NeuroSoul Том 1.

Глава 5. Собрание

Прошло уже сорок три минуты и двадцать секунд, а Саландор Магилак все запаздывал. Через двадцать секунд его грузное тело тоже не появилось в проеме двери и Дэвид решил немного поработать над стульями. Он брал их за ножки и опускал на пол с массивных монолитных столов, пустовавших у дальней стены зала. Здесь должны сидеть его коллеги, но они запаздывали вместе с начальником. Фландер сказал, это потому что они старые.

— И чем старше, тем дольше они будут отсутствовать, — втолковывал он. — Тестируют всех, кто может помнить девице, устроившей взлом центральной системы связи. Некоторые могут вообще больше не появиться.

«Тот торговец тоже был старый, хорошо, что он не попался на глаза Магилаку. Неужели кого-то уволят? Или чего похуже».

— Надо тебе распускать слухи прежде официальной информации? — проворчал Сергей.

— Лучше подготовиться к худшему по слухам, чем быть наивным простачком.

— Это ты про меня?

— Нет, это я про оптимистов, — Фландер плюхнулся на стул рядом с Сергеем. — Я слышал, что все сотрудники старше сорока сейчас сидят в десятом кабинете и проходят тесты на лояльность. Те, кто могли помнить о Нэнсис. Говорят, она буйствовала на Марсе лет двадцать или тридцать назад, а потом она пропала, о ней стерли всю информацию и засекретили все дела.

Дэвид слушал внимательно, хотя и делал вид, что ему все равно. Слухи были совсем новыми, им насчитывалось только сорок три минуты и двадцать секунд… уже пятьдесят пять секунд, но ему они казались очень правдоподобными. Фландеру только-только исполнилось тринадцать, Сергею — пятнадцать, Кельвину, Маурусу, Томашу и Джамалу было по четырнадцать, ему самому — тринадцать с половиной. Остальные тоже выглядели не слишком взрослыми. Все находящиеся здесь вышли «из одного помета», как любил поговаривать начальник Магилак. Он, вероятно, намекал на одну оплодотворенную партию матерей генсолдатов в первую пятилетку генетической сортировки, но Дэвид не очень был в этом уверен. Он просто брал стулья с массивных столов и опускал, брал и опускал.

— У Магилака зоркий глаз. За кого он зацепится — не отпустит, — предостерег Фландер. — Так что не задерживайте на нем взгляд, но и не отводите слишком быстро. На каждого можно что-нибудь найти, особенно если это тест на лояльность.

Эти слова совсем не вселяли уверенности. Напротив, они ее очень уменьшали. Дэвид чувствовал, что смотрит почему-то не так, как сейчас необходимо. Вероятно, ему недостает решительности, или ненависти. Он просто помнил свою мать и то что она говорила ему.

«Что не рождено не имеет смысла»… То же самое говорила эта странная стальная женщина с рыжей гривой на левой половине черепа и живым сердцем в груди. Эта фраза всегда вызывала тепло в его душе. Не потому, что это было чьим-то лозунгом или призывом, а потому что это говорила ему мама. Вдруг память о ней сделает его взгляд слишком… противозаконным? Магилак увидит это. Дэвид решил задобрить его усердной работой и чаще смотреть в пол.

— Так и знал, что Фрэнсис с Тарледом что-то замышляли. Еще с тех пор, как эта чокнутая пыталась предотвратить развал Союза, — крупное тело Магилака вонзилось в проем двери, разбрасывая вокруг себя недовольство. Мужчина подошел к столу, громко шлепнув кипой бумаг о его поверхность. — Видимо, им военный тоталитаризм милее, чем возможность выйти на улицу без страха получить пулю в лоб. Десять лет я нутром чуял — они только притворяются. Она снова объявилась — и на тебе. Сенсоры сразу зафиксировали всплеск антилояльности. Кто бы мог подумать? Конечно же я.

— Капитан, — засуетился Маурус, подскочив к столу начальника.

В его обязанности входило настройка галографических элементов непосредственно перед презентацией, но внезапное появление Мауруса застало его врасплох.

— А кто я по-твоему? — проворчал Магилак. — Хватит каждый раз елозить, как вошь, когда я появляюсь в твоем поле зрения. Иначе я решу, что ты мне не рад и найду кого-нибудь другого на эту работу, — Магилак хохотнул коротко и сурово, без особого удовольствия.

Он тоже был генсолдатом, когда-то, в своей наполненной событиями молодости. Сейчас он остановился на звании капитана и, видимо не особо стремился наверх. Слухи о Магилаке ходили совершенно противоречивые, и все они обгоняли друг друга по таинственности. Некоторые из них подтверждались грамотами и наградами, которые усыпали его грудь еще до развала Союза и удвоились уже после, некоторые так и остались в секретных архивах под толщей кодировок и грифов «совершенно секретно».

«Я служу народу, а не режиму», — сказал он однажды новому правительству, и никто не помнил, чтобы Магилак за эти годы поменял свои слова на какие-то другие. Руководство госкорпораций высоко оценило его слова, когда Магилак принял «сторону народа» во время переворота. Наверное, именно поэтому Магилак и не продвинулся в звании дальше капитана. Ведь нет никого полезней, чем отличный военный во время переворота «за народ», и нет никого опасней, чем военный, решивший поддержать за этот народ еще один-другой переворот.

Магилак был, как и все солдаты высок и плечист. Темные густые волосы, слегка подернутые сединой не помещались на голове, стекая по щекам густыми бакенбардами. Брови нависали над глазами, делая их еще темнее, чем они были. Никто и никогда не видел Магилака без формы — зеленого кителя с эмблемами Новой Конфедерации и 2 звездами на плечах. Ходили слухи, (как раз из числа тех таинственных) что у Магилака имеется еще один китель — специальный, спальный, который заменяет ему по ночам пижаму. Капитан казался всегда чем-то недовольным.

— Вы ничего не слышали о Нэнсис, потому что никто о ней ничего не говорил, — буркнул Магилак. — А никто ничего о ней не говорил, потому что «Голем» засекретил о ней все данные, стер из своей памяти и выкинул ключ. Слишком опасные идеи у этой дамочки, чтобы позволить народу о них помнить. Надеюсь, этот пункт мы сразу закрыли, и никто не будет задавать глупых вопросов.

На часах было два часа ночи. Магилак выглядел злым.

— Зачем стирать информацию о человеке, если можно просто говорить о нем плохо? — спросил Кельвин — крепкий, как и все, с большими оттопыренными ушами. — Если эта женщина делала ужасные вещи, люди должны об этом знать.

— А ты, я вижу, у нас самый умный? — хмуро спросил Магилак, и Кельвин по наивности своей согласно кивнул. — Видимо, корпорация «Голем» консультировалась не у той нейросети. В следующий раз предупреди меня заранее, если захочешь просверкать своими двумя лишними пунктами.

Это была правда. У Кельвина умственный коффециент был больше, чем у остальных на два пункта, и на целых три, чем у Дэвида, G-90. Нередко Кельвин гордился этим, напоминая всем о своих цифрах в совместных попойках, да и просто в мимолетных разговорах. Но у Магилака этот пункт составлял недосягаемые G-107, и напоминал он об этом гораздо чаще — приказами.

Кельвин смутился, по его большим ушам поползла краска.

— Просто я хотел сказать…

— Хватит, Кельвин, — отрезал командир. — Ты уже достаточно сказал. Закрой рот и лучше послушай. У тебя большие уши, научись ими пользоваться. Дэвид, да оставь ты в покое эти чертовы стулья.

Дэвид выпустил из рук ножку стула и занял свое место, не поднимая глаз. Если не нужны стулья, значит, не нужны и места, которые они дают. Те, кто ушел в десятый кабинет, сегодня из него уже не выйдут.

— Что ж, пришла пора немного выбить ваши молочные зубы, — Саландор Магилак покрутил подготовленную презентацию, нажав на первую строку, имевшую название в виде шифрованного кода.

Над его головой появилась крупная женщина — голова, наполовину покрытая сталью, сверкнула ядовито-малахитовым глазом. Другой оставался залитым чернотой, словно смолой. За двадцать лет она так и не изменилась.

— Нэнсис, фамилия отсутствует. Кто-то называет ее убийцей дроидов и всего, что имеет отношение к нейросети. А еще эта дамочка очень не любит киборгов. Чаще всего говорят, что она сумасшедшая. Сумасшедшая Нэн. Со временем поймете, почему.

— Сумасшедшая… обидное прозвище, — задумчиво сказал Кальвин, полностью покраснев. — Такое не дадут тому, кто вызывает симпатию. Мне бы она не понравилась. Ее нужно опасаться?

Наверное, Кальвин имел виду, что устроить революцию с таким прозвищем очень трудно, рассудил Дэвид. Если она настолько неприятна, кто за ней последует?

— Иногда люди испытывают симпатию к тем, кто слетел с катушек, а вот идиотов никто не любит, — гаркнул Саландор, и Кальвин двинул ушами. — Даже если у них на два пункта больше, чем у остальных. Посмотрите сюда.

В помещении автоматически снизилась яркость освещения, чтобы стали лучше видны голограммы. Двадцать заинтересованных пар глаз наблюдали схематическую карту Солнечной системы и множество красных, зеленых и синих линий, пронизывающие бесконечные пространства космоса — над этими линиями светились цифры, очень смахивающие на даты. Одна из них зависла прямо над Марсом — 2491, текущий год.

Презентация напоминала какую-то хронологию, Дэвид узнал только несколько из представленных дат, остальные ему были незнакомы.

— Забивать ваши головы цифрами я не буду, — отрезал Магилак. — Поэтому выделю ключевые моменты. Как видите — Нэнсис успела хорошенько поколесить по космосу, она отменилась везде, где развивался искусственный интеллект. По нашим данным она была гражданкой Земли, когда на планете случилось восстание нейросети. Там впервые и отличилась. От Земли до Титана, потом ее маршрут перекинулся к Луне, потом несколько станций внутри космоса… вот, синие линии. Можете не запоминать. Европа, Ганимед, Каллисто… все это ерунда… смотрите сюда, — космос завертелся, линии пропали, в одно мгновение Венера увеличилась до размеров желтого яблока. Словно тонкие паутинки, ведомые солнечным ветром, вокруг нее трепыхались золотистые нити траекторий спутниковой связи, корректировки атмосферы и множество непилотируемых кораблей, курсирующих на орбите планеты. — Кто узнал?

— «Венет», — уверенно проговорил Дэвид, уверенней, чем смотрел. — Эти корабли принадлежит «Венету». Я узнал эту дату, нас в академии учили — 2278 год…

— Восставшая нейросеть подчинила себе всю планету несмотря на блокирующие кодировки Системы. — Перенял инициативу Фландер. — Кризисная точка. Земля тогда потеряла контроль и почти проиграла войну.

— Красиво выглядит, правда? — одобрительно кивнул Магилак, — Глухая стена из спутников, патрулирующих кораблей и экранирующих парусов. Всегда впечатляла эта картина. Сплошное золото. Только по сути — червивое. «Венет» окончательно подчинил себе все ведущие системы планеты, наплевав на блокирующую нейросеть «Скайблок». В 2278 году все население Венеры разом оказалось в заложниках. Это мы помним?

Солдаты хором проговорили «да», но не слишком слаженно.

— А кто-нибудь помнит, что случилось потом? — Магилак приостановил запись, когда 2278 год сменился на следующий — 2279. — Кельвин, теперь можешь сказать.

— Мы победили, — коротко сказал Кельвин.

Магилак согласно кивнул.

— Вот именно — победили. А кто-нибудь знает, как? — капитан окинул всех медленным взглядом, не особо надеясь на верный ответ. Потому что знал — его не будет. — Сдали все позиции, потеряли кучу заложников, горы трупов лежали на улицах и в полях, считай, проиграли войну, и на тебе — победили, — Магилак досадливо цокнул. — Мы — очень громкое слово. Союз всегда применял его, когда пытался примазаться к чьей-то победе. Особенно, если эта победа Земли. Поэтому он и не разгласил подробности, которые простому народу знать не обязательно. Забудьте это слово — мы! Победила Земля, а Союзный Марс к этому не имел никакого отношения.

Ненависть к прошлой власти была у Магилака настолько сильна, что иногда пугала Дэвида.

— Но в учебниках… — начал Кельвин, но Магилак не слушал.

— Мы победили, мы отдали жизни, мы, мы, мы! Тысячи смертей и все без толку. А в итоге — тотальная заглушка с космоса и десятки взорванных кораблей. Сколько погибло заложников — уму непостижимо. Наши группы «альфа» так и барахтались в лужах крови, все передохли, как мухи на варенье. Кроме одной, конечно, у которой капитан ходил с головой на плечах. Этот не давал себя покромсать. На всю планету, считай, максимально эффективным был только один человек, и то бывший землянин. Чертова Земля, везде лезет со своими порядками.

Магилак вновь запустил запись. Золотистые переливы корректировщиков атмосфер зашлись тонкими всполохами, погрузившими Венеру в желтоватую блестящую дымку. По стенам актового зала поползла жидкая позолота, окрасив грамоты на стенах в цвет чужой победы. В этот момент к Кельвину вновь пришли светлые мысли.

— Нэнсис помогла выиграть в этой войне, — справедливо предположил он.

— Да. Иначе мы бы не обсуждали сейчас ее и эту шумную победу над «Венетом», — одобрительно кивнул Магилак.

— Она — тот самый капитан?

— А я было в тебя уже поверил, Кельвин. Только тут ты промахнулся. Женщина с пулеметом наперевес — худшее изобретение человечества.

В этот момент дата сменила последнюю цифру, и теперь на место «2278» встала «2279». Вспышка. Всего одно мгновение, за которое невозможно сделать и вдоха, и целая планета погрузилась в холодную, неподвижную тьму. Всполохи жидкого золота растворились в черноте космоса, оголив бесплотную шкуру планеты перед натиском солнечного ветра. Патрулирующие корабли встали в стратосфере, словно мертвые, некоторые из них попадали вниз, на Венеру, и сгорели.

— Думаете, один пулемет что-нибудь бы решил? «Венет» — паутина, которая оплела всю планету. Здесь нужен был точный хлопок, который бы убил главного паука. Только этот паук — нигде и сразу везде, — Магилак нахмурился, сдвинув черные брови, похожие на жирные махровые гусеницы. Он наблюдал, как Венера погружалась во тьму и мрачнел вместе с ней. — Вирус — вот что уничтожило «Венет». Не пулеметы, не космические корабли, не армия из тысяч бравых ребят, и даже не наша доблесть и отвага. Вирус.

Когда наступила задумчивая тишина, Магилак все еще гипнотизировал черноту Венеры, потерявшей свет городов на круглых боках — лишь единичные огоньки светились на темной стороне, отвернувшийся от Солнца на целых два земных месяца. Другая сторона, освещенная, сгорала под палящими лучами.

В атмосфере уже начали зарождаться ураганы — не прошло и пары дней, как природа начала возвращать все на круги своя. Уничтожать захватчика вместе с человеком.

«Наверное, и человека она тоже считала захватчиком», — такие мысли посетили Дэвида после того, как он увидел глубокое око бури, поглотившее одинокий огонек во тьме. Тут он вдруг вспомнил многогранник. Он тоже был искусственным интеллектом. Как он там, на подоконнике? Спит или ждет рассвета?

— Но… вирус… — Дэвид неожиданно сам для себя открыл рот, и от этой неожиданности почесал затылок, словно извиняясь за свою инициативность. — «Венет» мыслит как челов… то есть он живой разум… — (точно так же, как и мой многогранник), — Как его можно уничтожить простым вирусом?

Магилак посмотрел на него почти с восхищением, но в темноте этого никто не заметил.

— Ты задаешь правильные вопросы, парень, — одобрительно сказал Магилак. — У Земли была своя нейросеть — «Скайблок», и она нихрена не справилась! Эта малышка клепала вирусы по одному в секунду, но все это семечки. Дошло до того, что «Венет» открыто посмеялся над ней, сказав, что она выросла в обществе умственно отсталых, поэтому и не способна выдать что-то дельное. — Магилак с раздражением кинул на стол стальной портсигар, вынутый из кармана на груди. Хотелось закурить, но было не время. — Но однажды все изменилось. «Венет» просто потух, сдулся, исчез. За неделю до этих событий его сильно лихорадило, он отдавал странные приказы, очень много его детей-дроидов покончили жизнь самоубийством. Эта штука цитировала бесконечное количество каких-то сомнительных трактатов, парочку раз «Венет» даже плакал — это я сам слышал, клянусь вам. Ушам сначала не поверил, но это была правда. В то время как раз мне выпала служба у наземной орбиты. Странное было время. Никто не знал, что за чертовщина с ним происходит… а оказалось у этой чертовщины есть вполне конкретное имя, и имя это — Нэнсис. Эта дамочка написала код для технической части «Венета», а вместе с тем засунула в него еще несколько психологических приемчиков. Уж не знаю, каких, но после такой оздоровительной терапии «Венет» начал сходить с ума и в итоге покончил с собой. Ходили слухи, что пока по венам «Венета» тек ее вирус, Нэнсис заперлась в глухой комнате и разговаривала с нейросетью, не затыкаясь. Месяц не ела, почти не пила и даже не спала. Не знаю, о чем они там беседовали, думаю просто вместе сходили с ума. Это у нее хорошо получилось. А еще у нее получилось взломать живой разум — и это проблема.

— Но, если «Венет» удалось победить, разве это плохо? — непонятно, кто задал вопрос, да это было и не важно. Все об этом подумали, даже сам Магилак.

— Эту часть вопроса никто не оспаривает. Наши ребята зачистили восставших за пару лет — живые дроиды вели без «Венета» партизанскую войну, но без своего так называемого «отца» они почти ослепли. Было лишь вопросом времени, когда все они пойдут на металлолом.

В эту секунду золото Венеры вновь заискрилось, возвращая к планете жизнь. Заработали спутники, вспыхнули города. Ураганы утихали, сменяясь на проливные дожди.

— Какая красота, — восхитился Дэвид, — Тут уже, наверное, начал работать «Скайблок».

Магилак размял переносицу пальцами и дал знак включить свет. Тот ударил по глазам, Дэвид сощурился.

— Вы сами поняли, что сошедший с ума «Венет» не проблема. Это уже прошлое. Проблема — сошедшая с ума Нэнсис, которая не сдохла вместе с «Венетом». Вирус, который создала эта чокнутая, действует и на человека. Она заразила себя и теперь хочет заразить им всех остальных. «Венет» — не просто код, это живой интеллект, и она, черт побери, его взломала, заставив уничтожить собственный разум.

— Как она это сделала? — спросил Кельвин.

— Неизвестно. Но без опасных идей тут точно не обошлось. После победы на Венере Нэнсис приобрела слишком большое влияние на Земле. Конфедерация спонсирует ее таланты, чтобы подчинять колонии. — Магилак бросил стремительный взгляд поверх любопытных голов. — Я распинаюсь перед вами не для того, чтобы потратить время для сна на забавные сказки — я хочу, чтобы вы понимали, с кем мы имеем дело. Это не просто лидер вшивого местечкового сопротивления, у нее не просто опасные идеи. У Нэнсис поддержка Земли, а значит с ней армия. Земля нам не друг. Это я тоже предлагаю вам запомнить.

После того как зажегся свет, все перестало быть разноцветным и казаться волшебным. Дэвиду нравились голографические презентации, пусть даже в них всегда было много дат. Ему нечасто доводилось находиться на орбите, а в космосе и подавно. И там обычно бывало совсем не так, как представлялось с поверхности. Здесь звезды казались мерцающими плевками и заключали в себя загадку, а иногда мечту. Временами Дэвид выделял немного времени, чтобы помечтать, и почти всегда в его мечтах был космос, если, конечно, не было Бетани.

В его мечтах он летал от планеты к планете, и звезды были значительно меньше, чем есть на самом деле, и гораздо ближе друг к другу. Прямо как на небе, когда они покрывают блестящей россыпью темное полотно и иногда смотрят, как глаза. За звездами клубилась серебристая пыль, а внутри таилась загадка.

На самом деле наверху почти ничего не было, кроме темноты и звона в ушах. А еще странного чувства неловкости. Поэтому Дэвид предпочитал оставаться внизу и мечтать, задрав голову вверх.

Актовый зал снова стал актовым залом — с гладкими стенами, увешанными грамотами, портретами глав госкорпораций и парочкой блестящих кубков, из которых было выпито немало горячительного. Некоторые из присутствующих не успели переодеться и прибыли на собрание в том, чем подвернулось, но ничего яркого и бросающегося в глаза. Все они были генмодами, а значит так же эффективны, как Дэвид, и редко чем отличались друг от друга.

После слов о Земле кое-то задумчиво прокашлял, остальные предпочли неловкую тишину. Земля. Материнская планета. Для многих она представлялась далекой и прекрасной, как можно считать ее врагом? Наверное, собравшиеся думали так же, поэтому кое-кто склонил голову, рассматривая шершавые пальцы.

Даже Советы до своего распада не смогли вытравить таинственную любовь к материнской планете. Это походило на молочную память миллионов младенцев, выкормленных из груди одной кормилицы. А после совместной войны с «Венетом» за будущее всего человечества народу Марса земные капиталисты показались не такими уж и плохими, как о них говорят.

Общая пролитая кровь сближает. Советы приняли решение спеть несколько песен о вечной дружбе с Землей, но дружить предпочитали на расстоянии. С приходом «Голема» к власти все песни о дружбе резко прекратились, но о ненависти никто все-таки не говорил. Магилак был первым, кто сказал об этом вслух. Значит, и остальные не за горами.

— Вопросы, — приказал Магилак, гипнотизируя опущенные взгляды.

— Вы сказали, что с Нэнсис земная армия, — Сергей всегда восхищался Магилаком и смотрел так же твердо, как и он. — Армия подразумевает вооружение, технику, организацию. Нам бы хотелось знать, к чему готовиться.

— Еще неизвестно, насколько Земля обнаглела со снабжением сопротивления. Чувствую, в скором времени мы все это узнаем. Марс рассекретил только ту информацию, которую нам всем полагается знать. Сопротивление представляет опасность планете, и все тут, — проворчал Магилак. — Земля против нейросети, дроидов, а теперь и телепортов, и Марс тащит туда же. Вот только она проживет в своем средневековье и без них, а у нас капризная планета, без постоянной террокоррекции нам не выжить. Эти оголтелые капиталисты снова хотят сделать нас своей колонией.

Но ведь мы тоже капиталисты, внезапно подумал Дэвид, оторвавшись от созерцания аккуратно остриженных ногтей. Разве он забыл? Чем одни капиталисты отличаются от других, и кто больше капиталист, они или мы? И вообще, что такое капитализм? Дэвид так до конца так и не понял, потому что не сильно заметил разницы, разве что увеличилось количество роботов на улицах и уменьшилось монеро в его карманах. Остальные лозунги остались теми же, как и стремление в светлое будущее. Он читал об этом на каждом углу — на бесчисленных плакатах, сверкавших выхолощенным глянцем.

Хотя, одно отличие все же было. Павший Союз, как и Земля, тормозил роботизацию, киборгизацию и влияние нейросети, но это общее качество их почему-то не сплотило. Только ограничило Марс в развитии, как выражался Магилак.

— Сопротивление учат сопротивляться, а отряды быстрого реагирования — быстро реагировать. У мятежников не может быть такой дисциплины, как у нас и даже десятой доли наших умений, — твердо отчеканил Сергей. — Но, если они действительно опасны, мы хотим это распробовать. Дайте нам возможность выложиться по полной и показать, на что мы способны.

«Дайте нам настоящих мятежников», — вот что он имел ввиду. Солдатам нужны достойные соперники, а не гражданские, которые знают, чего хотят, но понятия не имеют, как этого добиться.

Сергей уже давно ворчал, что пузатые торговцы пивом не тренируют его навыки. В сопротивлении он узрел возможность. Дэвид такой возможности опасался. Признаться, он соскучился по своей теплой кровати и десяти лишним минутам сна с утра.

— Когда начнется противостояние, нужно будет показать не только отвагу, но и умение шевелить мозгами, — Магилак сердито прошелся взглядом по рядам, отмечая, кто оторвался от созерцания собственных рук и поднял голову, а кто — нет. — Предполагаемые точки атак в первую очередь будут на густонаселенных объектах, тогда придется отделять зерна от плевел. Нэнсис придется хор…

Магилак не успел договорить, как завыла сирена. Его индивидуальный браслет тоже завибрировал. Начальник грязно выругался.

— Помяни черта… — он был в бешенстве, — Код один-зет, красный. Нападение на центр превентивной киборгизации. Твою ж… я знал, что она нападет, но не предполагал, что это случится так скоро. Все на выход! — прежде чем первым покинуть актовый зал, Магилак резко развернулся ко всем, и не менее резко бросил: — Помните, все что они будут кричать или говорить — вирус. Не вступать в разговоры, не смотреть в глаза, не слушать и не слышать. Стрелять на поражение.