Бэнкс и Хоппер будут терпеливо и молча ждать, пока их распекают, а потом добровольно повернутся на другой бок, чтобы быть пропеченными равномерно, но, признаться, он был несколько удивлен. И отчасти даже преисполнился крошечным уважением к Бэнксу.

Тем не менее, сержант не был бы собой, если бы оставил все как есть:

- Вы ведь знаете, что такое «последняя капля», да?

- Эээ… это когда кран перекрывают?- предположил Хоппер и почесал квадратный подбородок. Шарады всегда вгоняли его в ступор. Бэнкс же промолчал, ожидая продолжения.

- Украденная кукла. Карлик. Человек на механических крыльях. Вы сами хоть понимаете, какой все это не заслуживающий внимания бред? Средства на ремонт в поврежденном коридоре будут вычтены из вашего жалованья! Вы у меня год будете бесплатно работать!

- Это несправедливо!- вскинулся Хоппер.

- Пошли вон с глаз моих!- велел сержант.- И еще одно! Перед уходом оружие сдать! Очевидно, вы не умеете с ним обращаться как следует – до сих пор никого не пристрелили! И еще…- он угрожающе приподнялся на своем стуле, отчего подчиненные отшатнулись: - сдать самокаты! Они вам не понадобятся, потому что вы день и ночь будете стоять у своей тумбы на вокзале…

Что ж, Хоппер с Бэнксом действительно были вынуждены отправиться на вокзал и встать у своей ненавистной тумбы. Хоппер еще долго возмущался несправедливостью жизни, все жаловался и винил Бэнкса в том, что тот его втянул во все это. Но Бэнкс, что было удивительно, молчал и никак не отвечал на нападки. Напарник даже испугался, что ему дурно и он вот-вот рухнет в обморок – его ведь потом не дотащишь до больницы – вон, какой он толстый.

- Почему ты не рассказал господину сержанту про этого доктора и его мальчишку?- спросил Хоппер.

- А сам как думаешь?- ответил Бэнкс.- Хочешь, чтобы нас вообще вышвырнули из Дома-с-синей-крышей? Если мы окажемся под открытым небом, куда нам прикажешь деваться? Нас же все здесь ненавидят.

Это была правда. За годы своей службы Бэнкс и Хоппер, как впрочем, и почти все полицейские в Тремпл-Толл, ничего, кроме людского страха и потаенного презрения не заработали.

Что касается доктора Доу, то его появление после побега Фиша, совершенно сбило с толку обоих констеблей. Как только тот скрылся, они тут же набросились на доктора и его племянника:

- Это вы! Вы! Кто бы сомневался! Это вы его сообщники! Вы помогли ему сбежать!

На что доктор хладнокровно ответил:

- Не несите чепухи, Бэнкс. Разумеется, мы здесь не для того, чтобы помочь Фишу, а для того, чтобы задержать его.

- Задержать? Что за выдумки?

- Вас ведь привело сюда какое-то расследование?- спросил доктор.

- Да, мы тут искали…- начал было Хоппер, но Бэнкс его перебил:

- Не вашего ума дело, что нас сюда привело. Это вам следует сказать, что вас сюда привело!

Доктор Доу не считал нужным скрытничать и, к неудовольствию племянника, вкратце сообщил констеблям, что их с Джаспером привел сюда след, который начался с мертвого гремлина. Выбравшийся из куклы крошечный мертвец – разговор со старьевщиком – сведения из Паровозного ведомства – лавка игрушек – и наконец, Фиш и апартаменты Доббль. Полицейские выслушали его внимательно. Если доктор, что-то и утаил, то они этого не заметили, поскольку многое сходилось с тем, что знали они, и, помимо того, его история кое-что проясняла. Заметив, что никакой особой реакции на сообщение о гремлине у констеблей не последовало, доктор выдвинул предположение, что их сюда привел гремлин из какой-то куклы, проданной старьевщиком мистером Бо.

Бэнкс, все еще переваривая полученную информацию, рассказал свою историю: коротышка-похититель, частный сыщик и перехваченное предупреждение. Ничего в этом особо тайного он не видел. К тому же, доктор и так почти все понял сам.

- Что вам известно об этом Фише?- спросил толстый констебль.

- Этот человек прибыл сюда из Льотомна.

- Гм… Льотомн,- хмуро проговорили полицейские хором.- Тогда все ясно.

Бэнкс присовокупил:

- Но что он делает здесь, в Габене?

- Полагаю, занимается контрабандой гремлинов,- предположил доктор Доу, и его племянник, непонятно чему радуясь, добавил:

- Перевозит их тайно в куклах! Это же запрещено, да?

- Ясно, чего он тогда сбежал,- пробормотал Бэнкс.- Разведение и перевозка гремлинов караются пятидесятью годами в Хайд.

Когда констебли узнали все, что им было нужно, они принялись угрожать доктору, требовать от него, чтобы он оставил это дело профессионалам, то есть им, на что наглый доктор ответил, что это не в его силах, и если господа констебли не хотят работать сообща, то обсуждать им больше нечего. Разумеется, ответом на это было снисходительное и полное презрения фырканье обоих полицейских, после чего они важно удалились вгонять в ужас (допрашивать) персонал апартаментов Доббль и обыскивать комнаты, в которых жил Фиш. И они там даже кое-что нашли, но вот на этом их удача закончилась – кто мог знать, что фотокарточка, которую сделал подлый Фиш, отправится прямиком в газету, где не менее подлый Бенни Трилби найдет ей наилучшее применение.

Ну а далее невзгоды навалились на бедных констеблей одна за другой, и вот теперь они, лишившись револьверов и даже самокатов, лишившись жалованья и получив зверский нагоняй, стояли на посту, незряче уставившись на бессмысленных и скучных людей, наполняющих здание вокзала.

И тут обоих полицейских посетило невероятно прекрасное наваждение. В облаке паровозного пара показалась фигура. Она выделялась среди прочих серых, бурых, черных фигур отправляющихся и прибывающих, будто неизвестно откуда появившийся здесь солнечный зайчик. Молодая женщина в небесно-голубом платье и в узеньком пальто ему в тон показалась на ближайшей к сигнальной тумбе платформе – кажется, она только что сошла с подножки поезда. На голове ее была изящная синяя шляпка, а в руке она держала саквояж темно-синей кожи. Самым удивительным было лицо незнакомки – светлое и вдохновленное, и губы – улыбающиеся, и глаза – яркие-яркие. Это существо выглядело просто невероятно, невозможно для Габена, для Тремпл-Толл, для тремпл-тольского мизантропического утра.

Исчезла она так же неожиданно, как и появилась – ее поглотил пар.

- Показалось,- пробормотал Бэнкс.

- Да, померещилось,- добавил Хоппер.

И оба констебля вновь погрузились в мрачные и беспросветные мысли. Особенно Хоппер. Громила-полицейский уже представлял себе во всех постыдных деталях, как сообщает сестре о том, что его лишили жалованья и наказали. На душе заскребли кошки, и он принялся придумывать слова утешения. Воображаемая Лиззи в его голове горько плакала и была очень в нем разочарована. Это Бэнкс виноват, решил он, ведь еще вчера утром все было не так ужасно, пока тот не прикатил на своем самокате и не втравил его в авантюру, обернувшуюся полным крахом.

Хоппер уже повернулся было к напарнику, чтобы высказать ему все, что думает, но так и застыл, стоило ему увидеть на губах Бэнкса улыбку.

- У тебя что-то на уме,- недовольно сказал Хоппер.- Я знаю этот взгляд, и мне он не нравится.

- Мы не будем торчать вечно у этой тумбы!- важно сказал Бэнкс и поглядел на напарника.

- Но сержант сказал…

- Пусть проваливает в топку! Ты думаешь, я его боюсь? Нисколько! А все потому, что у меня есть план. Я кое-что нашел в комнатах Фиша.

- Что?

Бэнкс порылся в кармане, после чего что-то протянул напарнику.

Хоппер с удивлением уставился на тонкую бумажную ленту, на которой было отпечатано «Ригсберг». Констебль знал, что это за бумажка: такие ленты назывались бандерольками и их использовали для перетяжки пачек денежных купюр.

- А теперь скажи мне, Хоппер,- Бэнкс улыбнулся еще шире,- на что бы ты потратил миллион?

***

- Миллион! Целый миллион!- восторженно проговорил Джаспер.- Что бы ты купил, если бы у тебя был миллион, дядюшка?

Натаниэль Доу одарил племянника стеклянным взглядом, какие бывают у кукол, которые прикидываются, будто внимательно вас слушают, но на деле только то и делают, что думают о своих кукольных вещах.

Джаспер знал, что дядюшка не склонен к абстрактным рассуждениям и мечтам. Знал, что он не верит в мечты, полагая их следствием лишь воспаленного разума, больной фантазии и трусости, когда человек боится признаться себе в том, что он, мечтатель, полное ничтожество, способное лишь изобретать очевидно недостижимые цели. Мечты, в понимании доктора Доу, это самообман, убеждающий неудачников в том, что их тельца дергаются не просто так, а с каким-то смыслом.

Несмотря на дядюшкин мрачный взгляд на все это, Джаспер, словно в противовес ему, был отчаянным мечтателем, а фантазия его работала, будто бы приводимая в движение фабричной паровой машиной. Часто Джаспер позволял себе мечтать вслух – сугубо, чтобы вызвать у дядюшки предсказуемое раздражение, но сейчас он был так взбудоражен, что принялся мечтать вслух искренне:

- А я бы… я бы купил целый ящик печенья «Твитти»! Нет, десять ящиков! А еще я купил бы аэрокэб, нет – биплан! А еще гарпунный пистолет! И вообще купил бы себе дирижабль и путешествовал бы на нем по миру! И нанял бы ручную обезьяну-штурмана. Да, это было бы здорово… Ты слушаешь?

Дядюшка сидел в своем кресле, закинув ногу на ногу и сцепив руки. Он не шевелился и почти не моргал. Казалось, у него сел заряд, как у механического автоматона.

- Дядюшка!

- Что?- Натаниэль Доу встрепенулся.- Я тебя слушаю: ручную обезьяну-штурмана,- он вдруг осознал, что только что повторил.- Прости, обезьяну-штурмана? Что за вздор?

- Это не вздор!- оскорбился племянник.- Это мой миллион – на что хочу, на то и трачу.

Доктор Доу лишь пожал плечами, после чего вытащил из портсигара вишневую папиретку и закурил.

Сегодня он был весьма рассеян – чего за ним практически никогда не водилось. Он мог замереть посреди лестницы, погрузившись в свои мысли, или прерваться и замолчать на целый час, не договорив фразу. Еще с самого утра он вывесил на входной двери табличку: «Сегодня приема нет. И если вы заявитесь сюда умирать, то, сделайте одолжение, отползите хотя бы до угла. Благодарю. Доктор Н.Ф. Доу». Дядюшка и прежде ее вывешивал, когда был слишком утомлен монотонной практикой, скучными болезнями и не выдающимися травмами своих пациентов. Сегодня он объяснил свой выходной тем, что ему нужно подумать.

Что-то говорила ему миссис Трикк, но он как обычно пропускал ее слова мимо ушей, воспринимая их в виде занудного жужжания. К этому прибавлялось уже подлинное занудное жужжание Клары, которая требовала кекс и никак не могла понять, отчего это она, спрашивается, должна ждать, когда все сядут пить чай.

Пчела искренне не понимала, как связан ее голод с каким-то механизмом, стоящим у стены. Клара вообще враждовала с напольными часами в гостиной дома № 7 в переулке Трокар: ей казалось, что своим звонким тиканьем они пытаются передразнивать ее жужжание, а их бой каждые полчаса она воспринимала не иначе как угрозу. Ко всему прочему, Клара сразу поняла, что между ней и кексом как раз таки стоит этот деревянный зануда с круглой рожей и усами-стрелками.

Помимо экономки и пчелы, от важных мыслей доктора постоянно отвлекал еще и Джаспер. После того, что произошло накануне, в него словно что-то вселилось, и нормальный, спокойный и хладнокровный мальчик превратился во взбудораженное, неприкаянное существо, которое не может и минуты усидеть на стуле и постоянно перемещается по гостиной, чем вызывает законное раздражение. В такой обстановке думать о деле было исключительно сложно.

- Ты видел? У него были крылья!- Джаспер никак не мог успокоиться.- И он на них улетел! На такое не способен даже мистер Суон из романа! Может, мне приснилось? Нет! Ты тоже должен был это видеть! Мы же там были вчера!

Дядюшка, в свойственной ему манере, вонзил иглу в пульсирующий и раздувающийся воздушный шарик восхищения племянника:

- Крылья. Да. Улетел.

Но на этот раз то ли игла затупилась, то ли резина у шарика оказалась слишком прочной. Даже обычные дядюшкины равнодушие и занудство сейчас были совершенно бессильны против джасперова восторга.

- Это самый лучший злодей в мире! Он такой… такой… ухх…

Джаспер не мог подобрать слова и в очередной раз отправился в свое нервное блуждающее странствие по гостиной. И действительно – как усидеть на стуле, когда в городе творятся такие дела?!

Его можно было понять: для ребенка, страстно увлекающегося приключенческими романами, в которых герои выходят из затруднительных ситуаций невозможным для реальной жизни образом, но непременно с блеском, то, с какой ловкостью сбежал Фиш, было ни с чем не сравнимым зрелищем. Что касается доктора Доу, то он ничего особенного в способе побега Фиша не видел. Он не понимал, что в его подходе такого уж неординарного: тот был на крыше, все пути отступления были отрезаны, при этом он обладал нужным механизмом и просто воспользовался им. Побег Фиша вызывал у него лишь справедливое возмущение и раздражение, поскольку этот человек уже практически был схвачен. Помимо всего прочего, Натаниэль Доу не любил людей, говорящих загадками. Он считал, что почти всегда так говорят бессмысленные, посредственные личности, желающие придать своей персоне больше загадочности.

- Ты напрасно восхищаешься этим человеком, Джаспер,- сухо сказал Натаниэль Доу.- Как и прежде, он остается грабителем банка, опасным преступником.

- Да, но каким! Великолепным!

- Это не отменяет того, что он плохой человек.

- Это не отменяет того, что он великолепный плохой человек!

Доктор вздохнул.

- Я надеюсь, ты понимаешь,- недовольно продолжил он,- что действия Фиша говорят за него. Да, существуют законы абсурдные, нелепые и откровенно бессмысленные, но он нарушил вовсе не один из них. Он спланировал и провернул ограбление банка, он привез сюда контрабандой гремлинов.

- Не такое уж это и злодеяние! Гремлины… пфф…

- Ты зря относишься к этому снисходительно, Джаспер. Законы о гремлинах были созданы не случайно. Гремлины не раз и не два прежде становились виновниками крушений дирижаблей, поездов и экипажей. Стоит гремлину забраться в машинное отделение или сунуть свой нос к паровой машине, добром это точно не кончится.

Джаспер сразу стал серьезен. Все же дядюшке удалось победить его своим занудством. К тому же он вспомнил жуткое зрелище, открывшееся им в одной из комнат, которые снимал Фиш в апартаментах Доббль. Когда они спустились на этаж, то обнаружили автоматона – вернее то, что когда-то было автоматоном. Останки механического человека выглядели ужасно – куски отломаны, голова почти полностью съедена, как и корпус, с пальцев исчезла медная обмотка, остались лишь тонкие оси, на которых поблескивали слезы зубов. Слова коридорного Джереми Бейкера о том, что автоматон был заказан «для еды» обрели свой жуткий смысл. Именно он был блюдом.

- Гремлины были в апартаментах Доббль,- сказал Джаспер.

- Несомненно.

- Это они съели автоматона.

- Несомненно.

- Но куда они подевались?

- Не имею ни малейшего понятия.

Доктор Доу замолчал. Джаспер тоже молчал – он вдруг понял, что так обрадовался необычному способу побега Фиша, что совсем забыл о деле, обо всех его таинственных обстоятельствах. И вместо того, чтобы думать о том, как поймать грабителей и вернуть награбленное, он праздно и бестолково провел столько времени. Ему стало стыдно.

- А о чем ты думал?- спросил мальчик.

Дядюшка испытывающе поглядел на него, прищурился.

- О таинственных словах, которые сказал мистер Фиш прежде, чем спрыгнуть с крыши. Реймонд Рид, Отисмайер, Машина Счастья и тот набор из цифр.

- Ты их запомнил, эти цифры?

- Только некоторые. Было бы странно взять и запомнить внезапно брошенный код, сказанный человеком на парапете, который только что устроил перестрелку с полицией.

- Жа-а-алко,- протянул Джаспер и, бросив быстрый взгляд на книгу, купленную у старьевщика мистера Бо, мысленно улыбнулся: - Тебе будет трудно разгадать код, если ты его не помнишь.

- Код – это лишь часть общей картины,- заметил дядюшка.- Но у нее есть и другие детали: Отисмайер, Машина Счастья, Реймонд Рид.

- А что такое «Отисмайер»?

Доктор Доу покачал головой, и Джаспер вспомнил:

- Фиш сказал спросить у Ригсбергов, что сделал этот Реймонд Рид. Так что, когда мы к ним пойдем?

Дядюшка снова покачал головой.

- Мы к ним не пойдем. По крайней мере, в ближайшее время. Соваться к Ригсбергам просто так – очень рискованно: кто знает, что они сделают и как поступят. Мы пойдем к ним только в том случае, если совсем не останется вариантов. К тому же, вдруг мистер Фиш намеренно попытался нас отвлечь? Дал нам ложный след, чтобы выиграть время и запутать следы. Этого нельзя исключать. А что касается дела…- Доктор Доу забарабанил пальцами по подлокотнику.- Пусть мы и знаем, кто совершил ограбление, но мы знаем очень мало о самом ограблении, мы не были в банке, не видели хранилище.

- Но зачем это все?- Мальчик недоуменно уставился на дядюшку.- Если мы знаем, что за всем стоит Фиш, то нам ведь нужно поймать его, и тогда мы добудем то, что он украл, так?

- Допустим. Какие бы ты предпринял шаги, чтобы найти его?

Джаспер застыл. Он не ожидал столь конкретного вопроса. Но дядюшка глядел на него пристально, почти не моргая, – он действительно ожидал какого-то предложения прямо сейчас.

- Ээээ… я не знаю.- Джаспер почувствовал, как краска заливает его лицо и ощутил себя невероятно глупым. Единственное, что приходило ему в голову, это сообщить господину комиссару о Фише, дать описание полицейскому рисовальщику и развесить плакаты по всему городу, но тогда непременно начнется всеобщая охота за украденным состоянием, да и Фишу в этой кутерьме будет проще ускользнуть.

- Почему они все еще здесь?- задумчиво проговорил тем временем доктор Доу.

- Что?

- Они совершили удачное ограбление несколько дней назад. В полиции о них ничего не знают, их никто не подозревал. Почему они не скрылись из города как только осуществили задуманное?

- Мы же читали в газете, помнишь? После ограбления были усилены меры безопасности. Вокзал, аэровокзал в Старом центре, гавани на Набережных. Им просто так не удалось бы вывезти целый миллион.

- И ты думаешь, они затаились? Выжидали, пока шумиха не уляжется?- Доктор не выглядел особо убежденным.

- А ты так не думаешь?- спросил Джаспер.

- Город наводнили ищейки Ригсбергов, и что-то мне подсказывает: они не успокоятся, пока не отыщут грабителей и свои деньги. Оставаться здесь опасно – с каждым днем риск того, что они выйдут на след увеличивается… Как говорит наш знакомый аутопсист: это все как-то дурно пахнет.

- Что?

- Как ты знаешь, я не склонен делать ставку на догадки, но мне кажется, что здесь не все так просто.

- Ты снова думаешь о том, что он сказал?

- Этот человек…- задумчиво проговорил доктор.- Мистер Фиш в полосатом пальто… что-то в его голосе и том, как он все это говорил, не позволяет мне просто игнорировать его слова. Если предположить, что он говорил правду, то все заметно усложняется. Кто такой или что такое «Отисмайер»? Кто такой Реймонд Рид? Как он связан с Ригсбергами? Что еще за Машина Счастья? Все это словно новый симптом, который мы обнаружили в процессе борьбы с непонятной болезнью. Но в том-то и дело, что симптом этот не слишком-то сочетается с прочими.

- Я не понимаю…

- Это дело началось из-за того, что мистер Фиш допустил какую-то оплошность. Как мы выяснили у мистера Боа, допустил он кражу целого ящика с гремлинами. И то, что должно было стать идеально продуманным ограблением с последующим успешным побегом, омрачилось тем, что появился след, который в итоге и привел к Фишу и нас, и полицию.

Доктор Доу кивнул на номер «Сплетни», лежащий на газетном столике. С передовицы нелепо пялились Бэнкс и Хоппер. Автор статьи Бенни Трилби, как всегда, отличился желчным слогом и красочными описаниями представителей полиции. Что ж, он не упускал ни одного случая развить склоку в своих колонках, а уж как он присосался к делу об ограблении банка – словно подлинная пиявка…

Доктор нахмурился – кажется, у него вдруг появилась мысль, с чего им начать.

Джаспер презрительно фыркнул, также уставившись на фотографию в газете.

- Мы непременно должны их опередить!- воскликнул он.

Доктор Доу рассудительно заметил:

- У нас нет никакого соперничества с полицией Тремпл-Толл.

Джаспер с сомнением поглядел на дядюшку. Тот наивно заблуждался, если действительно так считал. Конечно же, они должны были обставить этих недотеп и первыми схватить такого великолепного злодея, как Фиш. Было бы очень обидно, если бы Бэнкс с Хоппером арестовали его прежде.

- Если бы это было простое ограбление…- негромко проговорил доктор Доу.- Простое ограбление…

- Что?

- Ко всему этому делу как-то причастен мистер Блохх.

- И его клуб Заговорщиков!

Доктор Доу поморщился:

- Блохх приходит к мадам Фрункель и предлагает ей сделку: благодаря ей гремлины попадают в Габен. Но зачем ему это?

- Он придумал весь план!- догадался Джаспер.- Блохх ведь устраивает для всяких злодеев, чтобы их гадкие планы воплощались!

- Консьерж преступного мира…- пробормотал доктор Доу.

- Он придумал, как ограбить Ригсбергов,- продолжал Джаспер.- Может, Фиш дал объявление в газету? И мистер Блохх откликнулся?

- Это и так понятно,- раздраженно проговорил Натаниэль Доу.- Мистер Блохх составил план, свел вместе нужных людей, организовал доставку и кто знает к чему он еще приложил руку… Но вот зачем ему это все? В чем его выгода?

- Может, ему полагается часть от того миллиона, который похитил Фиш.

- Мы знаем слишком мало… Общая картина ускользает…

Время близилось к девяти часам утра, когда во входные двери раздался стук. Доктор и племянник как раз обсуждали варианты побега гремлинов из апартаментов Доббль. Джаспер был за трубы вентиляции (или за то, что они отправили себя куда-то пневмопомочтой), Натаниэль Доу придерживался версии, что они использовали для побега кухонный лифт или же сбежали через крышу. Открывать дверь доктор не собирался, но спустя полминуты стук повторился снова.

Доктора Доу неожиданно посетила странная мысль: игнорирование – что это такое на самом деле? Считается ли игнорированием, когда ты хоть и замечаешь раздражающее происходящее, но никак ему не потакаешь? Или же настоящее игнорирование – это когда происходящее (каким бы оно ни было раздражающим теоретически) на деле тебя нисколько не заботит?

Когда в дверь неистово забарабанили, Натаниэль Доу поморщился и нехотя отправился открывать. Он был сердит. (И не теоретически). Неужели стучавший, кем бы он ни был, не видел табличку на двери? Люди в этом городе постоянно не замечают простейшие указания – и как с ними вообще можно поддерживать какое-то цивилизованное общение? Тот же, кто стучал сейчас, судя по наглому тяжелому громыханию, был явно каким-то громилой, которого кто-то из его дружков-громил пырнул ножом в драке… Вряд ли он вообще умеет читать. Эта логичная мысль несколько уняла раздражение доктора Доу. И тем не менее лишать себя удовольствия указать невнимательному посетителю на (специально для него повешенное) объявление на двери он не собирался.

Доктор уже накопил во рту побольше неприятных слов и высказываний, готовясь их выплюнуть в незваного пришельца, но распахнув дверь и увидев того, кто стоял на пороге, так и замер, и все слова замерли внутри.

Девушка в небесно-голубом пальто и таком же платье, в изящной синей шляпке и с темно-синим саквояжем в руке глядела на него лукаво и с легкой улыбкой. На мгновение доктору показалось, что ее сюда принесло по ветру – такой воздушной она казалась, но спустя пару секунд первое недоумение рассеялось, и он хмуро проговорил:

- Сегодня нет приема,- после чего кивнул на табличку, свисавшую с дверного молотка.

Улыбка на губах незнакомки удлинилась на пару дюймов. Она причудливо сморщила носик.

- Прием? Вот еще абсурдная вздорность!- сказала она звонким веселым голосом, отчаянно неуместным для улочки, на которой она находилась.- Меня зовут Полли Уиннифред Трикк.

Доктор Доу уставился на нее так, словно впервые видел. Со стороны могло показаться, что он пытается быть вежливым и ждет продолжения. Но на деле он как раз мучительно пытался вспомнить, что это имя должно значить – ведь он, кажется, его уже слышал раньше.

- Моя тетушка Евфалия дала мне этот адрес. Это ведь,- она стремительным движением выхватила из кармана пальтишка клочок бумаги и пробежала глазами написанное на нем,- переулок Трокар, дом номер семь?

Доктор вспомнил.

- Вы и есть П.У. Трикк?

- Полли Уиннифред Трикк,- с улыбкой кивнула девушка.

- Я думал, вы… младше,- недовольно проговорил доктор Доу. И правда, он полагал, что племянница миссис Трикк, его экономки, – девочка возраста Джаспера. Гостье же на вид было около двадцати пяти лет.

Любая другая мисс на месте Полли Трикк тут же вспыхнула бы и отвесила бы бесцеремонному Натаниэлю Доу пощечину, но гостья лишь подняла и изогнула бровь.

- Что ж,- задорно сказала она,- а я думала, что вы – старше! Судя по тому, как мне вас в письмах описывала тетушка.

- И как же она, смею поинтересоваться, меня вам описывала?

Доктор догадывался, что его острая на язык экономка не могла написать о нем ничего хорошего, и, кажется, у миссис Трикк с ее племянницей наличие острого языка было семейной чертой. Что последняя тут же подтвердила:

- Я-то ожидала увидеть старого хрыча, съевшего в доме все сухари и самого превратившегося в сухарь, но жизнь полна прекрасных разочарований! Вы предложите мне войти, или хотите, чтобы я просочилась через дымоход?

Доктор окинул гостью подозрительным взглядом. Судя по тому, какой стройной и к тому же фамильярной была Полли Уиннифред Трикк, она вполне могла осуществить свою угрозу. И некоторое время он даже всерьез рассматривал данную перспективу, но в какой-то момент все же вздохнул и пропустил ее.

Когда Полли Трикк вошла в гостиную, Джаспер уставился на нее во все глаза. Он сразу понял, кто это – как минимум, потому, что он всегда внимательно слушал миссис Трикк, а та целый миллион раз предупреждала, что ее племянница приедет погостить. Но он и подумать не мог, что эта племянница будет настолько… необычной. Он ожидал увидеть чинную и очень строгую молодую женщину, похожую на их экономку, но ему предстало нечто совершенно невероятное. Начать с ее одежды – прежде он никогда не видел в этом городе подобных цветов – они были мягкие, пастельные… светлые. Глядя на эту девушку, ему казалось, что город просто порвался в том месте, где стояла она.

- Ух ты!- только и смог выговорить мальчик, на что девушка звонко рассмеялась и бросила угрюмо подошедшему Натаниэлю Доу:

- Вот! Учитесь, доктор!

И голос ей очень подходил – мелодичный, певучий.

Услышав его, Клара что-то прожужжала и взмыла в воздух, она тут же принялась кружить над гостьей, видимо, спутав ее с большим нежно-голубым цветком.

- Ой! А это что такое милое!- восхищенно воскликнула девушка. Судя по всему, она в принципе не умела чему-то удивляться – разве что впечатляться и восторгаться.

- Это Клара,- сообщил Джаспер.- Она здесь живет.

- Очень приятно познакомится, Клара,- сказала гостья.

Мальчик вспомнил, что совсем недавно целый месяц провел у своей бабушки, которая с утра и до ночи наставляла его в манерах, поэтому он вскочил со своего стула и представился:

- А я Джаспер. Джаспер Доу, мэм.

- Полли Трикк,- представилась гостья.- Но вы, юный сэр, можете звать меня просто Полли.

- Мисс Трикк,- начал было доктор, но Полли его прервала:

- Вы тоже можете называть меня Полли, доктор.

- Боюсь, это было бы неуместно,- проворчал доктор Доу, и Джаспер возмутился. Дядюшка и его занудство могли испортить впечатление этой невероятной Полли о них. Но та не подала виду.

- Тогда вы можете называть меня мисс Полли, доктор. На такие жертвы вы готовы пойти?

Доктор задумался, после чего важно сообщил, что да, готов.

Дверь кухни распахнулась, и из облака пара вынырнула миссис Трикк.

- О! Полли! Ты уже здесь! Как я рада тебя видеть!

- Тетушка!

Они обнялись, после чего экономка, прищурившись, поглядела на доктора Доу, оценила его поджатые губы, его грустное выражение лица и заключила:

- Вы уже, верно, познакомились с моей племянницей из Льотомна.

Натаниэль Доу промолчал.

- Я ожидала тебя только к вечеру!- экономка повернулась к племяннице.- У меня столько дел сейчас…

- Я не буду тебя отвлекать. Наш поезд задерживался – какая-то поломка, и в Дарлингтоне я села на дирижабль «Шторнуэй», который следовал до Уиллабета, а там был поезд «Кранглин». Три часа спустя, и я здесь.

- Настоящее путешествие!- восторженно заметил Джаспер.

- Для любителей пересадок, толчеи и суматохи,- хмуро добавил доктор Доу.

Часы начали отбивать девять утра, и пчела Клара в волнении уселась посреди стола, где принялась жужжать, требуя свой кекс.

- Мы будем пить чай!- сообщил Джаспер.- Вы же присоединитесь к нам, Полли?

- О, какие манеры!- рассмеялась гостья.- Конечно, я с радостью приму ваше приглашение.

- Миссис Трикк, вы составите нам компанию?- спросил доктор.

- У меня очень много дел,- напомнила экономка.- Я вам накрою к чаю и удалюсь, с вашего позволения.

- Разумеется.

- Полли, я очень рада, что ты приехала, мы с тобой обо всем поговорим после обеда, если ты не возражаешь.

- Конечно, тетушка!

Полли повесила пальто и шляпку на вешалку в прихожей. Ее вьющиеся темно-русые волосы были собраны в узел на затылке, заколотый витыми булавками. Без верхней одежды, в своем голубом платье она казалась еще невесомее. Тень от полей шляпки больше не падала ей на лицо, и обитателям дома № 7 предстали живые карие глаза, курносый нос и губы, которые она то и дело покусывала.

Избавившись от верхней одежды, гостья поспешила помочь с приготовлениями к чаю. При этом она постоянно озиралась по сторонам, осматривая гостиную, в которую попала. Полли Трикк радостно сообщила доктору и его племяннику, что будто бы оказалась внутри коробки с печеньем. Очевидно, в Льотомне печенья упаковывались в коробки с кремовыми стенками с вязью коричневых цветочных узоров, и там можно было обнаружить камин, напольные часы и гарнитур мебели (кресла, стулья и диванчик), обитый бежево-черной полосатой тканью. Если же это было не так, то Натаниэль Доу терялся в догадках, почему гостья сравнила его гостиную с коробкой печенья. Вот он бы назвал свою гостиную – уютным, в меру комфортным пристанищем джентльмена и маленького монстра, никогда не возвращающего стулья и кресла на свои места.

Особое внимание и восхищение у Полли Трикк вызвал варитель. Она сказала: «Какая забавная конструкция!», – но доктор Доу в своей машине для кофе и чая ничего забавного не видел – обычный варитель «Хноппиш», правда, уже довольно старенький.

И все же работал тот прекрасно – шипел, фыркал, хлюпал, а механическая рука подавала собравшимся на чаепитие чашку за чашкой. Из кухни на стол в гостиной переместились кружевные салфетки (гордость миссис Трикк), приборы и блюдо с кексами. Джаспер запасся пачкой «Твитти».

Миссис Трикк проверила, достаточно ли подсахарено молоко в блюдце у Клары, и требовательно поглядела на доктора Доу, чтобы он убрал портсигар со стола. Затем одарила строгим взглядом Джаспера – просто так, чтобы сильно не расслаблялся. Перед тем, как покинуть гостиную, экономка прошептала на ухо племяннице: «Не сломай мне доктора, прошу тебя, Полли», – после чего попрощалась со всеми и удалилась. Она действительно выглядела весьма занятой.

- Вы впервые в Габене?- спросил доктор Доу, когда все сели за стол.

Полли кивнула и подула на чашку. Джаспер поглядел на нее с завистью – ему дуть на чашку запрещалось – дядюшка говорил, что это признак дурных манер.

- И как вы его находите?- Натаниэль Доу выразительно поглядел на гостью, надеясь, что она поймет его взгляд и прекратит дуть, но та лишь улыбнулась и продолжила дуть уже с улыбкой.

- Очень похож на Льотомн. Но в то же время и не похож. Экипажи другие, трамваи другие. Я давно хотела побывать в Габене.

- Правда?- удивился Джаспер.- Но здесь же уныло и скучно.

- Может, для жителя Габена так и есть, но вот мне, к примеру, очень любопытно поглядеть на ваш Старый центр, сплошь застроенный высотными домами. Там, правда, улочки находятся так низко, что стоя на них почти не видно неба? И поезда снуют между домами? И можно постареть, если вздумаешь подняться пешком на самый верхний этаж?

- Все правда!- радостно заявил Джаспер.

- Так и есть,- подтвердил доктор Доу,- если вас интересует фактическая сторона вопроса. Поскольку по факту – старение – это просто набор изменений человеческого организма с течением времени. И посему утверждение, что вы стареете, поднимаясь на верхние этажи высотных домов Старого центра, верно. Так же верно, как если говорить, что вы стареете, поднимаясь на этажи обычных домов того же Тремпл-Толл. Или как если бы вы просто стояли на месте. Но если вы полагаете, что у вас вырастет седая борода от подъема на верхние этажи домов-башен Старого центра, то это не так.

- Ну, чтобы у меня выросла седая борода, это должен быть очень-очень-очень высокий дом.- Полли подмигнула Джасперу, и тот хихикнул.

- К тому же там есть лифты,- словно не заметив ответ гостьи, закончил доктор.

- А еще я очень хочу увидеть Пыльное море!- продолжила Полли.- Целое море пыли – это же просто невероятно! Или ваши знаменитые огромные блохи! Они что, действительно могут перепрыгивать с дома на дом?

- Уж очень сомнительные достопримечательности,- проворчал доктор Доу и, вооружившись своим набором блестящих приборов для чая, взялся за расправу над кексами.

У Джаспера меж тем накопилась целая коллекция вопросов, и он все пытался выбрать подходящий, но как это часто и бывает, спросил совсем не то, что собирался:

- Так вы, и правда, из Льотомна?

- Правда-правда,- с неизменной улыбкой отвечала Полли.- А что, непохоже?

- Говорят, что там живут одни странные люди, ну, вы знаете… чудаки.

Лишь только сказав это, Джаспер тут же понял, как его слова могли прозвучать. Но Полли не обиделась:

- Сочту это за комплимент!

Полли отпила из чашки и втянула носом запах кексов, выстроившихся на кремовый парад на ее тарелке.

В то время как доктор Доу угрюмо глядел в свою чашку, словно открыл там целый невиданный прежде кофейный мир, населенный мрачными кофейными монстрами, Джаспер не мог оторвать взгляд от гостьи. Его интересовало буквально все, с ней связанное, ведь до этого он никогда не беседовал с человеком из Льотомна.

- А это правда, что у вас разговаривают коты?- спросил он.

- А у вас – нет?- Тонкие брови Полли поползли вверх.- Поразительно! И что же они делают целыми днями? А как они делают заказы в лавках? Или подают в суд? Или обсуждают театральные новинки?

- Ну…- Джаспер был сбит с толку,- они мяукают. И шипят. И воют. Но чаще мяукают.

- Ну, а у нас разговаривают, как вы и я. Я думала, это везде так. Коты у нас все говорят. Временами кажется, что лучше бы они помолчали. К примеру, кот Богемиан с набережной Эко́ не замолкает практически ни на минуту. Его часто можно там увидеть обсуждающим с морем настоящий смысл осени.

- Кажется, ему самое место в лечебнице для душевнобольных,- негромко пробурчал себе под нос доктор Доу. И тем не менее, он был услышан.

- Богемиан очень добрый и никому не причиняет вреда.

- А что, в Льотомне, и правда, могли бы запереть кота в лечебнице?- искренне удивился мальчик.

- Насколько мне известно, там сидит парочка котов.

- На них надеты смирительные рубашки и все такое?

- Полагаю, что да. Но об «Инсейн-Тру», городской лечебнице для душевнобольных, у нас предпочитают не слишком-то задумываться. А то можно и с ума сойти.- Полли снова подмигнула Джасперу и взялась за очередной кекс.- Старые добрые тетушкины кексы! Как же я по ним скучала!

- Так у вас там действительно,- спросил Джаспер,- всегда осень?

- Ну, разумеется,- подтвердила Полли с таким видом, как будто это обыденная, ничего особо не значащая вещь.- Сейчас заканчивается млевн, месяц Туманов, первый месяц осени. А за ним последует…

- А вы знаете Фиша?- спросил неожиданно мальчик, и дядюшка вскинул на него злой взгляд так резко, словно выхватил пистолет.

- Джаспер,- сказал он, не моргая,- хватит засыпать мисс Полли вопросами.

- Но я совсем не против. Фиш, ты сказал?- она на мгновение задумалась.- Нет, не знаю. А я должна его знать?

Джаспер и так понял, что сказал лишнее, смутился и попытался выкрутиться.

- Ну, он тоже из Льотомна.

- Ну не могу же я знать всех из Льотомна, это было бы очень… очень странно.

- Да, это было бы странно,- согласился доктор Доу.

В гостиную вернулась миссис Трикк. Экономка принесла блюдо, на котором красовался торт с миндалем – она посвятила ему все утро. Судя по всему, до нее дошла часть разговора.

- А что вообще происходит сейчас в городе?- спросила миссис Трикк, ставя торт в центре стола.- Давненько я не получала оттуда новостей.

- Ой, была громкая премьера в театре Людей-Кукол Виоло Вилетти,- сказала Полли.- Громкая потому, что прима-балерина стреляла в господина бургомистра прямо со сцены, представляешь? Полиция гоняется за каким-то писателем. Много новостей крутится вокруг электриситета. Город взбудоражен сильнее обычного.

- Все по-старому,- проворчала миссис Трикк и снова удалилась на кухню.

- А банки?- спросил тем временем Джаспер, бросив быстрый взгляд на дядюшку, который снова принялся хмуриться.- Мы слышали, что в Льотомне была целая череда ограблений банков! У нас тоже ограбили банк. А у вас поймали ваших грабителей?

- Нет,- сказала Полли.- Они очень ловкие и изобретательные.

- Правда?- улыбнулся Джаспер.

- В любом случае, их так и не поймали. У полиции были какие-то подозреваемые, но, насколько я знаю, дело не особо продвинулось. Говорят, они сбежали из города.

- Интересно, куда же они направились…- сказал Джаспер.

- А чем вы занимались в Льотомне?- спросил Натаниэль Доу, стараясь как можно плавнее перевести тему. Джаспер, в его понимании, сейчас вел себя невыносимо неосмотрительно и исключительно легкомысленно.

- О!- воодушевилась Полли Трикк.- Я летала на своем чудесном аэро-цикле «Коржике» и доставляла открытки.

- Аэро-цикле?- удивился Джаспер.

- А у вас их нет, разве? Аэро-цикл очень похож на велосипед, только с направляющими винтами и оболочками, как у воздушных шаров. Самый простой способ подняться в небо в Льотомне.

- А что за открытки вы доставляли? Вроде как «Желаю тебе споткнуться и сломать себе шею, Джек»?- со смехом спросил мальчик.

- Что за ужасы, Джаспер?!- возмутился доктор.

- Мистер Киттон мне показывал,- сообщил Джаспер.- Он собирался отправить ее одному из своих друзей.

Доктор Доу помрачнел, а невозмутимая Полли Трикк наоборот рассмеялась.

- Что это за мистер Киттон такой с такими вот друзьями?

Доктору Доу меньше всего хотелось поддерживать разговор о мистере Киттоне за столом.

- Значит, вы почтальон?- спросил он.

- Нет! Конечно же, нет! Я доставляю открытки! Я ведь уже сказала!

- Гм. И это, видимо, что-то иное.

- Конечно! В Льотомне открытки отправляют постоянно – и их доставляют специальные курьеры, а не почтальоны. Это отдельная служба, хотя и приписанная к Главпочтамту Льотомна. Вот я и одна из них.

- Значит, вы не почтальон,- подытожил доктор Доу – он до сих пор не понимал разницы.

- Именно. Почтальоны доставляют закрытые письма, а мы открытые. Это очень важная и ответственная работа – мы разносим мгновенные чувства и самые горячие эмоции. В открытках может быть что угодно, вроде пожеланий спокойной ночи, или доброго утра, или же поздравлений, или напоминаний, или похвалы, или упреков, или даже «Желаю тебе споткнуться и сломать себе шею, Джек».- Последнее она добавила с улыбкой.

- А где сейчас ваш аэро-цикл?- Джаспер бросил испытующий взгляд на стоящий на тумбочке саквояж гостьи, словно там действительно мог бы уместиться велосипед с оболочками.- И почему «Коржик»?

На лицо Полли впервые наползла тень. По дрогнувшим на мгновение губам и отведенному в сторону взгляду, было ясно, что с ее аэро-циклом произошло что-то очень печальное.

- Он сейчас не со мной,- тихо сказала она.- А «Коржик»,- Полли неожиданно улыбнулась и посветлела,- ну, потому что он такой милый, ну прямо, как… как коржик!

У доктора Доу была аллергия на коржики, и отчасти как раз оттого, что они были милыми. У него все милое вызывало отторжение.

- Вы надолго в Габене?- В голосе доктора явно читалась надежда, что эта Полли Трикк забежала на мгновение поздороваться и уже спешит обратно на вокзал, чтобы отбыть в свой чудной и странный Льотомн.

- Дядюшка,- одними губами укоризненно проговорил Джаспер.

Но Полли ничего не заметила.

- Скоро начнется ренн, месяц дождей, – не люблю дожди,- сказала она.- Это самый нервный месяц. Вот я и подумала, почему бы не погостить у своей любимой тетушки, пока он идет? Чудесная идея, не находите?

- Да, конечно,- недовольно проговорил Натаниэль Доу.- А сколько длятся эти месяцы?

- Каждый по-разному. Ренн длится восемьдесят шесть дней.

- О нет,- едва слышно проговорил доктор Доу, а Полли и Джаспер, не сговариваясь, улыбнулись.

- Я остановлюсь во флигеле у тетушки,- сказала Полли.- И…- она на секунду замолчала и каверзно поглядела на доктора,- не буду вас смущать.

- Меня невозможно смутить,- важно заявил доктор Доу, и племянник с удивлением обнаружил то, чего прежде в дядюшке не замечал – легкое неловкое покраснение. Это было очень странно и необычно. А еще – требовало детального изучения.

- Мы рады, что вы приехали к нам, Полли,- сказал мальчик.

- К своей тетушке,- уточнил доктор.

- И мы будем рады, если вы будете чувствовать себя у нас как дома, да, дядюшка?

Натаниэль Доу промолчал. Лично он не хотел бы, чтобы эта не поддающаяся законам логики и не знающая правил приличия особа чувствовала в его уютной квартире себя как дома. А Джаспер словно затеял какую-то игру. Доктор не понимал, какую именно, но не собирался сдаваться и решил доказать племяннику, что его так просто не пронять и… не смутить.

- Разумеется, мы будем рады,- сказал он и поглядел на гостью. В ее карих глазах на миг промелькнул коварный блеск, словно она только того и ждала, и в ее улыбке отчетливо промелькнуло что-то недоброе.

В этот момент Натаниэль Френсис Доу понял, что с появлением этой Полли Трикк его жизнь вскоре коренным образом изменится и что это взбалмошное существо перевернет его дом кверху дном. Что ж, мог ли он знать в тот момент, насколько был прав.