Нож сновидений

Глава 28 В Майдене

Перед самым рассветом, когда Фэйли в последний раз застегивала широкий пояс, состоящий из золотых звеньев, на своей талии, в уже переполненную до невозможности палатку, где все они спали, вошла Дэрэйн. Снаружи небо уже начинало сереть, но внутри, казалось, все еще была ночь. Тем не менее, глаза Фэйли приспособились к темноте. Стройная маленькая женщина с черными волосами, которые волнами спадали до ее талии, хмурилась и зевала. Дэрэйн была лишь на ступень ниже Главы ее Дома в Кайриэне, но она была разбужена ночью, потому что Севанна не могла спать, и потребовала, чтобы ей почитали вслух. Севанна наслаждалась голосом Дэрэйн, и, вероятно, теми сплетнями, которые она разносила о предполагаемых проступках среди гай’шайн Севанны. Кайриэнка никогда не оказывалась среди тех, кто не сумел ей услужить. Ее руки прошлись по золотому ошейнику, а потом застыли в нерешительности, когда она наткнулась на Фэйли, Аллиандре и Майгдин, уже полностью одетых и на ногах.

«Я забыла положить книгу на место», – сказала она, поворачиваясь к выходу, музыкальным голоском, в котором прозвучал хрустальный перезвон. – «Севанна прикажет наказать меня, если заметит ее, где попало, когда проснется.»

«Она лжет», – прорычала Майгдин, и Дэрэйн опрометью рванулась наружу.

Этого было достаточно, чтобы убедить Фэйли. Она схватила женщину за капюшон и затащила ее обратно. Дэрэйн открыла было рот, чтобы закричать, но Аллиандре зажала ей рот рукой, и они втроем повалили женщину на устеленный одеялами пол палатки. Чтобы проделать это потребовалась вся их сила. Дэрэйн была маленькой, но она извивалась как змея, пыталась царапаться и кусаться. В то время как остальные удерживали пленницу, Фэйли достала второй нож, который ей удалось припрятать, весьма неплохой кинжал с остроконечной стальной рукояткой и лезвием длиннее ее ладони, и начала разрезать одно из одеял на жгуты.

«Как ты поняла?» – спросила Аллиандре, изо всех сил пытаясь одновременно удержать одну из рук Дэрэйн и заткнуть ей рот, избегая укусов. Майгдин занималась ногами пленницы, сидя на них и заламывая другую руку за спину. Дэрэйн все еще пыталась выкрутиться, хотя и безрезультатно.

«Она хмурилась, а когда заговорила, то перестала. Тут я и сообразила. Если бы она действительно переживала о том, что ее накажут, она бы наоборот – еще больше нахмурилась, а не успокоилась». Пусть златовласая женщина и была не самой умелой горничной, зато очень наблюдательной.

«Но как она нас заподозрила?»

Майгдин пожала плечами. «Возможно, одна из нас выглядела удивленной, или виноватой. Хотя, не могу сказать, как она смогла это заметить в абсолютной темноте».

Достаточно скоро они спеленали Дэрэйн так, что ее лодыжки и запястья оказались связанными за спиной. Она перестала извиваться. Скомканный длинный лоскут, оторванный от ее одежды и привязанный, чтоб не выплюнула, еще одной полосой от одеяла, служил кляпом, из-под которого она могла лишь мычать. Дэрэйн вертела головой, обжигая их своими взглядами. Фэйли плохо видела ее лицо, но на нем должна была выражаться либо ярость, либо мольба, а молиться Дэрэйн могла только о Шайдо. Она использовала свое положение одной из гай’шайн Севанны, чтобы измываться над теми гай’шайн, которые ей не служили, и наушничала, чтобы поиздеваться над теми, кто ей служил. Плохо было то, что они не могли ее тут оставить. В любой момент кто-нибудь мог прийти, чтобы вызвать одну из них к Севанне.

«Можем ее убить и спрятать тело», – предложила Аллиандре, расчесывая свои длинные волосы. Они спутались во время потасовки.

«Где?» – Спросила Майгдин, расправляя пальцами собственные позолоченные солнцем волосы. Прозвучало это совсем не так, как следовало горничной обращаться к королеве. В неволе пленники становятся равноправными, обратное оказало бы услугу тем, кто их пленил. Чтобы понять это, Аллиандре потребовалось время: – «Нужно спрятать так, чтобы его не нашли в течение, по крайней мере, дня. Севанна может отправить за Галиной погоню, чтобы нас вернуть, если заподозрит нас в убийстве одной из своих наперсниц». – Она придала этому слову все презрение, на какое была способна. – «И не верю я, что Галина станет им мешать вернуть нас обратно». – Дэрэйн снова начала вырываться из пут и мычать сильнее, чем раньше. Возможно, в конце концов, она решила начать умолять.

«Мы не будем ее убивать», – сказала им Фэйли. Она отнюдь не была ни брезглива, ни милосердна. Просто такого места, где бы они могли спрятать тело, чтобы его достаточно долго не могли найти, и чтобы до него можно было добраться незамеченными, попросту не было. – «Боюсь, наши планы слегка поменялись. Ждите тут».

Вынырнув наружу, она увидела, что небо уже в самом деле светлеет, и сразу обнаружила то, что вызвало подозрение Дэрэйн. Как и было намечено Байн и Чиад в своих простых белых одеждах, уже стояли, чтобы сопровождать их до условленного места встречи. Ролан и его друзья, скорее всего, еще не позавтракали – она надеялась, что это так. Они могли бы совершить какую-нибудь глупость и разрушить все планы, поэтому Байн с Чиад вызвались прогнать любых мужчин, которые попробовали бы преградить им дорогу. Она не могла себя заставить даже задать вопрос о том, как они намереваются это сделать. Некоторые жертвы заслуживали завесы тайны. И сердечную благодарность. Двух гай’шайн с плетеными корзинами было бы недостаточно, чтобы вызвать подозрения у кайриэнки, но здесь скопилось три-четыре десятка гай’шайн, переполнявших грязный узкий переулок между палатками. На нее смотрело из-под белого капюшона пухлое простое лицо Аравин, и красивое Лузары. Тут же был Алвон со своим сыном Тэрилом в одеждах из грязной палаточной парусины, и Алайния, пухленькая серебряных дел мастер из Амадиции в грубой робе из грязно-белого полотна, и Дормин, коренастый кайриэнец-сапожник, и худая ткачиха – Корвила. Эта была здешняя, из Алтары, и… Тут не было и десятой части поклявшихся ей в верности, но подобное собрание гай’шайн, вызвало бы подозрение даже у камня. По крайней мере, если их включить в этот список, вдобавок полностью одетых в этот час. Вероятно Дэрэйн знала, кого Севанна вызвала на это утро. Как они узнали, что она уходит именно сегодня? Но теперь уже слишком поздно об этом волноваться. Если бы узнал кто-то из Шайдо, их всех бы вытащили из палатки куда раньше.

«Что вы здесь делаете?» – потребовала она ответа.

«Мы хотели увидеть, как вы уйдете, миледи», – сказал Тэрил со своим грубым почти невразумительным акцентом. – «Мы были очень осторожны и приходили поодиночке и парами». Лузара обрадовано закивала, и не она одна.

«Хорошо, попрощаемся прямо сейчас», – сказала Фэйли решительно. Нет нужды говорить им, как близко они подошли к грани провала всех планов побега. – «До тех пор, пока я не вернусь за вами». – Если ее отец не даст армию, то поможет Перрин. Он дружит с Рандом ал’Тором. Свет, где же он? Нет! Она должна радоваться, что он не дал себя поймать, не дал убить себя при попытке прокрасться в лагерь и спасти ее. Она должна радоваться, и не думать о том, что могло бы его задержать. – «Теперь ступайте, пока вас не увидели и не наябедничали. И никому не говорите о том, что случилось». – Ее сторонники были достаточно осторожны, иначе ее бы уже связали, но среди гай’шайн было слишком много подобных Дэрэйн, и не только среди проведших долгое время в неволе кайриэнцев. Некоторые словно самой природой предназначены для лизоблюдства, куда бы их ни занесла судьба.

Кто поклонился, кто сделал реверанс, а кто и кивнул, словно кто-то невидимый дал им подзатыльник, и с огорченным видом разбрелись в разные стороны. Они в самом деле хотели посмотреть, как она сбежит! У нее не было времени, чтобы тратить его впустую на раздражение. Бросившись к Байн и Чиад, она торопливо описала создавшееся в палатке положение.

Когда она закончила, они обменялись взглядами и поставили корзины, чтобы освободить пальцы для разговора на языке жестов Дев. Она не стала смотреть, так как они явно желали приватности. Все равно, она не поняла бы и половины. Их руки двигались слишком быстро. Огненноволосая Байн с темными синими глазами была ее выше почти на пол-ладони, а сероглазая Чиад – всего на палец. Они были ее близкими подругами, но друг друга они воспринимали как первые сестры, и это создавало связь прочнее любой дружбы.

«Мы позаботимся о Дэрэйн Сайган», – наконец сказала Чиад. – «Но это означает, что вам придется идти в город одним».

Фэйли вздохнула, но тут ничего не поделаешь. Может Ролан уже проснулся. Он мог наблюдать за ней сейчас. Казалось, он всегда тут как тут, едва в нем появилась нужда. Конечно, он не стал бы мешать ее бегству, ведь он пообещал забрать ее, когда сам уйдет. Он не отказывался от надежды, пока она носит белое. Он и его игры в поцелуи! Возможно, он хотел бы продержать ее в одеждах гай’шайн еще какое-то время. Когда мужчины хотят помочь, они всегда думают, что их путь единственно правильный.

Байн и Чиад нырнули в маленькую островерхую палатку, и Аллиандре с Майгдин появились наружу. Для пятерых внутри просто не было места. Майгдин завернула за палатку и вернулась с корзиной вроде тех, что были у остальных. Наверху каждой из корзин были грязные робы гай’шайн – якобы содержимое корзины предназначалось для прачечной, но под ними были спрятаны: платья, которые почти подходили хозяйкам, топорик, праща, бечевка для силков, кремень и кресало, мешочки с мукой, с вяленым мясом и сушеными бобами; соль и дрожжи, несколько монет, которые им удалось найти – словом, все, что пригодится по пути на запад в поисках Перрина.

Галина могла бы вывести их из лагеря, но она не сказала, куда заведут ее «Айз Седайские дела» потом. Им с самого начала следует полагаться только на себя. Фэйли не исключала, что Айз Седай бросит их, как только представится такая возможность.

Майгдин стояла над своей корзиной с печатью решимости на лице, подняв подбородок, в глазах твердость, а на лице Аллиандре играла улыбка.

«Постарайся не выглядеть такой счастливой», – сказала ей Фэйли. Гай’шайн-мокроземцы редко улыбались, и никогда так радостно.

Аллиандре попробовала умерить свою радость, но каждый раз, когда она пыталась прогнать улыбку с лица, та немедленно появлялась снова. – «Сегодня мы бежим», – сказала она. – «Трудно не улыбаться».

«Ты быстро перестанешь, если кто-то из Хранительниц тебя увидит и решит узнать, почему это ты счастлива».

«Вряд ли мы встретим Хранительниц среди палаток гай’шайн или в Майдене», – ответила та, улыбаясь. Несмотря на собственную собранность, Майгдин кивнула соглашаясь.

Фэйли сдалась. По правде говоря, она чувствовала облегчение, даже несмотря на случай с Дэрэйн. Сегодня они сбегут.

Байн вышла из палатки, поддержав клапан для Чиад, которая несла на спине завернутый в одеяло сверток, достаточно большой, чтобы оказаться невысокой сложенной пополам женщиной. Чиад была сильной, но и ей пришлось немного наклониться вперед, чтобы удерживать вес.

«Почему она не двигается?» – спросила Фэйли. Она не боялась того, что они могли убить Дэрэйн. Они строго следовали правилам, а гай’шайн насилие было запрещено. Но то, что находилось под одеялом, по неподвижности могло соревноваться с бревном.

Байн заговорила тихо, с веселой искоркой в глазах. – «Я погладила ей волосы и сказала, что очень расстроилась бы, если б мне пришлось сделать ей больно. Истинная правда, учитывая, сколько тох стоило бы просто ее отшлепать». – Чиад хихикнула. – «Думаю, что Дэрэйн Сайган решила, что мы ей угрожаем. Я думаю, что она будет вести себя очень тихо и неподвижно до тех пор, пока мы ее не отпустим». – Она затряслась от беззвучного смеха. Айильский юмор для Фэйли по-прежнему был тайной за семью печатями. Тем не менее, она знала, что за этот поступок их жестоко накажут. За помощь в побеге наказывали так же сурово, как и за сам побег.

«Я благодарна тебе от всего сердца», – сказала она, «тебе и Чиад, обеим, теперь и всегда. У меня большой тох». – Она легонько поцеловала Байн в щеку, от чего та сделалась почти такой же красной как и ее волосы. Айильцы почти что стыдились проявлять личные чувства на людях. В какой-то степени.

Байн бросила взгляд на Чиад, и на ее губах появилась слабая улыбка.

«Когда увидишь Гаула, скажи ему, что Чиад – гай’шайн у мужчины с сильными руками, и с пламенным сердцем. Он поймет. Я должна помочь ей нести нашу ношу в безопасное место. Да найдешь ты всегда воду и прохладу, Фэйли Башир». – Она слегка коснулась щеки Фэйли кончиками пальцев. – «Однажды мы встретимся снова.»

Подойдя к Чиад, она взяла один конец одеяла, и они поспешно удалились, неся его между собой. Гаул может и поймет, но Фэйли – нет. Она сильно сомневалась, что и пламенное сердце и руки Мандерика хоть сколько-нибудь интересовали Чиад. У него был дурной запах изо рта, и он начинал пить едва проснувшись, если не отправлялся в набег или на охоту. Но она выбросила из головы Гаула вместе с Мандериком, и поставила свою корзину на плечо. Они и так уже потеряли слишком много времени.

Солнечный свет начинал уже раскрашивать небо, и между палаток лагеря всех видов и размеров уже шли гай’шайн, направляясь к стенам Майдена по каким-то хозяйственным делам или, по крайней мере, что-то несущих в руках, создавая видимость работы. Никто не обратил внимания на трех женщин в белом, направлявшихся к воротам города с корзинами, наполненными бельем. Здесь всегда было что-то, что нужно стирать, даже для гай’шайн Севанны. Гай’шайн-мокроземцев было слишком много, чтобы Фэйли могла всех их упомнить, и она не заметила никого знакомого, пока они не подошли к Арреле и Ласиль, стоящим, переминаясь с ноги на ногу, с корзинами на плечах. Возвышающаяся над большинством айилок смуглая Аррела коротко стригла свои черные волосы, как и любая Дева, и ходила мужской походкой. Ласиль была низенькая, бледная и худая, в ее такие же короткие как у Аррелы волосы были вплетены красные ленты. Ее походка была грациозной даже в робе, и оказывала просто ошеломляющий эффект, когда она надевала брюки. Тем не менее, их вздохи облегчения были почти одинаковыми.

«Мы уже думали, что что-то случилось», – сказала Аррела.

«Ничего такого, с чем бы мы не сумели справиться», – ответила ей Фэйли.

«Где Байн и Чиад?» – спросила Ласиль с тревогой.

«У них другая задача», – сказала Фэйли. – «Мы идем одни».

Они обменялись взглядами, а их вздохи на этот раз были далеки от облегчения. Конечно, Ролан не вмешался бы. Он не станет мешать их побегу. Конечно, нет.

Окованные железом ворота Майдена стояли широко распахнутыми до гранитных стен. Так они стояли с тех пор как город пал. Из-за ржавчины широкие железные полосы стали коричневыми, а петли так проржавели, что, возможно, ворота уже никогда невозможно будет закрыть. В привратных башнях теперь гнездились голуби.

Они пришли первыми. По крайней мере, Фэйли не видела никого перед собой на улице. Пройдя сквозь ворота, она достала из кармана в рукаве кинжал и перехватила его обратным хватом, скрыв в руке.

Остальные проделали тоже самое, хотя и не так ловко. Без Байн и Чиад, и в надежде, что Ролан и его друзья чем-то заняты, им придется позаботиться о своей защите самостоятельно. Майден был не столь опасен для женщины – для женщины-гай’шайн, так как с Шайдо, охотящимися в одиночку, быстро расправлялись – как лагерь самих Шайдо, но все же на женщин тут нападали, иногда даже группы мужчин. Помоги им Свет, если очередь дойдет до них, чтобы нападавших оказалось только один-два человека. Двух они могли бы застать врасплох и справиться прежде, чем те поняли, что эти гай’шайн могут огрызнуться. Если же их будет больше, то они сделают, что смогут, но даже айильские ткачи и гончары были столь же опасны, как обученные воины. Несмотря на тяжелые корзины, они шли настороже, вертя по сторонам головами, готовые броситься в любом направлении.

Эта часть города не горела, но все равно выглядела разоренной. Разбитая посуда – тарелки и горшки – хрустели под подошвами их мягких белых ботинок. На серой мостовой все еще были разбросаны клочки одежды, сорванной с мужчин и женщин, превращенных в гай’шайн. Эти жалкие тряпки лежали сначала под снегом, затем мокли под дождем почти целый месяц, и теперь она сомневалась, что на них позарился бы самый последний тряпичник. Тут и там валялись детские игрушки – деревянная лошадь или кукла, с которой начинала сходить краска, детей, которых сочли слишком юными и разрешили бежать, вместе с теми, кто был слишком старым, больным и слабым. Вниз по улице здания из дерева или камня с черепичными крышами зияли проемами на месте окон и дверей. Наряду со всем, что Шайдо считали ценным или полезным, в городе ободрали все деревянные детали, которые можно было легко выломать. И только то, что ломать здания было менее эффективно, чем заготовка дров в лесу по соседству, сберегло сами деревянные конструкции. Оконные проемы напоминали Фэйли глазницы черепов. Она много раз ходила по этим улицам, но этим утром, ей казалось, что за ней отовсюду наблюдали. От этого у нее по спине бегали мурашки.

На полпути, она оглянулась на ворота, которые остались более, чем в ста пятидесяти шагах позади. Сейчас улица была пуста, но скоро на ней появятся первые одетые в белое мужчины и женщины с ведрами для воды. Доставка воды была работой, начинавшейся рано и продолжавшейся весь день. Надо поторопиться. Свернув на узкую боковую улочку, она пошла быстрее, хотя при этом стало тяжелее удерживать корзину. У остальных, должно быть, были похожие трудности, но никто не жаловался. Их не должны заметить до того, как появятся эти гай’шайн. Для обычного гай’шайн, зашедшего в город, не было причины сворачивать с главной улицы по пути к цистерне с водой под крепостью. Попытка выслужиться или просто неосторожное слово могли направить Шайдо в город на охоту за ними, и отсюда был только один путь наружу, если не считать возможности забраться на стену, а потом спрыгнуть с высоты в десять шагов, надеясь, что никто при этом не сломает ногу.

В безымянной теперь трехэтажной каменной гостинице с выбитыми окнами, она в сопровождении остальных бросилась в общий зал. Ласиль поставила свою корзину и направилась к дверному проему, чтобы следить за улицей. Комната была ободрана вплоть до половиц, и даже камины утратили свои железные подставки для дров и кочерги. С лестницы в задней части комнаты были сняты перила, а из кухни исчезла дверь. Внутри тоже ничего не осталось. Она проверяла. Горшки, ножи и ложки ей тоже пригодились бы. Фэйли опустила свою корзину на пол и поспешила к лестнице. Это было массивное сооружение – крепкие лесины были сложены так, чтобы стоять века. Разломать их было почти так же трудно, как и разрушить дом. Она пошарила снизу под широкой внешней крепью, и ее пальцы сомкнулись на шершавом стержне толщиной с запястье. Это был лучший тайник, который она только смогла отыскать, место, в котором ни у кого нет причин что-либо искать, но к собственному удивлению она почувствовала, что затаила дыхание.

Ласиль оставалась в дверях, а остальные поспешили к Фэйли, поставив свои корзины.

«Наконец-то», – сказала Аллиандре, осторожно касаясь стержня кончиками пальцев. – «Цена нашей свободы. Что это такое?»

«Ангриал», – ответила Фэйли, – «или, может, тер’ангриал. Я не знаю наверняка, за исключением того, что Галина страшно желает его заполучить, так что это должно быть одним из двух».

Майгдин смело положила руку на стержень. – «Да, может быть», – пробормотала она. – «Когда их касаешься, возникает странное ощущение. Так мне говорили, во всяком случае». – Она утверждала, что никогда не была в Белой Башне, но Фэйли уже не была так уверенна как раньше. Майгдин могла направлять, но так слабо и с таким трудом, что Хранительницы не видели ничего страшного в том, что она разгуливает на свободе. Ну да, в той же степени на свободе, как любой из гай’шайн. Возможно, ее отрицание было вызвано стыдом. Фэйли слышала, что женщины, которых выгнали из Башни, потому что они не могли стать Айз Седай, иногда отрицали сам факт посещения, чтобы скрыть свою неудачу.

Аррела дернула головой и отступила на шаг. Она была тайренкой, и, несмотря на путешествие с Айз Седай, она все еще чувствовала неловкость по отношению ко всему, что касалось Силы. Она смотрела на гладкий белый стержень, как на красную гадюку и облизывала свои губы. – «Галина, наверное, уже ждет нас. Она рассердится, если мы заставим ее ждать слишком долго».

«Никого не видно, Ласиль?» – спросила Фэйли, пряча стержень в глубине своей корзины. Аррела шумно выдохнула, очевидно, успокоившись оттого, что больше не видит этой вещи, и стала такой же, как была раньше.

«Да», – ответила кайриэнка, – «но я не понимаю почему». – Она все стояла так, чтобы одним глазом видеть улицу из-за косяка двери. – «Первые водоносы уже должны бы появиться».

«Возможно, что-то случилось в лагере», – сказала Майгдин. Внезапно, ее лицо помрачнело, в ее руке появился нож, нечто с деревянной ручкой и выщербленным и изъеденным лезвием.

Фэйли медленно кивнула. Возможно, что-то обнаружили, скажем, ту же Дэрэйн. Женщина не могла сказать, куда направилась со спутницами Фэйли, но она, возможно, кого-то узнала среди ожидавших гай’шайн. Как долго они смогли бы продержаться, если бы их стали допрашивать? Как долго продержится Алвон, если станут допрашивать Тэрила? – «В любом случае, ничего уже не поделаешь. Галина нас выведет».

Все равно, едва выбравшись из гостиницы, они бросились бегом, неся корзины на весу и пытаясь придержать свои длинные робы, чтобы не споткнуться. Фэйли оказалась не единственной, кто часто оглядывался и спотыкался. Она не была уверена, почувствовала ли облегчение, когда, наконец, увидела гай’шайн с ведрами на коромыслах, идущих по главной улице. Но определенно не стала притормаживать.

К счастью бежать было не далеко. Скоро запах горелой древесины, который выветрился из остальной части Майдена, начал усиливаться. Южная часть Майдена лежала в развалинах. Они остановились на краю запустения и завернули за угол, чтобы не оказаться замеченными никем, кто вздумал бы посмотреть вглубь улицы. От того места, где они стояли, до южной стены было около двухсот шагов, которые разделяли почерневшие каменные остовы домов без крыш с вкраплениями груд обугленных балок, омытых от пепла дождями. Местами сохранились даже балки потоньше. Лишь на южной стороне улицы оставались хоть какие-то целые строения. Они отмечали то место, где пожар, возникший после захвата города полчищами Шайдо, был, наконец, остановлен. Полдюжины зданий осталось без крыш, хотя нижние этажи выглядели неповрежденными, и вдвое большее число щеголяло покосившимися обугленными бревнами и досками, балансируя на грани обрушения.

«Там». – Сказала Майгдин, указывая на восток. Там, куда она указывала, на ветру трепетала длинная полоса красной ткани. Она была привязана к дому, который, казалось, вот-вот рухнет. Медленно приближаясь к нему, они опустили свои корзины на мостовую. Красная ткань снова затрепетала.

«Почему для встречи она выбрала именно это место?» – пробормотала Аллиандре. – «Эта развалюха упадет от любого чиха». – Она потерла свой нос, словно эти слова вызвали у нее желание чихнуть.

«Она достаточно крепка. Я проверила». – Раздавшийся за спиной голос Галины, заставил Фэйли резко повернуть голову. Женщина шагала к ним, прямо из одного из уцелевших зданий на северной стороне улицы. После того, как они долгое время видели ее исключительно в том поясе, золотом ошейнике с огневиками, ее вид без них показался странным. Она все еще была в платье из белого шелка, но отсутствие драгоценностей выглядело красноречиво. Так или иначе, но Галина решила не менять своих планов. Сегодня она убегала.

«А почему не в одном из крепких зданий?» – требовательно спросила Фэйли. – «Или прямо здесь?»

«Потому что я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел это в моих руках», – ответила Галина, проходя мимо. – «Потому что никто не станет заглядывать внутрь этой развалюхи. Потому что я так сказала». – Она вошла через то, что когда-то было дверным проемом, пригнувшись под тяжелым, обугленным стропилом, нависшем над входом, и тут же свернула вправо и начала спускаться по лестнице вниз. – «Не стойте столбами».

Фэйли обменялась взглядами с остальными. Все выглядело более чем странно.

«Если она заберет нас отсюда», – прорычала Аллиандре, хватая свою корзину, – «тогда я отдам ей эту вещицу тайком». – Тем не менее, она подождала, пока Фэйли поднимет свою корзину и последует за Галиной.

Обугленные балки и почерневшие доски низко нависали над ведущей вниз каменной лестницей, но непринужденность Галины убедила Фэйли. Галина не стала бы рисковать быть похороненной заживо или заваленной в то самое время, когда она, наконец, заполучила вожделенный стержень. Лучи и пятна света, проникающего через дыры в кровле, давали достаточно света, чтобы увидеть, что подвал совершенно чист, несмотря на кажущуюся ненадежность того, что находилось над ним. Большие бочки, сложенные вдоль одной из каменных стен, большинство из них были обуглены с разошедшимися от жары планками, говорили о том, что раньше это была гостиница или таверна.

А может, и лавка виноторговца. Местность вокруг Майдена производила много довольно посредственного вина.

Галина стояла посреди посыпанного песком каменного пола освещенная лучиком света. На ее лице было все спокойствие Айз Седай, тревога, проявившаяся накануне, полностью исчезла. – «Где он?» – сказала она прохладно. – «Отдайте мне его».

Фэйли поставила корзину и сунула внутрь руку. Когда она достала белый стержень, руки Галины судорожно сжались. Фэйли протянула ей стержень, и Галина нерешительно потянулась за ним. Если бы Фэйли не знала Галину лучше, то сказала бы, что та боялась к нему прикоснуться. Пальцы сомкнулись вокруг стержня, и женщина тяжело выдохнула. Она выдернула стержень не дожидаясь, когда Фэйли его отпустит. Кажется, Айз Седай трясло, но ее улыбка, тем не менее, была… торжествующей.

«Как ты собираешься вывести нас из лагеря?» – спросила Фэйли. – «Не нужно ли нам прямо сейчас переодеться?»

Галина открыла было рот, но потом внезапно подняла руку в предостерегающем жесте. Она склонила голову набок в направлении лестницы, словно прислушиваясь. – «Может быть там ничего нет», – тихо сказала она, – «но будет лучше, если я проверю. Сидите тут и тихо. Тихо», – прошипела она, когда Фэйли пыталась ей возразить. Подобрав подол шелковой юбки, Айз Седай бросилась к лестнице и взлетела наверх словно в нетерпении встретить то, что ее ждет наверху. Ее ноги исчезли из виду среди покосившихся досок и балок.

«Вы что-нибудь слышали?» – прошептала Фэйли. Все покачали головами. – «Может она удерживает Силу. Я слыхала, что можно…»

«Нет», – прервала ее Майгдин. «Я никогда не видела, чтобы она обнимала…»

Внезапно наверху заскрипело дерево, и вниз с громоподобным треском обрушились обугленные балки и доски, подняв ослепляющую тучу черной пыли и песка, которая заставила Фэйли зайтись в приступах кашля. Запах гари внезапно стал очень сильным, как в тот день, когда был сожжен Майден. Что-то упавшее сверху сильно ударило ее по плечу, и она присела, пытаясь защитить голову. Кто-то закричал. Она услышала звук падающих предметов о каменный пол подвала – досок или их кусков. Ничего напоминающего звук падения балок крыши или стропил.

Наконец, дождь из обломков прекратился. Казалось, прошли часы, хотя, возможно, прошло всего несколько минут. Пыль стала оседать. Она быстро огляделась вокруг в поисках спутниц, и нашла их скорчившимися на полу, прикрывая головы руками. Казалось, стало светлее, чем прежде. Немного. Теперь некоторые из дыр наверху стали шире. По лицу Аллиандре с головы стекала струйка крови. Все с ног до головы были перемазаны копотью.

«Никто не ранен?» – спросила их Фэйли, закашлявшись. Пыль еще не полностью осела, и ее горло и язык, кажется, были забиты ею. Во рту точно был вкус толченного угля.

«Нет», – сказала Аллиандре, осторожно касаясь макушки. – «Царапина, и все». – Остальные также сказали, что не ранены, хотя ей показалось, что Аррела старается двигать правой рукой очень осторожно. Без сомнения у всех были ушибы, и Фэйли решила, что ее левое плечо скоро почернеет и посинеет, но она не стала принимать эту рану всерьез.

Затем ее взгляд упал на лестницу, и ей захотелось заплакать. На том месте, где раньше была лестница, теперь был завал. Может попробовать проскользнуть через пролом наверху? Фэйли решила, что она смогла бы достать до верха, встав на плечи Арреле, но засомневалась, что смогла бы подтянуться, имея всего одну здоровую руку. А даже если бы смогла, то она окажется посреди сгоревшей развалины, и весьма вероятно вызовет повторный обвал.

«Нет!» – простонала Аллиандре. – «Только не сейчас! Не сейчас, когда мы были так близки!» – Поднявшись, она помчалась к завалу, потянулась так далеко, насколько смогла, почти легла на него и принялась кричать. – «Галина! Помоги нам! Нас завалило! Направь Силу и убери эти доски! Расчисть нам путь наверх! Галина! Галина! Галина!» – Она осела по груде обломков, ее плечи затряслись. – «Галина», – рыдала она. «Галина, помоги нам».

«Галина ушла», – с горечью сказала Фэйли. Она ответила бы, если бы оставалась наверху или имела хоть какое-то намерение им помочь. – «Раз мы остались здесь в ловушке или, даже мертвы, то у нее есть прекрасное оправдание бросить нас тут. В любом случае, не уверена, что Айз Седай по силам убрать завал, даже если бы она попыталась». – Она не хотела упоминать о том, что Галина сама могла организовать себе это оправдание. Свет, не стоило ей бить эту женщину. Хотя, теперь слишком поздно для самобичевания.

«Что будем делать?» – спросила Аррела.

«Будем откапываться», – одновременно сказали Фэйли и Майгдин. Фэйли удивленно глянула на Майгдин. Грязное лицо ее горничной светилось уверенностью королевы.

«Да». – Сказала Аллиандре, выпрямляясь. Она повернулась, и если ручейки слез местами смыли пыль с лица, то новых слез уже не было. Она была настоящей королевой, и не могла себя позорить на глазах какой-то горничной. – «Мы выберемся. И если у нас не получится… Если у нас не получится, я не хочу умереть в этом!» – Сняв золотой пояс, она высокомерно зашвырнула его в угол подвала. Золотой ошейник последовал за поясом.

«Они нам еще понадобятся, чтобы пробраться через лагерь Шайдо», – сказала ей мягко Фэйли. – «Галина нам выбраться не поможет, но я намереваюсь сегодня сбежать». – Эту необходимость диктовала ситуация с Дэрэйн. Байн с Чиад не смогут прятать ее вечно. – «Или как только мы выберемся. Мы притворимся, что нас отправили, чтобы собирать ягоды». – Тем не менее, она не хотела смазать этот жест своего вассала. – «Однако, мы не должны носить их сейчас». – Сняв свои пояс и ошейник, она поправила свою корзину и положила их на грязные робы гай’шайн. Остальные поступили также. Аллиандре подобрала свои пояс и ошейник с горьким смехом. По крайней мере, она снова способна смеяться. Фэйли было жаль, что сама она не может.

Груда обугленных деревяшек и полусожженных досок, заваливших лестницу, напоминала одну из тех головоломок, которыми наслаждался ее Перрин. Почти все части, казалось, держались за счет каких-нибудь других. Хуже того, где-то позади могли находиться и более тяжелые куски, поддерживающие завал. Но если бы им удалось расчистить достаточно пространства, чтобы можно было проползти, извиваясь между толстыми балками… Такой путь был бы очень опасен. Но если опасный путь – это ваш единственный путь к спасению, то следует идти по нему.

Несколько досок вынуть было легко, и они были сложены у противоположной стены подвала, но затем следовало тщательно выбирать, проверяя, не упадет ли что-то, если убрать эту часть, просовывая руки в завал насколько это было возможно, ощупывая гвозди, которые могли помешать, и стараясь не думать о том, что вся куча в любой момент может обрушиться, зажав руку как в капкан или сломав ее. Только затем они могли начать тянуть, порой вдвоем, напирая сильнее и сильнее до тех пор, пока кусок внезапно не поддавался. Работа продвигалась медленно, громадная куча часто скрипела или понемногу оседала. Когда это происходило, все, затаив дыханье, бросались назад к стене. Никто не возвращался к работе, пока не были уверены, что завал не собирается обвалиться. Работа стала центром их мироздания. Один раз Фэйли послышался волчий вой. Вообще-то волки наводили ее на мысль о Перрине, но только не в этот раз. Работа стала всем.

Потом Аллиандре вытащила одну из обугленных досок, и с громким скрежетом, масса головешек начала смещаться. В их сторону. Все рванулись к задней стене подвала, как раз в тот миг, когда куча с оглушительным грохотом развалилась, подняв тучи пыли.

Когда они перестали кашлять и снова смогли смутно видеть сквозь пыль, все еще висящую в воздухе, перед ними открылся вид на подвал, почти на четверть заваленный обломками. Вся их работа пошла насмарку, и хуже того, завал опасно кренился в их сторону. Со скрежетом он еще немного подался к ним перед тем, как остановиться окончательно. Все, что можно было о нем сказать – если вынуть из завала хоть одну доску, то он всей массой обрушится им на головы. Аррела начала тихо плакать. Дразнящие проломы в своде подвала пропустили солнечный свет и позволили им увидеть улицу, небо, но не было ни одной достаточно широкой дыры, чтобы кто-нибудь из них мог проскользнуть сквозь них, даже Ласиль. Фэйли могла видеть красный шарф, который использовала Галина, чтобы пометить здание. На мгновение он затрепетал на ветру.

Уставившись на шарф, она схватила Майгдин за плечо. – «Я хочу, чтобы ты попыталась заставить тот шарф сделать что-то, что не под силу ветру».

«Хочешь привлечь внимание?» – хрипло спросила Аллиандре. – «Скорее всего, его увидят Шайдо».

«Лучше так, чем смерть здесь от жажды», – ответила Фэйли резче, чем хотела. Тогда она больше не увидит Перрина. Если Севанна закует ее в цепи, она, по крайней мере, останется жива, чтобы он мог спасти ее. Он спасет ее; она знала это. Все, что ей сейчас нужно – это сохранить жизни последовавшим за ней женщинам. И если это означает новый плен, то пусть будет так. – «Майгдин?»

«Я могу потратить весь день, пытаясь обнять Источник, и ничего не выйдет», – уныло ответила златовласая женщина. Она стояла, потупясь, уставившись в никуда. По ее лицу казалось, что она смотрит в пропасть, разверзшуюся у ее ног. – «И, если я обнимаю его, то почти всегда ничего не могу сплести».

Фэйли ослабила свой захват и вместо этого погладила ее по волосам. – «Я знаю, что это трудно», – сказала она успокаивающе. – «Ну, вообще-то, я не знаю. Я никогда этого не делала. Но ты-то делала. И ты можешь сделать это снова. Наши жизни зависят от тебя, Майгдин. Я знаю, что в тебе есть сила. Я наблюдала это раз за разом. Ты не сдаешься. Я знаю, что ты можешь, и ты сама это знаешь».

Спина Майгдин медленно выпрямилась, и отчаяние покинуло ее лицо. Может, она все еще видела пропасть, но если она и упадет в нее, то бесстрашно. – «Я попытаюсь», – сказала она.

Она долго смотрела на шарф, затем подавленно покачала головой. – «Источник – там, подобно солнцу, но вне пределов видимости», – прошептала она, – «но каждый раз, когда я пробую обнять его, это походит на попытку поймать дым пальцами».

Фэйли торопливо вышвырнула одежду гай’шайн из своей корзины и еще из одной, не обращая внимания на золотые пояса и ошейники, упавшие на каменный пол. – «Сядь», – сказала она, складывая одежду в кучу. – «Расслабься. Я знаю, что ты можешь сделать это, Майгдин». – Усадив ее, она, поджав ноги, присела рядом.

«Ты можешь сделать это». – Мягко сказала Аллиандре, садясь по другую сторону от Майгдин.

«Да, ты можешь», – прошептала Ласиль, присоединяясь к ним.

«Я знаю, что ты можешь». – Сказала, нагибаясь Аррела.

Время шло, Майгдин уставилась на шарф. Фэйли шептала слова поддержки и изо всех сил надеялась. Внезапно шарф стал как будто твердым, словно его что-то натянуло. На лице Майгдин появилась широкая улыбка, когда шарф начал раскачиваться туда-сюда подобно маятнику. Он качнулся шесть, семь, восемь раз. Потом затрепетал на ветру и повис.

«Это было изумительно», – сказала Фэйли.

«Изумительно», – сказала Аллиандре, – «ты спасешь нас, Майгдин».

«Да», – пробормотала Аррела, «ты спасешь нас, Майгдин».

Сражаться можно по-разному. Сидя на полу, шепча слова поддержки Майгдин, пытающейся овладеть тем, чем ей так редко удавалось овладеть, они сражались за свои жизни, в то время как шарф качался, затем снова попадал во власть ветра, качался и безжизненно повисал. Но они продолжали сражаться.

Опустив голову и стараясь не спешить, Галина выбиралась из Майдена сквозь потоки одетых в белое мужчин и женщин, несущих в город пустые ведра и полные обратно. Без этих проклятых пояса и ожерелья она не хотела привлекать к себе внимание. Она надевала их, когда она одевалась ночью, пока Терава еще спала, но было так приятно их снять и спрятать вместе с одеждой и прочими вещами, которые она приберегла для побега, что не смогла сдержаться. Кроме того, Терава разозлится, проснувшись и обнаружив ее отсутствие. Она приказала присматривать за своей «маленькой Линой», и все узнавали ее в толпе по этим драгоценностям. Хорошо, теперь они послужат платой за ее возвращение в Башню, возвращение на ее законное место. Эта гордячка Фэйли и остальные дуры уже мертвы или почти мертвы, а она – свободна. Она погладила стержень, скрытый в ее рукаве, и затрепетала от удовольствия. Свободна!

Конечно, неприятно, что придется оставить Тераву в живых, но если кто-нибудь зайдет в ее палатку и обнаружит Хранительницу с ножом в сердце, то Галина станет первой кандидаткой в подозреваемые. Кроме того… Перед глазами завертелись образы, вот она украдкой нагибается над спящей Теравой, в руке она держит нож Хранительницы, глаз Теравы внезапно открывается, глядя на нее в темноте, ее крик, ее руки, нервозно пытающиеся отбросить нож, ее мольбы к Тераве… Нет. Нет! Все будет не так. Конечно, нет! Она оставляет Тераву живой из необходимости, а не потому что она ее… Ни по какой другой причине.

Внезапно раздался вой волков, волки со всех сторон, дюжина или больше. Ее ноги остановились сами собой. Ее окружали разномастные палатки, большие палатки, остроконечные палатки, низенькие айильские палатки. Сама не сознавая того, она шла прямо через часть лагеря для гай’шайн. Ее глаза поднялись к горному хребту к западу от Майдена, и она вздрогнула. Густой туман клубился по всему его протяжению, скрывая деревья, во всех направлениях в поле ее зрения. Городские стены скрывали горный хребет к востоку, и все же она была уверена, что там тоже царит густой туман. Стало быть, он пришел! Великий Повелитель хранит ее, она успела как раз вовремя. Ну что ж, он не найдет свою глупую женушку, даже если она выжила, как бы ни пытался, как не найти ему Галины Касбан.

Хвала Великому Повелителю, что Терава не запретила ей ездить верхом – она всегда предпочитала оставлять то, что можно разрешить, если ты старательно унижалась. Галина поспешила к своим припрятанным припасам. Пусть дураки, желающие умереть тут, умрут. Она была свободна. Свободна!