О бедном мажоре замолвите слово – 3

Глава 20

В семье Воронцовых Аника была своеобразным преданием. Из разряда: «Дед Боря однажды пьяный вдрызг задушил руками медведя». То есть, может и существовал когда-то такой персонаж, и вполне может быть даже с медведем встречался — когда охотился на зайцев и убегал от косолапого со всего духу. Но по факту, никто никогда не предоставлял никаких доказательств его реальности (как и совершенного им подвига).

И когда про него рассказывали взрослые, дети просто кивали и принимали на веру, как истории про Деда Мороза или Зубную Фею. А вырастая — просто переводили эту историю в разряд сказок. Не забывая, но и не держа в голове постоянно. Просто некая побасенка из мира детства. Милая, забавная, но абсолютно неправдоподобная.

Пожалуй, только один человек из всего многочисленного потомства Софьи и Анастасии Воронцовых, продолжал верить в семейное предание. Более того, построил на этой вере свою жизнь, карьеру и научную деятельность. Лев Германович, который решил бороться со старостью. Остальные даже не вспоминали.

Что это значило применительно к моей напарнице? Ее никто не узнал, вот что. Тетей Аникой никто не называл. Матриархи рода представили ее своим детям, как дальнюю родственницу, и те объяснением удовлетворились. К тому же, головы их были заняты другими делами, а фамильное сходство имелось.

Благодаря такой нехитрой конспирации, Воронина спокойно бродила по залу вместе со мной и Жанной, и без помех участвовала в опросах родни. Именно в опросах, а не дай Господь допросах. Вопросы я задавал непрямые, к интересу своему подводил исподволь, но и их было достаточно, чтобы нейромант поддержки давал заключение по каждому собеседнику. Отрицательное. Всегда. Никто не знал про бумаги и не врал, когда говорил, что к их исчезновению непричастен. В этом Жигалова была убеждена.

Хотя, врали графские дети часто и густо. Но в основном про свою жизнь. Одни убеждали в своей финансовой независимости, другие — в успехах на службе, третьи — в отсутствии нездоровых пристрастий. Копаться в этом я не видел никакой нужды, поэтому сразу же переводил разговоры на нужные мне темы.

Получив от Льва Германовича косвенное указание на третьего подозреваемого, я сразу же нашел повод, чтобы побеседовать с мужем Киры Александровны. Сергей Вениаминович оказался мужиком скучным и донельзя разговорчивым. Про участие банка в финансировании группы генетиков рассказал сам, без всякого подвода к теме. Еще и похвастался, мол, они близки к прорыву, скоро люди станут жить дольше, а стареть — позже.

Ну как скоро. Лет, может быть, через десять. Если все хорошо пойдет. А вот про Анику и ее дефект, получившийся от попыток отца вернуть ей дар, он ничего не знал. То есть, знал, конечно — я ведь спросил, не толкнуло ли его на путь инвестиций семейная легенда о нестареющей родственнице. Он в ответ рассмеялся, и ответил, что с тем же успехом можно было привести в пример Вечного Жида.

В общем, похищенные архивы он узнал только от матушки по приезду. И вообще, в вечную молодость не верил, считая победой уже то, что удастся продлить жизнь людей лет на двадцать-тридцать. Да и вкладывался в проект больше из-за денег, чем в попытках кого-то спасти или осчастливить.

— Глушняк, — потеряно протянул я, когда закончил общение с последним из Воронцовым.

Им как раз оказался Арсений Александрович, наш последний подозреваемый. Тридцатипятилетний мужчина с внешностью завзятого жиголо тоже был непричастен к краже. Имел даже алиби. Вкупе с огромными долгами, которые закрывали раз за разом его многочисленные любовницы — вот откуда, получается, источники, позволяющие избежать судов. Он вообще был классическим содержантом, этот отпрыск благородного семейства. И больше всего боялся того, чтобы об этом не узнала его мать. Человек культуры, как он про себя сказал. Тьфу!

— Уверены? — спросила Воронина, присаживаясь рядом с Жанной Владимировной. Причем, спросила ее, а не меня.

Та в ответ пожала плечами, она ведь только распознавала правду говорит собеседник или лжет. А про предмет поиска не имела ни малейшего понятия.

— Уверен, — за нее ответил я. — Никто из твоей родни не причастен. Бред какой-то.

— Может быть ты как-то не так спрашивал?

На эмоциях очень захотелось ответить ей, что там, где ее учили, я преподавать мог. Но не стал. Во-первых, это не правда. А во-вторых, я для нее всего лишь удачливый мажор с хорошими аналитическими способностями, что уже успел доказать. Но никак не матерый опер, который может и с чуйкой работать, и с фактами.

— Ты все время была рядом со мной, Аника, — вместо этого напомнил ей. — Сама все слышала.

— Ну, да, — хмыкнула она и надолго замолчала.

Основная наша версия, что похититель из Воронцовых, рассыпалась, словно карточный домик. И мы с ней оказались в полнейшем тупике. Из которого даже не представляли, как выбираться.

Нет, были еще слуги, но с ними Аника поработала и без меня. Каждый из немногочисленного персонала был допрошен, предоставил алиби, да и, в общем-то, знать ничего не знал ни про какие документы. Про сейф знали, но что в нем лежит — нет. И не интересовались никогда, хотя самое малое служили в доме уже лет по пятнадцать.

— Надо вернуться к началу, — произнес я. Просто, чтобы не молчать. И запустить хоть какое-то обсуждение.

— Ага, — с таким же выражением отозвалась Воронина, давая понять, что и у нее идей никаких нет.

Жанна Владимировна деликатно промолчала. Я рассказал ей, что дело мы расследуем щекотливое, семейное, и она этим полностью удовлетворилась. Без подробностей и деталей. Вообще, из нашей троицы только она выглядела сейчас довольной. Получилось или не получилось у нас — это для нее дело десятое. А вот она без всякого напряга набрала огромный объем материала. Который можно месяцами расшифровывать и анализировать.

Видя, что мы с Ворониной пригорюнились, она уточнила, нужна ли еще от меня помощь. Я ответил, что нет. После чего валькирия кивнула и сообщила, что тогда она просто погуляет между столиками. Пожелал ей приятной охоты. Небось, будет подходить к столику, слушать, как представители высшего света друг другу врут, и соотносить их слова с физиологическими проявлениями. Всякими там дрожаниями рук, почесчыванием уха и так далее.

Хоть кому-то тут хорошо.

— Отойду ненадолго, — сказал я спустя какое-то время бесплодного молчания. Аника вопросительно вскинула бровь, и я негромко пояснил. — Слишком много яблочного сока.

По дороге к уборной я почти не смотрел по сторонам, погруженный в поиски зацепки, которая могла бы вывести наше расследование из тупика. А потому заметил знакомого человека практически столкнувшись с ним нос к носу. Сперва не понял, кто это, а потом все чувства вдруг завыли пожарной сиреной.

Опасность!

Дверь в туалетную комнату, опередив меня на пару шагов, открывал молодой человек, которого я видел позавчера на набережной. Тот самый, что встречался Клейном. Я видел его мельком, издали и всего лишь раз — недостаточно для того, чтобы скормить его словесное описание нейросети, а потом пробить получившийся фоторобот по всем доступным Ксюше и Касуми базам.

Но увидев сейчас сразу исполнился уверенностью — он! Я ведь тогда чертовски накрученный был, когда благообразного старикана в ранге Мастера увидел — не мог забыть!

Худощавый, немного похожий на киношного Арамиса, только черноволосый. Глаза чуть навыкате, аккуратная стрижка с висящей посреди лба пижонской прядкой. Усики завитые — боже, женщинам действительно это нравится?

Но главное — он здесь. Одет, как один из гостей. В момент, когда его никто не ждет. В доме, полном людьми, где краев потом не найдешь. Получается, Клейн его нанял… нет, не убить меня — на это бы организация не пошла. А запугать. Возможно, нанести какой-то вред Анике или еще каким-то образом дать мне понять, что сделавшие коммерческое предложение люди хотят получить ответ. Вполне определенный.

Поэтому, думать я особо не стал. Чего думать — прыгать надо! Сделал шаг, другой, вошел вслед за мужчиной в туалет, и там, мгновенно просканировав пространство на предмет свидетелей и убедившись в их отсутствии, толкнул его в спину, после чего заломил правую руку за спину и прижал к стене. Вспомнив в последний момент, что магию применять нельзя ни в коем случае, а то Жигалова ругаться будет.

— Эй! — только и успел выдохнуть он.

— Тихо! — шикнул я ему в ухо, чуть выкрутив кисть. — Ты кто, нахрен, такой?

Похоже, приложил я его слишком сильно, но тут уж, как говориться, лучше перебдеть, чем недобдеть. Пока незнакомец судорожно пытался вернуть дыхание, прошло секунды три-четыре. За это время я успел свободной от захвата рукой обшарить его карманы, но ни оружия, ни чего-то подозрительного не обнаружил. А потом услышал сдавленное.

— Кузовкин Владимир…

К слову, на наемного убийцу он не тянул. Субтильный какой-то, в теле совсем нет силы, мышцы даже не напряглись, когда я на него напал. И вырываться не пытается. Хотя, может быть это только видимость, и я поймал за хвост тигра? Который лишь представляется зайчиком? Сейчас выясним!

— Какой, к хренам, Кузовкин! Что тут делаешь?

— П-помогаю! — просипел тот, все так же не пытаясь вырваться.

— Кому? — надавил я локтем на шею.

— Анастасии И-ильиничне!

— Не чеши мне, пацан! — так-то биологически он на несколько лет старше меня, но я не стал заострять внимания на деталях. — Я знаю, кто тебя послал! Говори, что должен сделать! Быстро!

И не слишком сильно, чисто для профилактики, сунул ему кулак в бок. Ответная реакция меня поразила больше, чем если бы он сейчас превратился в робота из жидкого металла, а его ртутная плоть поглотила мою руку.

Раздалось едва слышное журчание и очень резко запахло мочой. Я даже чуть отстранился — это что еще за новости?

Рванул его от стены, развернул к себе лицом и обнаружил на его штанах стремительно расползающееся темное пятно. А на лице — слезы. Да твою ж дивизию! С таким видом наемников мне еще не приходилось сталкиваться.

— Эй, Володя или как тебя там? — бдительности я все же не утратил. — Ты это чего устроил?

— П-простите! — залепетал несчастный, характерным движением сдвигая колени. — Я-я испугался! Кто вы? Ч-что вам нужно?

Да уж, господин Шувалов, это вы хорошо в туалет сходили. Сам не отлил, но другому помог! Чувствуется пионерское воспитание, нечего сказать. Сам погибай, а товарища выручай.

Или это все-таки такая талантливая игра? Видел я как-то фильм, «Шакал», кажется, назывался. Там был неуловимый и очень эффективный киллер, который даже с мужиком переспал, чтобы к цели подобраться. Жесть, конечно, но может этот такой же? Ну в смысле, не гей, прости Господи, а так маскируется? Под труса?

— Вопросы тут задаю я, Володя! — сыграл я голосом. — Ты кто такой?

— Н-но я ведь сказал! Кузовкин, Владимир Кузовкин! Я помощник Анастасии Ильиничны!

— Какой, нахрен, помощник! — рявкнул я.

— Помогаю графине с организацией мероприятий! С этим и другими…

— Ты мне тут ваньку не валяй, я тебя насквозь вижу! Отвечай, зачем тебя сюда послал Клейн? Где оружие? Сколько тут еще твоих сообщников?

Две последние фразы я произнес на автомате, уже осознавая, что не в ту сторону дую. Еще на фамилии посредника в глазах Кузовкина я увидел недоумение. Не непонимание, а именно недоумение. Он точно был знаком с Клейном, но никак не мог взять в толк, какое тот имеет отношение к нашей с ним стычке в мужском туалете.

И от этого взгляда все у меня в голове сошлось. Вот натуральное озарение. Так бывает, когда все факты уже собраны и лежат себе на разных полочках в сознании, ожидая своего часа. До какого-то момента они кажутся разрозненными, никак друг с другом не связанными. Но стоит произойти некому событию, и они послушно, как хорошо обученные солдаты, собираются в четкий и ровный строй.

Сейчас таким триггером стал напустивший в штаны от страха Кузовкин.

— Твою мать, — протянул я. — Это ты вскрыл сейф, Володя…

Он ничего не ответил, но на этот раз в его глазах зажегся страх и обреченность, и мне не нужно было быть нейромантом, чтобы понять — попал я в самую точку. Он. Не члены семьи, которых я битых три часа опрашивал, а неприметный ассистент Анастасии Ильиничны. Про существование которого я даже не удосужился узнать.

«Убийца — садовник! — мрачно пошутил я про себя. — Да как же так, Дрозд, перед глазами же было! Плюс, такая классика!»

Нет, ну правда! Все же на это указывало. В смысле, не на этого ссыкуна в хорошем костюме, породистой мордашкой и тонкими франтоватыми усиками, а на окружение. Если не родственники и не слуги, то кто? Да вот такие вот незаметные ассистенты, облегчающие знатным дворянам жизнь. Они и осведомлены не хуже домашней прислуги, и входы-выходы все знают. И откровенничают с ними подчас больше, чем с родными людьми.

Про ключ для него узнать — пара пустяков. Вытащить его, подобрать время, когда дом пустует — тоже. И эта его встреча с Клейном. Вот не послушал я тогда Диму, когда он утверждал, что появление посредника не связано с моей драгоценной персоной, мол, он много с кем работает. А зря! Оно и не связано. Он как посредник и прибыл. Встретился с клиентом, который желал что-то продать, и дела ему до меня нет.

А я уже устроил тут паранойю, телохранителя себе давай искать… Вместо того, чтобы проверить персонал графинь вне домашней обстановки. Читал же про Анастасию Ильиничну, что она вся из себя светская львица и меценат. Что стоило чуть дальше подумать — не одна же она все это тянет. Сколько времени бы не потерял — связать увиденного с Клейном помощника Воронцовой-младшей не стоило никакого труда.

Все это в какой-то миг у меня в голове просвистело, я даже вдох-выдох не успел сделать, а Кузовкин — ответить. Но я все равно толкнул его в грудь и надавил:

— Ну! Отвечай!

— П-пожалуйста! Я не понимаю, о чем вы говорите…

В несознанку решил поиграть? Давай, я такое даже люблю! Тут правда нет наручников и Гражданского Кодекса — он самый тяжелый. Но мы что-нибудь придумаем, верно? Для дорогого друга Владимира Кузовкина как не расстараться.

— Зря ты так, Володя, — с сожалением протянул я. — Могли же по-хорошему разойтись…

И начал неторопливо вытаскивать из его брюк кожаный ремень. Стараясь не дотрагиваться до мокрой ткани. Пленник даже не думал сопротивляться.

— Что вы делаете?

— Петлю, — пояснил я, когда полоска хорошей толстой кожи оказалась у меня в руках. Молодец, кстати, не разменивается на кожзам. — Сейчас руки тебе за спиной свяжу и в унитазе топить буду. Воров ведь в нужнике топят, знаешь, небось? Старая, освященная веками традиция. Кто мы без традиций, Володя?

— Не надо… — оторопело проговорил Владимир.

— Да как же не надо, Володенька, если надо. Ты не хочешь мне говорить, где украденные бумаги, а мне они очень сильно нужны. А так хоть моральное удовлетворение получу. Вора на тот свет отправлю. Кстати, по поводу Анастасии Ильиничны — не переживай. Я скажу, что ты напился и утонул, когда блевать пошел…

— Но у меня их нет! Я их отдал!

Ну какой молодец! Трус и идиот — лучший друг опера. Сам себя вломил и даже не понял.

— Кому отдал, Володя? Клейну?

— Д-да.

— Вот и умница. Ты руки-то не выдергивая, а то придется стукнуть. Вот, хорошо.

— Зачем вы меня связываете? Я же все рассказал!

— Еще не все, — когда петля на запястьях Кузовкина была затянута, я достал телефон и вызвал Ксюшу.

— Отправь сообщение для Ворониной. «Жду вместе с сестрами в малой гостиной, где первый раз встречались. И прихвати штаны. Любые».

Дернул за поводок из ремня и уже к Кузовкину.

— Веди меня в малую гостиную, воришка. Знаешь дорогу? — сам я, признаться, не настолько изучил графское гнездо, чтобы в нем легко ориентироваться.

— З-знаю…

— Тогда вперед.