Нож сновидений

Глава 21 В Твердыне

Грязь предместья сменилась мощеными улицами Тира и первое, что заметил Ранд, оказавшись в его стенах – полное отсутствие стражи. Привычно высились башни каменных бастионов, но город выглядел беззащитнее стеддинга Шангтай. Стоит к нему приблизиться любому человеку, даже Ранду – при первом взгляде на прибывших им вежливо, но твердо откажутся впустить. Здесь же башни встречали тебя одними опустевшими балконами для лучников. Сразу за воротами распахнула настежь обитые железом двери приземистая серого цвета караульня. В дверях стояла суровая женщина в одежде из грубой шерсти. Торчащими из рукавов тонкими руками она на стиральной доске надраивала белье в деревянной кадке. Видимо, она приспособила пустующее помещение под жилище. Два замызганных малыша, засунув в рот большие пальцы рук, таращились широко распахнутыми глазенками на него и его спутниц. Или на лошадей.

Тай’дашар заслуживал восхищения. Лоснящийся вороной жеребец с широкой грудью словно притягивал всеобщее внимание. Но Ранд все равно решился ехать верхом именно на нем. Если Отрекшиеся с легкостью могут обнаружить его местоположение, как они это проделали в усадьбе Алгарина, то бессмысленно прятаться понапрасну. Или тратить на это лишние усилия. Тем не менее, он принял кое-какие меры. Его руки – скрывая головы драконов на тыльной стороне и клейменные цаплями ладони – были затянуты в черные перчатки. Темно-серый шерстяной кафтан был лишен малейших следов вышивки. Под седлом жеребца простая попона. Рукоять и ножны меча прикрыты невыделанной кабаньей шкурой – просто не за что зацепиться постороннему взгляду.

Кадсуане в сером без отделки шерстяном платье скрывала лик Айз Седай под капюшоном темно-зеленого плаща. Но Мин, Найнив и Аливия не имели в том никакой необходимости. Хотя расшитая цветами красная курточка и облегающие брюки Мин стоили хотя бы пары взглядов. Не говоря уже об ее красных сапожках на каблуках. Ранд стал замечать в Кайриэне женщин наряженных по той же, копировавшей ее стиль, моде. Но маловероятно, что поветрие успело докатиться до Тира, с его подчеркнутой благопристойностью. По крайней мере, на людях. Найнив нацепила все свои драгоценности, чуть скрытые голубым плащом, и надела платье голубого шелка с желтыми разрезами. Ничего экстраординарного – Тир славился изобилием шелковых тканей. Но она хотела одеть шаль! Еле удалось убедить ее убрать шаль в седельную сумку. Хоть какое-то достижение.

Второй странностью, удивившей Ранда, был звук. Ритмичный грохочущий лязг, периодически сопровождавшийся резким свистом. Вначале еле слышный, он, казалось, быстро нарастал. Не смотря на ранний час, улицы, которые удавалось разглядеть от ворот, кишели толпой, чуть ли не наполовину состоявшей из Морского Народа. Мужчины с обнаженными торсами, женщины в ярких льняных блузках, поголовно обмотанные длинными широкими поясами, чья богатая расцветка сильно отличалось от той, которую предпочитали рядовые обитатели Тира.

Все головы повернулись в сторону приближающегося звука. На звук сквозь сутолоку брызнули дети, ловко избегая движущихся повозок и широких рогов волов, запряженных в большинство из них. Несколько прилично одетых мужчин и женщин сошли со своих паланкинов и встали рядом с носильщиками, всматриваясь куда-то вдаль. Купец с раздвоенной бородкой и серебряными цепочками, украшавшими грудь его кафтана, наполовину высунулся из окна покрытой красным лаком кареты. Он понукал кучера придержать нервно гарцующую упряжку и дать ему возможность все хорошенько рассмотреть.

Белокрылые голуби, спугнутые с остроконечных крыш особенно пронзительной трелью, разом вспорхнули и принялись накручивать в небе круг за кругом. Внезапно, две крупных стайки врезались друг в друга, и на людей сверху обрушился живой ливень ошарашенных пернатых. Рухнули все голуби до единого. Часть зевак даже прекратила всматриваться в сторону надвигающегося шума и подняла изумленные взгляды вверх. Неожиданно большое количество народу бросилось к упавшим птицам, торопясь свернуть им шеи. И далеко не все они были босяками в изношенных шерстяных лохмотьях. Разодетая в шелка и кружева женщина, стоявшая рядом с одним из паланкинов, быстренько подобрала с земли полудюжины тушек, прежде чем вновь повернуться к источнику звуков, зажав в руках их лапки.

Аливия пораженно вскликнула: «Это добрый знак или плохой?» – произнесла она, растягивая слова. «Должно быть плохой. Или у вас голуби означают что-то иное?» – Найнив смерила ее кислым взглядом, но промолчала. С самого момента исчезновения Лана днем прежде, она держалась очень тихо, сохраняя полное молчание об этом происшествии.

«Часть этих людей умрет от голода», – печально произнесла Мин. Узы содрогались от горя. – «Почти у каждого я вижу что-то подобное».

«Куда мне прятаться?» – рассмеялся Льюс Тэрин. – «Я ведь – та’верен!».

«Ты мертвец», – резко подумал в ответ Ранд. Этим людям предстоит голодная смерть, а он насмехается? Конечно, ничего нельзя изменить. Ничего, раз это предсказывала Мин. Но смеяться… «А та’верен – это я. Я!»

Что еще произойдет в Тире из-за его присутствия? Порой у Ранда эффект та’верена вообще не проявлялся. Но если уж проступал – результат мог накрыть целый город. Лучшее, что можно с этим поделать – продолжить выполнение задуманного, пока какой-нибудь злонамеренный ум не вычислит значение падающих на голову голубей. Если уж Отрекшиеся шлют по его душу армии Троллоков и Мурддраалов, то какой-нибудь Приспешник Тьмы точно не упустит возможности вогнать ему стрелу под ребра. Немного старания не привлекать внимания полезнее, чем вовсе отказаться от маскировки.

«С тем же успехом ты мог сюда притащить тысячную армию вместе со Знаменем Света, а не этих шестерых», – сухо проворчала Кадсуане, уставившись на Дев, пытавшихся притвориться, что не имеют никакого отношения к отряду Ранда. С обернутыми вокруг голов шуфа и свисающими на плечи вуалями, они образовывали вокруг них широкий круг. Две Шайдо свирепо вспыхивали всякий раз, когда бросали взгляд в его сторону. Закинутые за спину копья выглядывали между ремней притороченных колчанов. Ранду пришлось пригрозить, что в противном случае, он выберет себе другой эскорт. Нандера, глядя на него твердыми, как изумруды, глазами, настояла, по крайней мере, на нескольких Девах. Ранд и мысленно не посмел отказать. Единственный в истории ребенок Девы, он был готов платить свои долги.

Не успел Ранд подобрать поводья Тай’дашара, как внезапно заметил громоздкую механическую повозку. С лязгом и шипением, та выкатилась на улицу со скоростью сильно спешащего человека. Большие, подбитые железом колеса высекали искры из серых булыжников мостовой. Машина выглядела так, словно истекала паром. Массивный деревянный шатун раскачивался вверх и вниз, приводя в движение вертикальную ось. Из металлической трубы струился сизый дым сгоравших дров. И никакого намека на лошадь – лишь странного вида рычаг впереди вращающихся колес. Один из трех стоявших на повозке людей дернул за длинный шнурок, и пар с пронзительным свистом вырвался наружу через раструб сверху огромного железного цилиндра. Если зеваки лишь испуганно вылупили глаза и прикрыли уши, то упряжка купца с раздвоенной бородкой не обладала подобной выдержкой.

Дико заржав, кони понесли, расшвыривая публику и почти сбив с ног какого-то мужчину. Вслед им неслись проклятья и мерзкий рев нескольких мулов. Те сорвались прочь, волоча за собой подпрыгивающие и дребезжащие телеги с отчаянно вцепившимися в вожжи возчиками. Даже у некоторых волов ускорилась ленивая поступь. Узы заполнило удивление Мин.

Направляя вороного одними коленями – как хорошо обученный боевой конь, Тай’дашар мгновенно повиновался, хотя и продолжая всхрапывать – Ранд тоже не мог скрыть изумления. Выходило, что Мастер Поэл воплотил-таки свой паровой фургон в жизнь. – «Но как эта штука добралась до Тира?» – спросил он ни к кому конкретно не образаясь. Последний раз он видел подобный агрегат в Академии Кайриэна, и тогда машину заедало на каждом шагу.

«Ее называют „паровая лошадь“, господин», – ответил ему босой и чумазый постреленок в рваной рубашке, подпрыгивающий от избытка энтузиазма на камнях мостовой. Даже на его поясе можно было насчитать не меньше дыр, чем в ткани чудом держащихся мешковатых штанов. – «Я видел ее уже девять раз! А Ком только семь».

«Паровой фургон, Дони», – поправил его столь же оборванный приятель, – «паровой фургон». Мальчишкам нельзя было дать более десяти лет, и выглядели они скорее костлявыми, чем тощими. Грязные ноги, порванные рубашки и дырявые штаны говорили, что явились они сюда из предместья, беднейшего района города. Ранд изменил в Тире множество законов. Особенно тех, что наибольшим гнетом ложились на бедняков, но оказался не в состоянии изменить их все. Он даже не знал, с чего начать. Льюс Тэрин начал что-то невнятно лепетать о налогах и инвестициях, создающих новые рабочие места, но для него его болтовня была не более понятна, чем просто череда слов, сказанных наугад. Ранд приглушил внутренний голос до жужжания мухи в соседней комнате.

«Четверо таких же, скрепленных вместе, один позади другого, притащили сюда сто повозок от самого Кайриэна», – продолжал Дони, не обращая внимания на второго мальчишку. – «Они проходили каждый день по сотне миль, мой господин. По сотне миль!»

Ком тяжело вздохнул. «Их было шесть, Дони. И тащили они только пятьдесят повозок. Но, действительно, за день они шли более ста миль. А иногда и до ста двадцати, как я слыхал. Мне сказал один из паровозников». – Дони с рассерженным видом повернулся к приятелю. Оба сжали кулаки.

«Все равно – это замечательно», – не дожидаясь начала драки, вмешался Ранд. – «Вот, держите».

Опустив руку в карман кафтана, он извлек наугад две монеты и бросил по одной каждому мальчику. В воздухе блеснуло золото, и ребята жадно ухватили кругляши. Тут же, обменявшись испуганным взглядом, они во всю прыть кинулись прочь за городские ворота. Наверняка, опасаясь, что он потребует вернуть деньги. Полученного золота их семьям могло хватить на несколько месяцев.

В облике смотревшей им вслед Мин сквозило глубокое сострадание. Оно отзывалось эхом в узах даже после того, как девушка, покачав головою, справилась с выражением на лице. Что она углядела в тех образах? Вероятно, смерть. Ранд ощутил не горе, а гнев. Скольким десяткам тысяч предстояло погибнуть еще до того, как разразится Последняя Битва? Сколькими из них окажутся дети? Ни единого пристанища для горя не осталось в его душе.

«Очень великодушно», – напряженным тоном сказала Найнив, – «однако, неужели мы собираемся торчать здесь все утро?». – Паровой фургон быстро исчез из поля зрения, но ее плотная бурая кобылка продолжала тревожно сопеть и вскидывать головой. У девушки были проблемы с лошадью, несмотря на спокойный нрав последней. Найнив была не настолько хорошей наездницей, как воображала из себя. С другой стороны, и лошадь у Мин – серая с лебединой шеей кобыла, взятая из конюшен Алгарина – пританцовывала на месте. Только твердая хватка затянутых в красные перчатки рук на поводьях удерживала ее от бегства. Да и чалая Аливии пыталась взбрыкнуть, хотя бывшая дамани управлялась с нею с такой же легкостью, как Кадсуане со своею гнедой. Аливия время от времени демонстрировала неожиданные таланты. Вероятно, от дамани требовалось, чтобы они были хорошими всадницами.

Въезжая в город, Ранд в последний раз бросил взгляд на удаляющийся паровой фургон. «Поразительно» – едва ли было подходящим для него словом. Сотня повозок или всего пятьдесят – всего! – скорее тут подошло бы слово – «невероятно». Что будет, если торговцы станут использовать такие машины вместо лошадей? Правда, подобное маловероятно. Торговцы известны консервативностью, а не страстью к нововведениям. Отчего-то, Льюс Тэрин вновь принялся хохотать.

Тир не мог сравниться красотой ни с Кэймлином, ни с Тар Валоном. По-настоящему широких улиц в нем было немного. Но, он был громадный, широко разросшийся, и являлся одним из крупнейших городов мира. И, как большинство крупных городов, волей-неволей рос довольно бестолково. На спутанных в беспорядочный клубок улицах крутые черепичные крыши гостиниц соседствовали с остроконечными шиферными кровлями конюшен. Бок о бок с массивными куполами дворцов знати в небо возносились шпили высоких, окруженных балконами башен. Верхушки башен и белоснежных куполов сверкали под утренним солнцем. Лавки кузнецов и ножовщиков, портных и мясников, торговцев рыбой и ткачей ковров терлись боками о мраморные палаты с высокими бронзовыми дверями, скрытыми позади громоздких белых колоннад – то были здания цеховых гильдий, банкирских домов и торговых бирж.

Рассвет только начинался, но еще лежавшие в глубокой тени улицы уже полнились лихорадкой прославленного в легендах южного делового азарта. Сквозь толпу шустро пробирались худощавые мужчины с паланкинами на плечах, бегая почти столь же резво как дети, игравшие на мостовой. Тут же медленно проплывали телеги и фургоны по большей части влекомые огромными волами. Кареты и экипажи с упряжками, составленными из четырех или шести лошадей, двигались не менее неторопливо. Устало тащились пары носильщиков, чьи спины отягощали тюки, брошенные на закрепленные между двух жердей ремни. Подмастерья разносили заказчикам произведение рук своих мастеров – или в коробах на спинах, или сверки в руках. Нахваливали разложенный на лотках и тележках товар лоточники – ленты и булавки, жареные орехи и пирожки с мясом. На каждом перекрестки шли представления уличных артистов: акробатов, жонглеров и уличных музыкантов. Глядя на все это, невозможно представить, что город находился в осаде.

Хотя не все выглядело настолько безмятежно. Ранд замечал уже успевших в столь ранний час набраться буйных пьяниц, вышибаемых из дверей гостиниц и таверн. Прямо на улицах шли многочисленные кулачные бои и борцовские поединки. Не успевала одна пара бойцов скрыться за поворотом, как впереди сразу показывалась следующая. В толпе часто мелькали люди, в которых трудно было не узнать солдат – мечи на бедрах, пышные рукава шерстяных кафтанов пестрят полосками цветов благородных Домов. Но кирасы и шлемы не уберегали от ссор. Порядочное число драк происходило с их участием – между собой, с Морским Народом, с плохо одетыми парнями – не то с чернорабочими, не то с подмастерьями. Или просто забияками. Солдаты, лишенные настоящего дела, быстро начинают скучать. А скучающие солдаты напиваются и затевают драки. Ранд порадовался, что войско мятежников скучало.

Дрейфующие в толпе Девы, все еще продолжавшие притворяться, что не имеют никакого отношению к Ранду, сопровождались озадаченными взглядами. И почесыванием затылков, главным образом от смуглолицего Морского Народа. Вдобавок, вслед за ними тащилась стайка разинувших рты ребятишек. Тайренцы, кожа которых выглядела ничуть не светлее, чем у Морского Народа, уже встречали прежде айил, и этим утром у них были более срочные и важные дела, чем задаваться вопросом, что им тут понадобилось. И вообще никто, по-видимому, не удостоил Ранда и его спутниц второго взгляда.

На улицах встречались мужчины и женщины иного облика, отличного от большинства жителей, в основном иноземцы. То бледнолицый купец-кайриэнец в кафтане мрачных оттенков, то уроженец Арафела с вплетенными в темные косички серебряными колокольчиками. Меднокожая даманийка в едва прикрытом плащом полупрозрачном дорожном платье. За ее спиной красовалась пара здоровенных охранников в кожаных куртках, с нашитыми на них стальными дисками. Шайнарец с седым чубом на обритой голове. С трудом застегнутые пуговицы кафтана едва удерживают обширное брюхо. В Тире невозможно пройти и десятка шагов, чтобы не столкнуться с иноземцем. Тайренская торговля отрастила длинные руки.

Проезд Ранда сквозь город, к сожалению, тоже не обошелся без инцидентов. Сперва, бегущий впереди мальчишка-разносчик внезапно споткнулся и упал. При этом, корзину, врученную пареньку пекарем, сильно подкинуло в воздух. Стоило же Ранду подъехать ближе, как мальчик, пытавшийся подняться на ноги, остолбенело замер на полпути. Он таращился на вставшие торчком около корзины длинные булки, сцепившиеся друг с другом в грубом подобии конуса. Затем, какой-то полураздетый мужчина, мирно потягивавший свое пойло в окне второго этажа гостиницы, внезапно потерял равновесие и с диким воплем выпал наружу. Он замолк, приземлившись на обе ноги менее чем в десяти шагах от Тай’дашара, продолжая судорожно сжимать в руке кружку. Ранд оставил его позади, ошеломленного и потрясенного случившимся. Рябь маловероятных событий следовала за Рандом, волной распространяясь по городу.

Не все происшествия будут столь же безобидны, как с батонами, или благополучно окончатся, как для вывалившегося из окна человека, приземлившегося на ноги, а не на голову. Расходящаяся рябь могла сделать так, что простой ушиб обернется переломом костей или шеи. От неожиданно сорвавшихся с губ слов вспыхнет смертельная вражда. Жена отравит мужа, вспомнив о ничтожной обиде, прощенной годы назад. О, возможно, какой-нибудь удачливый малый, сам не понимая почему решив заняться раскопками, обнаружит в подвале собственного дома сгнивший мешок, наполненный золотом. Или мужчина попросит руки и получит согласие от женщины, к которой никогда не имел храбрости даже приблизиться. На каждую улыбку фортуны, приходилось обращенное в прах состояние. Мин называла это балансом. Добро компенсировало причиненное зло. Как и неудача следовала за полученным благом. Нужно как можно скорее покончить с делами в Тире и убираться прочь. Пустить жеребца вскачь по забитым народом улицам было затруднительно, но Ранд сумел ускориться настолько, что Девам пришлось перейти на бег.

Конечный пункт путешествия обозначился перед ним задолго до въезда в город. Каменная глыба, вернее голый обрывистый холм, вытянувшийся от реки Эринин до самого сердца Тира. Рассекая границы восьми или девяти округов, более квадратной мили в поперечнике, он словно нависал над городом. Твердыня Тира – древнейшая крепость человечества. Самое старое сооружение в мире, созданное с помощью Единой Силы в последние дни Разлома. Сотворенное без единого шва из монолитного камня, пусть и выветрившееся за более чем три тысячи лет под воздействием дождя и ветра. Первые бойницы были проделаны на высоте сотни шагов от земли, хотя и ниже располагались многочисленные стрелковые щели для лучников, вместе с каменными желобами для поливания нападавших потоком кипящего масла или расплавленного свинца. Никакая осада не могла отрезать Твердыню от снабжения благодаря наличию собственных, защищенных стеной, причалов. В цитадели находились собственные кузницы и мастерские для ремонта или замены каждого вида оружия, в котором возникала нужда.

Над самой высокой башней, точно по центру Твердыни, развевалось знамя Тира – наполовину красное, наполовину золотое, с тремя серебряными полумесяцами в ряд по диагонали. Знамя настолько огромное, что рисунок был ясно различим даже под сильным ветром, треплющем полотно. Водрузить такой флаг наверняка стоило немало усилий. Нижние башни несли его уменьшенные копии, но здесь они развевались вперемешку с другими – древний черно-белый символ Айз Седай на красном поле. Знамя Света. Иные называли его Знамя Дракона, словно второго, носившего такое же имя, не существовало. Благородный Лорд Дарлин демонстрировал свою верность. Хороший признак.

Аланна находилась внутри, а вот служило ли это добрым предзнаменованием, предстояло еще узнать. Ранд ощущал ее менее остро – или так только казалось с тех пор, как Илэйн, Мин и Авиенда связали его узами. По любому, они отодвинули ее на второй план. Аланна говорила, что и сама теперь мало, что могла ощутить, за исключением того, какое расстояние их разделяло. И все же, она там – захороненный в дальней части его рассудка сгусток сплетенных эмоций и физических ощущений. Словно эпоха прошла с последнего раза, когда он оказывался достаточно близко к этому клубочку, чтобы обратить на него внимание. И с новой силой вспыхнувшие узы походили на вторжение узурпатора в его отношения с Мин, Илэйн и Авиендой. В мешанине нахлынувших чувств он разобрал, что Аланна утомлена, словно в последние дни не имела времени хорошенько выспаться, и чем-то расстроена. Рядом полыхали вспышки досады и гнева. Скверно складывались переговоры? Скоро выясним. Она осознавала его присутствие в городе, осознавала, пусть и смутно, его приближение. Мин безуспешно пробовала научить Ранда уловке под названием маскировка, предположительно способной помочь скрываться от уз. Естественно, в конце концов, выяснилось, что и ей самой подобный фокус ни разу не удавался.

Вскоре Ранд очутился на улице упиравшейся в площадь, с трех сторон окружавшую Твердыню. Но в его планы не входило следовать по ней до конца. С одной стороны, огромные, обитые железом ворота цитадели были наглухо захлопнуты. С другой, в начале улицы виднелось несколько сот вооруженных пехотинцев. Наверняка, заслоны расставлены перед всеми воротами. Хотя по поведению воины и не слишком напоминали осаждающих. Больше всего их поведение походило на бесцельное времяпрепровождение – снятые большинством шлемы, подпирающие стены домов алебарды, туча служанок из близлежащих гостиниц и таверн, снующих с подносами, уставленными кружками с пивом и вином. Тем не менее, крайне маловероятно, что солдаты останутся безучастными к попытке проникнуть в Твердыню. Не то, что бы они смогли остановить Ранда. Для него разбросать несколько сотен людей все равно, что выгнать моль из шкафа.

Но без острой необходимости никого убивать в Тире он не собирался. Поэтому, Ранд свернул в двери конюшни, примыкавшей к респектабельной гостинице в три этажа из серого камня с черепичной кровлей. На свеженамалеваной вывеске заведения красовалось нечто – и почему это его не удивляет – отдаленно напоминавшее существ, обвивавших руки Ранда. Хотя художник, вероятно посчитав, что имеющиеся описания недостаточно точно отражают их натуру, дополнил изображение длинными острыми зубами и ребристыми крыльями. Крыльями! Они выглядели похожими на одну из летучих тварей Шончан. Кадсуане подняла взгляд на вывеску и фыркнула. Найнив хихикнула. Свет, и Мин туда же!

Ранд кинул босоногим мальчишкам, прислуживавшим на конюшне, немного серебра, чтобы те почистили лошадей, но они продолжали таращиться скорее на Дев, чем на монеты, впрочем, как и посетители под скрещенными потолочными балками в общей зале Дракона. Когда Девы, подняв копья над головой и с круглыми, обтянутыми бычьей кожей щитами в руках, вошли внутрь вслед за Рандом и остальными, в зале стихли все разговоры. Выглядевшие как средней руки торговцы и зажиточные ремесленники, мужчины и женщины в простой, хоть и добротной выделки шерстяной одежде, словно по команде, развернулись на стульях в их сторону, разинув рты, словно впервые посетивший город деревенщина. Служанки в темных с высоким лифом платьях с короткими белыми передниками замерли с подносами в руках. Их глаза готовы были выскочить из орбит от изумления. Даже музыкантша, стучавшая молоточками на цимбалах между двух каменных каминов, перестала играть.

Лишь очень смуглый мужчина с сильно вьющимися волосами за квадратным столиком возле самых дверей, казалось, вообще не обратил на Дев внимания. Ранд вначале принял его за представителя Морского Народа, но тот носил очень необычный кафтан – без воротника и отворотов, некогда-то белый, но теперь сильно испачканный и пожеванный. – «Говорю же тебе. У меня на корабле полным-полно… червей, которые производят… да, производят… шелк», – сбивчиво говорил мужчина со странным мелодичным акцентом. – «Но мне нужны… утовые… да, утовые листья, чтобы их кормить. Мы станем богачами».

Его собеседник только махнул в ответ расслабленной полной рукой, не переставая при этом пялиться на Дев. – «Черви?» – спросил он рассеянно. – «Всякий знает, что шелк растет на деревьях».

Пройдя в зал навстречу встрепенувшемуся хозяину гостиницы, Ранд покачал головой. Черви! Какие только сказки не сочиняют люди, чтобы выманить у ближнего несколько монет.

«Агардо Саранче к вашим услугам, милорд, миледи», – с глубоким поклоном приветствовал их сухощавый лысеющий мужчина, широко разводя руки в стороны. Не у всех тайренцев был смуглый цвет кожи, чтобы там не воображали чужеземцы, но этот был даже бледнее кайриэнца. – «Чем могу служить?» – его темные глаза все время косились на Дев. И всякий раз, когда это происходило, он одергивал свой голубой кафтан, словно он неожиданно становился тесен.

«Нам нужна комната с хорошим видом на Твердыню», – ответил Ранд.

«Уверяю тебя, дружище – именно черви производят шелк», – растягивая слова, произнес мужской голос за его спиной. – «Я видел это собственными глазами».

При звуках знакомого акцента Ранд обернулся, обнаружив побледневшую Аливию, широко распахнутыми глазами уставившуюся на выходившего из дверей человека в темном кафтане. С проклятьем, Ранд бросился на улицу – почти дюжина людей в темном удалялись в сторону от гостиницы. Тем человеком мог оказаться любой из них. Единственное, что он успел разглядеть – мужчина, среднего роста и комплекции. Маловато для выбора преследования. Что шончанину понадобилось в Тире? Собирает сведения для следующего вторжения? Можно биться об заклад, что так оно и есть. Он отвернулся, сожалея, что не сможет его допросить. Лучше знать точно, чем строить предположения.

Он поинтересовался, не удалось ли Аливии рассмотреть парня получше, но та лишь тихо покачала головой. Бывшая дамани оставалась бледной. Аливия с беспощадной жестокостью говорила о том, что собирается сотворить с сул’дам, но слабого проблеска родной речи оказалось достаточно, чтобы потрясти шончанку до глубины души. Ранд понадеялся, что это не является признаком ее слабохарактерности. Каким-то образом ей предстояло ему помочь, и Ранд не мог полагаться на слабого помощника.

«Что вам известно о человеке, который только что вышел отсюда?» – обратился он к Саранче. – «Ну о том, с неразборчивой речью».

Хозяин гостиницы смигнул. – «Ничего, милорд. Я никогда не видел его прежде. Милорд желает снять только одну комнату?» – Он обежал глазами Мин и остальных женщин. Его губы стали двигаться, словно Агардо что-то вычислял в уме.

«Если вы намекаете на что-то предосудительное, Мастер Саранче», – с негодованием произнесла Найнив, тиская себя за свисавшую из-под капюшона плаща косу, – «то вам стоит подумать дважды, а то и трижды. Прежде чем я надеру вам уши». – Мин тихо зашипела, и одна из рук девушки дернулась к противоположному запястью прежде, чем та сумела остановить движение. Наверняка потянулась за ножом. Свет, слишком часто она тянется к ножам!

«О чем предосудительном?» – в замешательстве спросила Аливия. Кадсуане фыркнула.

«Одну комнату», – терпеливо повторил Ранд. «Женщины всегда найдут причину для скандала», – подумал он. Или это был Льюс Тэрин? Он невольно поежился от чувства дискомфорта. Но сумел справиться с нотой раздражения, просочившегося в голос: «Самую большую из имеющихся с видом на Твердыню. Она понадобится нам не надолго. Уже сегодня вечером вы сможете сдать ее снова. Хотя вам, вероятно, предстоит день-другой позаботиться о наших лошадях».

На узкой физиономии Саранчи проступило облегчение, но голос исполнился откровенно фальшивой печали, – «Сожалею, но наша самая большая комната уже занята, милорд. Правду сказать, заняты все большие комнаты. Но я буду счастлив проводить вас чуть дальше по улице к „Трем полумесяцам“ и…»

«Ха!» – Кадсуане сдвинула назад капюшон, приоткрывая лицо и часть прикрепленных к прическе золотых украшений. С видом воплощенного хладнокровия, она смерила хозяина непреклонным взглядом. – «Мальчик, я думаю, ты способен найти способ освободить ту комнату. Думаю, лучше тебе постараться. Хорошенько заплати ему», – добавила она, качнув цепочками украшений. – «Это совет, не указание».

Саранче с готовностью принял от Ранда большую золотую крону – вряд ли полный недельный доход гостиницы был больше. Но только вид лишенного возраста лица Кадсуане смог развить в нем настоящую резвость. Он вприпрыжку проскакал по ступеням вверх по лестнице в дальнем конце общей залы и через считанные минуты вернулся, чтобы пригласить их на второй этаж. В обстановке комнаты с панелями из темного полированного дерева доминировала приведенная в беспорядок кровать, достаточно широкая даже для троих, она стояла меж двух окон, весь вид из которых заполняла громадина Твердыны, нависавшая над скатами крыш. Предыдущий обитатель комнаты покинул ее так поспешно, что забыл шерстяной чулок, в беспорядке брошенный у кроватной ножки, и резной костяной гребень на умывальнике в углу. Хозяин предложил доставить наверх вино и седельные сумки и удивился отказу. Но ему хватило единственного взгляда на лицо Кадсуане, чтобы, поклонившись, поспешно покинуть комнату.

Для гостиницы помещение оказалось довольно просторным, но не шло ни в какое сравнение с большинством палат в поместье Алгарина, не говоря уже о дворце. Особенно, когда внутрь набилось дюжина людей. Ранду внезапно почудилось, что стены сдвигаются. Перехватило в груди дыхание. Каждый вдох стал даваться с огромным трудом. Узы внезапно затопило сочувствие и тревога.

«Ящик», – задыхаясь, произнес Льюс Тэрин, – «Нужно выбраться из ящика!»

Ранд сосредоточился на окнах – ясно видеть Твердыню было необходимым условием – и на открытом пространстве между «Драконом» и Твердыней. Открывающийся взгляду простор позволил чуть выровнять дыхание. Но только чуть-чуть. Устремив глаза к небу над Твердыней, он приказал остальным расположиться вдоль стен. Они немедленно повиновались. Ну, Кадсуане, прежде чем скользнуть к стене, смерила его колючим взглядом, а Найнив фыркнула. Но остальные поспешно исполнили приказание. Если они думали, что Ранд расчистил место из соображений безопасности, то были правы лишь отчасти. Исчезновение людей из поля зрения заставляло комнату казаться немного просторнее. Немного, но каждый свободный дюйм приносил благословенное облегчение. Узы полнились беспокойством.

«Я должен выбраться», – стонал Льюс Тэрин, – «Мне необходимо выбраться».

Приготовившись к неизбежному и оставаясь начеку, ожидая новой попытки Льюса Тэрина, Ранд захватил мужскую половину Истинного Источника, и в него хлынул саидин. Сделал ли безумец попытку овладеть им первым? Что ж, он скользнул по краю, легонько прикасаясь к желаемому, но сам поток принадлежал Ранду. Горы пламени, рассыпаясь огненными лавинами, пробовали смести его прочь. Волны холода, по сравнению с которыми лед показался бы теплым, пытались сбросить его в штормовое море. Он наслаждался, внезапно чувствуя себя настолько живым, словно жизнь до этого мига было сном наяву. Можно было расслышать каждый вздох в комнате, можно было даже разглядеть колоссальное знамя над Твердыней так досконально, что различишь каждую нить в полотнище. Двойная рана на боку пульсировала так, словно пыталась оторваться от тела. Но, с заполнившей его Силой, Ранд был способен игнорировать боль. Сейчас он, наверное, сумел бы не придать значения даже удару меча.

И вместе с потоком саидин его настигла тошнота, одновременно привычная и нестерпимая, с почти непреодолимым желанием согнуться пополам и освободить желудок от всей пищи, которую он когда-либо съел в своей жизни. От нее дрожали колени. И сражаться с нею приходилось столь же яростно, как с Силой. А бороться с саидин нужно постоянно и неотступно. Мужчина подчиняет саидин своей воле или Сила сокрушает его. На миг в голове всплыл образ человека из Шадар Логота. Тот был в ярости. И в спазмах надвигающейся тошноты. Вот сейчас-то он точно осознавал присутствие Ранда, как и Ранд его. Стоило сдвинуться на волосок в любую сторону, и они соприкоснутся. Лишь на волосок.

«Что происходит?» – спросила подошедшая Найнив, с беспокойством всматриваясь в Ранда, – «Твое лицо стало абсолютно белым». – Она потянулась к его голове, и кожу защипало.

Ранд смахнул руки прочь. – «Со мной все хорошо. Встань в сторонку». – Она не двигалась, смерив его одним из тех взглядов, которые женщины всегда приберегают для мужчин в своих кошельках. Этот говорил – ты лжешь, пусть я и не могу это доказать. Они что, тренируются перед зеркалом? – «Встань в сторонку, Найнив».

«Он в порядке, Найнив», – заверила Мин, хотя от ее собственного лица тоже отхлынула кровь, а руки в красных перчатках держались за живот. Она знала.

Найнив фыркнула, презрительно сморщив нос, но, наконец, убралась с дороги. Возможно, Лан уже достаточно натерпелся и сбежал от нее. Нет, не то. Лан не бросил бы Найнив без прямого указания с ее стороны. И даже тогда, лишь на совершенно необходимое время. Где бы он сейчас ни находился, он там с благословения Найнив, вероятно отправлен по ее собственным соображениям. Айз Седай с их проклятыми тайнами.

Он направил поток Духа, чуть приправленное нитями Огня, и у ножек кровати появилась знакомая серебристая вертикальная линия, на глазах разворачиваясь в смутный образ утопающих во тьме массивных колонн. Единственным источником света служили гостиничные окна. Отверстие, мерцавшее на высоте нескольких дюймов от пола, размером не превосходило дверей в комнату. Что не помешало трем Девам, стоило проходу раскрыться полностью, рвануться сквозь него с копьями наперевес и в накинутых вуалях. Ранд снова покрылся гусиной кожей – Аливия прыгнула следом. Задача по его охране была взвалена шончанкой на себя добровольно, но относилась она к ней с серьезностью Девы Копья.

Однако, внутри не могло быть ни засады, ни иной опасности, поэтому он шагнул за врата, вперед и вниз. С этой стороны, они зависли более чем в футе над серыми, вырубленными из камня плитами. Ранду не хотелось добавлять новые, к уже причиненным им ранее, повреждениям. Он очутился в Сердце Твердыни и, наполненный Силой, был способен в льющемся через проход свете из комнаты в «Драконе», разглядеть дыру в одной из плит, оставшуюся от вонзенного им туда Калландора. «Кто вытянет меч, тот последует за ним». Ранд долго и тяжело размышлял, прежде чем отправить Наришму за Калландором. Однако, Пророчества утверждали – этот человек последует за ним, и Наришма сейчас занят другим. Ранда окружал лес бесконечных колонн из красно-камня, упиравшихся вершинами во тьму, скрывавшую незажженные золотые светильники, сводчатый потолок и необъятный купол. Не только стук его сапог, но и шорох мягких сапожек Дев отдавался эхом в пустоте огромного зала. Здесь чувство клаустрофобии его отпустило.

Мин немедленно последовала за Рандом, сжав по метательному ножу в каждой руке, и вертя головой из стороны в сторону, уставившись во тьму. Однако Кадсуане стоя у края врат проронила: – «Мальчик, я прыгаю, только когда это совершенно необходимо», – и протянула руку, ожидая от него помощи.

Он подал руку, и Кадсуане благодарно кивнула. Возможно, благодарно. А может, подразумевая: «Тебе понадобилась проклятущая уйма времени, чтобы сообразить». Над ее повернутой кверху ладонью появился светящийся шарик. Мгновением позже, Аливия зажгла собственный. Создававшийся двумя источниками света островок придавал окружающей тьме еще большую непроглядность. Найнив тоже понадобилась его поддержка, но у нее достало вежливости пробормотать «спасибо». Она немедленно соорудила собственный сияющий шар. Однако, когда Ранд предложил руку одной из Дев, предположительно, это была Сарендра – одна из Шайдо – та лишь сверкнула голубыми глазами над опущенной черной вуалью, высокомерно хмыкнула и, с зажатым в руке копьем, спрыгнула вниз, сопровождаемая оставшимися двумя товарками. Он позволил вратам захлопнуться но, не смотря на подступающие к животу и голове тошноту, продолжал удерживать саидин. Ранд не думал, что ему понадобится направлять, пока не настанет пора покинуть Твердыню – просто не хотелось предоставлять Льюсу Тэрину новый шанс завладеть Силой.

«Ты должен мне доверять», – прорычал Льюс Тэрин. – «Если мы собираемся дожить до Тармон Гай’дон и умереть, ты должен мне доверять!»

«Сам же как-то советовал – не доверять никому, включая тебя самого».

«Только сумасшедший никому не верит», – прошептал Льюс Тэрин. Внезапно, он начал рыдать. – «О, за что мне достался безумец в собственной голове?» – Ранд отодвинул его причитания прочь.

Миновав быстрым шагом высокую арку, служившую выходом из Сердца, он удивился, обнаружив двух Защитников Твердыни в остроконечных шлемах и сверкающих кирасах. Пышные рукава их черных кафтанов украшали черные и золотые полосы. Обнажив мечи, они вглядывались в проход под аркой с выражением, в котором мрачная решимость соседствовала с замешательством. Их, наверняка, напугало эхо шагов и зажженные огни в помещении с единственным и к тому же охраняемым ими самими выходом. Девы, направив копья, припали к полу, расходясь в стороны и, медленно, подкрадываясь к этой парочке.

«Клянусь Твердыней, это – он», – произнес один из мужчин, поспешно вкладывая меч в ножны. Коренастый малый, с зарубцевавшимся шрамом, который начинался ото лба и тянулся через переносицу на скулу. Он глубоко поклонился, широко разводя затянутые в стальные перчатки руки. – «Милорд Дракон», – поприветствовал стражник Ранда. – «Иагин Хандар, Милорд. Оборонял Твердыню. Заработал его в тот день», – он коснулся шрама.

«Благородная рана, Хандар, и памятный день», – ответил Ранд, в то время как второй, более худощавый мужчина, кланяясь, убирал свой клинок. Лишь в этот момент Девы опустили копья, но их лица оставались закрыты. Памятный день? Троллоки и Мурддраалы оказались внутри Твердыни. И второй раз, когда он по-настоящему овладел Калландором. Используя Меч, который не был Мечом, по его истинному предназначению. Повсюду валялись трупы. Убитая девочка, которую он не смог оживить. Кому по силам забыть такой день? – «Я помню, что отдал приказ охранять Сердце, пока в нем находится Калландор. Но почему вы до сих пор на посту?»

Стражники обменялись озадаченными взглядами. – «Милорд Дракон, вы приказали установить охрану», – начал Хандар, – «и Защитники исполнили приказ. Но вы ничего не сказали о Калландоре, за исключением того, что никто не должен приближаться к нему без доказательства, что он ваш посланник». – Внезапно, невысокий мужчина вздрогнул и поклонился еще раз, глубже. – «Простите, Милорд, что я, как кажется, подвергаю сомнению ваши приказы. Я совсем не это имел в виду. Вызвать Благородных Лордов к вашим покоям? Они сохраняются, ожидая вашего возвращения».

«Нет необходимости», – ответил Ранд. «Дарлин ждет меня, и я знаю, где его найти».

Хандар невольно поморщился. Его напарник внезапно обнаружил нечто интересное на полу. – «Милорд, вам может понадобиться провожатый», – медленно подбирал слова Хандар. – «Коридоры… Коридоры иногда меняют направление».

Даже так! Узор действительно начал распускаться. Что означало – Темный касается мира сильнее, чем когда-либо, начиная с Войны Тени. Если Узор слишком расползется до Тармон Гай’дон, Кружево Эпох может порваться. Конец времени, материи и мироздания. Так или иначе, ему необходимо начать Последнюю Битву прежде, чем случится непоправимое. Только он пока не осмеливался. Пока нет.

Ранд заверил Хандора и его товарища, что не нуждается в провожатом, и те снова поклонились, очевидно решив для себя – Дракон Возрожденный способен свершить все, за что берется. Действительно, он не сомневался, что сумеет отыскать Алану. Ранд ощущал точное направление. За время, прошедшее с момента первого острого контакта, она переместилась. Наверняка, чтобы отыскать Дарлина и сообщить – приближается Ранд ал’Тор. Мин говорила о ней, как об одной из тех, кто у него в руках, но в действиях Айз Седай всегда скрывается второе дно. У них всегда есть собственные планы, собственные цели. Взять хоть Найнив и Верин. Да, любую из них.

«Они прыгают, стоит тебе сказать «жаба», – спокойно проронила Кадсуане, откидывая капюшон назад сразу, как они покинули Сердце. – «Может обернуться большой бедой, если слишком много народа подскакивает по одному твоему слову». – И у нее хватило совести заявлять подобное! Кадсуане проклятая Меледрин!

«Я веду войну», – грубо огрызнулся он. Тошнота делала его раздражительным. И давала один из поводов для грубости. – «Чем меньше народу мне повинуется, тем больше шансов ее проиграть. А если я потерплю поражение, проиграют все. Если б я смог заставить повиноваться каждого, так бы и поступил». – И так подчиняются не слишком-то многие, а если повинуются, то в собственной манере. Почему же, во имя Света, Мин почувствовала жалость?

Кадсуане кивнула. – «Так я и думала», – пробормотала она себе под нос. Что бы это могло означать?

Твердыня обладала всеми внешними атрибутами дворца – от шелковых гобеленов и богато вышитых ковровых дорожек из Тарабона, Алтары и самого Тира, до золотых держателей, с укрепленными в них зеркальными лампами. Сундуки вдоль каменных стен, пусть и хранящие в себе утварь, сберегаемую слугами для уборки, были изготовлены из редких пород дерева, часто с искусной резьбой и всегда с позолоченными накладками. Коридорные ниши заполняли фарфоровые кубки и вазы работы Морского Народа, тонкие как древесный лист и ценою во много раз превосходящей их вес в золоте. Между ними встречались массивные, усеянные драгоценными камнями статуэтки – например, полуторафутового размера золотой леопард с рубинами вместо глаз, пытающийся повалить серебряного оленя с жемчужными рогами. Вот статуэтка повыше, изображающая золотого льва с изумрудными глазами и когтями из огневиков. Некоторые статуэтки настолько расточительно были покрыты драгоценностями, что невозможно было определить металл, из которого их изготовили. Слуги в черных-с-золотом ливреях кланялись или приседали в реверансах перед Рандом, поднимавшимся по коридорам Твердыни. Узнавшие его, делали это очень глубоко. Кое у кого глаза распахивались при виде следующих за Рандом Дев, но приветствия ни разу не замедлились из-за шока.

Но, пусть и с придворным убранством, Твердыня строилась для войн. Как снаружи, так и внутри. Везде, где один коридор пересекался с другим, потолок испещряли щели оружейных отверстий. Высоко между гобеленами стены пронизывали бойницы для лучников. Сектор обстрела перекрывал коридор в обоих направлениях. Любой лестничный пролет мог быть, через подобные бойницы, в мгновение ока очищен от врага залпом стрел или арбалетных болтов. Единственный противник, когда-либо сумевший силой ворваться в Твердыню – это Айил. Но они смели сопротивление слишком быстро, чтобы большинство оборонявшихся успело вступить в игру. Любой другой враг, пробиваясь внутрь, заплатит кровавую дань за взятие каждого коридора. Если забыть на минуту, что открытие Перемещения навсегда изменило характер военных действий. Перемещение, и Огненные Цветы, и многое, многое другое. Пусть цена крови все еще оставалась велика, каменные стены и высокие башни больше не гарантировали защиты. Существование Аша’манов сделало укрепления Твердыни такими же устаревшими, как бронзовые мечи и каменные топоры, применявшиеся во времена Разлома. Древнейшая крепость человечества превращалась в реликт.

Узы вели Ранда все вверх и вверх, пока он не добрался до высоких дверей из полированного дерева с золотыми ручками в виде леопардов. Алана находилась сразу за ними. Свет, но живот так и норовил вывернуться наизнанку. Взяв себя в руки, он открыл одну из створок и вошел, оставив Дев снаружи, на посту. Остальные, вместе с Мин, последовали за Рандом.

Убранство гостиной не уступало помпезностью его собственным комнатам в Твердыне. Стены были завешены широкими шелковыми гобеленами с охотничьими и батальными сценами. На полу лежал огромный тарабонский ковер, стоивший столько, что на эти деньги можно было целый год кормить большую деревню. Камин из черного мрамора был достаточно высокий, чтоб в него не нагибаясь смог спокойно войти человек, и достаточно широкий, чтобы в нем встали в ряд восемь. Каждая деталь обстановки отличалась массивностью, искусной резьбой, золотой инкрустацией и изобилием драгоценных камней. К примеру, высокие золотые светильники. От их отражателей свет отражался от покрытого стеклянными панелями потолка. На позолоченном постаменте с одной стороны комнаты стоял золотой медведь более фута величиной с рубиновыми глазами и серебряными когтями и зубами. На парном ему, у противоположной стены, изумрудными глазами и рубиновыми когтями сверкал орел, почти такого же размера. Умеренная роскошь для Тира.

С первым шагом Ранда, устроившаяся в кресле Аланна подняла на него глаза. Затем протянула золотой кубок одной из двух молоденьких служанок в черном с золотом платье, требуя наполнить его темным вином из высокого золотого кувшина. Стройная, облаченная в серое с зелеными разрезами платье для верховой езды, Аланна была достаточно красива, чтобы Льюс Тэрин принялся тихонько мурлыкать. Ранд едва не ухватился за мочку уха, прежде чем спохватился и убрал руку, почувствовав внезапную неуверенность, чей был это жест – его или безумца. Зеленая сестра довольно мрачно ему улыбнулась и обвела внимательным взглядом по очереди Мин, Найнив, Аливию и Кадсуане. Узы донесли подозрительность, не говоря уже о гневе и скверном настроении. Два последних чувства усилились при виде Кадсуане. Когда Аланна вновь повернулась к Ранду, к ним добавилась радость. – «Надо же? Кто бы мог ожидать вашего появления, Милорд Дракон?» – прожурчала она, чуть запнувшись на титуле. – «Настоящая неожиданность, не правда ли Лорд Асторил?» – Значит, она никого не предупредила. Интересно.

«Чрезвычайно приятная неожиданность», – произнес пожилой мужчина в кафтане с рукавами расцвеченными красными и синими полосками, поднимаясь для приветствия и поглаживая клинышек умащенной маслом бородки. Лицо Благородного Лорда Асторила Дамары рассекали многочисленные морщины. Белоснежные, достигавшие плеч волосы истончились от старости, но спину он держал прямо, а взгляд темных глаз оставался острым. – «Я с нетерпением ожидал этого дня». – Он отвесил еще один поклон Кадсуане и, после мгновенной заминки – Найнив. – «Айз Седай», – поприветствовал он. Весьма вежливо для уроженца Тира. До перемен принесенных Рандом, в городе не только запрещалось направлять, но и сами Айз Седай были вне закона.

Дарлин Сиснера, Благородный Лорд и Наместник Тира от имени Возрожденного Дракона был облачен в зеленый шелковый кафтан с желтыми полосками на рукавах. Сапоги были отделаны золотом. Он был менее чем на голову ниже Ранда. Коротко остриженные волосы и остроконечная бородка, крутой профиль носа и, редкие для Тира, голубые глаза. И эти глаза широко распахнулись, когда он отвлекся от беседы с Каралайн Дамодред возле камина. Присутствие знатной кайриэнки потрясло Ранда, хотя он и ожидал встретить ее здесь. Скорбный список, которым он имел обыкновение закалять на огне душу, почти запустился в голове прежде, чем он смог остановиться. Невысокая и стройная, с бледной кожей, большими темными глазами и маленьким рубином, свисавшим на лоб с вплетенной в прическу золотой цепочки; черные волосы, волнами ниспадающие до плеч – она необыкновенно напоминала свою кузину Морейн. Словно в довершение сходства, Каралайн носила длинную голубую курточку с вышивкой в виде золотых спиралей, дополняемую поперечными полосками красного, зеленого и белого цветов, сбегавшими от воротника до самого низа. Облегающие зеленые брючки и голубые сапожки на каблуках довершали образ. Мода действительно быстро распространялась. Она ухитрилась исполнить реверанс, хотя в подобном наряде он получился странноватым. Мурлыкание Льюса Тэрина зазвучало громче, заставляя Ранда пожалеть, что у того нет лица, по которому можно ударить кулаком. Морейн – это память, укреплявшая его душу, а не повод для мурлыканья.

«Милорд Дракон», – приветствовал Ранда Дарлин натянутым поклоном. Он не привык кланяться первым. Кадсуане приветствия не удостоилась, только острого взгляда прежде, чем Благородный Лорд сделал вид, что полностью выбросил ее присутствие из головы. Некоторое время в Кайриэне она удерживала его и Каралайн в качестве «гостей». Что он вряд ли когда-нибудь забудет или простит. Повинуясь жесту Дарлина, обе служанки быстро обнесли вновь прибывших вином. Как можно было предположить заранее, Кадсуане со своим лишенным возраста лицом удостоилась первого кубка, но удивительное дело – второй достался Найнив. Дракон Возрожденный был одним, но женщина, носящая кольцо Великого Змея, означала что-то куда более важное, даже в Тире. Откинув плащ за спину, Кадсуане отступила к стене. Не в ее привычке держаться скромницей. Однако, с вновь занятой позиции она обрела возможность наблюдать за всеми присутствующими. Аливия заняла место подле дверей, несомненно, по тем же соображениям. – «Рад видеть вас в лучшем здравии, чем при нашей последней встрече», – продолжил Дарлин. – «Вы удостоили меня большой чести. Хотя она может стоить мне головы. Если ваши Айз Седай не добьются большего успеха, чем им удавалось до сих пор».

«Дарлин, не будь таким мрачным», – вмешалась Каралайн. Ее хриплый голос звучал удивлено: «Мужчин хлебом не корми, дай подуться, не так ли, Мин?» – Мин, почему-то, закашлялась от смеха.

«А вы что здесь делаете?» – спросил Ранд у двух людей, которых совершенно не ожидал тут встретить. Он принял кубок от служанки, в то время как вторая нерешительно топталась между Мин и Аливией. Мин одержала верх, возможно потому, что голубое платье Аливии было лишено украшений. Потягивая вино, Мин, поощренная взглядом кайриэнки, небрежным шагом направилась в сторону Каралайн. Дарлин, улыбаясь, отошел, и женщины, сдвинув головы, принялись шептаться друг с другом. Наполненный Силой Ранд сумел уловить одно-два случайных слова. Его имя, имя Дарлина.

Вейрамон Саньяго, еще один Благородный Лорд Тира, держался так прямо во весь свой немаленький рост, словно проглотил меч. Но все же было в нем что-то от напыщенного петуха. Тронутый сединой клинышек умащенной бородки так и колыхался от гордости. – «Приветствую Принца Утра», – проговорил он с поклоном. Или, скорее, пропел. – «Почему я здесь, Милорд Дракон?» – его голос звучал озадаченно, – «Что же мне оставалась иного как, услышав, что Лорд Дарлин осажден в Твердыне, не поспешить ему на помощь? Сгори моя душа, я пробовал уговорить некоторых из остальных сопровождать меня. Тогда, клянусь, мы положили бы быстрый конец Истанде и ее партии». – Он сжал кулак, показывая, как сокрушает мятежников. – «Но храбрости достало только у Анайеллы. У всех кайриэнцев оказались заячьи душонки!» – Каралайн прервала разговор с Мин и смерила Вейрамона острым взглядом, который, обрати тот на него внимание, проделал бы в Лорде дыру. Скривив губы, Асторил сосредоточился на содержимом собственного кубка.

Благородная Леди Анайелла Наренселона тоже носила курточку и облегающие брючки с сапожками на каблуках, хотя и добавила к своему наряду белый кружевной воротник, расшив зеленую курточку жемчугом. Ее темные волосы плотно облегал жемчужный чепец. Стройная, симпатичная женщина, она сделала столь жеманный реверанс, что могло показаться – ей хочется поцеловать Ранду руку. Храбрость, не то слово, которое он бы подобрал для нее. Нахальство, больше подошло бы… «Милорд Дракон», – проворковала она. – «Сожалею, что мы не можем доложить вам о полном успехе, но мой Мастер Лошадей погиб в бою с Шончан, и вы задействовали большую часть моих солдат в Иллиане. Тем не менее, мы сумели нанести удар и прославить ваше имя».

«Прославить? Удар?» – сердитый взгляд Аланны смерил Вейрамона и Анайеллу, прежде чем она повернулась обратно к Ранду. – «Они причалили на единственном корабле в доках Твердыни. При этом большая часть солдат и все завербованные ими в Кайриэне наемники сошли на берег вверх по реке. С приказом войти в город и напасть на мятежников». – Она издала звук отвращения и досады. – «Единственным результатом была гибель большого числа людей, и наши переговоры с мятежниками оказались отброшены к исходной точке».

«Мой план предусматривал вылазку из Твердыни и удар с двух сторон», – возразил Вейрамон. – «Но Дарлин отказался. Отказался!»

Дарлин больше не улыбался. Он стоял, широко расставив ноги, и выглядел как человек, который сожалел, что в его руке оказался зажат кубок, а не меч. – «Вейрамон, я вам все объяснил. Даже если бы я лишил Твердыню Защитников, мятежники все равно продолжали бы чрезвычайно превосходить нас численностью. Чрезвычайно. Они перекупили каждый свободный меч от Эринин до Залива Римар».

Ранд уселся в кресло, положив одну руку на его спинку. Массивные подлокотники не имели спереди никаких стоек, что позволило разместить меч без каких-либо проблем. Каралайн и Мин, кажется, переключились на разговор о нарядах. По крайней мере, они щупали курточки друг друга, и он мог расслышать в потоке слов что-то вроде «сдвоенная строчка» и «косой покрой», – что бы они под этим не подразумевали. Пристальный взгляд Аланны перемещался с него на Мин, и затем обратно. Ранд чувствовал текущее по узам недоверие, враждующее с подозрением. – «Я оставил вас в Кайриэне, потому что хотел видеть вас в Кайриэне», – произнес он. Он не доверял ни одному из них, но в Кайриэне, не имеющие власти иностранцы могли причинить наименьший ущерб. Гнев, усугубленный подступавшей тошнотой, просочился в его голос. – «Вы как можно скорее спланируете свое возращение обратно. Как можно скорее».

Жеманная улыбка Анайеллы приняла болезненный оттенок, и она непроизвольно съежилась.

Вейрамон был сделан из более крепкого материала. – «Милорд Дракон, я буду служить вам всюду, где вы того пожелаете. Но наиболее полезен я здесь, на родной земле. Я знаю этих мятежников, знаю, где им можно доверять, а где…»

«Как можно скорее!» – резко оборвал его Ранд, стукнув кулаком по подлокотнику кресла с такой силой, что раздался громкий треск.

«Раз», – произнесла Кадсуане совершенно отчетливо и совершенно не к месту.

«Настоятельно предлагаю вам действовать так, как он говорит, Лорд Вейрамон», – вежливо, потягивая вино и одновременно разглядывая Вейрамона, вставила Найнив. – «В последнее время его характер сделался хуже, чем прежде, и вам не понравится, если он на вас сорвет свою злость».

Кадсуане издала тяжкий вздох. – «Девочка, не вмешивайся», – резко сказала она. Найнив, впилась в нее взглядом, приоткрыла рот, но затем, скорчив гримасу, вновь его захлопнула. Теребя косу, она скользнула по ковру, чтобы присоединиться к Мин и Каралайн. Скользить у Найнив получалось все лучше и лучше.

Вейрамон мгновение изучал Кадсуане, склонив голову на бок так, словно хотел заглянуть в свой нос. – «Возрожденный Дракон приказывает», – отозвался он, наконец, – «Вейрамон Саньяго повинуется. Держу пари, что сумею подготовить свое судно к отплытию уже завтра. Это приемлемо?»

Ранд лаконично кивнул. Большего от него и не требовалось. Он не собирался тратить время попусту, создавая врата и отправляя эту парочку дураков к месту их назначения уже сегодня. – «В городе голод», – начал он, разглядывая золотого медведя. На сколько дней хватило бы этакой груды золота на пропитание всему Тиру? Мысль о продовольствии вызвала спазмы в желудке, и остановился в ожидании ответа, который не замедлил появиться, пусть и не с той стороны, откуда он ожидал.

«Дарлин отправлял в город стада коров и овец», – произнесла Каралайн с немалой теплотой в голосе. Теперь ее пристальный взгляд упирался в Ранда. – «В нынешние времена», – она на мгновение заколебалась, но взгляд при этом не утратил пылкости, – «В нынешние времена, мясо становится несъедобным в течение двух дней после забоя. Так что он привел сюда стада и фургоны, заполненные зерном. Истанда со своими компаньонами захватила их для себя».

Дарлин послал ей любящую улыбку, но его голос нес извиняющиеся нотки, – «Я пытался трижды, но Истанда, кажется, слишком прожорлива. Я не видел смысла продолжать снабжать продовольствием своих врагов. Ваших врагов».

Ранд кивнул. По крайней мере, Дарлин не оставался равнодушен к ситуации в городе. – «В предместье живут двое мальчишек – Дони и Ком. Я знаю только эти имена. Возраст – около десяти лет. Как только разрешится ситуация с мятежниками и вы сможете выходить из Твердыни, я был бы весьма благодарен, если бы вы сумели их разыскать и проследить за их дальнейшей судьбой». – У Мин запершило в горле, а текущая по узам печаль, столь тяжелая, что почти подавляла, взорвалась волною любви. Итак, должно быть, она видела их смерть. Но она уже ошиблась с Морейн. Возможно, и это предвидение та’верен способен изменить.

«Нет», – зарычал Льюс Тэрин. – «Ее видение не должно измениться. Мы умрем!» – Ранд не обратил на него внимания.

Дарлин казался несколько озадаченным, но согласился. А что еще ему оставалось ответить на просьбу Возрожденного Дракона?

Ранд уже собирался перейти к цели своего прибытия, как в комнату вступила Бера Харкин. Другая сестра, направленная им в Тир на переговоры с мятежниками. Она немного хмурилась через плечо, словно несколько смущенная, встретив стоящих у дверей Дев. Наверное, так оно и было. Айил рассматривали давших присягу Ранду Айз Седай как учениц Хранительниц Мудрости. И Девы использовали каждую возможность, чтобы напомнить ученицам – они пока еще не Хранительницы. Бера, коренастая женщина со стриженными каштановыми волосами, обрамлявшими квадратное лицо, носила платье из зеленого шелка, но выглядела скорее как супруга фермера, чем лишенная возраста Айз Седай. Но такая супруга, которая твердой рукой правит домом и хозяйством, способная и от короля потребовать не пачкать кухонный пол грязными сапогами. В конце концов, она принадлежала Зеленой Айя, со всеми присущими Зеленым чертами гордыни и высокомерия. Она так же хмуро оглядела Аливию – со всем великолепным презрением, характеризующим отношение Айз Седай к дичкам, которое сменилось спокойной уверенностью, когда Бера заметила Ранда.

«Что ж, должна сказать, я не удивлена вашему присутствию, учитывая утренние происшествия», – начала она. Расстегнув безыскусную серебряную застежку плаща, Бера прикрепила ее к поясной сумке и перекинула плащ через руку. – «Хотя, возможно, могло сыграть свою роль и известие, что остальные находятся на расстоянии не более дневного перехода к западу от Эринин».

«Остальные?» – хладнокровно переспросил Ранд. Хладнокровно, но со сталью в голосе.

Бера не выглядела напуганной. Она продолжала расправлять складки своего плаща. «Остальные Благородные Лорды и Леди, конечно. Сунамон, Толмеран, короче все. По-видимому, они стремительно приближаются к Тиру с максимальной скоростью, которую могут выдержать лошади их солдат».

Ранд вскочил столь стремительно, что его меч на мгновение застрял в подлокотнике. На мгновение, поскольку позолоченная древесина, уже ослабленная его предыдущим ударом, с громким треском разлетелась, и подлокотник шлепнулся на ковер. Ранд лишь скользнул по нему взглядом. Идиоты! Шончан стоят на границе с Алтарой, а они возвращаются в Тир? – «Хоть кому-нибудь известно, что такое повиновение?» – загремел он. – «Я хочу, чтобы к ним немедленно послали гонцов! Пусть возвращаются в Иллиан быстрее, чем выехали оттуда, не то повешу всю компанию!»

«Два», – произнесла Кадсуане. Что, во имя Света, она подсчитывает? – «Маленький совет, мальчик. Спроси ее, что произошло этим утром. Я чую хорошие новости».

Бера чуть вздрогнула, осознав присутствие в комнате Кадсуане. Осторожно косясь на нее, она прекратила играть с плащом. – «Мы достигли соглашения», – сообщила она, словно вопрос был уже задан. – «Тедозиан и Симаан, как обычно, колебались, но Геарн непреклонностью почти не уступал Истанде». – Она покачала головой. – «Думаю, Тедозиан и Симаан пришли бы в себя быстрее, если бы не какие-то темные личности со странным акцентом, пообещавшие им золота и людей».

«Шончан», – сказала Найнив. Аливия приоткрыла было рот, но тут же беззвучно его захлопнула.

«Вполне возможно», – допустила Бора. – «Они избегают нас, а когда не удается, косятся так, словно встретили бешеных собак, в любой момент способных их покусать. Весьма похоже на то, что мне приходилось слышать о Шончан. Так или иначе, не миновало и часа, как Истанда начала неожиданно расспрашивать меня, восстановит ли Лорд Дракон ее титул и владения, а за нею дрогнули и все остальные. Вот условия договора. Дарлин признается Наместником в Тире от имени Возрожденного Дракона, все изданные вами законы остаются без изменений и они за собственный счет обеспечивают город продовольствием в течение года с момента завершения мятежа. В ответ, им даруется полное восстановление в правах, Дарлин коронуется Королем Тира, и присягают на верность они только ему. Мерана и Рафела уже готовят документы к скреплению подписями и печатями».

«Королем?» – недоверчиво переспросил Дарлин. Каралайн взяла его за руку.

«Восстановление?» – зарычал Ранд, отбрасывая в сторону рассыпающий за собой винные брызги кубок. Мин через узы предупредила оставаться осторожным, но он слишком рассвирепел, чтобы принять подобный совет во внимание. Скрутившие желудок рвотные спазмы раскрутили и спираль его гнева. – «Кровь и проклятый пепел! Я лишил их земель и титулов как мятежников. Пусть остаются простолюдинами и присягают на верность мне!».

«Три», – сказала Кадсуане, и кожу Ранда кольнуло за мгновение до того, как что-то, подобное размашистому удару прутом, хлестнуло его поперек ягодиц. Губы Беры приоткрылись от потрясения, ее плащ скользнул на пол из внезапно ослабевших рук. Найнив засмеялась. Она быстро оправилась, но она смеялась! – «Не заставляй напоминать тебе о надлежащих манерах, мальчик», – продолжила Кадсуане. – «Аланна сообщила мне об условиях, с которыми ты напарвил ее добиваться соглашения: Дарлин – Наместник. Твои законы неизменны. Остальное – предмет переговоров. Все они, как будто, были исполнены. Можешь, конечно, поступать как тебе заблагорассудится, но вот еще один совет. Когда предложенные тобой условия приняты, соблюдай их».

«Иначе никто не станет тебе доверять», – подтвердил Льюс Тэрин голосом, казавшимся совершенно нормальным. На данный момент.

Ранд впился глазами в Кадсуане, до боли сжав кулаки, и с трудом удерживаясь на грани создания чего-нибудь, способного ее испепелить. Он ощущал рубец на своих ягодицах, и еще сильнее почувствует его, оказавшись в седле. Рубец пульсировал, и гнев Ранда пульсировал с ним в унисон. Она невозмутимо поднесла к губам кубок и не отводила взгляда. В ее глазах что-то искрилось – намек на вызов или подзуживание направить? Эта женщина не провела и секунды рядом с ним, не бросая ему вызова! Проблема состояла в том, что совет был хорош. Он действительно дал Аланне подобные условия. Правда, он ожидал что, поторговавшись подольше, получит побольше. Но и так удалось добиться исполнения фактически всех его требований. И даже сверх того. О штрафах он не подумал.

«Кажется, вам улыбнулась судьба, Король Дарлин», – выдавил он, наконец. Служанка с реверансом вручила Ранду еще один наполненный вином кубок. Ее лицо продолжало оставаться столь же безмятежным, как у Айз Седай. Можно подумать, что зрелище мужчины, поспорившего с Сестрами, составляло ее ежедневное развлечение.

«Многая лета, Королю Дарлину!» – произнес нараспев Вейрамон полузадушенным голосом. И через мгновение Анайелла запыхавшись, словно пробежала милю, повторила приветствие. Когда-то она испрашивала корону Тира для себя.

«Но почему они захотели в Короли именно меня?», – спросил Дарлин, пропуская пальцы через волосы. – «А не кого-нибудь другого. В Тире не было Короля со времен распавшейся тысячу лет назад Морейны. Или это вы потребовали этого, Бера Седай?»

Бера распрямилась, подняв с пола и начав отряхивать плащ. – «Это было их… „требование“, слишком сильное слово… предложение. У них всех желчь разливается при мысли о троне, особенно у Истанды». – Анайелла поперхнулась. – «Но они, без сомнения, понимали – на это нет ни малейшей надежды. Теперь, хотя бы, они смогут присягнуть вам, а не Возрожденному Дракону. Все меньше неприятности».

«И если ты становишься Королем», – добавила Каралайн, – «Наместник в Тире от имени Лорда Дракона оказывается меньшим титулом». – Она хрипло рассмеялась. – «Они могут придумать еще три-четыре высокопарно звучащих титула, чтобы постараться загнать звание Наместника в мрак незначительности». – Бера поджала губы, словно сама собиралась привести подобные соображения.

«А ты выйдешь замуж за Короля, Каралайн?» – спросил Дарлин. – «Я приму корону, если ты согласишься стать моей женой. Правда, саму корону еще предстоит изготовить».

Мин покашляла, – «Я могу, если хотите, подсказать, как она должна выглядеть».

Каралайн снова рассмеялась и отпустила руку Дарлина, немного отстраняясь. – «Прежде чем ответить на твое предложение, мне надо взглянуть, как ты в ней будешь смотреться. Сделай корону, которую предлагает Мин, и если она заставит тебя казаться симпатичным…», – она улыбнулась, – «тогда, возможно, я над этим поразмыслю».

«Желаю вам обоим всего наилучшего», – резко вмешался Ранд, – «но прямо сейчас есть более насущные проблемы». – Мин грозно глянула в его сторону, узы принесли неодобрение. И Найнив тоже грозно на него посмотрела. Что он такого сказал? – «Дарлин, вы примете корону, и, как только договор будет закреплен на бумаге, я хочу, чтобы тех Шончан арестовали. Затем вы мобилизуете каждого человека в Тире, умеющего отличать один конец меча или алебарды от другого. Я позабочусь, чтобы Аша’маны переправили вас в Арад Доман».

«А я, Милорд Дракон?» – жадно спросил Вейрамон. Он почти трепетал от рвения, умудряясь сохранять при этом всю свою напыщенность. – «Если предстоит битва, я смогу лучше послужить вам в ней, чем увядая в Кайриэне».

Ранд уставился на него. И на Анайеллу. Вейрамон бестактный идиот, и он не доверяет им обоим. Но Ранд не видел, какой вред они способны принести лишь с горсткой сторонников. «Очень хорошо. Вы можете совместно сопровождать Благородного Лорда… то есть, Короля Дарлина». – Анайелла сглотнула, словно лично она предпочла бы возвращение в Кайриэн.

«Но чем я стану заниматься в Арад Домане?» – пожелал знать Дарлин. – «Судя по моим неполным сведениям, эта страна – настоящий сумасшедший дом». – Льюс Тэрин в голове Ранда зашелся диким хохотом.

«Тармон Гай’дон вот-вот разразится», – ответил Ранд. Да ниспошлет Свет, чтобы не очень скоро. – «Вы отправляетесь в Арад Доман подготовиться к Тармон Гай’дон».