NeuroSoul Том 1.

Глава 13. Проблемы

— Чертово солнце. Эта жара скоро меня доконает.

— А я думал, вы не городской ищейка.

Андрей пропустил замечание мимо ушей. Городской — значит слишком изнеженный. Городским он не был, однако… Полюсные пустыни Венеры, желтые пески Сахары, неэкранированные Серпы Луны — каждый раз он терпел жару и каждый раз ныл. Дэвиду не обязательно знать об этом. Андрей родился на Земле — северным человеком, обожающим холод и метровые сугробы, и уже смирился, что северным человеком и умрет.

Начинали они с каньонов, но быстро поднялись наверх. После террафоормации трещины на теле планеты стали всего лишь шрамами, но шрамами уродливыми. Каньоны обмельчали, наверху, между широкими проемами образовались каменистые пустыни, крайне неоднородные. Здесь постоянно дули жесткие ветра, раня кожу и стесывая камни. Камней было много. Ровной поверхности почти нигде не встречалось. Приходилось петлять между валунов, чтобы не сломать транспорт.

Несколько раз у Андрея глохли антигравитаторы, в один из таких случаев он чуть не свалился с сидения, как раз на полпути к поверхности. Оставались примерно двадцать метров до вершины каньона, когда Дэвид поймал его за грудки. Оставшееся расстояние генсолдат поднимал его в том же положении, усадив на сидение сзади только через десяток метров. Ворот рубашки впился в горло, норовя удушить Андрея. Дэвид держал за черную горловину как ни в чем ни бывало, даже не моргая при этом. Андрей старался не думать, насколько это предвзято. Радовало, что он не боялся высоты, а хватка у этого здоровяка была что надо. Гораздо надежней, чем его треснувшая по швам рубашка. Байк Андрея поднимался воздушной подушкой сбоку. Вертело его так, что кружилась голова.

Чтобы продолжить путь, Андрей был вынужден в два раза уменьшить мощность, подаваемую на антигравитаторы, его байк уже не взмывал над планетой так высоко. Скорость тоже уменьшилась практически в два раза. Они парили над поверхностью на воздушных подушках, от сосуда к сосуду. Позади вился пыльный вихревой след, на эти байки Марс действовал своей истинной гравитацией — всего лишь сорок процентов от земной.

Из каньонов они вышли еще вчера, день следующего дня клонился к вечеру. Далекое небо, затянутое дымкой, было белым, словно молоко. К закату белое окрасилось в синее, будто небо хорошенько ударили кулаком, до мясистого синяка, а потом в красное — говорили, красный делает его похожим на земное. Отсюда хорошо были видны великанские горы, вспарывающие красное брюхо неба — Арсия и Павлина. Закат стекал по ним, словно кровь. Андрей знал, подойди он к горизонту ближе, из-за тумана вдалеке появится еще один гигант — гора Аскрийская, их будет уже трое, и тогда кровь зальет все небо.

— Этот пятнадцатый, — разочарованно произнес Андрей, задирая голову. Он щурился, от закатного солнца слезились глаза. — В Лабиринте Ночи тьма таких сосудов, и у трети есть железные ворота. Чтобы объехать все, понадобится больше года. Какой-то бред…

— Вы же сказали, что можете найти иголку в стоге сена. Мне кажется, сосудов меньше, чем соломинок, — Дэвид сказал это совершенно простодушно. Андрей уже уяснил себе, что этот паренек говорит умные вещи без всякого понимания. На правах удачи.

— Как только я пойму систему, любая такая соломинка превратится в иголку.

Воды оставалось па пару дней, сухпайка — на трое суток. Андрей не хотел возвращаться, чтобы пополнить запасы, но остаться навечно сохнуть между камней не самая радужная перспектива. В пути встречались отдельные группы игроков, которые не решались приблизиться, как и Дэвид с Андреем — к ним. Пока что каждый был сам за себя. Пока что.

Гигантская скала высотой в несколько десятков метров плотно осела на Марс, пузатая снизу, с тонким горлышком наверху. Таких как она здесь было десятки и десятки. Высокие, низкие, вытянутые и приземистые, покосившиеся и прямые, как клинок, вонзенный в землю твердой рукой. Те, что пониже были стесаны ветром почти полностью, выше и крупнее, и гораздо сильнее походили на сосуды. Большая ошибка может быть только в большом сосуде — глядя на них, думал Андрей.

— Эта высокая скала. У нее вполне может быть люк, дверь или врата. Хоть что-нибудь, — Андрей слез с байка. — Нужно обойти ее.

Оставив транспорт, они двинулись по окружности пузатого каменного кувшина. Терраформация стесала километры плато, но не смогла уничтожить бесконечный рыжий. Ярко-рыжий, красно-рыжий, золотисто-рыжий, просто рыжий и немного оранжевый — лишь малая толика цветов, заставлявшая Андрея нервничать. После сплошного серого все казалось слишком пёстрым, раздражающим. Но ему нужно было видеть каждый из цветов. Правда всегда пряма и однообразна, а ложь имеет самые разнообразные оттенки. Большая ошибка, которую они ищут — большая ложь, он почему-то был в этом уверен. Нэнси обязательно обманет.

Камни выступали стройными полосками на породе, словно годовалые кольца на дереве. Они наслаивались друг на друга, иногда одинаковые по рыжему цвету, но чаще разные. Сверху порода была рыхлее, чем снизу. Ветру не составляло труда сделать из скал кувшины. Он выл и забивал в уши песок.

— Во времена Союза в таких скалах иногда размещали хранилища, — сказал Андрей, вытряхивая из ботинка горсть крошеного камня. Пахло пылью, железом и пустыней. — В самом начале, когда еще были проблемы с поставками материалов с Земли. Марс не производил все в нужном объеме. В сосудах делались пещеры и ставили на них замки. Теперь все они заброшены.

— Ненадежные какие-то хранилища, — пробубнил Дэвид. Он достал Кубик из кармана и повесил его на шею, забрасывая назад каждый раз, когда они поворачивались спиной к солнцу. Сейчас Кубик болтался между его лопаток, кушая сладкие лучи.

— Поэтому почти у всех заржавели и отвалились врата. Это было лишь временное решение.

По пути сюда они встретили семь таких. Внутри гулял ветер и не было видно неба. Каменные своды тоже были рыжими. Все, что можно было утащить после развала Союза уже утащили, включая проржавевшие двери. Только одна уцелела, слишком дырявая, чтобы узреть в ней выгоду.

— Даже не верится, что это все сделал ветер. Прямо своими руками, — Дэвид удивлялся всему, как ребёнок.

— У ветра нет рук, но, как видишь. За сотню марсианских лет он расставил десятки и десятки сосудов по Лабиринту Ночи, — Андрей мучил тюбик с кремом уже в который раз, все надеясь, что в нем что-то осталось. — Крем закончился. Сплюнул бы с досады, да слюну жаль.

— А зачем он вам?

А затем, что если я не намажусь, кожа покроется волдырями, покраснеет, а потом слезет, — хотел сказать Андрей, но ответил совсем иначе:

— Это чертово солнце сожжет меня до костей, и оставит только горстку пепла, — это был сарказм.

Дэвид посмотрел на Андрея с недоверием.

— А как вы относитесь к овощам? — с некоторым подозрением спросил он.

— К каким именно? — Андрей выкинул бесполезный тюбик и выругался.

— К чесноку.

— О Господи, парень, что у тебя в голове? — любимую шляпу пришлось заменить на другую, которая не сдувается ветром. Андрей ее поправил. — Чеснок — трава, а не овощ, и я не вампир. Советую тебе… ух ты… смотри ка, у нас тут находка.

На их пути повстречался одинокий путник, лежащий ничком к Марсу. Это был невысокий парень в плотной джинсовой рубашке, кепке, с огромной кровавой дырой посередине спины и первоклассных кроссовках. Лица было не видно, а, значит, и возраста не определить. Белые волосы разметались по земле, уже наполовину рыжие. Пыль смешалась с локонами, тонкой кромкой грунта уткнувшись в шею. Края кровавой дыры запеклись и выглядели бурыми.

— Он мертв? — обескураженно спросил Дэвид.

— Судя по всему, — Андрей подошел к трупу, оценивая его состояние скептически. Взгляд задержался на кроссовках, которые, скорее всего, имели одинаковый с ним размер.

— Кто-то убил его, — оглядываясь, сказал Дэвид.

— А ты проницательный паренек, — Андрей сел рядом с убитым и принялся стаскивать с него крассовки. Скинув удушливые ботинки с ног, он испытал вселенское облегчение.

— Что вы делаете?

— А что делают с трупом в Богом забытом месте, если у него есть что-то полезное? Забираю его кроссовки. Это называется мародерство.

— Но это незаконно…

— Незаконно убивать, остальное называется выживание. Ох, какое блаженство… — Андрей закрыл глаза от удовольствия, когда заработала охладительная система обуви. — «Голем» дала почти неограниченные полномочия, если это тебя так заботит. Не хватало еще, чтобы тебя идеологически замкнуло. На твоем месте я бы приготовил оружие.

— Зачем?

— Рана свежая, и у этого типа нет с собой рюкзака и оружия. К таким дорогим кроссовкам должна прилагаться первоклассная экипировка, но ее нет. Раздевали его в спешке. Байка я тоже не вижу. Дэйв, мы шумели так, что за километр слыхать. Судя по тому, что кроссовки с него стянуть не успели и это сделал я — ушли они только что и вероятней всего сейчас прячутся за скалами.

Дэвид достал импульсник, привычным движением снял его с предохранителя и выстрелил. Секунда — не больше. В метрах двадцати от них, со скалы вниз свалился человек. Он не кричал, просто умер.

В воздух вонзилась опасность, расколов реальность напополам. Андрей терпеливо ждал мгновение, потому что раньше было нельзя. Потом подался вперед, пыль за его спиной заклубилась, осколки грунта и камней больно ударили в спину через ткань кожаной куртки. Второй выстрел прозвучал справа, но туда Андрей не пошел — там тоже была опасность. Он метнулся влево. Свист пущенного импульса ударил по затылку. Снова влево. Снова… Тяжелая хватка Дэвида утащила его вправо, за скалу, а слева расцвел пылевой цветок.

Жаль. На этот раз не угадал — последний поворот мог стоить ему жизни. Иногда Андрей поступал так — подпускал опасность так близко, насколько только мог. Чтобы дрожали кишки. Только так он прикасался к тому, что его отцу давалось легко. Чувствовать опасность — самое дорогое наследство, доставшееся ему от отца, но с ним ему все равно было не сравниться.

— Они стреляют, — Дэвид умел озвучивать очевидное.

Место, где они укрылись, было недоступно для выстрелов. Камень крошился, пылью скребя по глазам, но не пропустил ни одного. Этот генсолдат отлично все рассчитал — Андрей бы так не смог. Следопыт забился в рыжую трещину, Дэвид сделал еще пару выстрелов в ответ, а затем наступила тишина.

— Экономлю заряды, — словно извиняясь, что перестал стрелять, пробубнил под нос Дэвид. — Где ваше оружие?

— Не успел воспользоваться, — Андрей только сейчас достал свой испульсник, подозревая, что он ему не понадобится.

Вдали послышалась суета, Андрей выглянул из-за укрытия, показавшись макушкой над камнем. Дэвид дернул его вниз:

— Нельзя.

— Они не стали стрелять по шляпе, значит, не профессионалы.

— Вы сделали глупость.

Тут Дэвид был прав, но теперь Андрей знал, что быть переговорам. Профессионалы разговаривать не любили.

Одного убитого стрелявшие схватили за ногу и утащили за валун. Он был одет в яркую желтую рубашку и неоновый шлем.

— Андрей Коршунов, лицензия H1-35BK, официальный следопыт Федерации под полной юридической и физической защитой, красный приоритет, — крикнул Андрей в тишину, надеясь, что его слова не унесет ветер. — Убьете меня — никакой выигрыш вас не спасёт!

Лучшая ложь — полуправда, это Андрей усвоил еще в детстве, когда плакал, чтобы получить заветную игрушку. Слезы его всегда были настоящими, а вот желание обладать предметом — ложь. Он хотел лишь внимания, и всегда его получал. Никому не будет дела до его смерти, если нападавшие все-таки доберутся до цели. Но если они не убьют его… он устроит им депортацию в космическую тюрьму на десять марсианских лет. А они не убьют, был уверен Андрей, не с такими когнитивными способностями.

Следопыт включил отражатель, подняв его на десяток сантиметров над скалой. В гало-зеркале были видны только пара ближайших валуна и часть покосившейся за ним скалы. Локальная сеть работала только в радиусе сотни метров. Глобальной связи не было — Лабиринт Ночи глушил все сигналы.

После его слов кое-кто из нападавших поднял руки, две пыльные пятерни выглянули из-за камней, чуть показалась черная вихрастая макушка. Кто-то одернул подельника, резко спрятав его за камни вместе с густой черной шевелюрой. Какие же они все-таки идиоты.

— Что еще наворкуешь, птенчик?! — послышалось довольно близко, из-за валуна слева.

Один поднял руки, второй осадил его, третий подал голос, стреляли откуда-то сверху, под тупым углом — это четвертый. Значит, четверо — наименьшее их число.

Между ними пролегали пятьдесят метров пыльной дороги, по которой шастал сухой ветер.

— Не верите мне?! — спросил Андрей, заряжая оружие. Он все-таки надеялся, что не воспользуется им. — Я — следопыт, и у меня красный приоритет.

— А я принц Пиренейский, у меня две медали на груди и одна на заднице!

— Мои данные в открытом доступе, дайте обратную связь.

Воцарившаяся тишина подавала небольшую надежду. Браслет имел код-взломщик. Когда начали утекать пакеты файлов, Андрей вздохнул с облегчением: обратная связь означала полный слив данных ответчика. Мелдос Осельтемивир, 14 марсианских лет, инструктор по стрельбе в развлекательном центре «Альтарес». Рост метр девяносто, темные волосы и бородатое лицо, несущее выразительные черты древних человеческих предков. Кто дал ему такую работу после двухлетней отсидки за браконьерство оставалось загадкой.

— Не врал, сукин ты сын! — послышался голос Мелдоса.

— Мелдос Осельтемивир, 14 марсианских лет, адрес проживания — Фарсида, 24 Эльтера — 90. Поправь меня, если я ошибся.

— Гребаный ты ублюдок!

— Твои данные и данные твоих дружков уже на орбитальной вейл-станции, приятель, — громко прокричал Андрей, уменьшив число правды в своих словах до одной трети. — «Маррет» плюс, федеральная связь.

— А есть такая связь? — закономерно спросил Дэвид, взглянув на Андрея удивлённо.

— Не вздумай спросить это у них, — закатил глаза Андрей.

Данные находились на его браслете, и только. Связи не было. Небо молчало, как немой без языка. Если в них проделают пару дырок и заберут браслеты, никто об этом не узнает, кроме ветра.

— И что же ты предлагаешь, федеральный ублюдок? — Мелдос не стал стрелять. Это хорошо.

— Каждый идет своей дорогой.

Ему никто не ответил. Затянувшиеся тишина не предвещала ничего хорошего.

— За убийство следопыта и представителя власти вас закроют на всю жизнь, а за попытку ограбления отделаетесь годом, не больше. Если, конечно, я не замолвлю за вас словечко, и вы не останетесь чистенькими, — Андрей решил играть открыто, но в рамках своей лжи.

— А ты замолвишь?

— А сам-то как думаешь?

— Не станешь ты нас выгораживать!

— Вы попытались ограбить и убить нас, и убили этого парня, не знаю, как его зовут. И ты думаешь, что я буду защищать вас?

Убеждать мародеров в желании помочь им — большая ошибка, которую Андрей совершать не намеревался. Насколько бы они не были дураками, этот план был плох даже для таких, как они. Лучшая ложь — полуправда.

— Не убивали мы его! — отозвался Мелдос. — Он сам так лежал, когда мы пришли. Мы вообще думали, что это вы его убили.

— С чего это? — спросил Андрей.

— Ты кроссовки с него стягивал.

Дэвид вмиг помрачнел.

— А я ведь застрелил этого парнишку, — сказал он. — Того, что в яркой желтой рубашке. Если они не виноваты, я его что, просто так? — он повысил голос. — Извините, что я убил вашего друга!

— Ничего, — уступчиво ответил Мелдос, — Я и понятия не имею, кто это такой. Прибился к нам пару часов назад.

— Дэвид, пожалуйста, помолчи… — Андрей прикрыл глаза, чтобы не видеть всего этого абсурда.

— Но они…

— Они в нас стреляли, — Андрей начинал злиться. — Это мародеры. Не верь им, — он был предельно ясен. — Как ты выходишь в рейды, если жалеешь преступников?

— Мы с ними редко разговариваем.

— А когда все же заходит разговор?

— Чаще всего я просто бью дубинкой.

Видимо, это был совсем не тот случай. Да и от дубинки тут мало проку. Андрей глянул еще раз в зеркало — мародеры пробирались назад, между двумя массивными «кувшинами» в узкий проем.

— Хотят уйти, — Андрей придержал руку Дэвида, уже поднимающую оружие. — Не стреляй. Пусть свалят.

— Мы вас не видели, а вы нас! — перед тем, как уйти, крикнул Мелдос.

Андрей увидел его широкую спину в отражателе, прежде чем он скрылся в проеме скал. Дэвид хотел выйти из укрытия, но Андрей его остановил:

— Подожди немного. Пусть свалят окончательно.

— Я не замечаю движения за валунами, — ответил Дэвид, сверяясь с браслетом. — Да и датчики молчат. Наверху тоже никого. Они точно ушли.

Съехав спиной по камню вниз, Андрей прикрыл глаза, чувствуя быстрое, глубокое биение сердца. Он иногда делал так, когда хотел посоветоваться. Говорили, что его отец мог видеть то, чего не существует, но появится в скором времени. Будущее. Если быть точнее — опасность в будущем. В этом ему помогало сердце Провидца. У Андрея было свое, похожее. Но до отца ему все равно далеко.

Вдали послышался рев заведенных двигателей. Когда стало понятно, что звук моторов удаляется, Андрей встал.

— Вот теперь — все, — сказал он. — Пошли.

У парня в яркой желтой рубашке брать было нечего. Пока Андрей вел диалог, он лишился обуви, рюкзака, пожитков и браслета. Вполне возможно, у него при себе имелось ещё кое-что ценное, но они этого уже не узнают. Когда они шли к своим байкам, Андрей не питал большой надежды. Он был уверен, что мародеры отправились в путь именно оттуда.

— Три бутылки воды и один батончик. Больше ничего не осталось, — подвел итог Дэвид, осмотрев байки, — Топливные элементы они тоже сняли.

— Значит, единственный транспорт, который у нас остался — ноги, — сказал Андрей, взглянув на вихревые следы на пыльной дороге. — Связи у нас нет, так что помочь некому.

Приближался сейсмический карантин, скоро перестанет работать и локальная связь. Мародеры забрали полицейский байк, оставив свою развалюху. Его транспорт они не тронули — логики никакой, но на нее Андрей и не рассчитывал. Ведь лучше неисправные антигравивтаторы, чем отличный полицейский байк, с надежным двигателем и вшитым в схемы маячком, который выдаст тебя сразу, как только небо пропустит сигнал.

На что они рассчитывали? Что следопыт с гвардейцем заблудятся, умрут от жажды и не расскажут, кто ограбил их и хотел убить?

«Они надеются выиграть и смыть с себя все грехи». Похвальное желание. Только победу одержат не мародеры, не самые сильные, быстрые и даже не умники. Победит тот, кто готов пересекать черту снова и снова. Готов думать, как Нэнсис.

Андрей прошелся взад-вперед по пыльному периметру, считая количество вихревых следов. Хотелось верить, что он не зря поддался своему страху.

— Семеро, если считать по одному на байк, — заключил он. — Восьмой лежит между скал, и еще один был убит раньше, — беловолосый паренек тоже оставил здесь свой байк, и тоже без топливных элементов. — Три железяки и все просто хлам. Дэвид, ты бы снял семерых? Стреляю я неважно.

— Семерых? Нет, что вы. Даже если бы я оптимизировал свои действия, взял ваше оружие и использовал запасник, — Дэвид замолк на мгновение. Неужели задумался? — Ветер, узкий угол обзора… и камень… надежное укрытие. У меня бы не хватило импульсов.

— Это радует.

— Правда? — удивился Дэвид.

— Так я оправдываю свою трусость, — Андрей с досадой пнул колесо развалюхи. — Это солнце сожжет нас дотла, — он уже чувствовал, как лучи пробираются к нижним слоям его кожи. — Придется спуститься в ущелье. До туристической тропы десять километров. Будем надеяться, что встретим кого-нибудь, кто не захочет нас ограбить.

— Но брать у нас больше нечего.

— Ты прав. Кроме жизней — нечего.

Андрей имел двойное гражданство и не часто бывал на Марсе. Планета отца не вызывала у него неописуемого восторга. Он давно уже привык, что она полна неожиданностей, неприятных, в подавляющем своем большинстве. И если ты избежал одного бедствия, обязательно настигнет какое-нибудь другое.