Нож сновидений

Глава 7 Холодный медальон

Шончанские солдаты. Кровь и проклятый пепел! Мэту только этого не хватало, особенно, когда кости перекатываются в голове.

«Ноэл, найди Эгинин и предупреди ее. Олвер. Ты предупреди Айз Седай. И Бетамин с Ситой». – Эти пятеро должны быть вместе, или, по крайней мере, неподалеку друг от друга. Две бывшие сул’дам тенью следовали за Сестрами, когда бы те ни покидали фургончик, который они делили вместе. Свет, он надеялся, что ни одной из них не взбрело в голову опять уйти в город. Это уж точно то же самое, что запустить хорька в курятник! – «Я – ко входу, посмотрю, могут ли у нас быть неприятности».

«Она на это имя не откликнется», – пробормотал Ноэл, выскальзывая из-за стола. Для парня, который выглядел так, словно половина костей у него была переломана в одно или разное время, он двигался очень проворно. – «Ты же знаешь».

«Ты понял, кого я имею в виду», – резко ответил Мэт, хмуро покосившись на Туон и Селюсию. Эта чушь с именами была полностью на их совести. Это Селюсия сказала Эгинин, что теперь ее должны звать Лейлвин Шиплесс, и теперь Эгинин использовала только это имя. Ну, с этим он не собирался мириться, ни в отношении ее, ни в отношении себя. Рано или поздно, но она должна опомнится.

«Да я просто так сказал», – сказал Ноэл. – «Идем, Олвер».

Мэт собирался выскользнуть следом, но прежде, чем он достиг двери, заговорила Туон:

«И никаких предупреждений, чтобы мы оставались внутри, Игрушка? И никто не останется нас сторожить?»

Кости говорили, что ему следует найти Гарнана или кого-то из Красноруких и поставить снаружи, просто на всякий случай, но он даже не поколебался.

«Ты дала слово», – сказал он, надевая шляпу. Улыбка, которую он получил в ответ, стоила того, чтобы рисковать. Гори он огнем, но эта улыбка осветила ее лицо. Женщины всегда были сродни азартной игре, но иногда даже улыбка может быть победой.

Уже от входа он увидел, что вольным дням Джурадора без присутствия Шончан пришел конец. Прямо через дорогу от их лагеря, сняв доспехи, устанавливали палатки организованными рядами, устраивали коновязи и разгружали фургоны несколько сотен человек. Все делалось очень умело. Он увидел Тарабонцев, у которых со шлемов свисали кольчужные вуали, а поперек их нагрудных пластин были нарисованы голубые, желтые и зеленые полосы; и еще людей, явно пехотинцев, которые аккуратно составляли длинные пики и луки, гораздо короче Двуреченских, в точно так же раскрашенных доспехах. Он решил, что это, должно быть, амадицийцы. Ни Тарабон, ни Алтара не очень жаловали пешие войска, к тому же алтарцы на службе у Шончан по какой-то причине красили свои доспехи по-другому. Были тут и настоящие Шончан, конечно, насколько он мог заметить, примерно два или три десятка. Эти пластинчатые доспехи невозможно было спутать с какими другими, или эти странные насекомовидные шлемы.

Трое солдат легкой походкой направились через дорогу. Худые, но крепко сбитые люди. Их голубые куртки, с полосатыми воротниками в зеленую и желтую полоску, были достаточно простыми, несмотря на цвета, и носили следы от ношения доспехов, но никакого намека на их звание. Они хоть и не офицеры, но все равно могут быть опасны, как красные гадюки. Двое из этих парней могли оказаться андорцами или мурандийцами, или даже двуреченцами, но у третьего были раскосые глаза, как у салдэйца, и кожа цвета меда. Не задерживаясь, они двинулись ко входу.

Один из конюхов у входа трижды пронзительно просвистел, и этот звук стал словно эхом разноситься по балагану, в то время как второй, косоглазый парень по имени Боллин, выставил перед этой троицей стеклянный кувшин.

«По серебряному пенни с человека, Капитан», – сказал он с обманчивой мягкостью. Мэт слышал, как он говорил точно так же за мгновение до того, как врезать другому конюху табуреткой по голове. – «С детишек по пять медяков, если они мне выше пояса, или три – если ниже, но только младенцы, которых еще нужно нести на руках, могут пройти бесплатно.

Темнокожий шончанин поднял руку, словно собираясь отпихнуть Боллина с дороги, но потом заколебался, и его лицо стало еще тверже, если это было возможно.

Двое других рядом с ним изготовились к бою, сжав кулаки, в это время стук башмаков возвестил о прибытии всех мужчин бродячего цирка – актеров в кричащих нарядах, и конюхов в грубой шерстяной одежде. У каждого в руках было какое-нибудь оружие вроде дубинки, включая Люку, в ярком красном камзоле до отворотов сапог, расшитом золотыми звездами, и даже обнаженного по пояс Петра, который был самым добрым человеком из всех, кого знал Мэт. Сейчас, однако, Петра был похож на грозовую тучу.

Свет, здесь же сейчас начнется настоящая бойня, учитывая, что у этих парней всего в какой-то паре шагов полно друзей с оружием под рукой. Неподходящее место для Мэта Коутона, откуда следует немедленно убраться. Он незаметно коснулся метательных ножей, спрятанных в рукавах, и повел плечами, чтобы ощутить еще один, подвешенный сзади между лопатками. Правда, проверить те, что под курткой или в сапогах не заметно не получится. Кости были похожи на непрекращающийся гром. Он начал прикидывать, как вытащить Туон и остальных. Однако, на нее придется потратить больше времени.

Прежде чем успела разразиться катастрофа, появилась еще одна Шончанка, в зелено-желто-голубых полосатых доспехах, но державшая свой шлем у правого бедра. У нее были раскосые глаза и медового цвета кожа, а в коротко подстриженных черных волосах пробивалась седина. Она была почти на фут ниже остальных троих, а на шлеме у нее не было плюмажа, только небольшой выступ в форме бронзового наконечника стрелы спереди, но трое солдат, завидев ее, вытянулись по стойке смирно.

«И почему я не удивлена, обнаружив тебя там, где вот-вот разразится скандал, Мурель? – ее невнятный акцент звучал немного гнусаво. – «Из-за чего сыр-бор?»

«Мы заплатили деньги, Знаменосец», – ответил с таким же гнусавым акцентом тот, у которого был медовый оттенок кожи, – Но потом они сказали, что мы должны заплатить им больше, потому что мы – солдаты Империи».

Боллин открыл было рот, но она остановила его взмахом руки. Что-то в ней было такое, из-за чего он подчинился. Пробежав глазами по толпе с дубинками, сбившейся в плотный полукруг, и помедлив момент, прежде чем кивнуть при виде Люки, она остановилась на Мэте. – «Ты видел, что произошло?»

«Да». – Ответил Мэт. – «Они пытались пройти, не заплатив».

«Это хорошо для тебя, Мурель», – сказала она, заработав от него удивленный взгляд. – «И хорошо, для всех троих. Потому что это значит, что вы не останетесь без своих денег. Потому что вы останетесь в лагере на десять дней, и сомневаюсь, что этот цирк пробудет здесь так долго.

Ваше жалование за десять дней так же будет урезано. Вы будете разгружать фургоны, чтобы люди не думали, будто мы считаем себя лучше их. Или вы хотите наряд на рытье канав для тех, кто вызывает беспорядки?» – трое мужчин заметно побледнели. Видимо, это было серьезное наказание. – «Не думаю. А теперь убирайтесь с глаз моих, и приступайте к работе, пока я не назначила вам наказание на месяц, вместо недели».

«Есть, Знаменосец», – отозвались все как один, а затем побежали обратно через дорогу так быстро, как только могли, сдирая на ходу свои куртки. Упертые люди. Хотя Знаменосец была еще хуже.

А она, как оказалось, еще не закончила. Люка выступил вперед, поклонившись с величайшей напыщенностью, но она пресекла любую попытку отблагодарить ее.

«Мне не очень-то нравятся парни, которые угрожают моим людям дубинками», – растягивая слова, произнесла она, положив свободную руку на рукоять меча. – «Даже Мурелю, в добавок при таком неравном раскладе. И все же, это показывает, что у вас имеется хребет. Никто из вас не желает от жизни славы и приключений? Перейдите дорогу вместе со мной, и я запишу вас. Вот ты там, в этом ярко-красном кафтане. На мой взгляд, ты прирожденный копейщик. Держу пари, у меня почти не займет времени сделать из тебя героя».

По рядам собравшихся пробежала рябь, когда все замотали головами, и некоторые, увидев, что никакой беды вроде не предвидится, начали ускользать прочь. Одним из первых оказался Петра. Люка выглядел так, словно его огрели чем-то тяжелым. Еще несколько человек, казалось, были ошарашены таким предложением не меньше. Давать представление за деньги лучше, чем быть солдатом; таким образом вы можете избежать того, что люди станут тыкать в вас мечами.

«Ну, раз вы все еще стоите здесь, может быть, мне удастся вас уговорить. Вы вряд ли разбогатеете, но жалование обычно выдают вовремя, и всегда есть шанс на добычу, если отдан такой приказ. Такое случается сейчас и вообще. Еда разная, но она обычно горячая, и ее всегда достаточно, чтобы набить живот. Дни получаются длинными, но это означает только то, что вы достаточно устанете, чтобы хорошо поспать ночью. Конечно, когда вам не нужно работать и ночью. Кто-нибудь заинтересовался?»

Люка встряхнулся. – «Спасибо вам, Капитан, но нет», – ответил он полузадушенным голосом. Некоторые глупцы считают, будто солдатам льстит то, что остальные считают их выше прочих по положению, чем было на самом деле. Некоторые из этих глупцов являлись солдатами. – «Простите меня, если можно. Нам нужно продолжить представление. Иначе люди будут не очень рады, если им придется ждать». – Бросив последний, осторожный взгляд на женщину, словно опасался, что она может утащить его за воротник, он повернулся к мужчинам за спиной. – «Вы все – марш по местам! Что вы тут слоняетесь без дела? У меня все под контролем. Возвращайтесь на свои места, пока люди не начали требовать назад свои деньги». – Это бы было катастрофой в его глазах. Если бы ему дали выбор между возвращением денег и дракой, Люка не смог бы решить, что хуже.

Пока артисты расходились, а Люка торопился прочь, изредка стреляя в нее глазами через плечо, женщина повернулась к Мэту, единственному оставшемуся поблизости от двух конюхов человеку. – «А как насчет тебя? Посмотреть на тебя, так ты мог бы стать офицером и отдавать мне приказы». – Данное предположение, казалось, ее позабавило.

Он знал, что она делала. Люди снаружи видели, как улепетывали трое Шончан, и никто не смог бы сказать с уверенностью, что именно заставило их бежать. Но теперь они видели, как она лично разогнала куда большую толпу. Он бы, не задумываясь, дал ей место Знаменосца в своем Отряде. – «Из меня вышел бы отвратительный солдат, Знаменосец», – сказал он, приподняв шляпу, и она засмеялась.

Отвернувшись, он услышал, как Боллин тихо сказал:

«Разве вы не слышали, что я говорил тому человеку? Вход стоит серебряный пенни для вас, и еще один для вашей доброй жены», – монеты звякнули, падая в кувшин. – «Благодарю». – Все вернулось на круги своя. И кости по-прежнему перекатывались у него в голове.

Прокладывая себе путь через лагерь, где снова кувыркались перед толпой акробаты на своих деревянных платформах, жонглеры жонглировали, собаки Кларин скакали по большим деревянным шарам, а леопарды Мийоры стояли на задних лапах в клетках, которые едва ли выглядели настолько прочными, чтобы их удержать, он решил проверить, как дела у Айз Седай. На эту мысль его навели леопарды. Обычные солдаты, может, и проведут весь день за работой, но он готов поспорить на пару монет, что офицеры придут посмотреть представление в самое ближайшее время. Он доверял Туон, как ни странно, да и у Эгинин хватало ума не показываться на глаза, когда рядом могли оказаться другие Шончан, но здравый смысл, похоже, был у Айз Седай не в почете. Даже Теслин и Эдесина, которые побывали дамани, валяли дурака. Джолин, которой дамани побывать не пришлось, похоже, думала, что она вообще неуязвима.

Теперь всем уже было известно, что эти три женщины были Айз Седай, но их просторный фургон, покрытый побелкой с разводами от дождя, по-прежнему стоял рядом с покрытыми брезентом грузовыми фургонами, неподалеку от коновязей. Люка расстарался, перепланировав расстановку фургонов ради Верховной Леди, которая дала ему защитную грамоту, но не ради Айз Седай, которые подвергали его риску одним своим присутствием, и, кроме того, не имели за душой практически ни единого пенни. Женщины странствующего цирка, по большей части, казалось, симпатизировали сестрам, мужчины в разной степени остерегались – с Айз Седай так было почти всегда – но Люка, похоже, куда охотнее отправил бы их своей дорогой, если бы не золото Мэта. Айз Седай были большей угрозой, чем все остальное, до тех пор, пока они оставались на земле, контролируемой Шончан. Мэту Коутону не досталось ни словечка благодарности. Не то, что ему это было нужно. Он бы согласился и на чуточку уважения, хотя и на это едва ли стоило рассчитывать. Айз Седай все равно оставались Айз Седай.

Стражей Джолин, Блерика и Фэна, нигде не было видно, так что ему не придется уговаривать их пропустить его внутрь, но стоило ему приблизиться к покрытым грязью ступенькам позади фургона, как медальон в виде лисьей головы под рубашкой у него на груди стал ледяным, а потом и еще холоднее. На мгновение, он замер, словно статуя. Эти глупые женщины направляли! Придя в себя, он протопал по ступенькам и распахнул дверь.

Все женщины, которых он ожидал увидеть, были здесь. Джолин, Зеленая сестра, хорошенькая и большеглазая, и Теслин, Красная с покатыми плечами, которая выглядела так, словно ей пришлось жевать камни, и Эдесина, Желтая, которая была скорее симпатичной, чем хорошенькой, с волнистыми темными волосами, спадающими до талии. Он спас всех троих от Шончан. Вытащил Теслин и Эдесину прямо из конуры дамани, и, тем ни менее, их благодарность оказалась непостоянной, если можно так сказать. Бетамин, смуглая как Туон, но высокая и с приятными округлостями, и соломенноволосая Сита были сул’дам, прежде чем их заставили помочь в спасении трех Айз Седай. Эти пятеро делили между собой этот фургончик. Айз Седай – чтобы присматривать за бывшими сул’дам, бывшие сул’дам – чтобы присматривать за Айз Седай. Никто не подозревал о своем предназначении, но взаимное недоверие заставляло их выполнять эту задачу как можно усерднее. Вот кого он не ожидал тут увидеть, так это Сеталль Анан, которая содержала в Эбу Дар «Странницу» до того, как решила присоединиться к ним. Фактически, вмешаться. Так же как непрерывно вмешивалась в его отношения с Туон. Но то, чем они занимались, было совершенно неожиданно.

Посередине фургона столбом стояли Бетамин и Сита, зажатые плечом к плечу между двумя кроватями, которые нельзя было сложить вдоль стен, а Джолин била Бетамин по лицу, снова и снова, сначала одной рукой, потом второй. По щекам высокой женщины текли безмолвные слезы, а Сита выглядела так, словно боялась, что она будет следующей. Эдесина и Теслин, сложив руки на груди, смотрели на это без всякого выражения на лицах, в то время как Госпожа Анан хмуро и неодобрительно глядела поверх плеча Теслин. Что именно она не одобряла – пощечины, или то, что натворила, чтобы их заслужить Бетамин, он не взялся бы сказать, да это его и не беспокоило.

Быстро преодолев свободное пространство, он перехватил занесенную руку Джолин, и скрутил ее. – «Что, во имя Света вы…?» – это было все, что он успел сказать, прежде чем она свободной рукой нанесла ему такой сильный удар, что у него зазвенело в ушах.

«Ну все, с меня хватит!» – заявил он, и хотя перед глазами все еще кружились цветные пятна, он рухнул на ближайшую кровать, и швырнул опешившую Джолин через колено. Его правая рука с громким шлепком ударила ее по заду, заставив ее испуганно взвизгнуть. Медальон похолодел еще больше, и Эдесина ахнула, когда ничего не произошло. Однако, он одним глазом присматривал за двумя сестрами, а вторым – за открытой дверью, на предмет Стражей Джолин, пока удерживал ее на месте и шлепал как мог быстро и сильно. Не имея ни малейшего представления, сколько сорочек или нижних юбок на ней было под этим голубым шерстяным платьем, он хотел убедиться, что произвел на нее должное впечатление. Казалось, его рука опускалась в одном ритме с грохотом костей в голове. Барахтаясь и брыкаясь, Джолин начала ругаться как извозчик, а его медальон, казалось, превратился в кусок льда, а затем стал таким холодным, что Мэту стало интересно, не заработает ли он от этого обморожение, но вскоре к ее словарю острот добавились бессловесные повизгивания. Его рука, может, и не могла сравнится с рукой Петры, но он был далеко не слабаком. Тренировки с луком и посохом поневоле делают руки сильными.

Эдесина и Теслин казалось тоже, как и две бывшие сул’дам застыли истуканами – ну, вообще-то Бетамин ухмылялась, но все же была столь же потрясена, как и Сита, – но стоило ему заметить, что взвизгивание Джолин становится чаще, чем проклятия, как Госпожа Анан попыталась пробраться мимо Айз Седай. Изумленная Теслин сделала ей повелительный жест оставаться на месте! Мало кто из мужчин или женщин осмеливались оспорить приказ Айз Седай, однако Госпожа Анан лишь смерила сестру ледяным взглядом, и проскользнула между двух Айз Седай, бормоча что-то, что заставило их обеих странно на нее посмотреть. Ей еще оставалось пробраться мимо Бетамин и Ситы, поэтому он воспользовался этим, чтобы обрушить на Джолин последний шквал тяжелых шлепков, а затем позволил Зеленой сестре скатиться со своего колена. Все равно он уже отбил руку. Джолин приземлилась с тяжелым ударом, и у нее вырвалось, сдавленное: «Ой!»

Оказавшись перед ним, достаточно близко, чтобы помешать Джолин встать на ноги, Госпожа Анан некоторое время изучала его, сложив руки на груди таким образом, что это еще увеличило ложбинку между ее грудей, видневшуюся в смелом вырезе платья. Несмотря на стиль платья, она не была эбударкой, что подтверждали ее карие глаза, но у нее в ушах были большие золотые кольца, и на широком серебряном ожерелье на шее висел брачный кинжал, рукоять которого украшали белые и красные камни, означавшие ее сыновей и дочерей, а за пояс был заткнут кривой кинжал. Ее темно-зеленая юбка была подшита с левой стороны так, что открывала красные нижние юбки. С проблесками седины в волосах, она казалась до последнего дюйма величественной Эбу Дарской хозяйкой гостиницы, уверенной в себе и привыкшей отдавать приказы. Он ожидал, что она начнет порицать его – в этом она почти не уступала Айз Седай – поэтому он был удивлен, когда она задумчиво заговорила.

«Джолин, несомненно, пыталась остановить тебя, и Теслин и Эдесина тоже, но что бы они ни делали, это не сработало. Думаю, это означает, что у тебя есть тер’ангриал, который рассеивает потоки Силы. Я слышала о таких штуках – у Кадсуане Меладрин, предположительно, есть такой или похожий, судя по слухам, но я никогда не видела ничего подобного. И мне бы очень хотелось его увидеть. Я не буду пытаться забрать его у тебя, но я была бы очень тебе признательна, если бы ты позволил мне взглянуть на него».

«Откуда ты знаешь Кадсуане?» – требовательно спросила Джолин, пытаясь отряхнуть заднюю сторону своей юбки. Первое же прикосновение заставило ее вздрогнуть, и она сдалась, свирепо глянув на Мэта, просто чтобы показать, что все еще помнит о нем. Слезы блестели в ее больших карих глазах и на щеках, но если ему и придется заплатить за это, оно того стоило.

«Она сказала что-то, насчет испытания на шаль», – сказала Эдесина.

«Она сказала: Как вы могли пройти испытание на шаль, если примерзли к месту в такой момент?» – добавила Теслин.

Госпожа Анан на мгновение поджала губы, но если она и была расстроена, то моментально взяла себя в руки. – «Если помните, я содержала гостиницу», – сухо сказала она. – «У нас в «Страннице» побывали многие люди, и многие из них болтали, возможно, больше, чем следовало».

«Ни одна Айз Седай не стала бы…» – начала Джолин, а затем поспешно обернулась. Блерик и Фэн поднимались по ступенькам. Оба приграничника были здоровыми парнями, поэтому Мэт быстро вскочил на ноги, приготовившись при необходимости достать свои ножи. Они могли бы поколотить его, но им придется заплатить за это кровью.

Неожиданно Джолин подскочила к двери и захлопнула ее прямо перед носом Фэна, а затем задвинула щеколду. Салдэйец не сделал попытки открыть дверь, но Мэт не сомневался, что эта парочка будет ждать его, когда он выйдет. Когда она повернулась, ее глаза сверкали, причем не только от слез. Она, казалось, на мгновение совершенно забыла о Госпоже Анан.

«Если ты когда-нибудь даже подумаешь о…» – начала она, грозя ему пальцем. Он сделал шаг вперед, и сунул ей под нос свой палец так быстро, что она отскочила назад и врезалась в дверь, от которой отскочила с вскриком, и на ее щеках выступили красные пятна. Впрочем, ему не было дела до того, было это следствием гнева или же смущения. Она открыла рот, но он не дал ей вставить ни слова.

«Если бы не я, ты бы носила на шее ошейник дамани, да и Эдесина с Теслин тоже», – сказал он, и в его голосе было столько же гнева, как и в ее глазах. – «А в благодарность, вы все пытаетесь меня запугать. Вы творите, что хотите, и подвергаете всех нас опасности. Вы совершенно спокойно направляете, хотя прекрасно знаете, что здесь Шончан прямо через дорогу! У них может быть с собой дамани, и даже целая дюжина, чтоб вы знали!» – он сомневался, что там есть хоть одна, но сомнение – это не уверенность, и как бы там ни было, он не собирался делиться с ней своими сомнениями. Не сейчас. – «Ладно, я мог бы примириться с кое-чем из этого, однако вам лучше знать, что мое терпение на исходе, и я точно не собираюсь мириться с тем, чтобы ты нападала на меня. Если сделаешь это еще раз, я клянусь, я спущу с тебя шкуру вдвое сильнее и вдвое горячее, чем сейчас. Даю тебе слово!»

«А я в следующий раз не стану его останавливать». – сказала Госпожа Анан.

«И я тоже», – добавила Теслин, а за ней, моментом позже – Эдесина.

Джолин выглядела так, словно ее ударили молотом между глаз. Весьма приятно. По крайней мере, до тех пор, пока он не придумает, как сбежать от Блерика с Фэном, чтобы они не переломали ему кости.

«Ну а теперь кто-нибудь объяснит мне, почему вы – проклятие! – начали направлять, словно началась Последняя Битва? Эдесина, тебе обязательно нужно продолжать держать их так?» – он кивком указал на Бетамин и Ситу. Это была просто удачная догадка, но глаза Эдесины на мгновение расширились, словно она подумала, что его тер’ангриал позволяет ему видеть потоки так же, как и рассеивать их. В любом случае, обе женщины мгновение спустя уже стояли нормально. Бетамин спокойно начала вытирать слезы белым платочком. Сита уселась на ближайшую постель, обхватив себя руками, и дрожа. Она выглядела более потрясенной, чем Бетамин.

Ни одна из трех Айз Седай, казалось, не собиралась отвечать, поэтому Госпожа Анан сделала это вместо них.

«Они спорили. Джолин хотела выйти и посмотреть на этих Шончан сама, и ее невозможно было отговорить. Бетамин решила приструнить ее, как будто не могла сообразить, к чему это приведет», – хозяйка гостиницы с отвращением покачала головой. – «Она пыталась перекинуть Джолин через свое колено, и Сита ей помогала, а Эдесина связала их потоками воздуха. Я предполагаю», – сказала она, когда все Айз Седай внимательно посмотрели на нее. – «Может, я и не способна направлять, но у меня есть глаза».

«Этого мало для того, что чувствовал я», – сказал Мэт. – «Здесь направляли куда сильнее».

Госпожа Анан и три Айз Седай внимательно изучали его, буравя долгими взглядами, казалось, в поисках медальона. Они точно не позабудут об этом тер’ангриале, можно быть уверенным.

Джолин продолжила рассказ:

«Это Бетамин направляла. Я никогда раньше не видела плетения, которое она использовала, но на мгновение, прежде чем она потеряла Источник, она заставила искры танцевать вокруг нас троих. Думаю, она использовала всю Силу, которую могла зачерпнуть».

Внезапно Бетамин разразилась рыданиями. Она осела, едва не оказавшись на полу.

«Я не хотела». – выла она, ее плечи тряслись, лицо исказилось. – «Я думала, вы собираетесь убить меня. Но я не хотела. Не хотела!» – Сита начала раскачиваться взад и вперед, с ужасом глядя на подругу. Или, возможно, на бывшую подругу. Они обе знали, что ай’дам может их удерживать, и, возможно, любую сул’дам, но они все еще могли с успехом отрицать полное значение этого. Любая женщина, которая могла использовать ай’дам, могла научиться направлять. Похоже, они старались изо всех сил отрицать этот непростой факт, и забыть о нем. Однако, все изменилось, едва они начали направлять самостоятельно.

Да чтоб он сгорел, только этого ему не хватало, словно всего остального мало. – «И что вы собираетесь делать с этим?» – Только Айз Седай знали, как поступить дальше. – «Раз она начала, она уже не сможет остановиться. Это-то я знаю».

«Дать ей умереть». – резко сказала Теслин. – «Мы можем удерживать ее отрезанной от источника до тех пор, пока можно будет избавиться от нее, а потом пусть умирает».

«Мы не можем так поступить», – сказала Эдесина, и в ее голосе был шок. Однако, как оказалось, не от мысли о гибели Бетамин. – «Если мы позволим ей уйти, она будет представлять опасность для окружающих».

«Я не стану делать этого снова!» – рыдала Бетамин, почти защищаясь. – «Не стану!»

Пройдя мимо Мэта, словно тот был какой-нибудь вешалкой для одежды, Джолин уставилась на Бетамин, уперев кулаки в бедра.

«Ты не можешь перестать. Не сможешь, раз начала. О, ты, возможно, сможешь выдержать несколько месяцев до следующей попытки, но ты попробуешь снова, и снова. И с каждым разом твоя опасность будет возрастать», – со вздохом, она опустила руки. – «Ты чересчур стара для книги послушниц, но с этим ничего не поделать. Нам придется учить тебя. По крайней мере, настолько, чтобы тебя обезопасить».

«Учить ее?» – пронзительно взвизгнула Теслин, уперев кулаки в бедра. – «А я говорю, пусть она умирает! Ты имеешь хоть малейшее представление о том, как эти сул’дам обращались со мной, когда я была их пленницей?»

«Нет, поскольку ты никогда не углублялась в детали между стенаниями о том, как это было ужасно». – Сухо ответила Джолин, а затем добавила очень твердым голосом: – «Но я не брошу ни одну женщину умирать, когда могу это остановить».

Конечно, на этом все не закончилось. Когда женщина хочет спорить, она может продолжать делать это даже тогда, когда она одна, а они все хотели спорить. Эдесина присоединилась к спору на стороне Джолин, как и Госпожа Анан, словно имела право говорить об этом наравне с Айз Седай. Обо всех вещах. Бетамин и Сита присоединились к мнению Теслин, отрицая малейшее желание научиться направлять, заламывая руки и споря так же громко, как и все остальные. Мэт благоразумно воспользовался моментом и выскользнул из фургона, мягко прикрыв за собой дверь. Не нужно напоминать им о себе. Айз Седай, по крайней мере, и так достаточно быстро о нем вспомнят. В конце концов, он хотя бы может перестать беспокоиться о том, где же проклятые ай’дамы, и не начнут ли сул’дам пытаться их использовать снова. С этим было окончательно и бесповоротно покончено.

Оказалось, он был прав насчет Блерика и Фэна. Они поджидали его у подножия лестницы, и грозовые тучи не шли ни в какое сравнение с их лицами. Без сомнения, они знали в точности, что произошло с Джолин. Но, как оказалось, не знали, по чьей вине.

«Что там произошло, Коутон?» – потребовал ответа Блерик, и взгляд его голубых глаз был достаточно резким, чтобы проткнуть в Мэте дырку. Чуть повыше второго, он был вынужден сбрить свой шайнарский чуб, и был не очень-то доволен тем, что на его черепе начинают появляться короткие волосы.

«Ты к этому причастен?» – холодно спросил Фэн.

«Каким же это образом я мог бы?» – отозвался Мэт, топая по ступенькам с таким видом, словно ни в чем ни бывало. – «Она, вообще-то, Айз Седай, если вы не заметили. Если хотите знать, что случилось, спросите ее. У меня голова не настолько набита шерстью, чтобы говорить об этом, вот что я вам скажу. Только, я бы не стал спрашивать у нее это прямо сейчас. Они там все до сих пор спорят. Я счел за лучшее смыться, пока шкура еще цела».

Возможно, это был не лучший выбор слов. Лица двух стражей потемнели еще сильнее, хоть это и казалось невозможным. Однако они позволили ему уйти своей дорогой, даже не взявшись за ножи, вот и все. Ни один из них также не горел желанием войти в фургон. Вместо этого, они уселись на ступеньках, чтобы подождать исхода дела. Вот дурачье! Он сомневался, что Джолин будет с ними очень приветлива, но она запросто могла сорвать на них злость, за то, что они знали. Будь он на их месте, он бы срочно нашел себе дело, которое продержало бы его на расстоянии от фургона… ох, скажем, месяц или два. Это могло бы помочь. Немного. У женщин длинная память на некоторые вещи. Ему теперь самому придется оглядываться через плечо на Джолин. Но все равно, дело того стоило.

Учитывая все случившееся: что через дорогу расположился лагерь Шончан; при этом Айз Седай спорили и направляли так, словно в жизни слыхом не слыхивали ни о каких Шончан; и кости вертелись у него в голове, то даже выигрыш в камни двух партий у Туон этой ночью, не смог заставить его почувствовать хоть что-нибудь, кроме усталости. Он пошел спать – на полу, поскольку была очередь Домона занять вторую кровать, а другую всегда занимала Эгинин. А кости бились о внутренние стенки его черепа, но он был уверен, что завтра будет лучше, чем сегодня. Ну что ж, он никогда не претендовал на то, чтобы всегда быть правым. Он только желал не ошибаться так сильно так часто.