О бедном мажоре замолвите слово – 3

Глава 13

С Аникой мы еще около часа сидели в кафе, обсуждая версии и строя планы на расследование. Много чего придумали, наметили основные движения, но сошлись на том, что утро вечера мудренее, и что завтра с обеда мы с ней встретимся в родовом гнезде Воронцовых, чтобы пообщаться с ее сестрами вживую.

— А почему с обеда? — немного удивилась моя собеседница.

— Так у меня с утра процедуры, — развел я руками. — Я тут на лечении, забыла?

— Блин! — просторечия из «пожилой» аристократки сегодня так и лезли. — А нельзя отложить?

— Можно, — покладисто кивнул я. — Но я не буду. Последние события показали, что без магии, которой я пока управляюсь довольно посредственно, влезать в новые приключения не стоит.

— А что у тебя с магией? — тут до меня дошло, что предметно мы этот аспект с коллегой не обсуждали. Так, редкие упоминания о проблемах, но не более того.

Что же. Откровенность за откровенность. Я быстро поведал Ворониной о последствиях безудержного пьянства и пристрастия к веществам юного княжича Шувалова.

— То есть ты во все эти блудняки практически голый влезал? — внезапно дошло до Аники. — Господи, да ты еще более отмороженный, чем я раньше думала!

— Сочту за комплимент, ваша светлость, — усмехнулся я. — Так что, сама понимаешь — бросать лечение мне никак нельзя. Да и не нужно. Уверен, половины дня нам с тобой хватит для работы.

— Твоими бы устами, да мед пить… — не очень довольно, но все же согласно пробурчала собеседница. — Ладно, тогда до завтрашнего обеда? Устрою встречу с сестрами, может, тебе удастся узнать у них то, что я упустила.

— Хорошо. А я пока вечерком загружу Ксюшу анализом твоей семьи. Если не сестры сами у себя украли документы, так может, кто-то из их детей? Тебя проводить, кстати?

— Мы что, на свидании, Шувалов? — фыркнула девушка. — Созвонимся ближе к полудню. Пока.

На том мы и расстались. Воронина вызвала такси и уехала, а я, немного еще прогулявшись, чтобы уложить все в голове, отправился к клинике пешком. Люблю ходить, когда думаю. А тут такое окружение идеальное, сам бог велел.

Однако я не просто бесцельно брел, а вполне осознанно озадачивал виртуальную ассистентку работой. Если есть на кого спихнуть рутину, так почему бы этого не сделать? Тем более что нейросеть явно быстрее и лучше меня справится с составлением портретов семейства Воронцовых.

Попутно еще и выяснил, как дела в столицах обстоят. Созвонился с Туровым, он мне все последние новости и рассказал. Что особо порадовало — таинственная «организация» не спешила реализовывать свои, озвученные через посредника, угрозы. И вообще никак себя не проявляла. Сашка только жаловался, что без шуваловских охранников ему просто невозможно никуда сходить. Ага, типа до этого он такой гуляка был, просто дома не сидел!

Еще я от него узнал, что отец добился кое-каких успехов в деле о «Святогоре», завтра они с ним должны были съездить в некое секретное ведомство и там о чем-то поговорить. Платов не звонил и не давил на принятие решения — видать, ему тоже дали понять, что княжич на лечении и его не стоит беспокоить по таким пустякам.

Короче, все было на удивление тихо и благостно. Ровно настолько, чтобы я заподозрил скорое завершение этой белой полосы в жизни. С моим-то везением иначе и быть не могло! Но накручивать себя не стал, вернулся в свои апартаменты и лег спать.

Утро следующего дня пролетело в привычном, почти медитативном режиме. Эликсиры Дранникова, целительный сон у Чернова и вибрации токов от Сиротина — этот распорядок стал уже рутиной. Организм отзывался на лечение с благодарностью; я чувствовал, как по магическим каналам, еще забитым шлаками, вновь начинал циркулировать уверенный, хоть и не сильный, поток энергии.

После процедур, ближе к обеду, ожидая звонка от Аники, я устроился в кресле с планшетом и погрузился в изучение досье, которые подготовила Ксюша. Нейросеть поработала на совесть, выудив из открытых источников, светской хроники и, вероятно, парочки закрытых баз, исчерпывающую информацию о современном поколении Воронцовых.

Но начал я со старшего — именно с матриархами мне сегодня предстояло встречаться, и хотелось бы понимать, как с ними себя вести. Обе они, Софья Ильинична и Анастасия Ильинична, были вдовами, причем похоронили мужей совсем недавно — первая три года назад, вторая два. И теперь рулили большим семейством в две пары рук.

Старшая, Софья Ильинична, в обществе считалась затворницей, почти никогда не покидавшей имения. Не по состоянию здоровья — ее, скорее, не любили за склочность и тягу к устраиванию скандалов. В конце концов, устав терпеть ее выходки, ялтинское общество стало ее игнорировать. А она в ответ — его.

Младшая из сестер, Анастасия, местный провинциальный свет уважала. Являясь попечительницей сразу трех благотворительных фондов и даже преподавателем в местном вузе — читала лекции по астрономии. А еще устраивала ежегодный Рождественский бал — не то чтобы важная для расследования информация, но все же позволяющая получше узнать о ней и о ее характере до личной встречи.

У каждой из сестер Аники имелось по три отпрыска: два сына и дочь у Софьи и ровно такой же набор у Анастасии. И практически каждый уже обзавелся своими детьми, некоторые — вполне даже взрослыми на сегодняшний день.

Глеб Германович, старший сын Софьи Ильиничны, служил по линии министерства иностранных дел, имел двух сыновей, стабильное финансовое состояние и практически немецкую страсть к порядку, от отца, видать. Из Ксюшиной записки следовало, что он даже в гости к маменьке приезжал в одни и те же даты, дважды в год. Исключением в этом графике были лишь похороны отца.

Последний раз в Крыму он был почти пять месяцев назад, вместе с семьей, поэтому из списка подозреваемых я его сразу же исключил. Как и его сестру, Алину Германовну. Та вышла замуж по любви за какого-то фотографа, а не по расчету за предложенного барона, поругалась с отцом и более ни в Ялте, ни в Крыму не бывала ни разу. Зато активно мелькала в светской хронике, блистая на обложках журналов — в свои сорок пять она выглядела настоящей фотомоделью. Я мысленно пометил эту барышню как любительницу «жить для себя» — ко всему прочему, она еще и детьми не обзавелась. Проживала она постоянно в Европе.

Третий сын старшей из сестер Ворониной, Лев Германович, в качестве подозреваемого подходил идеально. Сорок один год, увлеченный чудак, и — па-бам! — профессор Владимирского Императорского Университета генетики! Генетики, Карл! Совпадение? Может, и так. Но информацию о нем я читал не в пример внимательнее, чем про его братьев и сестер.

Деньгами он не интересовался от слова совсем, зато наукой — мое почтение! Одних только заголовков статей я отметил два десятка за последние три года. И все они были так или иначе связаны с биогеронтологией. То есть изучал вопросы старения и меры по борьбе с ним. Как тут не сделать стойку?

Вот только с маменькой своей он связей почти не поддерживал. Раз в несколько лет приезжал, да и то на пару дней. И всегда спешил как можно быстрее уехать. Зато — да что ж за удача такая! — был в Ялте две недели назад. Очень, кстати, короткий визит, уехал обратно в столицу даже не переночевав.

«Это может быть наш клиент», — сделал я пометку. Попросил Ксюшу поподробнее изучить его последние передвижения и контакты за пару недель и перешел к детям Анастасии Ильиничны. И сразу же чуть не подпрыгнул — да что же за семейка такая! Что ни имя, то готовый подозреваемый!

Старший сын младшей сестры Аники подходил на роль похитителя архивов чуть меньше, чем Лев Германович, но это только на первый взгляд. Тридцатипятилетний Арсений Александрович нигде не служил, а «присматривал» за семейными активами. В частности, являлся попечителем Художественной галереи Воронцовых, расположенной во Владимире. Не Эрмитаж — в этом мире такового не было, кстати, но тоже нехилый такой актив.

Несколько постоянно действующих экспозиций, передвижные выставки, салоны, вечера и литературные чтения — в общем, один из центров культурной жизни столицы. В светской хронике «попечитель» мелькал регулярно. В основном в связке с карточными долгами и скандалами в игорных домах. Ксюша даже выделила его особым маркером: за последний год на его имя поступило три судебных иска о взыскании крупных сумм. При этом два месяца назад все иски были внезапно отозваны.

Подозрительный тип, верно. А ведь он еще был в Ялте с кратковременным визитом три недели назад. Говорю же — мутная семейка!

На фоне Арсения похождения Киры Александровны — тридцать четыре года, владелица небольшого, но успешного модного дома во Владимире с филиалами в Москве и Новгороде, замужем за банкиром, есть дочь двенадцати лет — выглядели бледно. В общем-то, там всего чтения было: не был, не был, не был, даже рядом не стоял. В смысле, в делах семьи участия не принимает, с матерью общается холодно, в Крыму не была более шести лет.

Как и младшего сына Анастасии Ильиничны, Федора. Молодой человек связал свою жизнь с армейской службой, и теперь сидит где-то на базе на Дальнем Востоке практически безвылазно. Недавно получил звание майора, и в свои тридцать настрогал уже троих детей — все девочки.

Единственное, что его отличало от остальных детей Анастасии Ильиничны, это добрые отношения с семьей. И с матерью, и с теткой Софьей. Созванивался он с ними довольно часто, не реже раза в неделю.

Внуков сестер Аники я даже рассматривать не стал — слишком молоды для самостоятельных действий, самому старшему всего семнадцать лет. Нет, оно, конечно, и в этом возрасте можно дел натворить, особенно происходя из такой знатной семьи, как Воронцовы. Но… при наличии парочки довольно убедительных подозреваемых из второго поколения, в этом все же не было никакого смысла. По крайней мере, пока.

Я уже закончил с чтением и сидел, глядя в окно, размышляя и укладывая полученную информацию по порядку, когда позвонила Воронина. Про себя я решил называть все же привычной фамилией, просто чтобы не путаться.

— Освободился? — спросила она, когда мы обменялись приветствиями.

— Да, даже успел с твоей семьей познакомиться. Увлекательное, надо сказать, чтение! Ты в курсе, что Лев Германович…

— Геронтолог? — хмыкнула она. — Конечно. Я его сразу пометила как подозреваемого. Хотя он и ботаник, не способный на преступление в принципе.

— В тихом омуте, как известно…

— Да-да, я понимаю. Михаил, сестры готовы с тобой встретиться через сорок минут. Ты успеешь подъехать?

— Да что тут ехать-то? — удивился я. — Не Владимир, чай. Пробок я еще ни разу не видел.

— Тогда выдвигайся, адрес я тебе скинула.

Ехать предстояло на другой конец города, но даже с учетом этого дорога заняла всего пятнадцать минут. Говорю же — провинция! Правда, если бы через центр поехали, то все тридцать бы тащились, останавливаясь на каждом светофоре. Но водитель из «Волны» — Жигалова, как узнала, что мне ехать надо, сразу же его выделила, и мол, никаких даже разговоров о такси! — вывел машину на объездную и домчал меня до поместья Воронцовых с ветерком. Еще и ждать остался, чтобы потом обратно отвезти. Сервис, однако! Хотя за такой чек — не удивительно.

Аника встретила меня у кованых ворот поместья, стоящего на вершине горы. Махнула рукой, запрыгнула в салон авто и стала командовать водителем, куда ехать. Я удивленно у нее спросил.

— В чем необходимость такой встречи? Думаешь, шофер заблудился бы?

Территория у родового гнезда моей коллеги была приличной. Мы только по асфальтированной дорожке ехали минуты три-четыре, а ведь там еще за домом территория наверняка имелась. Перед ним же был разбит парк. Богатый и очень ухоженный. Чувствовалось, что за ним не просто следят, а постоянно обновляют. Даже прямо сейчас парочка садовников, управляя погрузчиком, устанавливали в глубине здоровенную пальму.

— Нет, просто поговорить нужно было перед встречей. Хотела предупредить, чтобы ты на Софью не реагировал.

— Я уже прочел, что она старая склочница.

— Шувалов, а повежливее?

— Как есть, так и говорю. Характер у нее, — чуть было не сказал «твоей сестренки», да вовремя вспомнил, что тут водила из «Волны» уши греет, — паршивый. С кем могла, уже разругалась, из дому практически не выходит. Хотя, если подумать, был бы у меня такой сад, я бы тоже не чувствовал себя взаперти.

— Купи себе кусок земли тут и разводи, — фыркнула Воронина.

Я было хотел брякнуть, мол, на какие капиталы, а потом осознал, что не такая уж это для меня и проблема. Ладно, собственных средств пока нет, но можно же у отца попросить. Это в прошлой жизни о таком можно было только мечтать, а здесь я и правда могу приобрести несколько гектаров земли под Ялтой и хоть апельсиновые сады тут устраивать. Другое дело, что сейчас мне это совсем не нужно. Как говорится: имею желание, но не имею возможности, а имея возможности — не имею желания. Печаль…

— Только ради этого? — хмыкнул я.

— Не только, — нахмурилась Аника. — Только что прилетел сын Софьи, Лев. Эта идиотка позвонила ему вчера вечером, обвинила в краже, наговорила всяких гадостей, и он прыгнул в самолет и десять минут назад появился на пороге. А мне, главное, ни слова!

Дела семейные — это такое, да… Никогда не знаешь, откуда тебе по лбу прилетит. Софья Ильинична, конечно, «молодец». Такого перспективного подозреваемого спугнула, блин! С другой стороны — ну и ладно! Да, он теперь предупрежден и настороже, даже сам прибыл, создавая себе образ несправедливо обвиненного. Зато не надо за ним бегать, тут же на месте и допросим.

— А больше она никому не звонила? — уточнил я.

Ну, на всякий случай. А то вдруг Софья Ильинична циркулярно всех обвинила и у нас получится не нормальное расследование, а что-то в духе Агаты Кристи или фильма «Достать ножи». Закрытый детектив, мать его! Где все родственники собираются в гостиной, а я такой красивый, в стиле Дэниела Крейга, пафосно объявляю, что знаю, кто убийца. Садовник, конечно же. Вон тот, что пальму прикапывает, ага.

— Нет, больше никого.

— Ну и то хлеб. Ладно, пошли уже, — машина как раз остановилась у парадного входа довольно обширного, с элементами греко-римской архитектуры, трехэтажного особняка. — Будем разговаривать.

Дворецкого, кстати, не оказалось, а то бы совсем было попадание в образ детективных историй пожилой англичанки. Аника открыла массивную дверь сама, провела меня вглубь дома, в небольшую и очень уютно обставленную гостиную. Малую, как она сказала. Тут и в самом деле всю семью не соберешь, а вот приватно побеседовать составом в три-пять человек — вполне.

— Софья с Анастасией сейчас придут, — сказала она. — И Лев тоже. Настя эту дуру каплями отпаивает. Племянник как явился, так они сразу друг на друга принялись орать, я думала, у средней сердечный приступ случится.

— Подождем, что ж делать, — кивнул я.

Однако удобно устроиться в кресле для ожидания мне не дали. Только я ногу на ногу закинул, как пришлось вскакивать. Две пожилые дамы и статный, совсем не похожий на профессора мужчина вошли буквально через пару минут. Я коротко поклонился всем скопом, представился.

— В вашей помощи уже нет нужды, Михаил Юрьевич, — произнесла Софья Ильинична, женщина с тяжелым взглядом и властным выражением лица. — Это семейное дело, и мы в нем уже разобрались. Кто вор, известно!

— Мама! — воскликнул Лев Германович, покраснев при этом, как школьник. — Прекратите молоть чушь! Я же вам все уже объяснил! Не брал я эти чертовы записи!

— Не повышайте на меня голос, молодой человек! — отрезала сестра Аники.

Анастасия Ильинична, дама с куда более приятным лицом, тяжело вздохнула и бросила на меня извиняющийся взгляд.

— Ну, раз я уже все равно здесь, то давайте присядем и обсудим, — сообщил я. И уселся обратно в кресло, всем своим видом показывая, что никуда уходить не собираюсь