О бедном мажоре замолвите слово – 3

Глава 10

Крым встретил меня низким небом, табунами гуляющих по нему тяжелых туч и мелким пакостным дождем. Как бы ничего удивительного, у нас во Владимире тоже льет через день, но блин, я же в Крым ехал. И пофиг что октябрь — тут должно быть тепло всегда!

При этом — холодно не было. Даже тепло, градусов двадцать. Но дождь… Обидно, досадно, но ладно. Может, потом распогодится? Короткая перебежка из здания аэропорта, и я в салоне заказанного такси.

Пока ехал — смотрел по сторонам, первый раз же в знаменитом городе-курорте. И понемногу разочаровывался. Старший Шувалов был прав — глушь.

Практически весь город представлял из себя частный сектор. Нет, кое-где вдалеке торчали здания высотой этажей в десять-пятнадцать, но больше по окраинам и кучно, островками. Спальные микрорайоны, вероятнее всего. А вот центр — он был одно-, двух-, максимум — трехэтажным. Практически везде, куда только не падал мой взгляд.

Домики, дома, домища, виллы, коттеджи — ощущение было, что водитель везет меня по огромной деревне. В моем мире Ялта, ну, если судить по фото и видео, что мне сослуживцы показывали, это дичайшая эклектика из строгой, почти питерской грации белоснежных колоннад и лепных фасадов императорских дворцов, аутентичных домиков, лепящихся по склонам гор, и монументальных корпусов советских санаториев. А тут — пригород какой-то. Богатый и сонный. На улицах людей почти не было — сезон закончился?

Таксист тоже был словно бы невыспавшийся. Пожилой то ли грек, то ли еврей — не поймешь. Я как-то рассчитывал, что он будет трепаться без остановки всю дорогу, рассказывая о том, чем тут можно заняться, и предлагая услуги своих братьев, деверей и сватов. А он как кивнул, приветствуя, так и молча рулил. Абыдна, да!

Другой мир, короче. Видимо, здесь Крым не стал всесоюзной здравницей, оставшись тихой южной провинцией. Где у людей с деньгами и положением были имения, куда они приезжали, но не жили постоянно.

Мысли о деньгах вернули меня к моим финансам. Лечение здесь, в этой «глуши», влетело мне в копеечку, но пришлось не только раскошелиться, но еще и из своего кармана. Отец, разумеется, предлагал не заниматься глупостями и взять у него, но я был непреклонен. Принципы, они такие. Один раз слабину дашь — и все, можно рукой махать.

Вместо этого попросил его организовать охрану всем, кто оставался во Владимире, в частности Турова и девчонок из отдела. Мало ли, вдруг эти идиоты из «организации» действительно решат давить на меня через них. Кстати, старшему Шувалову я про встречу с Клейном рассказал. После чего тот сразу сделался задумчивым и без возражений выделил родовых спецов на обеспечение безопасности моих друзей.

Еще и добавил от себя.

— Роберт Леопольдович — известный в узких кругах персонаж. Занял нишу посредника в переговорах важных людей, которые более никому не доверяют. Безобидная внешность и серьезная личная сила — все это делает его кандидатуру идеальной. Но говорит всегда правду. А про организацию эту я поузнаю. Дам знать. За своих людей не беспокойся, — последнее особенно в речи князя умилило. Собственник по натуре, он и коллег моих туда записал, почти в вассалы.

Так что дела во Владимире я не сказать, что бросил на самотек. Но вопросы Клейна и Платова, которому я тоже до сих пор не дал ответа, немного нервировали, как две бомбы с тикающими механизмами. Отличный бэкграунд для спокойного восстановления магических способностей, нечего сказать.

Телохранителей я с собой не взял — Влад еще восстанавливался после ранения, а Игоря тянуть не стал — пусть и он от меня отдохнет. Но взамен выспросил у него про кандидатуры на месте. И получил визитку его приятеля и наставника, который здесь, в Ялте, осел на пенсии. И порой брал заказы.

Не то чтобы охрана была мне здесь нужна, старший Шувалов вообще считал, что я все две недели лечения проведу в пансионате, где имеется собственная служба безопасности. Просто… я себя достаточно хорошо знал. И то, что в четырех стенах мне наскучит сидеть очень быстро. А ну как случится что-то на прогулке, а у меня еще энергетические каналы не восстановлены? «Друзей» ведь я тут завел множество.

Наконец, такси свернуло с основной дороги, проехало через массивные кованые ворота и покатило по идеально гладкой аллее, утопающей в зелени старого парка. Через пару минут сквозь ветви вековых кедров и кипарисов показался особняк — не дворец, не санаторий, а основательный двухэтажный особняк из светлого камня, больше похожий на шикарную частную виллу, чем на медицинское учреждение. Скромная вывеска у входа гласила: «Клинический центр „Волна“».

Здесь же у входа меня ждали. Целая процессия — почувствуй себя барином, так сказать. Какая-то девица с караваем (серьезно?), монументальная дама в белом халате поверх дорогого брючного костюма, судя по всему, главврач, и еще трое мужчин, которые на ее фоне немного терялись.

— Как доехали, Михаил Юрьевич? — радушно прогудела эта мадам.

Один из мужчин, коротко поклонившись, тут же подскочил с зонтом, раскрыв его над моей головой. На весь миллион сервис!

Про главврача нужно сказать отдельно хотя бы потому, что таких женщин я до сих пор не встречал. Около двух метров ростом, крепкая, как гренадер, но при этом не толстая, а совершенно сообразная. То есть хорошая фигура, приятное лицо, ну, может быть, с несколько крупноватыми чертами, короткие светлые волосы уложены волосок к волоску. И одета очень элегантно для своих габаритов.

— Спасибо, все хорошо, — отозвался я. — А вы?..

— Жанна Вячеславовна Жигалова, руководитель клинического центра «Волна» и ведущий нейромант. Буду лично заниматься вашим лечением. Это, — она широким взмахом обвела всех присутствующих, — мои помощники.

Она представила каждого: маг-целитель, алхимик — он как раз зонтик и держал, и физиотерапевт. Должность последнего меня даже позабавила немного — так странно встретить привычное слово среди всех этих «нейромантов». Даже духом советского санатория повеяло. Интересно, а он чем будет заниматься? Заталкивать меня в ржавую ванну с полезными водами или бить низкочастотным током?

— Очень приятно. Какой план?

Оказалось — простой. Жанна Вячеславовна проводила меня до своего кабинета, где его и поведала. Сегодня диагностика каждым из специалистов, а с завтрашнего утра — начало процедур. Первые три дня все будет очень плотно, можно сказать, буду бегать от одного врача к другому, а потом уже посвободнее станет. Можно будет даже в город на прогулки выбираться.

— Я буду заниматься восстановлением поврежденных нейронных связей, — под конец брифинга сообщила она. — Но об этом позже, для начала послушаем, что скажут врачи. Пары часов на отдых после дороги вам хватит, Михаил Юрьевич? Мы бы хотели сегодня провести полное обследование.

— Можно и раньше. Давайте только вещи брошу, и можно приступать, — я всегда исповедовал принцип «раньше сядешь — раньше выйдешь».

— Отлично! — просияла великанша. — Пойдемте, покажу вам ваши апартаменты.

Во как — апартаменты, не палата. С другой стороны, за такие деньги наверное не стоило ждать комнаты с подселением соседа, парочкой кроватей и сломанным санузлом.

Комнаты — их было три (зачем?) — меня устроили. Гостиная, спальня, кабинет — будто нельзя книжку на диване почитать или в кровати. Мое пролетарское (в прошлой жизни) происхождение смотрело на все эти роскошества и вид на море (серое и совсем недружелюбное) с легкой неловкостью. А вот урожденный княжич Шувалов все принял как должное.

— Ладно, пойдемте уже, — бросил я сумку на пол. — Не терпится вернуть утраченные способности.

Следующие несколько дней в «Волне» пролетели в режиме, который я в шутку окрестил конвейерным лечением. После диагностики специалистов мне был вынесен и без того ясный диагноз, однако с кое-какими правками.

— Вы уже каким-то самолечением занимались, Михаил Юрьевич? — уточнила Жанна Вячеславовна, читая заключения профильных врачей.

— Травки кое-какие пил, гимнастику делал, — не стал я играть в партизана.

— Кто посоветовал? — в тот момент главврач почему-то показалась мне похожей на сотрудника ФСБ. Ну или на советника Тайной Канцелярии, как тут говорят.

— Ёкаи, — пожал я плечами. — Времени на полноценное лечение не было, и друзья рекомендовали обратиться к этому племени. Что-то не так?

— Я почему-то так и подумала, — кивнула великанша удовлетворенно. — Нет-нет, все в порядке, по крайней мере хуже вы себе не сделали, а это уже немалое достижение при самолечении.

— А плюсы были?

— Понимаете, ниппонцы, да и азиаты в целом, в вопросах одаренных придерживаются совершенно иного подхода, — как всякий нормальный специалист, начала Жигалова издалека. — Все эти духовные практики, мистика и прочая антинаучная ерунда. Которая, впрочем, каким-то образом работает… отечественной медицине не всегда понятно, как.

— А по существу?

— Скажем так, если представить ваши манопроводящие каналы как трубы, по которым течет энергия, то они сейчас изрядно забиты разного рода шлаками, — пояснила она. — Их-то мы и будем убирать, чтобы обеспечить нормальное течение энергии. Методики же ёкаев, которые вы недолгое время использовали, задачу некоторым образом облегчат… Опять же, говоря языком образов, шлаковые отложения будет проще убрать после того, как они были специальным образом смягчены.

— Это же хорошо? Хорошо, да?

— Да. Но вот что не вписывается в клиническую картину — стенки ваших «труб» серьезным образом усилились. Возможно, мы сейчас наблюдаем последствия лечения ёкаев, а может быть это произошло естественным образом. Вы ведь говорили, что активно использовали магию, несмотря на плохую проводимость каналов?

— Ну, выбора особого не было.

— Или — это комплексное воздействие, — по мере рассказа Жанна Вячеславовна оживилась и говорила очень увлеченно. — Постоянно испытывая энергоканалы на прочность, гоняя ману через них, когда они очень плохо ее проводят, вы заставили ваш организм усилить стенки. А травки и гимнастика, как вы выразились, содействовали этому.

Теоретических знаний Михаила было достаточно, чтобы понять, о чем она говорила. Да и в целом у нее была удивительная манера разжевывать сложные вещи на уровень собеседника — редкий дар, между прочим. И то, что сейчас сказала, значило лишь одно — совокупность факторов могла сделать меня более сильным магом. В перспективе. После того, как «трубы прочистят».

Вот так случайно забытые сто долларов в кармане зимней куртки и найденные в следующем холодном сезоне превращаются из забывчивости в продуманную долгоиграющую инвестицию.

— Звучит неплохо, — хмыкнул я тогда.

— Будем наблюдать, — не менее воодушевленно сообщила великанша.

И со следующего утра — начали.

Первым приходил алхимик Лев Дранников. Ровно в семь утра он распахивал дверь моего номера и вносил на подносе три бутылька с разноцветными жидкостями. Что находилось внутри каждой из них, я так и не узнал. Спросил как-то раз, но после длинной и запутанной лекции, в которой мелькали такие страшные слова, как «ионизированные пары адамантиевой ртути», выяснять резко расхотелось. Поэтому я просто выпивал их в нужной последовательности, выжидая по пятнадцать минут между приемами, и шел на завтрак.

Обычно шел. В первый день все пошло немного не по плану — после третьего зелья меня прямо сразу и вырубило. Причем мгновенно! Вот я подношу к губам бутылек, опрокидываю его в рот, успеваю почувствовать льдистый холод ментола во рту, после чего — натуральный провал в памяти. Следующее, что я вижу, это обеспокоенное лицо Дранникова, который осторожно похлопывает меня по щекам.

— И что это было? — сипло спросил я.

— Понимаете, Михаил Юрьевич, — залепетал алхимик. — Такое случается, хотя и крайне редко. По всей вероятности, состав зелья вступил в химическую реакцию с теми веществами, что вы успели накопить в организме, после чего и случилось это…

Другими словами — меньше надо было, Миша, бухать и прикладываться к другим запрещенным веществам.

— Такое постоянно будет?

— Уверен, это однократная реакция! — заверил меня Дранников.

Не обманул, кстати. Больше такого не случалось, хотя на второй день после третьей микстуры начало крепко мутить. Ну тут уж ничего не поделаешь — у меня накопились токсины.

После завтрака шел к целителю Петру Чернову. Там меня укладывали на мягкий и удобный диванчик, как в американских фильмах у психологов, и погружали в лечебный сон. Во время которого что-то делали, но я этого не помнил. Только понимал, что после каждого раза мне становится, как бы это сказать — удобнее ощущать свой дар.

Больше всего результат «чистки» напоминал последствия хорошего массажа. Когда ты приходишь с болью в спине и невозможностью завести руку за голову, и потом вдруг обнаруживаешь, что сделать это все-таки способен, пусть и с некоторой натугой.

Применительно к магическим возможностям у меня возрос контроль. Если раньше я мог вызвать «ветерок» и сбить со стола все, что на нем стояло, то к третьему дню научился оперировать ученическим заклинанием так, что это походило на телекинез. А на самом деле просто регулировал силу воздействия на воздух, что позволяло мне даже некоторое время удерживать на весу небольшие предметы, вроде книжки.

Физиотерапевт Антон Сиротин действительно работал с токами. Обклеивал меня проводками, превращая в своеобразную мумию, после чего подавал с пульта разное напряжение. Мышцы ходили ходуном, иногда вдруг расслаблялись до состояния студня, а потом наоборот твердели до состояния камня.

Когда я спросил, как физическое воздействие поможет мне с магией, он пояснил: физическое и энергетическое тело человека связаны неразрывно, и состояние одного влияет на другое. Так что он воздействовал на физическом уровне, чтобы выправлять ситуацию на энергетическом. Как-то так, по крайней мере, я так понял. И тоже больше с глупыми вопросами не лез.

После трех этих подготовительных процедур шел обед, обязательный сончас — будто я не высыпался на диванчике у Чернова, — и наступала пора главного блюда. Приема у Жанны Вячеславовны.

Называла она себя нейромантом, но несведущему человеку это ничего не говорило. А вот когда на первом же приеме выяснилось, что она узкозаточенный маг-менталист, стало немного понятнее. Великанша, несмотря на свои размеры, могла удивительно деликатно проникать в сознание и подсознание человека, восстанавливая как утраченные нейронные связи, так и связь между мозгом и энергоконтуром.

Скажу по правде, сперва меня это очень напрягло. Настолько, что я даже запаниковал немного и задумался о том, чтобы все отменить. Хрен с ней с магией, если подумать! Очень она мне поможет, когда выяснится правда обо мне, попаданце, и старший Шувалов придет меня убивать!

— То есть, вы сможете узнать обо мне все? — осторожно спросил я, когда она рассказала о сути методики.

— Если бы это было так, Михаил Юрьевич, меня бы не допустили к работе с титулованными особами, — слегка улыбнулась она. — А заперли бы в каком-нибудь секретном имперском учреждении, где я работала бы исключительно на благо страны. В прежние времена и вовсе бы сожгли, как ведьму.

— То есть, нет? — мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то узнал, что «царь — не настоящий!» В смысле, что в теле наследника рода Шуваловых теперь живет опер из Питера.

— Скажем, я могу проникнуть только туда, куда вы меня пустите, — терпеливо пояснила она. — И идти ровно по той дорожке, по которой вы сами меня поведете. Все, что лежит за границами тропы, останется для меня темным и непроглядным лесом.

— Точно?

— Абсолютно. Но это требует большой работы и от вас, Михаил Юрьевич. Едва ли не большей, чем с моей стороны. Ведь как только вы утратите концентрацию, меня попросту выбросит наружу.

И она не соврала. После ее сеансов — вот почему их оставляли напоследок! — я чувствовал себя выжатой половой тряпкой. Сил хватало только на то, чтобы доползти из ее кабинета до своих апартаментов и без сил рухнуть на кровать. Где и заснуть (опять!) до ужина.

Таким образом пролетело четыре дня. Быстро, я даже не заметил. А на пятый Жанна Вячеславовна сообщила, что свою работу она закончила. И мне остались только целитель, алхимик и физиотерапевт.

— И какой прогноз? — спросил я тогда.

— Весьма благоприятный, — ответила она с улыбкой. Все-таки для такой большой женщины улыбаться она умела очень даже обаятельно. — Мне удалось восстановить большую часть нейронных связей, а в тех участках, где это не представлялось возможным, создать новые в обход их.

Я, кстати, чувствовал, что в этом вопросе дела улучшились. Нет, не открылись вдруг шлюзы, и память Михаила не обрушилась на меня водопадом. Просто стало легче находить искомое в своей голове. Подумаешь о чем-то, попытаешься вспомнить, а разум, как послушный пес, уже тычется мокрым носом в ладонь — вот оно, держи, я принес!

— То есть с обеда я могу быть полностью свободен? — уточнил я.

— И вполне можете погулять по городу, — кивнула Жигалова. — Но прошу не пить алкоголь и возвращаться в центр до полуночи.

И сразу как-то хорошо так на душе стало. Вроде бы до этого не особенно-то и переживал от того, что не выбираюсь в курортный городок — просто некогда об этом думать было. А тут вдруг сразу так захотелось вдоль моря прогуляться, в кафешку какую-то зайти или вообще углубиться в переплетение мелких извилистых улиц и с удовольствием в них заблудиться.

— Обещаю быть хорошим мальчиком, — приложил я руку к груди. — И по поводу алкоголя можете быть совершенно спокойны. Свою цистерну я уже успел выпить.