Нож сновидений

Глава 22 Что заставит якорь рыдать

Не обращая внимания на килевую качку, создаваемую долгими синими волнами, Харине дин Тогара сидела выпрямившись бок о бок с сестрой непосредственно перед носильщиками ее зонтиков и рулевым с длинным румпелем. Шалон, казалось, была поглощена изучением двенадцати мужчин и женщин на веслах. Или, возможно, просто глубоко погрузилась в раздумья. За последнее время много чего случилось, о чем стоило бы поразмыслить и Харине – и не только об этой встрече, но она отпустила свои думы вольно дрейфовать в тумане. Надо взять себя в руки. Перед каждой встречей Первых Двенадцати Ата’ан Миэйр, с тех пор, как она добралась до Иллиана, ей требовалось усилие, чтобы взять себя в руки. Попав в Тир, и обнаружив бросившую якорь на речной стоянке «Синюю Чайку» Зайды, она была уверена, что женщина по-прежнему в Кэймлине, или, по крайней мере, тащилась далеко в кильватере. Что оказалось непростительной ошибкой. Хотя, по правде говоря, даже отстань Зайда на неделю, это ничего бы не изменило. По крайней мере, для Харине. Нет. Хватит думать о Зайде.

На востоке солнце едва успело оторваться от горизонта всего на кулак. Несколько посудин сухопутников проходили длинный волнолом, защищавший гавань Иллиана. У одной из них было три мачты и подобие высокого рангоута. Все основные паруса были прямые, вот только у судна была глубокая осадка и оно плохо управлялось, неуклюже пробираясь в фонтанах брызг сквозь легкие морские волны, вместо того чтобы их резать. Большинство остальных кораблей были небольшими, с косым и низким парусным вооружением, и шли под полными парусами. Некоторые на первый взгляд казались достаточно быстрыми, но так как сухопутники редко ходили вне прямой видимости суши и обычно на ночь вставали на якорь, опасаясь мелей, то тут скорость мало им помогала. Грузы, требующие настоящей скорости, переправляли судами Ата’ан Миэйр. За премиальную цену, разумеется. Доля Ата’ан Миэйр в общем объеме перевозок была невелика, отчасти из-за высокой цены, отчасти из-за того, что грузов требующих действительно высоких скоростей не так уж много. Кроме того, грузовые перевозки гарантировали определенную прибыль, но когда Хозяин Трюмов заключает собственные сделки в пользу корабля, то весь доход достается кораблю и клану.

Насколько хватало взгляда, на запад и восток вдоль береговой линии на якоре стояли суда Ата’ан Миэйр. Гонщики, скиммеры, соареры и дартеры, окруженные суетящимися провиантскими лодками, создавали такую кутерьму, что все это напоминало пьяные празднества сухопутников. Пришедшие на веслах из города, лодки предлагали на продажу все что угодно – от сушеных фруктов до разделанных говяжьих и бараньих туш, от железных гвоздей и заготовок, до мечей и кинжалов, от кричащих безделушек из Иллиана, которые могли привлечь взгляд палубной команды, до золота и драгоценных камней. Хотя золото обычно на поверку оказывалось тонким напылением, истиравшимся спустя несколько месяцев, обнажая под собой медь, а камни – цветным стеклом. А еще они привезли крыс. Не на продажу, конечно. Сейчас, после длительной якорной стоянки каждое судно было заражено крысами. Маркитантам всегда сопутствовали крысы и испорченный товар.

Такие же лодки окружали и массивные суда шончанской постройки, дюжины и дюжины тех, что были использованы во время Спасения. Теперь это называлось именно так – великое Спасение из Эбу Дар. Стоило сказать «Спасение», и никто больше не переспросит – какое спасение имеется в виду. Огромные, с крутыми бортами, по ширине вдвое, а то и более, превосходящие гонщик, с необычной оснасткой и странными ребристыми парусами, слишком жесткими для быстрой работы с такелажем, они предназначались, скорее всего, для хождения по штормовым морям. Сейчас мачты и реи судов были облеплены мужчинами и женщинами, пытавшимися превратить парусное вооружение во что-нибудь более приемлемое. Возиться никто особо не желал, но верфям понадобятся долгие годы для замены потерянных при Эбу Дар кораблей. Не говоря уже о расходах! И не смотря на через чур большую ширину, они выглядели готовыми прослужить многие годы. Ни у одной Госпожи Парусов, если был какой-никакой выбор, не было ни малейшего желания утонуть в долгах, заимствуя из клановой казны, когда большая часть её собственного золота, если не всё, досталось в качестве трофея Шончан в Эбу Дар. У некоторых, особо невезучих, лишившихся своих судов и не получивших посудин Шончан выбора не было.

Двенадцативесельный шлюп Харине прошел массивную стену волнолома из серого камня, покрытую темным илом и длинными водорослями, о которую бессильно бился прибой. Её взору открылась широкая серо-зеленая гавань Иллиана, окруженная широким кольцом топей, только отходящих от бурого зимнего цвета зелеными проплешинами, по которым вышагивали длинноногие птицы. Легкий бриз принес полоску тумана, увлажнившую волосы Харине и растворившуюся над гладью гавани. Вдоль болотистых берегов маленькие рыбацкие лодки забрасывали сети. Дюжина разных чаек и крачек патрулировали в воздухе, присматриваясь, что бы такое можно украдкой стянуть. Город, раскинувшийся за длинными каменными доками, перед которыми выстроились в линию торговые суда ее не интересовал, а вот гавань… Это широкое пространство воды, представлявшее из себя почти идеальную окружность было величайшим из известных портов и было заполнено морскими и речными торговыми судами, дожидавшимися своей очереди в доки. Гавань была заполнена до отказа сотнями судов всех форм и размеров, и не все из них принадлежали сухопутникам. Были там и стройные трехмачтовые гонщики, способные потягаться в скорости с бурыми дельфинами. Гонщики и три неуклюжих шончанских посудины. Это были суда Госпожей Волн и Парусов, составляющих Первую Дюжину каждого клана, из тех, что успели войти в гавань, прежде, чем там не осталось и пяди свободно пространства. Даже у гавани Иллиана есть пределы и Совет Девяти, не говоря уж о Наместнике Дракона Возрожденного в Иллиане, не желали приобрести неприятности, ограничив торговлю Ата’ан Миэйр.

Внезапно, с севера задул сильный ледяной ветер. Нет. Даже не задул. Просто внезапно он набрал полную силу, изрезав гладь гавани белыми барашками, принеся с собой запах сосен и еще чего-то… сухопутного. В деревьях она разбиралась плохо, кроме тех, что годились для постройки кораблей. Хотя вряд ли в окрестностях Иллиана росло достаточно сосен. Потом она обратила внимание на полоску тумана. Пока корабли покачивались на волнах под порывом ветра, дувшего на юг, туман медленно дрейфовал к северу. Она едва удержала руки на коленях – так ей захотелось стряхнуть сырость с волос. Она думала, что после Шадар Логота ничто уже не сможет потрясти её вновь, но в последнее время она видела слишком много… странностей… Странностей, что возвещали о переменах в мире.

Ветер исчез так же внезапно, как и появился. Среди людей пронеслись шепотки, загребной сбился с ритма, а четвертый гребец по левому борту «поймал краба», заплеснув воды в лодку. Команда знала, что ветры так себя не ведут.

«Спокойней там», – твердо сказала Харине. – «Спокойнее!»

«Держать ход, вы, сухопутные старьевщики» – с носа бота рявкнула во всю недюжинную мощь своих легких худая и жилистая боцман ее корабля Джадейн. – «Мне что – начать считать для вас гребки?» – Двойное оскорбление омрачило одни лица гневом, другие досадой, но гребцы опять вошли в ритм.

Теперь Шалон принялась изучать туман. Хотя с расспросами о том, что она видела и что думала, стоило подождать. Харине не была уверена, что хочет, чтобы ответы слышала команда. Они уже достаточно видели, чтобы испугаться.

Рулевой развернул бот в сторону одного из громоздких судов шончанской постройки. От этого судна отгонялась любая маркитанская лодка, осмелившаяся подойти близко, так что торговец не успевал и двух слов вымолвить. Оно было самым большим из всех с башнеподобной кормовой надстройкой в три яруса. Три! И эта штуковина вдобавок ко всему имела пару балкончиков на всю длину надстройки. Не хотелось бы ей наблюдать, что может сделать с подобной конструкцией какой-нибудь кемаро Океана Арит или даже сохи. Неподалеку ожидали своей очереди пришвартоваться к борту остальные двенадцативесельные и несколько восьмивесельных шлюпок, в порядке значимости своих пассажиров.

Джадейн приподнялась на носу и рявкнула: «Шодейн!» – Её голос прозвучал как следует и двенадцативесельный шлюп направлявшийся к судну отвернул прочь. Остальные остались ждать дальше.

Харине не вставала до тех пор, пока команда не осушила вёсла и сложила их по правому борту, направив шлюпку к судну, где Джадейн у борта могла бы поймать свободный конец, чтобы пришвартовать маленькую посудину к большой. Шалон вздохнула.

«Смелее, сестра», – сказала Харине. – «Мы выжили в Шадар Логоте, хотя, да поможет мне Свет, я не уверена, чего именно мы избежали». – Смешок, который она издала, был больше похож на кашель. – «Более того, мы пережили общение с Кадсуане Меледрин, а я сомневаюсь, что здесь кому-нибудь подобное было бы под силу».

Шалон слабо улыбнулась. Но, по крайней мере, она улыбнулась.

Харине с легкостью, как и двадцать лет назад, вскарабкалась по веревочной лестнице. На борту звуками дудки её приветствовал боцман, мрачный парень со свежим шрамом, видневшимся из-под кожаной повязки, закрывавшей его правый глаз. Многие во время Спасения были ранены. Многие погибли. Даже палубу этого судна было странно ощущать под босыми ногами – плашки палубного настила складывались в странный узор. Шлюпка была надежно пришвартована, однако двенадцать мужчин с обнажённым торсом, и двенадцать женщин в ярких льняных блузах склонились в поклонах, уставившись в палубу. Прежде чем идти дальше, она дождалась, пока к ней присоединятся Шалон и носильщики зонтиков. Стоящие в конце шеренги Госпожа Парусов и Ищущая Ветер судна сделали менее глубокий поклон, прикоснувшись, каждая сперва к сердцу, губам и лбу. Обе они, равно как и сама Харине и Шалон, были облачены в доходящие до талии белые траурные палантины, скрывавшие все их многочисленные ожерелья.

«Приветствую тебя на моем корабле, Госпожа Волн», – поприветствовала её Госпожа Парусов, понюхав свою шкатулку с благовониями: «И да пребудет с тобой милость Света, пока не сойдешь ты с его палубы. Другие ожидают тебя в кают-компании».

«Да пребудет милость Света и с тобой тоже», – ответила Харине. На фоне приземистой Туране в голубых шелковых шароварах и блузе из красного шелка, её Ищущая Ветер казалась изящнее обычного. У Туране был пронзительный взгляд и кислая мина на лице, но ни они, ни фырканье носом не были признаками неуважения. Туране не могла настолько обнаглеть. Так же пристально она смотрела на каждого. Ее собственный корабль лежал на дне гавани Эбу Дар, а после чистого морского воздуха, напоенного соленым ароматом, зловоние в гавани казалось просто омерзительным.

Кают-компания простиралась почти на всю длину высокой надстройки. Все внутреннее пространство было освобождено от любой мебели чтобы поставить тринадцать кресел, и стол напротив переборки, уставленный кувшинами с высоким горлышком с вином и кубками из желтого фарфора. Две дюжины женщин в парче при всем желании не могли заполнить собой всё это пространство. Она была последней из прибывших Первых двенадцати Ата’ан Миэйр и реакция на её появление со стороны других Госпожей Волн была именно такой, какую она и ожидала. Линсора и Вайллейн нарочно повернулись к ней спиной. Круглолицая Найолле, бросив на неё хмурый взгляд, шагнула наполнить свой кубок. Ласине, такая стройная, что её грудь казалась огромной, покачала головой, словно удивленная ее присутствием. Остальные как ни в чем не бывало продолжали беседу, словно она была пустым местом. И конечно, все были облачены в траурные палантины.

Пеланна скользнула к ней по палубе. Длинный розовый шрам на правой стороне лица придавал ей опасный вид. Почти все её сильно вьющиеся волосы были седыми, цепь чести, пересекавшая её левую щёку, провисала под тяжестью золотых медальонов, возвещавших о триумфах хозяйки. Один из них был посвящен её участию в Спасении. Её запястья и щиколотки хранили следы цепей Шончан, пусть и скрытые сейчас под шелками. – «Я надеюсь, ты, милостью Света, полностью поправилась, Харине», – промолвила она, сложив свои пухлые татуированные руки в притворном сочувствии. – «Сидеть уже не так больно, верно? Я положила подушечку на кресло, просто так – на всякий случай».

Она громко рассмеялась, посмотрев на свою Ищущую Ветер. Но Кайре приняла невинный вид, словно ничего не расслышала, и потом слегка улыбнулась. Пеланна сдвинула брови. Когда она смеялась над чем-нибудь, то ожидала смеха от тех, кто был ниже её по положению. Однако, у статной Ищущей Ветер была собственная головная боль – пропала среди сухопутников дочь, обманом похищенная Айз Седай. Это было расплатой за всё. Кое-кому, подобно Кайре или Пеланне, не нужно знать то, что не следует. Харине одарила парочку скупой улыбкой и прошла мимо Пеланны так близко, что той пришлось отступить с хмурым выражением лица. Иначе ей бы оттоптали ноги. – «Дочь песков», – кисло подумала Харине.

Однако, подошедшая Марейл улыбнулась от чистого сердца. Высокая изящная женщина с волосами до плеч, наполовину тронутыми сединой, наполовину оставшимися черными была её подругой с тех самых пор, когда они обе начинали простыми палубными матросами на древнем гонщике. Да вдобавок, им железной рукой управляла Госпожа Парусов, озлобленная отсутствием перспектив в своей жизни. Узнать, что Марейл спаслась из Эбу Дар, да еще при этом целой и невредимой, было большой радостью. Та неодобрительно посмотрела на Пеланну и Кайре. Тебрейлле, её Ищущая Ветер, также мрачно покосилась на парочку, но в отличии от них не потому, что Марейл пихала её локтем. Будучи сестрами, Тебрейлле и Кайре разделяли беспокойство за Талаан, дочь Кайре. Но за исключением этого, каждая была рада за медный грош перерезать сопернице глотку. Или, что с их точки зрения было бы лучше – увидеть падение сестры вплоть до чистки трюмов. Нет ненависти более глубокой, чем та, что пролегает между детьми одних родителей.

«Не позволяй этим болотным уткам заклевать тебя, Харине», – голос Марейл был низковат для женщины, но мелодичен. Она протянула Харине один из двух кубков, которые держала в руках. – «Доверившись своим чувствам, ты поступила так, как была должна, и, волею Света, все будет хорошо».

Против её воли, взгляд Харине устремился на рым-болт, в одном из бимсов сверху. Его уже должны были вынуть. Она была уверена, что его оставили специально, чтобы ей досадить. Эта странная молодая женщина Мин была права. Её Сделка с Корамуром была расценена, как неудачная – слишком много отдавая, и мало получая взамен. В этой самой каюте, под спокойными взглядами Первых Двенадцати и пристальным взором новой Госпожи Кораблей, с неё сорвали одежду и привязали за лодыжки к этому самому рым-болту, растянули что есть мочи до другого такого же в палубе, а затем секли пока она не прокричала все легкие. Рубцы и синяки зажили, но воспоминания не желали, как бы она ни пыталась их подавить. Хотя, она не молила о пощаде или прекращении порки. А еще у нее никогда не было даже мысли сделать выбор, став простой Госпожой Парусов, в то время как кто-то другой будет Госпожой Волн клана Шодейн. Большинство женщин в этой каюте полагало, что после подобного наказания у неё вообще не было иного выбора. Возможно, так считала даже Марейл. Но знание о второй части пророчества Мин придавало Харине отвагу. Однажды, она станет Госпожой Кораблей. В соответствии с законом, Первые Двенадцать Ата’ан Миэйр могли выбрать любую Госпожу Парусов Госпожой Кораблей. Но более, чем за три тысячи лет, всего пять раз Госпожой Кораблей становилась женщина не входившая в этот круг. По словам Айз Седай, своеобразное предвидение Мин всегда сбывалось, но она бы не побилась об заклад.

«Марейл, волею Света, все будет хорошо», – сказала она. В конечном счете, она должна была просто смело продолжать двигаться вперед, что бы ни случилось до этого.

Как обычно, Зайда вошла без церемоний, в сопровождении Шайлин, своей высокой, стройной и молчаливой Ищущей Ветер, и Эмилией, пышногрудой светловолосой Айз Седай. Зайда вернулась с ней из Кеймлина. Безвозрастное лицо женщины постоянно выглядело удивленным, её поразительно голубые глаза были широко распахнуты. Почему-то Айз Седай тяжело дышала. Все склонились в поклонах, но Зайда не придала этому никакого значения. Одетая в зеленую парчу и белый траурный палантин, она была низкорослой, с густой шапкой седеющих кудрей. Однако, ей удавалось казаться высокой, как Шайлин. Харине решила, что все дело в осанке. У Зайды она была, равно как и хладнокровие, не позволяющее усомниться, что она и бровью не поведет, будучи застигнутой кемаро стоящей на якоре с подветренной стороны. Вдобавок к тому, что вернулась с первой из оговоренных в сделке с Чашей Ветров Айз Седай, она заключила собственную сделку, относительно земли в Андоре, на которой действовали бы законы Ата’ан Миэйр. Это принесло Зайде большой почет, в отличие от сделки Харине, с выполнением которой было решено повременить. Это и тот факт, что Зайда попала прямиком в Иллиан через один из необычных проходов, свитых её собственной Ищущей Ветер, конечно же, не были единственными причинами, по которым она стала теперь Госпожой Кораблей, но свою роль в этом они сыграли. Для себя лично Харине считала значение этого Перемещения переоцененным. Шалон могла бы сделать портал хоть сейчас. Вот только, даже при тихой как сейчас воде, создание даже одного портала на палубе корабля без ее повреждения, а особенно прохода с одного судна на другое, имело не так уж много шансов на успех. И ещё никому не удалось создать достаточно большие врата для прохода корабля. Их слишком переоценили.

«Мужчина так и не прибыл», – возвестила Зайда, повернув стул спинкой к большому окну в надстройке и расправила свой длинный, отделанный бахромой красный кушак так, что сквозь него стали видны украшенные изумрудами кинжалы. Она была очень обстоятельной женщиной. Желание видеть все на своем месте на борту судна было естественным – аккуратность становилась как привычкой, так и необходимостью – пока она не выходила за рамки обычных стандартов. Прочие стулья, ничем не прикрепленные к палубе соответствующим способом, располагались в два ряда друг напротив друга. Каждая Госпожа Волн занимала предназначенное ей место, а ее Ищущая Ветер становилась за ее стулом. – «Похоже, он намерен заставить нас ждать себя. Эмилия, проследи, чтобы кубки были наполнены до краев». – Ах. Кажется, женщина снова оступилась.

Эмилия подскочила, затем подобрала свои юбки цвета бронзы и припустила к столу, на котором стояли кувшины с вином. Похоже, все плохо. Харине удивилась, как долго Зайда позволяет носить Эмилии платье взамен более практичных на борту корабля брюк. Несомненно, для той оказалось шоком, что блузы были немедленно скинуты, когда отошли из зоны прямой видимости берега. Будучи из Коричневой Айя, Эмилия желала изучать Ата’ан Миэйр, но времени на это у нее оставалось ничтожно мало. Её целью была работа, и Зайда присматривала, как именно она ее выполняла. Она была здесь, дабы учить Ищущих Ветер всем знаниям Айз Седай. Она ещё колебалась по этому поводу, но сухопутные инструкторы, которые были вообще редкостью, стояли на волосок выше палубного матроса. А в начале женщина явно полагала свое положение равным Зайде, если не выше! Но цеп боцмана, прикладываемый с определенной частотой поперек её крестца, похоже изменил её мнение, пусть и не быстро. Эмилия в самом деле пыталась три раза сбежать! Как ни странно, но ей было неизвестно, как создать Путевые врата. Это знание от неё тщательно скрывалось, и ей было дано понять, что за ней следят на тот случай, если она попытается подкупить маркитантскую лодку. На свою беду она попыталась ещё раз. Если верить слухам, то ей сообщили, что четвертая попытка приведет к публичному наказанию путем подвешивания в связанном состоянии за щиколотки на рею. Так рисковать вряд ли кто-нибудь захочет. После подобного Госпожу Парусов и даже Госпожу Волн обычно разжаловали в матросы, причем выполняли работу с охотой, чтобы скрыться вместе со своим позором в массе мужчин и женщин, вяжущих концы и работающих с парусами.

Стянув подушку со стула и нещадно швырнув её на палубу, Харине заняла свое место в конце ряда по левую руку. Шалон встала за её спиной. Она была самой младшей по званию, за исключением Марейл, сидевшей напротив неё. Но Зайда оказалась бы всего на одно кресло дальше от нее, не получи она сразу шесть полных золотых серег в каждое ухо и соединяющие их цепочки. Ее мочки должны нещадно чесаться от свежих дырок. – «Поскольку он заставляет нас ждать себя, то нам стоило бы заставить его подождать, пока он наконец не явится перед нами». – С нетронутым бокалом в руке, она подала знак взвинченной Айз Седай, которая засуетилась вокруг Марейл. Глупая женщина. Разве ей не было известно, что она должна была в первую очередь обслужить Госпожу Кораблей, а уже затем каждую Госпожу Волн в порядке старшинства?

Зайда повертела в руках свою украшенную узором из отверстий коробочку для благовоний, висевшую на очень тяжёлой золотой цепочке, обёрнутой вокруг шеи. Она также носила широкое, тесно облегающее шею ожерелье из тяжелых золотых цепочек – дар Илэйн Андорской. – «Он пришел от Корамура», – сухо сказала она: – «к которому ты, как предполагалось, должна была прилипнуть как рыба-прилипала». – В её голосе не было жёстких ноток, но каждое слово резало слух Харине. – «Этот мужчина будет здесь, поскольку я не могу говорить с Корамуром без острой необходимости, с тех пор, как ты согласилась на не более чем три мои встречи с ним за два года. Из-за тебя я должна принять неучтивость этого человека, даже если он окажется грязным пьянчугой, который будет после каждого слова бегать к борту и опустошат свой желудок. Посол, которого я направлю к Корамуру, будет кто-то, кто умеет выполнять полученные приказы». – Пеланна усмехнулась и хихикнула. Она думала, что это будет кто-то похожий на неё.

Шалон стиснула плечо Харине, пытаясь удержать сестру от необдуманных действий, но в этом не было нужды. Остаться с Корамуром? Никому, даже Шалон, она не могла объяснить грубые методы Кадсуане по принуждению или полного отсутствия ее уважения к сану Харине. Она была послом Ата’ан Миэйр только на словах, а на деле была вынуждена плясать под дудку Айз Седай, что бы та ни играла. Харине вынуждена была признаться, пусть только самой себе, что едва не разрыдалась от счастья, когда осознала, что проклятая женщина намерена позволить ей уйти. С другой стороны видения девочки всегда становились реальностью. Так сказала Айз Седай, а лгать они не могли. Этого было достаточно.

Туране плавно вошла в каюту и поклонилась Зайде: «Прибыл посланник Корамура, Госпожа Кораблей. Он… Он шагнул прямо из Переходных врат на шканцах». – Заявление вызвало гул среди Ищущих Ветер, а Эмилия вздрогнула, словно вновь почувствовала цеп боцмана.

«Надеюсь, он не слишком сильно повредил твою палубу, Туран», – сказала Зайда. Харине отхлебнула глоток, пряча усмешку. По крайней мере, мужчина сделал ожидание недолгим.

«Вовсе нет, Госпожа Кораблей», – в голосе Туране слышалось удивление. – «Врата открылись в добром футе над палубой. Он шагнул прямо из одного из городских доков».

«Да», – прошептала Шалон. – «Мне понятно как такое сделать». – На ее взгляд всё связанное с Силой было чудесным.

«Должно быть, было шоком увидеть каменный док над шканцами», – сказала Зайда. – «Очень хорошо. Посмотрим, не отправил ли Корамур ко мне грязного пьянчугу. Зови его, Туране. Но не слишком быстро. Эмилия, я получу вино до наступления ночи?»

Айз Седай тяжело вздохнула, едва не расплакавшись, но всё же сдержала слёзы и поспешила принести бокал, пока Туране кланялась и выходила. Свет, что же такого сделала Эмилия? Спустя некоторое время Зайда получила, наконец, свое вино как раз перед тем, как в каюту вошел крупный мужчина, с темными вьющимися волосами, спадающими на широкие плечи. Он, несомненно, не был грязным, да и вряд ли был пьяницей. Высокий воротник его черного кафтана с одной стороны был украшен серебряным значком в виде меча, а с другой стороны красно-золотым значком, похожим на одно из созданий, оплетавших предплечья Корамура. Дракон. Да, кажется, так эта штука называлась. На круглом значке, прикрепленном к левому плечу, были три золотых короны на голубом эмалированном фоне. Может герб? Быть может он благородный сухопутник? Возможно, Корамур действительно желал выказать почет Зайде, направив этого мужчину? Зная Ранда ал’Тора так, как знала она, она засомневалась в преднамеренности такого поступка. Нет, он не пытался кого-нибудь лишить чести преднамеренно, просто его не очень волновала честь остальных.

Он поклонился Зайде, непринужденно придержав меч на боку, но не коснулся ни сердца, ни губ, ни лба. Что ж, на некоторую неучтивость сухопутников можно было смотреть сквозь пальцы. – «Приношу свои извинения, если прибыл с опозданием, Госпожа Кораблей», – сказал он, – «но мне показалось, что в моем присутствии нет необходимости, пока не соберутся все, кто должен». – У него должно быть очень хорошая подзорная труба, позволившая увидеть это из доков.

Окинув его хмурым взглядом сверху донизу, Зайда отхлебнула вино. – «Имя у тебя есть?» – «Я – Логайн», – сказал он просто.

У половины женщин в комнате перехватило дыхание. У остальных отвисла челюсть. Кто-то пролил вино. Но только не Зайда и не Харине. Логайн. Это имя было знакомо даже Ата’ан Миэйр.

«Дозволено мне будет сказать, Госпожа Волн?» – спросила Эмилия почти беззвучно. Она сжала фарфоровый кувшин так сильно, что Харине испугалась, что он может в её руках разлететься на кусочки. Но здравый смысл и преподанные уроки позволили Эмилии не продолжать дальше, пока Зайда не кивнула. Тогда слова полились из неё рекой. – «Этот человек был Лжедраконом. Он был усмирен. Каким-то образом он вновь может направлять. Я не знаю как, но он направляет саидин. Саидин! Он охвачен порчей! Если ты свяжешься с ним, то навлечёшь на себя гнев Белой Башни. Я знаю…»

«Достаточно», – отрезала Зайда. – «Теперь тебе должно быть хорошо известно, насколько сильно я боюсь гнева Белой Башни».

«Но!», – Зайда подняла вверх один палец и Айз Седай захлопнула рот. Её губы болезненно скривились. Ещё одно слово могло возобновить ее знакомство с поцелуями с сестричкой боцмана, и она это знала.

«То, что она сказала правда лишь отчасти», – спокойно промолвил Логайн. – «Я – Ашаман, но порчи больше нет. Саидин чиста. Похоже, Создатель решил проявить к нам свою милость. У меня есть для неё вопрос. Кому ты служишь, Айз Седай? Эгвейн ал’Вир или Элайде а’Ройхан?» – Эмилия благоразумно хранила молчание.

«Следующий год она служит мне, Логайн», – твердо сказала Зайда. На мгновение Айз Седай закрыла свои серые глаза, а когда глаза открылись вновь, то, каким бы чудом это не казалось, они стали еще больше. Во взгляде явственно читался ужас. Неужели, она на самом деле думала, что Зайда смилостивится и отпустит её до истечения срока? – «Ты можешь задать свои вопросы мне», – продолжила Госпожа Кораблей, – «но сначала у меня есть два вопроса к тебе. Где Корамур? Я должна направить к нему посла, а он должен принять её, в соответствии со Сделкой. Напомни ему об этом. А какое послание ты принес от него? Полагаю, просьбу об услуге?»

«Где он сейчас, я ответить не могу» – Мужчина слегка улыбнулся, словно пошутив. Он улыбнулся!

«Я требую», – начала Зайда, но он прервал её. Это вызвало сердитые шепотки и жгучие взгляды со стороны других женщин. Похоже, этот болван полагал себя равным Госпоже Кораблей. – «Сейчас он желает сохранить свое местоположение в тайне, Госпожа Кораблей. Отрекшиеся делают попытки его убить. Однако, я собираюсь забрать с собой Харине дин Тогара. Судя по тому, что я слышал, мне кажется, он счёл её приемлемой в качестве посла».

Харине вздрогнула так сильно, что выплеснула вино из своего бокала. Затем изрядно отхлебнула. Да скорее Зайда разведется с Эмелом и выйдет замуж за балластный камень, чем направит Харине дин Тогара своим послом. И все же, даже мысль о подобном, заставила её язык прилипнуть к нёбу. Даже возвышение до ранга Госпожи Кораблей не могло быть достаточной наградой за необходимость дальше терпеть выходки Кадсуане.

С каменным лицом, изучая Логайна, Зайда велела Эмилии налить ему вина. Айз Седай вздрогнула, а когда дошла до стола, то дрожала так, что горлышко кувшина звякало о край кубка. В кубке и на столе в итоге оказалось почти равное количество вина. Удивительно, но Логайн подошел к ней и положил на её руки свои, чтобы унять их дрожь. Возможно, он из тех людей, что не дают другим выполнять свою работу?

«Тебе незачем бояться меня, Эмилия Седай», – сказал он ей. – «Прошло много времени с тех пор, как я съел кого-то на завтрак». – Та, открыв рот, вытаращила на него глаза, словно сомневаясь, шутит ли он или так оно и есть? – «И о какой услуге он просит?» – осведомилась Зайда?

«Он не просит, Госпожа Кораблей». – Он приподнял горлышко кувшина, чтобы вино не полилось через край. Взяв кубок, он шагнул прочь от Эмилии, а та продолжала стоять, разинув рот. Свет, эта женщина находила все новые способы вляпаться в неприятности. – «Он требует в соответствии с вашими обязательствами по Сделке с Корамуром. Помимо всего прочего, вы обещали ему корабли, а корабли ему нужны, чтобы отправить еду и прочие припасы в Бандар Эбан из Иллиана и Тира».

«Это можно выполнить», – сказала Зайда, даже не пытаясь скрыть облегчения, хотя она бросила хмурый взгляд на Харине. И, конечно же, Пеланна тоже свирепо зыркнула. Да и Ласине с Найолле, и некоторые другие. Харине потупила взор.

Надо признаться, некоторые детали Сделки были весьма обременительными. Например, требование, что Госпоже Кораблей дозволено посещать Корамура всего лишь трижды за два года. Пророчество Джадейн гласило, что Ата’ан Миэйр будут служить Корамуру, однако мало кто считал, что служение включало в себя обязанность Госпожи Кораблей являться по первому его зову. С другой стороны, те, кто так не считал, не присутствовали при заключении Сделки с Айз Седай, чтобы убедиться, что у неё не было иного выбора. Истинный Свет, чудом было то, что ей удалось получить то, что было сейчас!

«Продовольствие требуется для более, чем миллиона людей, Госпожа Кораблей», – добавил Логайн таким тоном, словно просил ещё один кубок вина. – «Насколько больше я сказать не могу, но Бандар Эбан голодает. Суда должны прибыть так быстро, как это только возможно».

Волны потрясения всколыхнули каюту. Харине была не единственной, кто сделал большой глоток вина. Даже Зайда вытаращила глаза от изумления. – «Для этого может потребоваться больше гонщиков, чем у нас есть», – наконец вымолвила она, не в силах скрыть сомнение в голосе.

Он пожал плечами, словно это было не важно. – «Даже если так, это все, чего он от тебя требует. Используй другие суда, если нужно».

Зайда окаменела на своем стуле. Требует. Сделка, сделкой, но употреблять подобные слова в разговоре с ней было неосмотрительно.

Туране вновь скользнула в каюту и, в нарушение всех правил этикета, подбежала к Зайде. Её босые ноги шлёпали по палубе. Нагнувшись, она зашептала на ухо Госпоже Кораблей. Выражение ужаса постепенно исказило лицо Зайды. Она приподняла свою шкатулку для благовоний, затем вздрогнула и уронила её на грудь.

«Пришли её сюда», – промолвила она. – «Пришли немедленно. Эти новости заставят разрыдаться даже якорь», – продолжила она, едва Туран рысью выскочила из каюты. – «Я позволю вам услышать вести от гонца, их принесшего. Ты должен подождать», – добавила она, едва Логайн открыл рот. – «Ты должен подождать». – У того было достаточно здравого смысла, чтобы соблюсти тишину, но не достаточно, чтобы спрятать свое неудовольствие. Он отошел к переборке, где и встал с плотно сжатыми губами и насупив брови.

Вошедшая молодая женщина отвесила Зайде глубокий поклон. Она была высока и стройна, её даже можно было бы назвать привлекательной, если бы её лицо не было измождённым. Её голубая льняная блуза и зеленые шаровары выглядели так, словно их не снимали несколько дней. От усталости она едва держалась на ногах. Как и полагалось такой молоденькой девушке, её цепь чести содержала лишь горстку медальонов, однако от взора Харине не ускользнуло, что не меньше трех из них соответствовало поступкам большой отваги.

«Я Семейлле дин Селаан Долгий Взор, Госпожа Кораблей», – хрипло сказала она, – «Госпожа Парусов дартера «Обгоняющий Ветер». Я привела судно так быстро, как только смогла, но, боюсь, уже слишком поздно что-либо предпринимать. Я делала остановки на каждом острове от Тремалкина досюда, но везде было уже слишком поздно». – Слёзы заструились по её щекам, но, казалось, это её уже не смущало.

«Расскажи Первым Двенадцати свои печальные новости так как сумеешь», мягко сказала Зайда. – «Эмилия, дай ей вина!» – Здесь мягкости не было и в помине. Айз Седай ринулась исполнять приказание.

«Почти три недели назад», – начала Семейлле свой рассказ, – «Амайяр с Тремалкина начали просить о даре проезда на каждый остров. Всякий раз это была пара – мужчина и женщина на каждый остров. Тех, кто испрашивал поездку на острова Айл Сомера, мы высадили на лодках, вне видимости берега, поскольку, по их словам, все Сомера удерживались Шончан». – Она взяла полный кубок у Эмилии, благодарно той кивнув, затем сделала большой глоток.

Харине обменялась озадаченными взглядами с Марейл. Та слегка покачала головой. На памяти Харине ни один Амайяр ещё не просил о даре, хотя для них это действительно являлось подарком без ответного дара. Они избегали большой воды, держась на своих утлых лодочках ближе к берегу. Поэтому просьба высадить их вне видимости берега была такой же странной, как и вообще просьба о проезде. Но что в этом было такого страшного?

«Все Амайяр покинули наши порты, даже те, кто зарабатывал деньги на верфях или в канатных мастерских, но в течение двух или трех дней об этом никто не беспокоился». – Вино не смогло пока смочить горло Семейлле, так что её голос все еще звучал хрипло. Тыльной стороной ладони она стерла со щёк стекавшие слезы. – «До тех пор, пока мы не осознали, что никто не вернулся. Губернатор отправил людей в поселения Амайяр и они обнаружили…» – Она крепко-крепко зажмурилась – «всех Амайяр мертвыми или умирающими. Мужчин, женщин», – её голос дрогнул – «детей».

По каюте разнеслись траурные причитания. Харине была удивлена, когда осознала, что в скорбный хор голосов вплетается и её собственный голос. Настолько печальная весть, чтобы заставить разрыдаться якорь? Да, случившееся способно заставить пролить слёзы даже небеса. Теперь никто не удивлялся хрипоте Госпожи Парусов. Сколько часов, сколько дней она плакала с того момента, как узнала про эту катастрофу?

«Как?» – раздался вопрос Пеланны, едва причитания стихли. С обезумевшим лицом она наклонилась вперед на стуле. У своего носа она держала коробочку с благовониями, словно их запах мог каким-то образом смягчить эту ошеломляющую новость. – «Какая-то болезнь? Говори, женщина!»

«Яд, Госпожа Волн», – ответила Семейлле. Она попыталась взять себя в руки, но слезы продолжали стекать по её лицу. – «Везде, где я побывала, одно и тоже. Они дали детям яд, погрузив их в глубокий сон, от которого уже не очнуться. И, словно этого было недостаточно, взрослые тоже приняли медленный яд. Некоторые прожили достаточно долго, чтобы их нашли и смогли поведать историю. Великая Рука на Тремалкине расплавилась. По слухам, холм, на котором она находилась, превратился в глубокую яму. Кажется, у Амайяр были пророчества, связанные с Рукой. Когда она разрушилась, они решили, что это означает приход конца времен или, как они это называют, конец Иллюзий. Они полагали, что настало время покинуть эту… эту иллюзию» – горько усмехнулась она, – «что мы называем миром».

«И никого не удалось спасти?» – спросила Зайда. – «Никого?» – На её щеках тоже блестели слёзы, но Харине не могла её за это упрекнуть. Её собственные щёки были влажными.

«Никого, Госпожа Кораблей»

Зайда встала, и, не смотря на слезы, она сумела сохранить ауру властности, а голос её был твердым. – «Самые быстрые суда должны быть отправлены на каждый остров. Даже на все Айл Сомера. Должен быть найден способ. Когда после Разлома соль вновь растворилась в воде, Амайяр попросили нашей защиты от разбойников и бандитов, и мы остаемся обязанными их защищать. Если мы сумеем найти лишь горстку оставшихся в живых, то по-прежнему будем нести перед ними свои обязательства».

«Эта самая грустная история из тех, что я слышал», – голос Логайна прозвучал слишком громко. Он вышел и встал перед Зайдой. – «Но ваши корабли направляются в Бандар Эбан. Если у вас не хватает гонщиков, то нужно использовать другие быстроходные корабли. Все, что понадобятся».

«Ты безумен или бессердечен?» – спросила Зайда. Она, подперев кулаками бедра и расставив ноги, выглядела так, словно стояла на юте, испепеляя Логайна взглядом. – «Мы обязаны скорбеть. Мы должны спасти тех, кого можем спасти, и скорбеть по тем бессчетным тысячам, кого спасти не в силах»

С тем же успехом она могла улыбаться – её взгляды не возымели на Логайна никакого эффекта. Когда он заговорил, Харине почудилось, что все вокруг заледенело, а свет померк. Она была не единственной женщиной, сжавшейся в противостоянии этому холоду. – «Скорбите, если должны», – промолвил он, «но скорбите в пути на Тармон Гай’дон».