NeuroSoul Том 1.

Глава 6. Поражение

Легкая, едва уловимая глазом дымка мерцала в гигантском стальном круге. Белесая, как молочная пенка и такая же невесомая. Круг вился сотнями, а, может, и тысячи вектор-нитей толщиной с человеческий волос.

По вектор-пластинам прошлась легкая вибрация, они отстали друг от друга, став похожими на хаотичный клубок шелковых паутинок. Через несколько мгновений они снова сжались в толстый, непроницаемый жгут. От суетливых движений перламутру внутри круга передалась вибрация, и равновесие между мирами на мгновение пошатнулось. Но лишь на мгновение… Рывок и всплеск — иногда по поверхности, похожей на гладь туманного озера проходила рябь, тогда телепорт переставал быть похожим на телепорт. Он становился похожим на нечто иное, гораздо более знакомое. На колодец или озеро — не важно, главное, он становился бесконечного глубоким, если Ведущий по ошибке назначит координаты бездны. От этого шли мурашки по коже.

Дэвид поежился, наблюдая, как третий по счету отряд скрывается в зеве телепорта. Они бежали строем, одинаковые, как оловянные солдатики, похожие на самого Дэвида. К груди они прижимали продолговатые тяжелые импульсники, с которых очень удобно целиться и легко стрелять, на голове носили хелмаровые шлемы с навигацией и связью, на груди — покрытую черной базальтой броню. Отличная боевая единица — отличные тридцать боевых единиц, и все они пропадают в ободе телепорта, словно в глотке огромного ненасытного зверя. Бульк — и уже не видать головы, и оружие оно тоже проглотило.

Каждый раз Дэвид содрогался, делая шаг в неизвестность, хоть и прекрасно знал, что находится на том конце координат. Когда он проходил через телепорт, то сразу закрывал глаза. Зажмуриваться было совсем не обязательно. Прикрыты веки или открыты, переход всегда походил на мимолетный сон. Разум снова потонет в усталом забвении, и у него снова зачешутся пятки. А иногда казалось, что голова отделяется от шеи, а руки — от плеч. И в бедрах ощущалась странная щекотка, такая сильная, что перерастала в боль, еще немного, и ноги выйдут из суставов, и отойдут от тела так же, как голова.

Хорошо, что пятки можно было почесать бегом, а остальные ощущения длились всего мгновение и быстро проходили. Неприятно только, что после мгновенных перемещений к нему всегда приходили сны. Еще не было ни разу, чтобы не приходили. В них танцевали те самые тени, которые прятались в дыму и курили, и называли странные имена. По крайней мере, Дэвид был уверен, что это они накурили эту тьму, пахнущую табаком и коноплей. Он очень не любил такие сны.

— Почему телепорт светится белым, если материя называется темной? — спросил Кельвин, стоя плечом к плечу с Дэвидом.

Спрашивал он, конечно же, не его, поэтому Дэвид и промолчал.

После того, как приоткрыли завесу темной материи и немного попробовали ее на вкус, в Солнечной Системе многое поменялось. Появились гравитаторы, а потом оказалось, что это еще не все. Бездонная материя имела бездонные возможности — телепорты возникли следом за гравитаторами. Некоторые ученые утверждали, что принцип их во многом схож, поэтому они и появились так быстро. Однако, в подробности мало кто вникал. В этом малом числе всегда оказывался Кельвин.

— Она только называется темной, а на самом деле у нее другой цвет, — Фландер стоял по другое плечо от Дэвида.

Дэвиду было неловко, когда переговариваются через него. Он бы сказал что-нибудь, чтобы не чувствовать себя помехой, но не знал, что именно. В материях Дэвид разбирался плохо, если только это не были разные по цвету носки.

— И какой такой цвет? — нахмурился Кельвин.

— Никакой. Это неизвестная материя, хоть ученые и говорят, что знают о ней почти все. «Почти все» … здесь «почти» самое главное, а «все» — полное вранье. «Почти» то же самое что и «ничего», вот и цвет у этой материи никакой.

— Если цвет никакой, то и выглядеть он должен никак. А такого цвета не существует. Как по-твоему должно выглядеть твое «никак»? Этот туман — белый, это вижу и я, и ты, — возразил Кельвин, — Скорее всего, она действительно черная, а эти штуки делают ее какой-то другой, — он кивнул головой в сторону тончайших вектор-нитей, те переплетались между собой, словно змеи.

— Может, она отражает то, что находится с той стороны? — предположил Дэвид. — Как зеркало. «Бельтрес» находится на высоте, там много облаков и воздуха, и еще всякого такого, что белое и от чего идет туман. Снег же на вершинах тоже белый, и небо, и…

— На высоте нет тумана, — перебил Кельвин. — А облака формально туманом не считаются.

— Тогда рыжие ущелья долины Маринер тоже должны быть белыми, — пояснил Фландер. — То же самое можно сказать об островах Олимпии. А города? В Пиренеях так много неона, что никакая темная материя их не сожрет. Нет, это не отражения, а что-то другое. Кто знает, что находится по ту сторону? Неизвестно.

— Как же мы тогда прыгаем? — Дэвид действительно испугался, он даже почувствовал, как что-то ползет по его спине — это были мурашки.

— Наугад, или наудачу, — ответил Фландер.

— Наудачу и всегда куда надо? — усмехнулся Кельвин. — Ерунда какая-то. Если они бы не знали, что да как, мы бы не появлялись с той стороны, или выходили, к примеру, без ног и без рук, или кишками в узел.

— Ага, или членом на лбу, — рассмеялся Фландер, а Дэвид поежился. Кельвин тоже был недоволен. — То, что они смогли кое-как приделать один конец телепорта к другому еще ничего не значит. Все равно что гнать по трассе с закрытыми глазами. Один раз получилось — хорошо, два — еще лучше, ну, а если и третий раз свезло, значит, можно уже и во все тяжкие. Черте с два они что-то знают. Зациклились на какой-то козюльке из-под ногтей и рассматривают ее перед лупой, а потом кричат, что все изучили. А там этого добра… — Фладер дернул головой в сторону телепорта, — …ой как навалом.

— Какого добра? — с тревогой в голосе спросил Дэвид. Ему не понравилась новость о члене на лбу. Его размеры всегда мешались — так он совсем ничего не будет видеть. — И где?

— Там, между той стороной и этой. С нашей стороны это всего лишь кружочек, а на самом деле у этой штуки ни конца, ни края. И кто знает, что еще там может быть внутри? Все, что угодно, — цокнул Фландер, — Ученые только и знают, что рыть свои туннели отсюдова и дотудова. Но даже кротовые норы частенько обваливаются.

— Кроты очень умелые, — подтвердил Дэвид. Мама возила его в детстве загород и ему доводилось поймать парочку. — Морковку могут за неделю перетаскать.

— Они тоже могут быть погребены заживо, если не повезет, — заключил Фландер. — А тут — темная материя.

Раздался приказ, и отряд сделал два громких шага вперед. Солдаты капитана Магилака были пятые по счету, терпеливо ожидающие своей очереди. Телепорт перезагружался долго и неохотно, но это было единственным способом быстро подняться на высоту. Громоздкая конструкция располагалась в обширном ангаре, куда не просачивался ветер. Порталы не выносили ни его, ни влажный пар, даже дыхание они воспринимали как врага — все, что напоминало бы им о собственной бесплотности. Поэтому каждый, кто делал шаг в неизвестность задерживал дыхание, не давая вырваться воздуху из легких.

— Что-то я не припоминаю, что в последнее время кто-то лишался частей тела, — скептично сказал Кельвин, крепко прижимая оружие к груди. — Первые несколько лет можно было недосчитаться парочки пальцев на руках, но сейчас они всегда на месте.

— Ха. Знаете разноглазого Бена? — ехидно спросил Фландер.

— У которого один глаз синий, а другой коричневый? — вспомнил Дэвид. — Я спрашивал однажды, как он ими видит — по-разному или одинаково? Не может же быть такого, чтобы глаза отличались, а когда смотришь все вокруг было одно и то же. Бен закрыл один глаз и сказал, что у меня огромный нос, потом другой, и сказал, что нос у меня маленький. Он ими по-разному видит.

— Он надурил тебя, Дэвид, — рассмеялся Кельвин, но сдержанно, чтобы не привлечь излишнего внимания командира. Магилак был настолько зол, что изъявил желание возглавить вылазку, и поэтому солдаты переговаривались тише, чем обычно. — Как бы он тогда стрелял, глядя по-разному? Его и промахнуться не заставишь. Разноглазие — генетическая особенность, она не влияет на зрение. Называется гетерохромия. Это просто разные цвета радужки. Бен всегда был разноглазым, с самого рождения.

— Теперь у него одинаковые глаза, — сказал Фландер. — Оба красные. С тех пор как залез в телепорт до каньонов Прометея. Пальцев у него не прибавилось, но глаза поменялись и характер тоже. Ходит все время, умничает почем зря и долги не отдает. Прямо как ты, Кельвин. Может, вы с ним натурами махнулись?

Дэвид плотно зажал губы, но все-таки не успел подавить смешок.

— Моя натура всегда со мной, — огрызнулся Кельвин, отметив несдержанность Дэвида. — И это так не работает. Генетическая мутация в результате перемещения…

— Побереги лишние мозги для прицела, — перебил его Фландер. — Капитан сказал, что высота не выходит на связь. «Бельтрес» может лишить нас глаз и слуха, так что понадобится большое внимание и смекалка. Сейчас расплескаешь все и ничего не останется. Или это опять не так работает?

— Тебе лишь бы все беречь. Может, это нам с тобой махнуться характерами, чтобы ты не был таким унылым скрягой? Хотя бы наполовину опустошай обойму, когда ребята стоят к тебе спиной к спине.

Фландер скрипнул зубами.

Подобные перепалки уже входили в обыденность. Магилак никогда не запрещал переговариваться перед боем, считая, что это взращивает здоровую конкуренцию. И теперь он чуть повел ушами, отмечая, насколько эффективное намечается соперничество. Солдаты как правило мерились доблестью, и каждый старался выложиться полностью в бою: Кельвин стрелял только по нужным местам, а не куда попало, Фландер лучше прикрывал спины ребят, Дэвид старался нежнее обращаться с головами и не надавливать на них сильнее, чем полагается. Магилак относился уважительно к подобным стремлениям, и только перед самым выступлением приказывал всем заткнуться.

— Зато у меня не спрашивают, что делают мои пули не в той заднице, — разжав челюсть, Фландер проявил выдержку. Он не двинулся с места и подождал секунду, пока зубы перестанут пульсировать. — Мои всегда в тех, в каких полагается. Когда отдашь сотню?

— Ладно бы задницы, некоторые путают их с головами. — Смекнув, что с Фландером ему не совладать, Кельвин решил переключиться на Дэвида. Он все еще помнил, как тот посмеялся над ним. — Я слыхал, Дэвида однажды вызвали на рейд прямо из бара. Напомните мне, стоял ли он тогда на ногах. Тогда Марс не досчитался трех голов.

— Как зло ты говоришь, — смущенно проговорил Дэвид.

— Разве не правда?

— Правда, но все равно как-то по злому.

— Я пару раз бывал в том баре на окраине, где ты обычно оседаешь. Там паленое пиво и протухший солод. Чтобы головы оставались целыми, нужно пить не больше трех таких кружек. Но с этим пойлом я бы не попробовал ни одной. Процентное содержание алкоголя…

Фландер обреченно закатил глаза. Ему очень надоели эти два лишних пункта.

— У нас приказ стрелять на поражение, — Сергея раздражали разговоры не по делу. Ему не нужно было чесать языком, чтобы быть эффективней, чем остальные. — Есть задача — защитить Марс и вывести заложников из зоны поражения. Сколько повстанцев поляжет в столкновении уже не наша забота. Я намереваюсь снести как можно больше мятежных голов, и в этом мне поможет моя малышка, — Сергей подкинул оружие, улыбнувшись уголком рта. — Советую и вам подкрутить силу заряда, чтобы не пришлось жать на курок дважды.

Прозвучал сигнал, и отряд Магилака сделал еще два шага вперед. Настала их очередь входить в телепорт.

— Поворковали и хватит, — отрезал капитан. — Теперь заткнулись все и вдохнули поглубже.

Каждый, кто входил в телепорт слышал индивидуальный сигнал по внутренней связи и задерживал вдох перед решающим шагом. Когда Дэвид окунулся в белесую дымку, он закрыл глаза.

Мимолетный сон, длившийся лишь мгновение… Конечности перестали чувствовать слабость почти сразу, и в ноздри ударил терпкий, морозный воздух. Он пах гарью. Дэвид распахнул глаза.

Он ожидал увидеть облака, пики гор и большой Фобос, но вместо этого увидел огонь и клубы дыма. В лицо ему швырнуло смог, искры и раскаленный металл, летящий прямо с неба. Он надвигался быстро и застилал все наверху. Перед глазами пролетела чья-то голова, или Дэвиду просто показалось? В нос ударил острых запах запекшийся крови, смешанный с резкой вонью раскаленного металла. Дэвид сразу увидел, откуда этот запах — стальная пластина, раскаленная добела, вонзилась в грудь Кельвина, пробив его броню от горла до солнечного сплетения.

Дэвид кинулся в сторону, нарушая строй. Он упал на блестящую глянцем каменную платформу, потом встал, побежал и снова упал. Где-то позади кричал капитан Магилак, и его голос почти сразу захлебнулся в сплошном скрежете металла. Воздух над головой накрыл оглушительный вой двигателя: что-то падало с неба, и это что-то было очень большое. Дэвид прополз еще немного по корке льда, покрывшей камень гигантской платформы и откинулся на спину. Штурмовой космолет национальной гвардии врезался в телепорт, полыхая и плюясь клубами дыма. Взрыв поглотил остатки штурмовика, сам телепорт и тех, кто показался с той стороны. Еле различимые силуэты нового отряда исказила дымка, и они скрылись под грудой смятого металла и огня.

Они умерли или остались между мирами? — пронеслось в пустой голове Дэвида. Уж лучше бы умерли, неизвестно что там, по дороге от земли до неба…

От его отряда и не осталось ничего, только остатки расколотой брони, усыпавшей холодный камень, как семечки подсолнуха. Если бы Дэвид остался на месте, на него, наверняка, тоже бы что-то упало. Поэтому он решил отползти куда-нибудь в укромное место, не вставая, и оглядеться. На пути подвернулась большая квадратная колонна и длинный парапет, идущий вдоль платформы по всей ее длине. Дэвид заполз в укрытие, смирившись с тем, что его пятки упираются в обрыв. А дальше — пять километров вниз по облакам, и город под горой. Повезет, если по пути повстречаются скалы…

Высота «Бельтрес» находилась на другой стороне полушария планеты, и потому здесь все еще был день. Дэвид зажмурился, понимая, что нужно открыть глаза и смотреть. Он не боялся высоты, но сейчас ему было страшно. Когда он набрался смелости и открыл глаза, перед его взглядом промахнул еще один горящий штурмовик. Он рассекал облака горящими стальными крыльями, и двигатель его полыхал белой энергией под сорванной обшивкой. Через мгновение он вошел в штопор и скрылся за облаками. Белый туман окрасился оранжевыми всполохами взрыва.

Пришлось снова зажмурить глаза и глубоко вздохнуть — повсюду слышались крики и звуки выстрелов. Разрозненные приказы неизвестных ему командиров слились воедино, а в локальной связи трещали помехи. Кто-то отключил связь.

Дэвид заметил, что его руки в крови. Перчатки испачкались в красном, глаза тоже залило что-то липкое. На руках была не его кровь, он вляпался, когда ползал по камню, а вот в лоб что-то залетело. Хорошо, что голова совсем не болела — она у него крепкая. Дэвид подбросил в руках испульсник и заглянул за колонну.

«Бельтрес» возвышался на каменистой скале, словно орлиное гнездо на дереве. Или какой-нибудь средневековый замок, что он в книжках видал. Гладкие стены плавно сливались с горой, пока здание клиники не становилось ее частью.

«Чтобы никто не смог отсюда выбраться. Тем, кто отправился на принудительную киборгизацию некуда бежать. С такой-то высоты никуда не денешься», — догадался Дэвид, наблюдая, как гаснет климатический купол над стеклянными крышами большого здания. Он пошел блестящими трещинами, замигал и вдруг просто пропал — его тоже отключило. Вокруг сразу что-то поменялось, что-то совсем неуловимое, невидимое глазу. Воздух стал другим, не таким, как раньше. «Скоро упадет процент кислорода и станет нечем дышать». Дэвид настроил маску на поддержание физиологичной концентрации кислорода.

Перед зданием «Бельтреса», свисающим со скалы, раскинулась массивная платформа, где располагались телепорты по обе стороны от нее — справа и слева, а также могли приземляться транспортники и космолеты. Все это походило на продолжение скал, только очень умелое и аккуратное. Без климатического купола все казалось голым и пустым. «Бельтрес» путался в облаках, на платформу тоже набегал туман.

По платформе рассыпались вышедшие из строя мехи с открытыми кабинами без пилотов, они терялись в тумане и издалека казались всего лишь игрушечными фигурками. В механиках, что были плотно задраены, застряли пилоты. Они были мертвы. Стальная одежка стала для них могилой, на всех боевых единицах стояла маркировка корпорации. Это был не противник. Противника Дэвид почему-то не видел. Вокруг сновала суета и звучали выстрелы, даже космолеты падали, но будто это случалось само собой.

Это из воздуха что-то стреляет, убивая их, или они умирали сами по себе? Стало холодно.

«Нужно добраться до противоположного телепорта», — решил Дэвид, раз уж его отряда не стало, и Магилака тоже не видать. Там обороняется другое подразделение, он видел, как они стреляют. Охраняют телепорт. Он должен помочь, там он точно получит нужные приказы. Дэвид знал — их прокричит кто-нибудь повыше званием ему прямо в лицо, и тогда обязательно станет ясно, что делать.

Связь все еще не работала, и импульсник почему-то погас. Неужели тоже отключился? Пока не нажмешь курок, не узнаешь. Дэвид оттолкнулся от холодного мрамора спиной, вскочил на ноги и побежал. Он пригибался к земле и двигался по краю платформы, пока где-то там, в центре, сверкали выстрелы. Когда он добежал до очередного укрытия, увидел, что под прикрытием колонны шваркает пламя. Буквально из ниоткуда, палит и палит. Потом летит прямо в национальную гвардию, в броневые машины полиции и даже по пациентам клиники, которые высыпали с центрального входа здания на платформу.

Дэвид прицелился, нажал на курок и убедился, что его оружие тоже неисправно. Работала какая-то очень хитрая заглушка, обошедшая федеральные коды. Повстанцы… это все повстанцы. Они отключили связь и оставили национальную гвардию практически с голыми руками. На поясе у Дэвида висели только нож и энерго-запаска, которая совершенно бесполезна. Автоматического оружия его отряду не выдали, оставалось только надеяться, что у других оно есть.

Дэвид ускорил шаг, потому что огонь все еще палил из ниоткуда. Выстрелы еще ни разу не летели в его сторону, значит, невидимка не заметил того, кто сзади.

И все-таки это было нечестно. Гвардия не видит противника, но для повстанцев она как на ладони. И для этого невидимки тоже. Только не тот, кто находится за его спиной. Не Дэвид. Если стрелок обернется, то поймет, что он уже совсем рядом.

Недолго думая, Дэвид пнул по воздуху. Нет у него времени разбираться, что и где у него находится. Огонь сменил траекторию, выстрел пришелся прямо вниз — по камню, отколов от него добротный кусок. Кто-то грязно выругался и захрипел. Значит, он попал куда нужно. По воздуху прошлась рябь, и показался силуэт человека, как Дэвид и ожидал. Здесь он тоже не стал думать. Он схватил за что-то, что терялось в пространстве и появлялось вновь, рассмотрел навскидку, где там голова и приложил ее о мрамор. С первого раза шлем сбить не получилось, но со второго удара он смялся с правой стороны, а потом что-то хрустнуло. Дэвид не смотрел, что ломает — он ломал все. Бил и бил, а потом мял и прижимал к мрамору, пока под ладонями не почувствовалось мокрое. Руки снова испачкались. На мраморе тоже осталось много пятен. Тело повстанца грузно плюхнулось вниз, потеряв невидимую маскировку.

Это был среднего телосложения мужчина, с отличной экипировкой и дженд-маскировкой на плече. Когда Дэвид отодрал электронику, все сразу стало полностью видимым. Он выбросил свой импульскник и поднял вражеский. Проверил, нет ли у того ДНК-кодировки. Ее не было. Хорошая новость. Теперь у него есть оружие.

Дэвид побежал, все так же осторожно — по краю платформы. Национальная гвардия пряталась где придется, и происходящее совсем не походило на слаженную работу по освобождению заложников. Происходящее походило на бойню. Все, кто оказывался на открытой местности тут же умирали. Солдатам приходилось забиваться в ущелья, раскрошенные выстрелами углы и перевернутые взрывами танки.

Мимо пролетел штурмовик. Еще один — третий по счету, и Дэвид уже знал, что он цел совсем ненадолго. Вслед за ним промчался другой, повстанческий. Дэвид уловил его глазом лишь слегка, когда по обшивке прошлась рябь, обнажив серую краску с красными звездами. Едва уловимый свист, похожий на шорох, и он снова исчез в кристальной чистоте воздуха. Тоже невидимка… будто они воюют с призраками. Дэвид не помнил, чтобы у Марса имелись такие технологии. Чтобы не видно было ничего, и по приборам тоже. Тепловизор молчал, да и остальная электроника у них просто отключилась. Дэвид добежал до телепорта, где за большим перевернутым танком прятался неизвестный ему отряд.

— Кто такой?! — привычным криком спросил командир отряда, отстраняя прицел испульсника от его головы.

Это был не казенный испульсник, тоже повстанческий. Значит, не все так плохо.

— Штурмовой отряд Парнаса, я с Магилаком, — ответил Дэвид, прячась от выстрелов вместе со всеми. Капитана он отличил по знакам экипировки — трем скрещенным жезлам на погонах и большой саламандре на груди.

— Алекс Хоут, — коротко представился командир. — Надо было сидеть там, где сидел, боец. Сейчас здесь будет ад.

Если ад только намечается, то что творится за его спиной?

— Так получилось, — выпалил Дэвид, пытаясь перекричать взрыв телепорта над головой.

Не удержали…

— Все, теперь наши пташки не вылетят из этого гнездышка, — носатый, с глазами навыкат капитан, видимо, имел ввиду телепорт. С нановолокнами по краям он действительно иногда напоминал птичье гнездо, только ветки были черными и не ветки вовсе, а шевелящиеся нити. — Связи нет, теперь мы сами по себе. Приказ остается прежним — вывести заложников и загрузить в эвакуатор. Скоро «Бельтрес» разлетится к чертовой матери, поэтому работаем быстро. Вошли и вышли.

— А где эвакуатор? — закономерно спросил Дэвид, прижимая к груди вражеский импульсник.

— Центр обещал прислать. Надеюсь, что скоро.

— А когда?

— А мне почем знать? Ты слышишь что-нибудь в свое ухо, солдат? Вот и я нет. А теперь заткнись, — объяснил капитан, повернувшись к Дэвиду. — У эвакуаторов щиты будут попрочнее, чем у нас с вами, — он посмотрел ему прямо в лицо. — Еще раз для новеньких — в заложников они не стреляют, пока не зададут им вопрос. Но когда получают согласие — сразу пулю в лоб. Так что не даем им задавать вопросы, — Алекс отвернулся, оглянув остальных звериным взглядом. — Поняли все?! Отлично. Противника снимаем по прицелу. Ну, чего уставились? Вперед!

Дэвид обратил внимание, что у солдат автоматика с рассеивающимся прицелом. Невидимки покажут свои силуэты, когда встретятся с потоком лазера и тот оденет их в свет, словно в одежку. Жаль, что у него такого нет, надо будет стрелять, куда все стреляют.

Они покинули укрытие и снова побежали. Двое впереди и двое по бокам, включили лазеры на полную мощность и осветили вокруг весь периметр. Выстрелы прозвучали почти сразу, как только они вылезли из-под танка. Дэвид и сам стрелял много раз — его реакция все еще была хорошей, хоть он и не чувствовал курок под пальцем правой руки. Как только зрение замечало едва уловимое искажение в сплошных зеленых линиях — сразу выстрел, и все тут.

К тому времени, как они добежали до центрального входа в «Бельтрес», они потеряли троих, но устранили пятерых. Внутрь попасть не успели — со входа высыпалось пара дюжин человек, все они кричали, махали руками и падали под ноги почем зря. Дэвид сразу догадался, что это заложники, слишком растрепанные волосы торчали на их головах. Вислые пакли мотались туда-сюда даже без ветра, из-за быстрого бега. Врачи всегда собирали свои волосы в пучок или аккуратную прическу, или вовсе были лысыми. И босиком они не бегали, и голыми тоже.

«Они умрут, если им не сделать кибернетическую замену органов. Прямо как я», — подумал Дэвид. Их нужно перевезти в другое место, где можно сделать операцию. У солдат свой приказ, и они его выполняют.

— Хоут и ты, который Магилаков, берите этих и тащите на стыковочную платформу. Остальные за мной! — отдал приказ Алекс и Дэвид схватил какую-то девчонку с растрепанными желтыми волосами.

Вдали уже показалась пологая макушка массивного эвакуатора, прорывающегося сквозь облака. Бесплотный туман струился по блестящей стали, как водопад со скалы. Истребители-невидимки палили по нему, но прочный энергетический щит поглощал все удары. Алекс был прав, он попрочнее будет. «Нужно отвести эту девушку туда», — понял Дэвид и потащил ее силой, потому что она упиралась и показывала зубы, пытаясь его укусить. Весь Дэвид, с головы до ног, был закован в броню и кусать было некуда. Если только в нос, но и там маска.

На девушке болталось длинное белое платье с летними цветами и больше ничего. Даже обуви на ней не было. Голые пятки торчали из-под длинного кружева, оторочившего подол. Она сучила ими, выкрикивая ужасные непристойности. Дэвид не любил слышать такие слова от девушек. На ее платье летние цветы, а во рту колючки. Это не хорошо.

— Отпусти меня! — плакала она, подвывая. — Пусти меня, идиот! Сраный ты ублюдок!

Хоут уже испарился, убежав с живым грузом в сторону эвакуатора. Какая трудная заложница ему попалась, ни за что не хочет передвигать свои ноги. Пока он боролся с девчонкой, вокруг вдруг опустело. Дэвид пытался успокоить ее, заламывая назад руки. Тонкие, как две хворостинки.

— Здесь тебя уже не вылечат, — сказал он громко, чтобы она услышала. — Тебе помогут в другом месте.

В какой-то момент Дэвид не удержал девушку и отпустил, потому что в одной руке сжимал импульсник и не намерен был его отпускать. Не выбрасывать его же, и на пояс не примостить — он и модель-то такую не встречал.

Девчонка слишком юркая и изворотливая, чтобы справиться одной рукой. Неужели ей нужна киборгизация? Смотри, какая шустрая. «Эвакуировать всех заложников. У меня приказ». Дэвид собирался побежать за ней, но не успел.

Хрупкий металл, пластик и стекло рядом с ним внезапно смялись под тяжестью воздуха, в стороны полетели острые осколки. Один даже порезал Дэвиду щеку, заскочив промеж глаз, чуть выше кислородной маски. Это был небольшой индивидуальный модуль для быстрого поднятия на высоту. Он походил на овальную пилюлю чуть больше человеческого роста, и мог только спускаться и подниматься туда-сюда, а летать не умел. Он был слишком хлюпким, чтобы выдержать вес этого воздуха… Дэвид почти сразу увидел, почему воздух оказался таким тяжелым.

Она становилась видимой быстро, появляясь из ниоткуда. Сначала по пустоте прошлась рябь, будто реальность пытались перезагрузить, потом стали мерцать отдельные квадратики, и только затем он увидел механические женские ноги. Потом уже руки, кишащую нановолокнами шею, рыжий пучок волос на половине механической головы, и два глаза — один зеленый, другой полностью черный. И сердце… еще сердце торчало, прямо посередине пробитой насквозь груди. Дэвид был так близко, что видел его биение.

Оглядываясь спокойно и размеренно, словно хищник на охоте, Нэнсис стояла на груде искореженного металла. Дэвид думать долго не стал, вскинул импульсник и выстрелил. Голубоватый пучок энергии устремился прямо по центру и должен был снести ей сердце в груди, но внезапно остановился, встретив невидимую преграду. Поглотился невидимым куполом вокруг стального тела и рассеялся синими волнами, оборачивая Нэнсис в голубоватый кокон. Напряжение, свист и щелчок, и поглощенная энергия разлетелась в стороны обратным импульсом. Дэвид почувствовал удар и отлетел назад, словно тряпичный. Приземлившись на спину, он выронил оружие. Несколько солдат позади тоже заметили Нэнсис и начали стрелять по ней из механики. Мимо пробежала толпа заложников. По небу пронеслись истребители. Это были два штурмовика национальной гвардии, с черно-желтой маркировкой на стальных боках. Один за другим, и тот, что летел вторым, загорелся. Дэвид не видел, куда он упал, только взрыв услышал.

Твердые пули прошли сквозь энергетический щит, выбив искры из стального тела Нэнсис. Несколько попало ей прямо в плечо, остальные — по ногам и груди. Стекло в груди оказалось настолько прочным, что даже не треснуло. Принимая удар, Нэнсис слегка отстранилась, но не сдвинулась с места. Когда ей ударило точно в сердце, она запрокинула голову и широко открыла рот. Стальные челюсти, обвитые механическими нановолокнами, начали раздвигаться и продолжали тянуться вперед, пока не стали похожи на длинную широкую пасть какого-нибудь монстра, желающего проглотить добычу втрое больше себя.

Из механичекой глотки вырвался визг, свист, гогот и щелчки. А еще шепот. Шепот тоже было слышно. Дэвид закричал от боли. Что-то лопнуло в его голове и перед глазами поплыло. Позади попадали люди — это были заложники и солдаты. Кое-кто распластался сразу, некоторые еще пытались удержаться на ногах, но звуковая атака плавила мозги, и в конце концов и они тоже легли.

— Они хотят лишить нас рая! — вырвалось из огромной разверзнутой глотки Нэнсис, прямо в небо. Очень громко, это все услышали. — Они хотят лишить нас рая!

Потом она перестала кричать, свернула большую глотку и снова стала собой, хотя напоминала человека только наполовину. Нэнсис посмотрела вниз и к чему-то принюхалась. А Дэвид все смотрел, и голова у него кружилась, и руки не слушались. Неужели Полет Миражей его парализовал? Нет… у остальных тоже не слушаются руки, вон как они валяются на камне и дрожат…

Нэнсис оттолкнулась от металла, спрыгнув с транспортной капсулы, та скрипнула и окончательно разломалась. Нэнсис приземлилась на четвереньки и поползла к девушке, которая очень сильно не слушалась Дэвида. У той текла кровь из ушей. Девушка широко распахнула глаза, испуганно глядя на Нэнсис, напоминающую хищного стального паука. Но, когда стальной паук подкрался к ней и навис сверху, она почему-то широко улыбнулась. Пальцы на механической ладони Нэнсис сверкнули в испуганном взгляде Дэвида и начали удлиняться, сливаясь воедино. Они становились тоньше и острей, пока не вытянулись настолько, что прилипли друг к другу, сложившись в острый черный кинжал. Острие прошлось по белой ткани платья снизу-вверх — от костлявого бедра до солнечного сплетения. Легко, как полет бабочки.

— Ты хочешь жить? — спросила она, или Дэвид просто прочитал это по бескровным губам?

Он прикоснулся к ушам, ожидая почувствовать липкую кровь, но там было сухо. Значит, действительно слышит. Не показалось…

— Хочешь жить? — требовательно прошипела Нэнсис, вынуждая ответить.

— Нет, — ответила девушка и охнула, когда ей в солнечное сплетение вонзился клинок, дойдя до самого сердца.

Дэвид открыл рот, но голосовые связки его задубели. Да и что сказать? В голове — пустота, и слов там не нашлось. Нэнсис подняла голову, снова пробуя воздух на вкус. Дэвид попытался отползти на пятой точке, когда она резко повернула механическую голову в его сторону. Тряхнув рыжей метелкой на лысом черепе, она сверкнула черным глазом. Отползти у Дэвида не получилось. Задубело не только горло, но и сама пятая точка. Нэнсис оказалась близко очень быстро, их лица встретились нос к носу уже через мгновение. Нановолоконные ноздри двигались, расширяясь и сжимаясь, и походили на живые. Но совсем не такие живые, какие бывают у людей. Скорее, на что-то неизвестное, что-то ужасное и неестественное. Она только притворялась человеком… но была дроидом. Или ни тем, и не другим. Чем-то иным.

Черный кинжал ее руки прошелся от солнечного сплетения, скованного броней, до груди и заскользил дальше, пока не уперся острой иглой в теплое горло Дэвида. Прямо туда, где находился зазор между глухой броней и шлемом. По черному лезвию текла кровь, остро запахло смертью.

— Ты болен, — сказала Нэнсис, сверкая разномастным взглядом. — Ты хочешь жить?

Вдох-выдох, и молчать было нельзя. Молчание — знак согласия, так всегда говорили. А соглашаться Дэвид очень не хотел.

— Хочу, — прохрипел Дэвид внезапно ожившими связками. Казалось, в них что-то раскололось и теперь они скрипели, протирая друг друга до крови. — Я хочу жить. Не трогая меня.

Нэнсис улыбнулась. Хищно, как умела. Она отняла кинжал от его горла.

— Придет время, когда ты пожалеешь о своем выборе. Тогда я спрошу еще раз.

Нэнсис отстранилась совсем немного, и прямо перед глазами Дэвида с ее плеч слетела голова. Что-то в ее шее хрустнуло, и голова тут же поднялась в воздух, влекомая кем-то невидимым. Дэвид не видел, кем — это сделал невидимка, и невидимка спрятала ее голову в никуда.

— Сердце! — кричала голова Нэнсис, растворяясь в пространстве, — Не оставляйте сердце!

Потом пропало и сердце, выскочив из груди невидимым рывком. Механическое тело завалилось назад и распласталось по камню.

— Они хотят лишить рас рая, — услышал Дэвид за своей спиной. — Они хотят…

Это шептали заложники, их насчитывалось около тридцати, или даже сорока.

— Вставай, солдат! — послышался знакомый голос над головой, перед глазами замаячило злое лицо Магилака. Неужели и правда живой? — Вставай, Дэвид, мать твою, сейчас все взлетит на воздух!

Остальные уже кинулись врассыпную. Только несколько заложников так и остались лежать на камне, перешептываясь друг с другом запрещенными фразами. Солдаты бежали куда-то, за ними увязались с десяток мужчин и примерно столько же женщин, сверкая голыми пятками. Оставшиеся лежать на камне сделали последний выбор, хотя Нэнсис и не задавала никаких вопросов. Механическое тело Нэнсис издало противный визг, по ее корпусу прошлось красное тревожное мерцание. «Сейчас взорвется», — промелькнуло в голове Дэвида, он встал и побежал.