Нож сновидений

Глава 29 Последний узел

Перрин стоял на склоне у границы тумана, изучая лагерь и окруженный стеной город, лежащий внизу перед ним. До первых палаток лагеря было приблизительно двести шагов по очень крутому склону с хаотично торчащими из земли камнями, плюс еще семьсот шагов пустой земли. И еще приблизительно миля до города. Теперь он казался очень близким. Он не воспользовался зрительной трубой. Блик от линзы на солнце, которое уже выглянуло почти на ноготь из-за горизонта, мог все разрушить. Вокруг него клубилась серая масса, остававшаяся неподвижной даже под порывами ветра, который едва не срывал плащ с его плеч. Туман на дальнем хребте, скрывавший ветряные мельницы, если внимательно присмотреться, казался не менее неподвижным. Как скоро это заметит кто-то в лагере? Но с этим ничего не поделаешь. Туман ощущался как обычный туман – влажный и прохладный, но Неалд, прежде чем перейти к другим задачам, каким-то образом сумел закрепить его на месте. Даже полуденное солнце не смогло бы с ним справиться, по крайней мере, так заявил Аша’ман. К полудню, так или иначе, все будет кончено, но Перрин надеялся, что парень окажется прав. Небо было ясным, и для весны денек будет довольно теплым.

Собственно, снаружи в лагере было не очень много Шайдо, но среди палаток суетились тысячи человеческих фигурок в белой одежде. Десятки тысяч. Его глаза жадно искали Фэйли в толпе, его сердце жаждало ее видеть, но это было все равно, что искать булавку в стоге сена. Вместо этого он перевел взгляд на городские ворота, которые оставались открытыми всякий раз, когда он смотрел в их сторону. Маняще открытыми. Они звали его. Скоро Фэйли и ее спутники узнают, что пришло время идти к воротам и в возвышающуюся на северной окраине города крепость. Она могла быть на работах, если только Девы правы на счет обязанностей гай’шан, но она скоро узнает, что нужно бежать в крепость. Она и ее друзья, и, возможно, Элис. Какие бы махинации не связывали ее с Шайдо, Айз Седай не захочется задерживаться на поле боя. Вторая Сестра пригодилась бы в крепости. Если Свету будет угодно, до этого не дойдет.

Он тщательно спланировал все возможные случайности, вплоть до полного краха, но теперь ситуация больше не напоминала ему головоломку, как бы ему не было жаль этого. Изогнутые металлические кусочки головоломки, перемещаемые только определенным способом – сдвинь их правильно, и головоломка разъединится на части. Люди же могут поступать, как им заблагорассудится, принимать тысячу разных решений, порой таких, в которые невозможно поверить, пока они не становятся реальностью. Нарушится ли его план, если Шайдо сделают нечто непредвиденное? А они так и поступят почти наверняка, и все, что ему остается делать – надеяться, что подобный шаг не приведет к краху. Бросив последний, жаркий взгляд на ворота Майдена, он развернулся и отправился назад к вершине.

В тумане даже он не смог бы разглядеть, что находится в десяти шагах от него, но скоро среди деревьев, растущих на вершине, он наткнулся на Даннила Левина. Худого на грани истощения с пышными усами в тарабонском стиле под носом, который больше был похож на кирку, Даннила можно было легко узнать, даже если нельзя было четко разглядеть его лицо. Остальные двуреченцы держались позади, превращаясь на расстоянии в бледные тени, и неясные силуэты. Джор Конган пытался подбить остальных сыграть в кости, но благоразумно тихим голосом, поэтому Перрин не стал его окликать. Все равно никто не согласился. Джори необыкновенно везло в кости.

Увидев Перрина, Даннил выставил вперед ногу и пробормотал: «Милорд», – парень слишком много времени ошивался среди людей Фэйли. Он называл это полировкой, что бы этот треп не значил. Человек – не кусок меди.

«Убедись, чтобы никто не натворил чего-нибудь столь же глупого, как сделал только что я, Даннил. Кто-нибудь с острыми глазами на той стороне мог бы уловить движение в тумане и отправить людей на разведку».

Даннил осторожно кашлянул в кулак. Свет, он становится столь же невыносим, как какой-нибудь кайриэнец или тайренец. – «Как скажете, милорд. Я попридержу их».

«Милорд?» – раздался из тумана сухой голос Балвера. – «А, вот вы где, милорд», – из тумана появился худой как карандаш невысокий человек, в сопровождении двух крупных силуэтов, хотя и не столь же высоких. Они замерли на месте, когда он поднял руку, так и оставшись неясными формами в тумане, и он подошел один. – «Милорд, внизу появился Масима», – доложил он тихо, складывая руки. – «Я решил, что будет лучше увести Хавиара и Нериона с глаз подальше от него и его людей. Не думаю, что он их подозревает. Скорее, всех, кого он подозревал уже нет в живых. Но, как известно: с глаз долой – из сердца вон».

Перрин сжал челюсти. Масима должен был находиться за восточным хребтом вместе со своей армией, если только можно так назвать этот сброд. Он пересчитал всех мужчин и немногих женщин, пока они боязливо проходили сквозь проход, созданный Аша’маном, и насчитал все двадцать тысяч. Масима всегда уклончиво говорил об их численности, и до прошлой ночи у Перрина не было их точного количества. Оборванные и грязные, только у одного из десятка был шлем и еще реже нагрудник, но у каждого имелся меч, копье, топор, алебарда или арбалет, включая женщин. А женщины среди приспешников Масимы были куда опаснее мужчин, и это что-то да значило. Главным образом их основная масса была пригодна только для того чтобы терроризировать мирное население, чтобы те приносили клятву верности Возрожденному Дракону. На это и убийство тех, кто отказывались. При мысли о Драконе, в его голове попытались закружиться цвета, но были жестоко подавлены его гневом. Сегодня у этого сброда есть отличная цель. – «Возможно, сейчас для Хавиара и Нериона открылась отличная возможность начать избегать общества людей Масимы».

«Как пожелаете, милорд, но по моему разумению, они все еще вне подозрения, принимая во внимание то, чем они занимаются, и им не терпится продолжать». – Балвер склонил голову набок, словно воробей на ветке. – «Они не успели опуститься, если вас беспокоит именно это, милорд. Подобные вещи всегда опасны, когда необходимо отправить кого-то притворяться тем, кем он на самом деле не является, но у меня на это острый нюх».

«Присматривай за ними, Балвер», – если сегодня все обойдется удачно, то от армии Масимы останется не так много, чтобы за ними нужно было продолжать шпионить. И может статься, исчезнет причина волноваться и о самом Масиме.

Перрин съехал вниз по заросшему травой склону мимо копейщиков из Майена и Гаэлдана, которые ожидали у своих лошадей в густом тумане, положив копья на плечи или воткнув их наконечником в землю. Красные шлемы и нагрудники Крылатой Гвардии на верху были бы еще вполне безопасны, но только не сверкающие доспехи гаэлданцев. А раз Галлене и Арганда каждый раз ссорились из-за того, кто кого обошел, то оба вместе со своими людьми оказались здесь внизу. Туман расширился на какое-то расстояние. Неалд уверял, что так и было задумано, но от него пахло удивлением, и выглядел он обрадованным, когда понял, что наделал, поэтому Перрину пришлось какое-то время идти сквозь серую хмарь, пока он не добрался до подножия склона, где, составленные в линию, стояли все телеги с большими колесами вместе со стреноженными лошадьми. Вокруг них двигались тусклые фигурки возниц-кайриэнцев, проверяющих прочность сбруи, и подтягивающих веревки, которыми был связан холст.

Масима ждал тут же, и Перрину больше всего на свете хотелось отгрызть ему руку, но он заметил рядом с одной из телег плотную фигуру Базела Гилла, и свернул в его сторону. С ним была Лини, закутанная в темный плащ, и Бриане, обнимавшая за талию Ламгвина – неуклюжего слугу Перрина. Мастер Гилл снял с лысой головы шляпу, открыв седой ободок уцелевших волос, зачесанных с целью прикрыть плешь, что вышло не удачно. Лини фыркнула и намеренно отвернулась, избегая смотреть на Перрина, делая вид, что поправляет капюшон. От нее пахло гневом и страхом. От мастера Гилла пахло только страхом.

«Пора вам двигаться на север, мастер Гилл», – начал Перин. – «Когда вы доберетесь до гор, идите вдоль них, пока не доберетесь до Джеханнахской дороги. При удаче мы догоним вас прежде, чем вы доберетесь до гор, но в противном случае, отправляйте слуг Аллиандре в Джеханнах, а сами поворачивайте на восток через перевал, а затем снова на север. Мы постараемся нагнать вас как можно скорее». – Если только его план не пойдет вкривь и вкось. Свет, он же кузнец, а не солдат. Но даже Тайли согласилась, что это был хороший план.

«Я никуда не уйду, пока не узнаю, что Майгдин в безопасности», – сказала куда-то в туман Лини стальным голосом. – «И Леди Фэйли, конечно же».

Мастер Гилл провел рукой по лысине. – «Милорд, Ламгвин и я подумали, что, возможно, мы могли бы помочь. Леди Фэйли так много для нас и Майгдин сделала… Майгдин – одна из нас. Я знаю, с какого конца взяться за меч, и Ламгвин тоже». – На поясе у него как раз висел меч, но если он вытаскивал его хоть раз за последние двадцать лет, то Перрин готов был съесть этот пояс. Объятие Бриане на талии Ламгвина стало крепче, но здоровяк погладил ее по плечу, второй рукой он сжимал рукоять своего меча. В тумане не было видно его израненное лицо и распухшие суставы.

Он был вышибалой в таверне, и даже, возможно, отличным вышибалой, но совсем не фехтовальщиком.

«Вы – мой шамбайян, мастер Гилл», – твердо ответил Перрин. – «Ваша обязанность командовать возницами, конюхами и слугами и следить за их безопасностью. Ваша с Ламгвином. Стало быть приступайте и начинайте за ними присматривать». – Здоровяк Ламгвин неохотно кивнул и приложил кулак ко лбу, а Бриане тихо облегченно вздохнула. Перрин сомневался, что парень слышал этот вздох, хотя Ламгвин обнял ее и зашептал на ухо утешительные слова.

Лини не была столь же послушна. Выпрямив спину, словно проглотила палку, она снова обратилась к туману: «Я никуда не уйду, пока не удостоверюсь…»

Перрин громко хлопнул, заставив ее удивленно обернуться. – «Все, что вы можете тут сделать – это подхватить лихорадку из-за сырости. И еще умереть, если сюда сумеют прорваться Шайдо. Я вытащу оттуда Фэйли. Я приведу с ней Майгдин и остальных». – Или так, или он умрет, пытаясь это сделать. Но об этом говорить не было смысла, хотя и не говорить тоже. Они до мозга костей должны поверить, что он отправится спасать Фэйли и других. – «Вы отправляетесь на север, Лини. Фэйли разозлится, если из-за меня с вами что-то случиться. Мастер Гилл, убедитесь, что она уедет с вами, даже если вам придется ее связать и связанной погрузить в телегу».

Мастер Гилл вздрогнул, смяв в руках шляпу. От него внезапно запахло тревогой, а от Лини чистым негодованием. В запахе Ламгвина появился оттенок развлечения, и он потер нос, словно пытался скрыть улыбку, но, что странно, от Бриане так же пахло негодованием. Ладно, он и не утверждал, что когда-нибудь понимал женщин. Если он не смог понять и половины поступков даже той, на которой женился, то маловероятно, что он поймет остальных.

Наконец, Лини решительно и без посторонней помощи взобралась на козлы рядом с возницей, шлепнув Ламгвина по руке, когда он пытался ее поддержать, и вереница телег тронулась через туман на север. За последней телегой, на которой были сложены палатки Хранительниц Мудрости и их вещи, шла вереница одетых в белое гайшан – мужчин и женщин, сохранявших кротость даже сейчас, опустив глаза вниз. Это были Шайдо, плененные в Кайриэне и через несколько месяцев они снимут белое и вернутся в свой клан. Перрин приказал чтобы за ними внимательно присматривали, несмотря на гарантии Хранительниц Мудрости, о том, что они будут придерживаться джи’и’тох, даже если прочие его отринули, и пока что Хранительницы были правы. Их по-прежнему было семнадцать. Никто не убежал за гору, чтобы предупредить Шайдо. Оси телег были густо смазаны жиром, но для его слуха они все равно дико скрипели и грохотали. Если повезет, то он вместе с освобожденной Фэйли перехватит их в предгорьях.

Когда мимо конюхи стали проводить запасных лошадей на длинных поводах, из тумана появились Девы, спустившиеся к телегам. Медленно одна из них преобразилась в Сулин с обернутой вокруг шеи шуфа, обнажавшей ее короткие седые волосы и черную вуаль, свисавшую на грудь. Свежий порез на щеке добавит ей новый шрам, если она откажет Сестре ее Исцелить. А может, и нет. У Дев было странное отношение к ученицам Хранительниц Мудрости, или это просто было оттого, что этими ученицами были Айз Седай. Они даже Анноуру воспринимали как одну из учениц, хотя она ею не являлась.

«Часовые Шайдо на севере мертвы, Перрин Айбара», – доложила она. – «И мужчины, которые пришли их сменить тоже. Они хорошо танцевали, для Шайдо».

«Есть потери?» – спокойно спросил он.

«Элиенда и Бриайн проснулись от сна», – можно подумать, она рассуждает о погоде, а не гибели двух женщин, которых знала. – «Мы все в конечном счете однажды проснемся. Последние две мили нам пришлось нести Авиеллин. Ей нужно Исцеление». Ага. Значит, она тоже не отказалась бы.

«Я отправлю к вам одну из Айз Седай », – сказал он, оглядываясь. Кроме табуна лошадей, он ничего не видел. – «Как только их разыщу».

Они сами его нашли, почти сразу после его слов – из тумана вместе со своими лошадьми вышли Анноура и Масури, вместе с ними были Берелейн и Масима. Его наголо обритая голова влажно блестела. Даже в тумане невозможно было перепутать этот поношенный коричневый кафтан и грубо заштопанный на плече рукав. Ни один золотой, награбленный его прихвостнями, не задержался в его руках. Все было роздано бедным. Это была единственная польза, про которую можно было сказать в отношении Масимы. Но, справедливости ради, надо отметить, что золото пошло на хлеб и на большое число тех бедняков, лавки и фермы которых ограбили, и сожгли головорезы Масимы.

По какой-то причине этим утром на голове над бровями Берелейн красовалась диадема Первенствующей Майена – золотой парящий ястреб, хотя на ней было простое серое платье для верховой езды и темно-серый плащ. Из-под легкого цветочного аромата духов, слышался запах терпения и обеспокоенности, довольно странная комбинация для носа Перрина из тех, что он когда-либо ощущал. С ними так же пришли шесть Хранительниц Мудрости. Их темные шали были опущены на локти, а длинные волосы у висков были стянуты платками. Учитывая то количество украшений из золота и кости, которое было на них надето, украшения Берелейн выглядели довольно обыденно. В числе прочих был Айрам. Из-за его плеча выглядывала волчья голова на навершии эфеса его меча, даже туману было не под силу скрыть отсутствие его привычной ярости во взгляде. Парень жался к Масиме, и, казалось, грелся в лучах испускаемого им света. Перрин задал себе вопрос – не следовало ли ему отправить Айрама вместе с обозом? Но, он был уверен, что поступи он таким образом, Айрам бы спрыгнул по пути и прокрался бы назад, только оказался бы уже вне присмотра Перрина.

Он объяснил Айз Седай необходимость помочь Девам, но к его удивлению, когда Масури сказала, что пойдет, светловолосая Эдарра подняла руку, остановив Коричневую Сестру с поднятой ногой. Анноура неловко переминалась с ноги на ногу. Она не была ученицей, и ей не нравились отношения между Хранительницами и Сеонид с Масури. Иногда они и ее пытались в это вовлечь, и порой успешно.

«Джайнина посмотрит, что можно сделать», – сказала Эдарра. – «У нее больше навык, чем у тебя, Масури Сокава».

Рот Масури напрягся, но она промолчала. Хранительницы запросто могли высечь ученицу, если она заговорила, когда ее не просят, даже если она на свое несчастье оказалась Айз Седай. Сулин увела за собой в туман Джайнину, женщину с льняными волосами, которые, кажется, никогда не были растрепаны. Женщина быстро шла следом за Сулин, несмотря на свои тяжелые юбки. Стало быть, Хранительницы Мудрости узнали способ Исцеления, не так ли? Днем это может оказаться полезным. Если Свету будет угодно, оно потребуется не часто.

Проводив исчезнувшую в тумане пару взглядом, Масима хмыкнул. Плотный туман смягчил вечно пылающие глубоко посаженные глаза и затенил белесый треугольный шрам на его щеке, но его тяжелый и острый, как остро отточенная бритва, запах безумия наполнял нос Перрина. Он решил, что от вдыхания этого запаха, его нос скоро начнет кровоточить.

«Плохо, что ты пользуешься услугами этих неугодных Создателю женщин, которые занимаются тем, что может делать только Лорд Дракон, будь благословенно его имя», – сказал Масима с тем жаром в голосе, что горел в его глазах, но был скрыт за туманом.

В голове Перрина завертелись цвета, на секунду превратившиеся в Ранда, Мин и высокого мужчину в черном кафтане – Аша’мана, и он почувствовал, как его ноги подкосились. У Ранда не было левой руки! Не важно. Что случилось, то случилось. Сегодня у него другие дела.

«… но если им известно Исцеление», – продолжил Масима, – «то будет куда сложнее победить дикарей. Жаль, что ты не позволяешь Шончан посадить на привязь их всех».

Он покосился на Анноуру и Масури, подразумевая, что их он тоже имеет в виду, несмотря на тот факт, что обе в тайне посещали его лагерь. Они восприняли его слова с айзседайской невозмутимостью, только тонкие ручки Масури немного расправили коричневые юбки. Она утверждала, что изменила свое мнение, и мужчина должен быть убит, так почему же она с ним встречалась? И почему в свою очередь с ними встречался Масима? Он – тот, кто сильно ненавидит Айз Седай. Возможно, теперь можно будет найти ответы, когда Хавиару и Нериону больше не требуется прикрытие?

За спиной Масимы зашептались Хранительницы. Огненно-рыжая Карелле, которая из всех казалась наиболее сдержанной, на самом деле почти потеряла терпение и поглаживала рукоять своего ножа, а Неварин, которая могла бы поучить гневу Найнив, пыталась ее сдержать. Масима должен был чувствовать эти взгляды спиной, но его запах ничуть не изменился. Он мог быть абсолютным безумцем, но ни капли – трусом.

«Вы хотели побеседовать с Лордом Перрином, милорд Пророк», – вкрадчиво вмешалась Берелейн, хотя за ее улыбкой Перрин чувствовал напряженность.

Масима перевел взгляд на нее. – «Я – простой Пророк Лорда Дракона, а не лорд. Лорд Дракон – теперь единственный для нас лорд. Его появление разрушило все связи, обязательства и титулы. Короли и королевы, лорды и леди – просто пыль под его ногами».

И снова в голове вспыхнули цвета, но Перрин их разбил одним ударом. – «Что ты здесь делаешь?» – потребовал ответа он. Общаясь с Масимой не было нужды смягчать углы. Парень и сам был твердым как хороший рашпиль. – «Предполагалось, что ты будешь командовать своими людьми. Добираясь сюда ты рисковал оказаться замеченным, и снова будешь подвергать нас риску, когда станешь возвращаться. Я не верю, что твои люди смогут продержаться без тебя и пять минут, если ты не будешь стоять у них за спиной. Они побегут, едва завидев Шайдо, идущих им навстречу».

«Они не мои, а люди Лорда Дракона», – Свет, находясь рядом с Масимой каждые несколько минут приходится подвергаться нашествию этих проклятых цветных водоворотов! – «Я оставил за главного Ненгара. Он сражался в таком количестве войн, о которых ты и представления не имеешь. Включая против дикарей. И еще я приказал женщинам убивать каждого мужчину, который побежит с поля боя, и дал знать о том, что отыщу каждого, кто сумеет от них сбежать. Они будут держаться до последнего, Айбара».

«Звучит так, словно ты не собираешься возвращаться», – заметил Перрин.

«Я собираюсь держаться поближе к тебе», – Туман мог скрывать горящий в глазах огонь, но Перрин все равно его чувствовал. – «Жаль, если с тобой случится какое-нибудь несчастье до того, как ты вернешь свою жену».

Так уже в самом начале одна из частей его плана пошла наперекосяк. Даже не часть плана, а скорее глупая надежда. Если все остальное пошло бы по плану, то выдавливаемые Шайдо побежали бы как раз в сторону людей Масимы, пройдя сквозь них как раскаленный нож сквозь масло, но вместо того, чтобы получить копье Шайдо в ребро, Масима будет… мозолить ему глаза и следить за ним самим. Вне всякого сомнения, неподалеку в тумане ожидают его телохранители, около двухсот головорезов, получше вооруженных и имеющие лучших лошадей, чем у остальной армии оборванцев. Перрин не смотрел в сторону Берелейн, но чувствовал, что ее беспокойство усилилось. У Масимы были все основания желать им обоим смерти. Ему нужно будет напомнить Галлене, что его основной задачей на сегодня будет охрана Берелейн от людей Масимы. И ему самому тоже придется почаще оглядываться за спину.

В тумане промелькнула короткая серебристая вспышка, и он нахмурился. Еще слишком рано для Грейди. Из тумана выплыли две фигуры. Одним был Неалд, его уже не шатало при ходьбе. Фактически, он теперь спотыкался. Его лицо выглядело чрезвычайно утомленным. Чтоб он сгорел, зачем он тратит силы в пустую? Вторым был молодой шончанин в покрытой лаком броне и с одним тонким пером на шлеме, который он нес подмышкой. Перрин узнал его. Это был Гуай Арабах, лейтенант из армии Тайли, о котором она хорошо отзывалась. Обе Айз Седай подобрали юбки, словно опасались прикасаться к нему, хотя он обошел их стороной. Со своей стороны, он сбился с шага, когда, подойдя ближе, увидел их безвозрастные лица, и Перрин услышал, как он шумно сглотнул. От него внезапно запахло смятением.

Поклон Арабаха предназначался Перрину и Берелейн, и он слегка нахмурился при виде Масимы, словно задавшись вопросом, что этот оборванец мог делать в столь пристойной кампании. Масима ухмыльнулся, и рука шончанина метнулась к рукояти меча, прежде чем он смог справиться с собой и отвести ее назад. Раздражительный народ, эти Шончане. Но Арабах не стал тратить время понапрасну. – «Генерал Знамени Кирган шлет вам свое почтение, милорд, миледи Первенствующая. Морат’ракены докладывают, что те айильские банды движутся быстрее, чем ожидалось. Они прибудут сюда сегодня, возможно даже к полудню. Та группа, что на западе, предположительно двадцать пять – тридцать тысяч, та, что к востоку – больше на треть. Почти половина из них носит белое, и с ними есть дети, конечно, но с ними все равно много копий. Генерал Знамени желает знать, не желаете ли вы обсудить поправки к плану диспозиции. Она предлагает передать вам в помощь несколько тысяч алтарских конных копейщиков».

Перрин поморщился. С каждым из этих отрядов идут по крайней мере три-четыре тысячи алгай’д’сисвай. Определенно, слишком много, чтобы оставлять их в своем тылу. Неалд зевнул. – «Как ты себя чувствуешь, Неалд?»

«О, я готов сделать все, что от меня потребуется, милорд», – ответил мужчина с едва заметным намеком на обычную прыть.

Перрин покачал головой. От Аша’мана нельзя требовать создавать переходные врата больше, чем необходимо. Он только надеялся, что они не станут еще меньше. – «К полудню мы здесь управимся. Передайте Генералу Знамени, что мы идем по прежнему плану». – И молимся, что ничего не позабыли. Он все же не стал добавлять это вслух.

В тумане взвыли волки, жуткий вой поднялся вокруг Майдена. Началось.

«Ты все делаешь чудесно, Майгдин», – хрипела Фэйли. Она чувствовала головокружение, и рот уже пересох от постоянного подбадривания женщины. У всех пересохли рты. Судя по лучу света, проникавшему сквозь дыры в своде, была уже середина утра, и они все это время они говорили не переставая. Они пробовали открыть не сломанные бочки, но вино внутри оказалось скисшим даже для смачивания губ. Теперь они подбадривали женщину по очереди. Она сидела рядом со светловолосой женщиной, остальные пока отдыхали возле противоположной стены, так далеко от завала, насколько позволяли размеры подвала. – «Ты спасаешь нас, Майгдин».

Наверху красный шарф был едва виден в узком промежутке между обломками. Теперь он уже некоторое время безжизненно свисал вниз, за исключением тех случаев, когда его подхватывал ветер. Майгдин смотрела на него не отрываясь. Ее грязное лицо блестело от пота, она тяжело дышала, словно бежала изо всех сил. Внезапно шарф выгнулся дугой и принялся качаться – раз, второй, третий. Затем его подхватил ветер, и он опустился вниз. Майгдин не сводила с него глаз.

«Это было прекрасно», – хрипло сказала Фэйли. Женщина начинала уставать. Промежутки между удачами становились все больше, а манипуляции с шарфом – все короче. – «Это было…»

Внезапно возле шарфа появилось чье-то лицо, и чья-то рука схватила красную ткань. На мгновение она подумала, что ей это пригрезилось. Это было лицо Аравайн в белом капюшоне.

«Я ее вижу!», – взволнованно сказала женщина наверху. – «Я вижу леди Фэйли и Майгдин! Они живы!» – Наверху раздался радостный гомон, но быстро стих.

Майгдин закачалась, готовясь свалиться без чувств, но на ее лице расцвела прекрасная улыбка. Фэйли услышала за спиной плач, и ей самой захотелось расплакаться от радости. Ее нашли друзья, а не Шайдо. У них еще есть шанс сбежать.

Заставив себя подняться на ноги, она подошла ближе к куче обугленных обломков. Она попыталась немного увлажнить губы, но все без толку. – «Мы все живы», – хрипло сказала она, стараясь справиться с голосом. – «Как, во имя Света, вы нас нашли?»

«Это Терил, миледи», – ответила Аравайн. – «Пройдоха следил за вами, несмотря на ваш приказ, и хвала Свету, что он ослушался. Он видел, как вышла Галина, и дом обрушился. Он решил, что вы погибли. Он сидел и плакал», – на верху раздался протестующий возглас с грубым амадийским акцентом, и Аравайн на мгновение оглянулась. – «Я могу узнать, если кто-то плакал, парень. И ты должен радоваться, что остался поплакать. Когда он увидел, как движется шарф, миледи, он побежал звать на помощь».

«Передай ему, что в честных слезах нет позора», – сказала Фэйли. – «Передай ему, что я видела, как плакал мой муж, когда его слезы рвались наружу».

«Миледи», – нерешительно начала Аравайн. – «Он говорит, Галина что-то сделала с домом, после того как вышла. Он говорит, что там был устроен рычаг. Он говорит, что это она обрушила на вас дом».

«Зачем ей так поступать?» – недоумевала Аллиандре. Она помогла Майгдин подняться и почти тащила ее на себе в сторону Фэйли. Рядом уже стояли Ласиль и Арелла, все в слезах и с улыбками на лицах. На лице Аллиандре было недоумение.

Фэйли поморщилась. Сколько раз за последние несколько часов она пожалела о той пощечине? Обещание Галины? Могла она оказаться из Черной Айя? – «Теперь это уже не имеет значения. Она все равно за все заплатит». – Как – другой вопрос. Галина – Айз Седай, в конце концов. – «Аравайн! Сколько людей ты привела? Вы можете…»

Появились огромные руки, которые взяв Аравайн за плечи, отодвинули ее в сторону. – «Достаточно болтовни», – в щели появилось лицо Ролана с шуфа, обмотанной вокруг шеи и с вуалью, свисавшей на грудь. Ролан! – «Мы не можем начинать расчищать завал, пока вы стоите там, Фэйли Башир. Эта штука может обрушиться, едва мы начнем. Отойдите в другой конец, и ждите у дальней стены».

«Что делаешь здесь ты?» – удивилась она.

Мужчина захихикал. Захихикал! – «Ты все еще носишь белое, женщина. Делай то, что тебе говорят, или когда я до тебя доберусь, то смачно тебя отшлепаю. А потом, возможно, мы высушим твои слезы игрой в поцелуи».

Она показала ему зубы, надеясь, что он не принял это за улыбку. Но он был прав – им нужно отойти. Она сказала своим сообщницам перейти в другой конец подвала по усыпанному обломками каменному полу, где они уселись возле стены. Она могла слышать как наверху переговариваются, вероятно, обсуждая, как им расчистить путь, не обрушив оставшуюся часть дома ей на голову.

«Все – напрасно», – с горечью в голосе сказала Аллиандре. – «Как думаешь, сколько там наверху Шайдо?»

Громко заскрипело дерево, и внутрь со стоном еще сильнее сдвинулся завал. Наверху снова начали переговариваться.

«Не имею понятия», – ответила Фэйли. – «Но там должны быть Мера’дин, а не Шайдо». – Шайдо никогда не путались с Безродными. – «Это оставляет нам какую-то надежду». – Конечно, Ролан позволил бы ей уйти, если бы узнал про Дайрайн. Конечно, позволил бы. А если бы упорствовал… Она бы сделала все на свете, чтобы его убедить в обратном. Перрин никогда не должен об этом узнать.

Снова дерево заскрипело по дереву, и снова куча головешек сдвинулась в их сторону.

Туман скрывал солнце, но Перрин прикинул, что должна была быть уже середина утра. Скоро прибудет Грейди. Сейчас он уже должен был быть на месте. Если парень так устал, что не сможет сделать врата… Нет. Он скоро прибудет. Скоро. Но его плечи оставались напряжены, словно он целый день работал с молотом или даже дольше.

«Говорю вам, мне все это не нравится», – прошептал Галлене. В плотном тумане его красная повязка через глаз была просто еще одной тенью. Его гнедой с мощной грудью повернул голову назад, и он рассеяно потрепал животное по шее. – «Если Масима в самом деле решил погубить Леди Первенствующую, то я предлагаю прикончить его прямо сейчас. У нас превосходство в людях. Мы за минуту можем смять его охрану».

«Дурак», – прорычал Арганда, покосившись вбок, словно мог разглядеть Масиму и его людей сквозь серую хмарь. В отличие от майенца, он надел свой серебристый шлем с пышным плюмажем из трех белых перьев. Шлем и его нагрудник с золотым и серебряным орнаментом блестели от капель влаги. Невзирая на туман его латы ярко сверкали. – «Ты считаешь, мы можем справиться с парой сотен людей не нашумев? Их крики будет слышно с той стороны хребта. У тебя есть под боком твоя леди, которую ты можешь окружить своими девятью сотнями людей и, возможно, благополучно вывезти прочь. Тогда как Аллиандре все еще находится в этом проклятом городе в окружении Шайдо».

Галлене взвился, его рука метнулась к мечу, словно перед Масимой он решил попрактиковаться на Арганде.

«Мы не убьем сегодня никого, кроме Шайдо», –отрезал Перрин. Галлене хмыкнул, но не стал спорить. От него воняло недовольством. Забота о безопасности Берелейн вывело Крылатую Гвардию из предстоящего боя.

В стороне слева мелькнула голубая вспышка, приглушенная туманом, и с плеч Перрина свалилась тяжесть. Из тумана появился Грейди, высматривая его. Когда он заметил Перрина, то ускорил шаг, но его поступь показалась нетвердой. Рядом с ним появился второй мужчина с высокой темной лошадью в поводу. Впервые за долгое время Перрин улыбнулся.

«Рад видеть тебя, Тэм», – сказал он.

«И мне радостно видеть вас, милорд», – Тэм ал’Тор по-прежнему был похож на человека-скалу, который был готов работать, не покладая рук, от рассвета до заката, но с последней их встречи его волосы стали совсем седыми, и на его жестком лице прибавилось морщин. Он смерил Арганду и Галлене пристальным взглядом. Яркие доспехи не произвели на него ни малейшего впечатления.

«Ты как, Грейди? Держишься?» – спросил Перрин.

«Держусь, милорд», – смертельно уставшим голосом ответил обветренный мужчина. В тени тумана он показался старше Тэма.

«Отлично, как только разберешься с делами здесь, присоединяйся к Мишиме. Мне нужен кто-то, кто бы мог за ним приглядывать. Кто-то, кто нервировал бы его, стоя у него за спиной, мешая отклоняться от согласованного с ними плана». – Он был бы рад попросить Грейди закрепить врата, чтобы оставить кратчайший путь доставки Фэйли в Двуречье. Но если сегодня что-то пойдет не так, для Шайдо это будет столь же короткий путь.

«Не уверен, что сейчас способен испугать даже кошку, милорд, но я сделаю, что смогу».

Нахмурившись, Тэм проводил уходящего в серую мглу Грейди взглядом. – «Я бы предпочел какой-нибудь иной способ путешествия, чтобы добраться сюда», – сказал он. – «Парни вроде этого навещали Двуречье некоторое время тому назад. Один из них называл себя Мазрим Таим. Это имя мы слышали. Лжедракон. Только теперь он носит черный кафтан с причудливой вышивкой и называет себя М’Хаэль. Они всюду болтали об обучении мужчин направлять Силу, и об этой Черной Башне». – Он выговорил это название поморщившись. – «Совет Деревни пытался положить этому конец, и Круг Женщин, но они все равно забрали с собой почти сорок мужчин и мальчиков. Хвала Свету, некоторые оказались достаточно благоразумны, иначе с ними ушло бы раз в десять больше народа». – Его пристальный взгляд переместился в сторону Перрина. – «Таим сказал, это Ранд его послал. Он сказал, что Ранд – Возрожденный Дракон». – В его словах был легкий намек на вопрос, возможно, даже надежда на опровержение, или требование ответа, почему промолчал Перрин.

В голове Перрина снова закружились цвета, но он разбил их и ответил на вопрос не дав ответа. Что есть, того уже не изменить: – «С этим уже ничего не поделаешь, Тэм», – если послушать Грейди и Неалда, то Черная Башня один раз приняв человека в свои ряды, уже не выпускала его обратно.

В запахе Тэма появился оттенок печали, хотя он не позволил ему проявиться на лице. Он знал о судьбе мужчин, которые могли направлять. Грейди с Неайлдом утверждали, что мужская половина Источника теперь очищена, но Перрин не мог понять, как такое возможно. Что есть, того уже не изменить. Ты выполняешь ту работу, которую тебе дают, следуешь дорогой, которая тебе предназначена, и так будет всегда. И нет смысла жаловаться на мозоли и на камни под ногами.

Перрин продолжил. – «Это Бертайн Галленне – Капитан Крылатой Гвардии, и Герард Арганда – Первый Капитан Легиона Защитников Стены». – Арганда неловко поежился. В Гаэлдане этот титул имел бы значительный политический вес, но очевидно, что Аллиандре не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы воссоздать Легион. Но у Балвера был достаточно длинный нос, чтобы разнюхать подобные тайны. Это позволит убедиться, что Арганда не зайдет слишком далеко в своем желании освободить свою королеву. – «Галлене, Арганда, это – Тэм ал’Тор. Он – мой Первый Капитан. Ты изучил карту, Тэм, и мой план?»

«Изучил, милорд», – сухо ответил Тэм. Конечно же он изучил. – «По мне – выглядит как очень хороший план. Как и любой другой пока над головой не начинают свистеть стрелы».

Арганда вставил ногу в стремя своей чалой. – «Раз он ваш Первый Капитан, милорд, то у меня нет возражений». – До этого он высказал их целую тысячу. Ни он, ни Галлене не были в восторге оттого, что Перрин назначил кого-то ими командовать.

Со стороны склона раздался тревожный пронзительный крик чернокрылого пересмешника. Один раз. Если бы птица была настоящей, то крик был бы сдвоенным.

Перрин взобрался на склон так быстро, как смог. Арганда и Галлене верхом обогнали его, но разделились, отправившись к своим людям, и исчезли в тумане. Перрин перевалил через вершину хребта. Почти на самом краю тумана стоял Даннил, наблюдая за лагерем Шайдо. Он молча показал рукой, но причина тревоги была очевидна. От палаток отделилась большая группа алгай’д’сисвай, возможно четыреста-пятьсот человек или больше. Шайдо часто отправляли в набег отряды, но этот направлялся прямо в сторону Перрина. Они просто шли, но у них не займет много времени, чтобы добраться до хребта.

«Пришло время позволить им нас увидеть, Даннил», – сказал он, отстегивая плащ и отбросив его на низкий кустарник. Он заберет его позже. Если сумеет. Сейчас он только помешал бы ему. Даннил натянул на лук тетиву прежде чем метнуться обратно к деревьям, откуда уже появился Айрам с обнаженным мечом в руке. От него пахло нетерпением. Перрин аккуратно спрятал заколку от плаща в кошелек на поясе. Это был подарок Фэйли. Он бы не хотел ее потерять. Его пальцы нащупали кожаный шнурок, на котором было сделано узелку за каждый день после ее пленения. Выудив его, он, не глядя, отпустил его, позволив ему упасть на землю. Это утро увидело последний узел.

Засунув большие пальцы рук за пояс, на котором висел молот и нож, он не спеша вышел из тумана. Айрам выскочил следом сразу встав в одну из своих боевых стоек. Перрин просто шел. Утреннее солнце, которое и в самом деле уже было на полпути к полудню, светило ему в глаза. Он раздумывал не занять ли восточный склон и не поставить ли здесь людей Масимы, но от него было бы гораздо дальше до городских ворот. Глупо, но эти ворота притягивали его к себе, как железо притягивается магнитом. Он ослабил молот в ременной петле на поясе, и ослабил нож. У него было лезвие длиной в его ладонь.

Появление двух мужчин, спокойно вышедших из тумана, и направляющихся им навстречу, озадачил Шайдо, и они остановились. Пусть не спокойно, если принять во внимание меч Айрама. Они должны были быть абсолютными слепцами, если не заметили, как его длинное лезвие блестит на солнце. Должно быть они задавались вопросом, что здесь делают эти два сумасшедших? На полпути вниз он остановился.

«Расслабься», – сказал он Айраму. – «Так ты быстро устанешь».

Парень кивнул, не отрывая глаз от Шайдо, и твердо встал на ноги. От него шел стойкий запах охотника, выслеживающего опасного зверя, и готового к броску.

Спустя мгновение, полдюжины Шайдо отправились к ним на встречу, медленно. Они не подняли вуали. Вероятно, они надеялись, что они с Айрамом испугаются и убегут. Среди палаток их заметили, и указывали пальцами на двух дураков, стоящих посреди склона.

Раздавшийся позади топот от сапог и копыт, лошадиное фырканье, заставило его оглянуться. Сначала из тумана показались гаэлданцы Арганды в сверкающих латах, едущие за развевающимся красным знаменем, на котором красовались три шестиконечных серебряных звезды Гаэлдана, за ними вслед за Майенским Золотым Ястребом на голубом фоне появилась Крылатая Гвардия в красных нагрудниках. Между ними Даннил начал выстраивать в три шеренги двуреченцев. У каждого из них были по два полных колчана стрел и еще дополнительная связка, которую втыкали в склон перед собой, прежде чем взрезать стягивающий ее шнурок. Каждый был вооружен мечом или коротким мечом, но все алебарды и протазаны были оставлены утром в обозе. Один из двуреченцев принес знамя с красной волчьей головой, но воткнул его в землю криво за спинами остальных. Никто не собирался стоять с ним в руках. У Даннила тоже в руках был лук.

Масима со своими телохранителями занял позицию справа от Крылатой Гвардии, их плохо обученные лошади не умели держать строй, и, то и дело, выбивались вперед или отступали назад. На их доспехах были видны бурые следы ржавчины, в тех местах, где доспехи не были должным образом начищены и натерты салом. Масима находился впереди всех с мечом на бедре, но без шлема и нагрудника. Нет, он точно не испытывал недостатка в храбрости. Он впился взглядом в майенцев, где среди леса копий Перрин мог едва разглядеть Берелейн. Он не мог ясно видеть ее лицо, но представил себе, что оно по-прежнему холодно. Она горячо возражала против того, чтобы держать ее солдат вне боя, и ему пришлось использовать всю свою твердость, чтобы убедить ее понять причину. Свет, женщина едва ли не сама хотела вести их в атаку!

Промежуток между двуреченцами и гаэлданцами заполнили Хранительницы Мудрости и обе Айз Седай, в сопровождении Дев, которые сделали нарукавные повязки из полос красной ткани. Он не смог определить, которая из них Авиеллин, но судя по их количеству, она должна была находиться среди них, невзирая на недавнее исцеление. Их лица были скрыты за черными вуалями, оставляя открытыми только глаза, и все же ему не нужно было видеть их лица или чувствовать их запах, чтобы знать, что они были вне себя от возмущения. Отличительные знаки были призваны избежать несчастных случаев, но Эдарре пришлось потрудиться, чтобы заставить их надеть эти повязки.

Загремели браслеты из золота и кости, когда Эдарра поправила свою темную шаль. С загорелыми гладкими щеками под копной светлых волос, отчего лицо казалось еще темнее, она выглядела не намного старше Перрина, но в ее голубых глазах светилось непоколебимое спокойствие. Он подозревал, что она намного старше, чем выглядела. Эти глаза многое повидали. – «Думаю, скоро начнется, Перрин Айбара», – сказала она.

Перрин кивнул. Ворота звали к себе.

Появление вблизи от них двух тысяч конных копейщиков и пары сотен странных лучников, было достаточно для Шайдо, чтобы они подняли вуали и рассыпались по местности. Со стороны палаток им на помощь устремились другие, выстраиваясь в плотные длинные шеренги. Указывающие пальцы из этой шеренги, и склонившиеся наконечники копий, заставили его еще раз оглянуться.

Тэм был уже на склоне, и из тумана появилась еще одна группа двуреченцев с длинными луками. Некоторые попытались смешаться с теми людьми, которые последовали за Перрином, обнимаясь с братьями, сыновьями, племянниками и друзьями, но Тэм отозвал их обратно, пуская своего вороного мерина то вверх, то вниз по склону, выстраивая их в три новые шеренги, которые оказались даже длиннее строя всадников. Перрин узнал Хью Барана и его долговязого брата-близнеца Тэда, конюха из Винного Ручья, Бэра Даутри с квадратным лицом, который был всего на пару лет его старше, но уже успел прославиться как отличный столяр-краснодеревщик, и тощего Тэда Торфинна, который редко покидал свою ферму, кроме поездок в Эмондов Луг. Худой и высокий Орен Даутри стоял между лысым неповоротливым Джоном Айеллином и Джевом Барстером, который наконец-то выбрался из-под опеки своей мамочки, раз оказался здесь. Тут были и Марвины и ал’Дэйи, ал’Сины и Коулы. Тэйны и ал’Каары, и Кро – мужчины из всех семейств, с которыми он был знаком, и которых не знал, от Дивен Райд до Сторожевого Холма, или вплоть до Таренского Перевоза. Все были серьезны, у каждого были два полных колчана стрел и дополнительная связка в руках. Среди них стояли и другие мужчины – с медным оттенком кожи, темнокожие, мужчины с прозрачными вуалями на лице, и светлокожие, но которые не были похожи на уроженцев Двуречья. У них в руках были короткие луки – чтобы научиться стрелять из большого двуреченского лука требуется целая жизнь – но все они, на сколько он смог разобрать, выглядели столь же решительно, как двуреченцы. Что среди них делали чужаки? Подкрепление все прибывало, пока наконец в трех длинных шеренгах не оказалось, по крайней мере, три тысячи человек, а возможно и все четыре.

Тэм на коне съехал по склону к Перрину, и остановился, наблюдая за строем Шайдо внизу, но кажется сумел услышать невысказанный вопрос Перрина. – «Я вызывал добровольцев среди двуреченцев, и отбирал лучших стрелков, но ко мне начали приходить группами и те, кому ты дал у нас приют. Ты разрешил им строить дома, и они сказали, что теперь они считают себя такими же двуреченцами, что и остальные. Некоторые из этих луков не смогут выстрелить и на две сотни шагов, но зато я выбрал тех, кто попадает туда, куда целится».

Внизу Шайдо начали ритмично бить копьями по своим обтянутым кожей щитам. – «Рат-тат-тат-та! Рат-тат-тат-та! Рат-тат-тат-та!». – Звук раскатывался по окрестностям подобно грому. Поток бегущих от палаток фигурок с закрытыми вуалями лицами сначала превратился в струйку, а затем и полностью иссяк. Теперь, кажется все алгай’д’сисвай оказались выстроенными перед ними. В конце-концов, таков и был план. Здесь должны были собраться двадцать тысяч копий, или около того, и все били в свои щиты: «Рат-тат-тат-та! Рат-тат-тат-та! Рат-тат-тат-та!»

«После окончания Айильской войны, я надеялся больше никогда в жизни не слышать этот звук», – громко сказал Тэм, чтобы перекричать звук. От этого грохота можно было сойти с ума. – «Отдадите приказ, Лорд Перрин?»

«Ты – сегодня командуешь», – Перрин вновь ослабил в петле на поясе молот и нож в ножнах. Его взгляд продолжал скользить мимо Шайдо к городским воротам и к темной массе городской крепости. Фэйли была там.

«Скоро мы узнаем», – произнесла Эдарра. Она имела в виду чай. Если они ждали недостаточно долго, то уже были бы мертвы. Но ее голос был спокоен, как всегда. Айрам сменил ногу, подняв обеими руками меч вертикально прямо перед собой.

Перрин услышал, как ускакавший Тэм на ходу скомандовал лучникам, двигаясь вдоль первой шеренги: «Длинные луки на тетиву! Короткие луки – ждать, пока не подойдут! Длинные луки на тетиву! Короткие луки – ждать, пока не подойдут! Да не натягивай, дурак! Ты же знаешь лучше меня! Длинные луки…»

Внизу приблизительно четверть Шайдо внезапно развернулась и бросилась на север вдоль хребта, продолжая на ходу бить в щиты. Еще одна четверть направилась на юг. Они собирались обойти людей Перрина и напасть с боков. С флангов, как называла это Тайли. По рядам оставшихся прошла рябь – они убирали копья за ремень, удерживавший колчан, и вешали щиты, подготавливая к бою луки.

«Очень скоро», – прошептала Эдарра.

От палаток в лагере отделился огненный шар размером больше головы взрослого мужчины и полетел в сторону склона, затем еще один – вдвое больше, и еще, превратившись в огненную цепочку. Взмыв вверх, первый из них нырнул вниз. Он взорвался с громким ревом в ста шагах над головой. Очень быстро начали взрываться остальные, тоже не причиняя вреда, но за ними непрерывным потоком последовали другие. С ясного неба сорвалась ветвистая серебристая молния и взорвалась с громким грохотом в яркой вспышке искр, даже не достигнув земли.

«Приблизительно пятнадцать или двадцать Хранительниц Мудрости избежали действия чая», – сказала Эдарра, – «иначе к настоящему времени они бы присоединились к остальным. Я могу видеть только девять направляющих женщин, остальные, видимо, среди палаток». – Ей не нравилось его соглашение с Шончан почти столь же сильно, как Айз Седай, но все же ее голос звучал спокойно. По ее представлениям Шайдо так сильно нарушили законы джи’и’тох, что вызывало сомнение – можно ли их и дальше называть Айил. Для нее они были чем-то вроде опухоли, которая должна была быть вырезана из тела народа Айил, а их Хранительницы Мудрости были худшей частью болезни, которой нельзя было позволять оставаться. Масури отвела руку назад, но Эдарра придержала ее за плечо: «Еще рано, Масури Сокава. Мы скажем тебе, когда настанет время». – Масури покорно кивнула, хотя от нее пахло нетерпением.

«Отлично, я уже чувствую себя в опасности», – твердо сказала Анноура, тоже отводя назад руку. Эдарра спокойно посмотрела в ее сторону. Через мгновение Айз Седай опустила руку. Ее украшенные бусинками косы щелкнули, стукнувшись, когда она отвернулась от Хранительницы прочь. В ее запахе чувствовалась неловкость. – «Возможно, я смогу еще потерпеть», – пробормотала она.

Огненные шары и молнии, устремленные к вершине, продолжали взрываться наверху, но Шайдо внизу больше не стояли на месте. С криком основная масса начала бежать навстречу вершине. Они начали петь во всю силу своих легких. Перрин сомневался, что кто-то еще на склоне мог разобрать их слова, больше похожие на рев, но его уши уловили смысл. Они пели песню по частям:

Он заглушил песню, игнорируя ее, переместив взгляд от массы фигур в вуалях к вратам Майдена. Словно железо притягиваемое магнитом. Фигуры внизу словно замедлили свой бег, хотя он знал, что это не так. В такие мгновения для него все казалось замедлялось. Как скоро они подойдут на дистанцию выстрела? Они уже преодолели половину расстояния до вершины.

«Длинные луки поднять! Стрелять по команде!», – прокричал Тэм. – «Длинные луки поднять! Стрелять по команде!»

Перрин тряхнул головой. Слишком быстро. За спиной разом щелкнуло несколько тысяч спущенных луков. Над головой пролетала туча стрел. Из-за них небо внезапно почернело. Спустя секунду следом в полет отправилась вторая туча, потом третья. Взрывающиеся огненные шары создавали в них прорехи, все равно оставались тысячи других, которые смертельным градом упали в ряды Шайдо. Конечно. Он забыл про преимущество возвышенности при стрельбе. Это позволяет лучникам стрелять немного дальше. Доверить командование Тэму было верным шагом. Конечно, не каждая стрела попала в цель. Многие вонзились в землю. Примерно половина поразила алгай’д’сисвай, пронзая руки, ноги и корпус. Раненые Шайдо не замедляли движения, даже когда им приходилось вновь подниматься с земли. Позади осталось неподвижно лежать около сотни тел, после второго залпа еще сотня, так же как и третий, четвертый и пятый залпы уже были в полете. Шайдо сохраняли темп, склонившись вперед, словно бежали под проливным дождем, в то время как огненные шары и молнии их Хранительниц взрывались высоко наверху. Больше они не пели. Некоторые подняли свои луки и выстрелили. Одна стрела задела руку Перрина, но остальные упали впереди. Но не так уж далеко. Еще двадцать шагов, и, пожалуй…

Внезапно раздавшийся пронзительный вой шончанских труб заставил его перевести взгляд на север и на юг, как раз вовремя чтобы увидеть, как под ногами обходивших с фланга отрядов начала взрываться земля. С неба в них начали бить молнии. Дамани до поры были скрыты среди деревьев, но их работа принесла смертельный урожай. Вновь и вновь раздавались взрывы огня и молний, которые ломали людей словно прутики. Алгай’д’сисвай никак не могли сообразить, откуда был нанесен удар. Они повернули к деревьям, навстречу своим убийцам. Некоторые из огненных шаров из лагеря сменили направление и теперь летели в сторону леса, где скрывались дамани, и в лес ударили молнии, но с тем же мизерным эффектом, как и на склоне. Тайли утверждала, что дамани используются для всех видов поручений, но правда состояла в том, что дамани и сул’дам – были смертельным оружием, и очень хорошим.

«Сейчас», – сказала Эдарра и вниз на строй Шайдо посыпался дождь огненных шаров. Хранительницы Мудрости и Айз Седай с максимальной скоростью выбрасывали вперед руки, и каждый раз с кончиков их пальцев срывался огненный шар. Конечно, многие из них взорвались слишком рано. Хранительницы Мудрости Шайдо тоже не дремали, стараясь защитить своих людей. Но алгай’д’сисвай были ближе к вершине хребта, чем к лагерю, поэтому у них было меньше времени на противодействие. Среди Шайдо раздались взрывы, отшвыривая их в стороны, подбрасывая в воздух оторванные конечности. С неба упали ветвистые серебряные молнии, которые тоже нашли свои жертвы. У Перрина на руках зашевелились волосы, и попытались встать на голове. Окружающий воздух трещал в такт с разрядами молний.

Даже поражая подступающих к вершине Шайдо, Эдарра и остальные продолжали парировать атаки Хранительниц Шайдо, и двуреченцы не переставая со всей возможной скоростью пускали стрелу за стрелой. Обученный лучник мог свободно выстрелить двенадцать раз в минуту, а расстояние до целей быстро сокращалось. Шайдо отделяло не больше двухсот шагов. Их стрелы падали все ближе к Перрину, но на таком расстоянии стрелы двуреченцев непременно находили свою цель. Теперь каждый выбирал себе цель, и Перрин не однократно видел падающего алгай’д’сисвай, пораженного двумя, тремя, а то и четырьмя стрелами сразу.

Тело не могло выдержать столько сразу. Шайдо начали отступать. Это не было бегством. Они не бежали. В воздух поднялось много коротких стрел, невзирая на невозможность попасть точно в цель с такого расстояния. Но они поворачивались словно по команде и отбегали, словно стараясь опередить преследующие их стрелы двуреченцев и дождь из огненных шаров и молний. Отряды, обходившие с фланга, тоже отступали, когда из-за деревьев появилась тысяча конных копейщиков, образовавшие атакующие колонны, двинувшиеся прибавленным шагом навстречу Шайдо, пока дамани осыпали их молниями и огнем.

«Шеренгой!» – прокричал Тэм, – «три шага вперед – выстрел!»

«Прибавленным шагом!» – проревел Арганда.

«За мной!» – крикнул Масима.

Предполагалось, что Перрин начнет медленное продвижение вместе с остальными, но он начал спускаться все быстрее и быстрее. Ворота звали его к себе. Кровь закипала в венах. Илайас называл это естественным чувством, когда чувствуешь риск своей жизни, но прежде он его не ощущал. Однажды он чуть не утонул Мокром Лесу, и не почувствовал ничего похожего на то, что ощущал сейчас. Кто-то за спиной выкрикнул его имя, но он уже несся вперед, набирая скорость. Выхватив молот из петли на поясе, он обнажил нож левой рукой. Он понял, что Айрам бежит подле него, но сам он был сосредоточен на воротах, на Шайдо, которые все еще разделяли его и Фэйли. Огонь, молнии и стрелы падали на них градом, и они больше не поворачивались, чтобы пустить собственные стрелы, хотя часто оглядывались через плечо. Многие тащили на себе раненых, кто в ногу, кто зажимал рану в боку с торчащей из нее стрелой, и он их настигал.

Внезапно с полдюжины мужчин с закрытыми вуалями лицами, отделившись от группы отступавших, развернулись навстречу им с Айрамом. Они не использовали луки, видимо израсходовав стрелы. Он слышал сказания о героях, решавших исход сражения между армиями одним поединком между собой. Но Айил не слышали об этих сказаниях. Однако, он не сбавил шаг. В его жилах горел огонь. Он сам был огнем.

Одному из айильцев в самый центр груди попала двуреченская стрела. Едва он упал, как еще трое были украшены, по крайней мере, дюжиной стрел каждый. Но теперь они с Айрамом оказались в опасной близости от оставшихся двоих Шайдо. Каждый, даже самый лучший лучник, в случае выстрела, рисковал бы попасть в него или Айрама. Айрам словно в танце метнулся к одному Шайдо, его меч сверкнул ярким пятном. Но у Перрина не было времени, чтобы наблюдать как дерутся другие, даже если бы у него было такое желание. Мужчина в вуали, который был выше его на голову, нанес удар коротким копьем, держа его за самый конец. Парировав удар ножом, Перрин качнул молот. Шайдо попытался отбросить его своим щитом, но он немного изменил траекторию, и услышал, как хрустнули кости предплечья противника, когда в него врезались почти десять фунтов стали, пущенные рукой кузнеца. Теперь он прошел мимо копья, и не останавливаясь полоснул ножом по горлу врага. Взметнулся фонтан крови, и он побежал дальше, а позади падал убитый противник. Он должен добраться до Фэйли. В его крови горел огонь, его сердце было объято огнем. И в его голове пылал пожар. Никто и ничто не удержит его на пути к Фэйли.