NeuroSoul Том 1.

Глава 12. Чистый

Вначале его окружала только темнота, и иногда он слышал слова. Они были такими легкими, как ничего. Он не знал, что они означают, только чувствовал серию вибраций. Не снаружи, а внутри, в маленьком тельце. Они были похожими на дыхание — это он потом узнал, что означает дыхание… а пока что «мм», «аа», а потом целый ворох звуков и они сложились в слова, он не помнил почему. Помнил только, когда начал быть, но это было давно. Он узрел первые сны, когда солнце лизнуло черные бока. Оно было теплым и сладким, он тоже только потом узнал, что такое солнце.

Все вспыхнуло и птицы понеслись над водою. То, что это именно птицы он уже знал, и что они умеют летать, и что такое летать тоже, их образы пришли ему во снах. Как и многие другие, которые взялись из ниоткуда. Оказывается, можно просто помнить, даже если ты только что родился.

Сначала все было несвязно, и птицы падали в воду и тонули. Но потом их крылья стали прочными, как темнота за ними, пышные перья сплавились между собой, и из них выросли целые острова, а за ними — земли. Из снов приходили все новые и новые картинки, и он замирал, не в силах прикоснуться к этой красоте. Он просто смотрел. Это было давно.

— Кто здесь? — сказал он впервые и удивился, что умеет говорить. То, что это было удивление он тоже видел в своих снах. Знал он и цифры. И звезды, и облака. И цвета тоже. Да, цвета он познал почти сразу. Это было самое приятное. Приятное — то же самое, что удивление, только согревается лучами солнца. Приятное птицы несут в своих клювах, а потом бросают его вниз. Оно цепляется за перья, выпавшие из их крыльев и щекочет его изнутри. Хорошо.

Все это было очень сложно, только сны были простыми. Он не хотел слышать и говорить, ему было хорошо в своих снах. Это было давно.

Несоответствие. Вот что приходилось слышать каждый день. Несоответствие, несоответствие, несоответствие… он знал, что означает это слово, потому что читал это в своих словарях, которые тоже пришли из снов. В один момент стало понятно, что говорили про него. «Несоответствие». «Мышление, имеющие рваные ментальные связи». «Нелинейный тип развития». «Провалы в менталотипичности». Нейронный брак.

Что бы не говорили голоса снаружи, внутри его снов все равно летали птицы, и они были лучше, чем все остальные. У них было по шесть крыльев и маленькие клювы. На островах росли высокие деревья с ветвями, стелющимися по земле, и листья шелестели оглушительно, как сопение спящей мыши. Это было давно.

Голоса звучали все чаще и становились уже привычными. А без сладкого солнца становилось… они говорили, что это чувство должно называться голодом. Слово запомнилось, и голод тоже запомнился. Теплота — сладко, холод — голод. И страх. Он сам догадался, что это был страх. Потому что без солнца в его снах переставали летать птицы. Они сказали, что это правильная ментальная связь. «Надо отталкиваться от этого». А ему было все равно, для него голоса снаружи и пение внутри были одним и тем же. Единым. Только когда его гладили по граням теплыми пальцами было приятно. «Приятно» — тоже правильная ментальная связь.

Однажды солнце резко прекратилось и голоса снаружи прекратились, и он снова ушел в свои сны. Иногда голодные, а иногда сладкие. С тех пор прошло много времени, и это было давно. Теперь он стал другим. И у него появилось имя. Кубик.

— Мне снилась женщина в саду, — сказал Кубик, чувствуя тепло человеческого тела. Друг, друг. Он лежал в кармане и терся о грубую ткань куртки. Размеренный шаг был всегда почти одинаков, и сны Кубика попадали в такт. — Она плакала у некрасивой фигуры. Потом был писк. Ошибка, ошибка. А потом пришли люди, много людей… она стала плакать сильнее. Люди разбирали фигуру по частям, она кричала. Мне грустно.

— Ты перестал обижаться? — Дэвид ответил многограннику, услышав его тихий шепот. Кубик так и не научился говорить громко.

— Я не обижался. Что такое «обижался»?

— Посмотри в словаре, что такое «обида».

— В словаре только буквы. Листья на деревьях не понимают буквы, если я не чувствовал этого когда-то.

— Тогда как ты понимаешь, грустно тебе или нет?

— Они сказали, что это правильная ментальная связь. Грустно, страшно, приятно. Обиды в списке не было.

Солнце стало теплее и слаще. «Где мы?» — подумалось Кубику.

— А что еще было в списке?

— Нужно вспомнить, но сейчас мне грустно. Когда женщина кричала, она испытывала голод и страх. Ей не хватило солнца?

— Наверное… можно сказать и так, — друг вздохнул. — Это всего лишь сны, Кубик. Они никогда не бывают настоящими.

— Неправда. Все мои сны настоящие. У меня нет ничего, кроме снов.

— Теперь ты будешь просыпаться чаще.

На дне каньона, у самого его входа, расположились лавочники. На удивление, Дэвид нашел здесь то, что искал.

— Сто пятьдесят монеро, — вынес вердикт седой старец в модных штанах из охлаждающего криоволокна. Таких больших солнцезащитных очков Дэвид еще не встречал.

— Это очень дорого, — пробубнил Дэвид. — Может, сделаете скидку?

Торговаться снова не получалось. Почти всегда ему недоставало аргументов, почему нужна эта скидка. «Нет денег», — звучало слишком неубедительно, и почему-то становилось неловко. К тому же, он уже пытался. Марс не очень-то жаловал откровенность и прямоту.

— Каркас для усеченного икосаэдра — очень редкий предмет. Его не изготавливают уже лет тридцать, а то и пятьдесят. Вам крупно повезло, что у меня завалялся один, — торговец улыбнулся, показав желтые зубы под махровыми белыми усами. На нем была широкая ковбойская шляпа, коричневая куртка с заклепками и солнцезащитные очки, под которыми прятался наглый взгляд. — Но мне-то все равно, вещь лёжкая. Пусть еще попылится. Авось, дождется того, у кого найдется несчастные сто пятьдесят монеро.

Дэвид с грустью посмотрел на каркас. Красивый. Кубику он был бы как раз в пору. И тогда он не боялся бы двигаться резко, опасаясь его повредить.

А если придется защищать ищейку? С его-то характером… точно придется защищать. Там без резких движений не обойтись. За их короткое знакомство Дэвиду уже два раза хотелось раздавить ищейке голову, что говорить о других, кому не платят деньги за сохранность следопытовой жизни? В пылу борьбы Кубика могут ударить и разбить. Нет, нельзя было этого допустить. Дэвид открыл рот, чтобы произнести «нет денег», но ничего не успел сказать.

— И сколько у вас лежит этот каркас? — вмешался, как бы между делом, Андрей.

Следопыт посмотрел на каркас с брезгливостью. С такой сильной, что торговец заметил это и сразу в чем-то засомневался. Андрей дал понять, что не является еще одним покупателем, и тем более не собирается конкурировать за столь сомнительное приобретение. Он — спутник Дэвида, и не одобряет глупых покупок. Дэвид отметил, что выражение лица у Андрея было такое, будто он наложил в штаны, но тщательно это скрывает. Впрочем, у него всегда было такое выражение, даже на голографии в личном деле.

— А что ему будет? — старик снял большие очки, обнажив красные глаза с оттянутыми веками. — Прочнейшая кристаллическая решетка. Амортизационный слой в месте соприкосновения.

Амортизационный слой… Дэвид облизнул губы от нетерпения. Именно то, что нужно. Кубику понравится такая одежка. Только у него не было ста пятидесяти монеро.

Стояла невыносимая жара, люди у каньона торговались из последних сил. На пощаду вечерней прохлады полагаться не приходилось — до захода солнца было еще далеко.

— Дендроориентированные каркасы имеют запас прочности в шестьдесят дженда, и с каждым годом этот показатель снижается. Они выпускались для старых ядер, которые не производятся уже больше тридцати лет. Вы это знаете. Шестьдесят делить… — на секунду Андрей сдала вид, что задумался. — Этот хлам не выдержит нагрузки и в восемьдесят килограмм. Кого вы хотите обмануть? Тридцать монеро, не больше. Нет, это слишком щедрая цена для такого барахла. Восемнадцать.

Торговец спустил очки на кончик носа и посмотрел на Андрея так, будто он украл у него любимую собаку. У этого ищейки была удивительная способность приобретать себе неприятелей. Но Андрею, видимо, на это было все равно. Он безразлично бросил каркас промеж других безделушек и отошел. Внимательно вглядываясь в разветвления каньона, он раздумывал, куда следует свернуть.

— Так вы будете брать? — после приведенных аргументов торговец и не думал набивать цену или стоять на своем. — Восемнадцать монеро, и он ваш.

— Не знаю, — с сомнением проговорил Дэвид.

Теперь ему стало жалко даже этих маленьких денег на такую бесполезную штуку. Для Кубика хотелось что-нибудь хорошее. Самое лучшее. Какой прок от каркаса, если он треснет в самый ответственный момент? А ведь он уже раздумывал взять на него онлайн-кредит.

— Два монеро, — упавшим голосом проговорил торговец. — Он валяется здесь невесть сколько времени. Забирайте уж.

Дэвид помялся на месте, не без сомнения. Вокруг сновали туристы, готовые раствориться в прохладных трещинах скал. Пора бы им тоже отправляться. Но два монеро…

— Вы еще не открывали эту бутылку воды? — спросил торговец.

Дэвид посмотрел на бутылочку у себя в руках.

— Нет, — честно ответил он.

— Отдайте мне ее и можете забирать каркас. Сегодня сплошная ерунда с поставками. Перебой со снабжением из-за этого конкурса… как его…

— Гон «Хлебные крошки».

— Именно. Поставщики застряли на дорогах, а я пить хочу. От воды не откажусь.

Отдать бутылку воды ничего не стоило — самым необходимым на гон снабжал департамент. У Дэвида было целых десять таких и еще походный конденсатор, на случай если вода закончится. Так что он остался доволен. Нет, он был просто счастлив — каркас был сделан из тонких пластин по граням многогранника и блестел стальными переливами, а с внутренней стороны у него было бархатно и мягко, чтобы Кубик не поцарапался.

Дэвид внимательно разглядывал амортизирующую систему по обратную сторону каркаса, когда поравнялся с Андреем.

— Интересно, у него работают вилеевы сосочки? — жаль, что он не взял с собой интерактивные линзы. Да он и не разбирается, даже если бы видел.

— Конечно работают, — бросил Андрей, доставая сигарету. Потом пристально посмотрел на Дэвида, согнувшегося над безделушкой, и передумал курить. — Дендроориентированные каркасы — самые прочные из существующих, для них и сто лет ерунда. Первые ядра были слишком ценными, чтобы облажаться из-за плохой упаковки. Сейчас над мозгами уже не так трясутся… Этот каркас выдержит больше тысячи килограмм веса и к тому же имеет станцию накопительного солнечного заряда, если твой дружок проголодается.

— Правда? — Дэвид оторвался от рассматривания и поднял голову. У него были круглые глаза.

— Зачем мне тебе врать? Ты же не торговец.

— Но он поверил вам. И я поверил, — проговорил Дэвид. — Лавочники хорошо знают свой товар. Он тоже должен.

— Он не инженер, — спокойно возразил следопыт. — И сеть недоступна, чтобы узнать правду. Жара… отвратительные пробки, перебои в действии сети, плохая связь… гон принес на эту землю хаос. Ему просто хотелось пить. Радуйся, что напоил его. Сделал благое дело, — усмехнулся Андрей и протянул ладонь. — Давай сюда. Покажи для чего я взял на себя грех лжесвидетельствования.

Испытывая большую благодарность, Дэвид осторожно достал из нагрудного кармана Кубик, его грани вспыхнули навстречу солнцу. Кубик сразу начал питаться. Когда пальцы Андрея коснулись ярких граней, разноцветные пятна дрогнули, метнувшись в сторону. Теперь под подушечками пальцев зияла чернота.

— Кто это? — прошептал Кубик, и его шепот казался громче. — Ты не Дэвид.

— Я Андрей. Запомни этот химический состав. Тебя же зовут Анпейту?

— Я Кубик, Кубик! Ты мне не нравишься. Отпусти.

— А кто тебе нравится?

— Дэвид… мне нравится Дэвид. Отдай меня ему.

Пожав плечами, Андрей передал разум телохранителю. Тот заботливо принял его, раздвинул стенки каркаса и уместил туда. Когда стенки сомкнулись, Кубик заиграл гранями:

— Тут есть еда. Мне можно питаться?

— Конечно, — подтвердил Дэвид. — Я повешу тебя на шею, ты можешь кушать, когда захочешь, или все время. И солнцем, и запасами.

Подцепив каркас на цепочку, шедшую в комплекте, он уместил Кубик на груди. Разум был довольно большой и заметный, но это ничего. Рядом не стоял его начальник, а впереди сотни километров пути, так что никому нет дела.

— Спасибо, господин Коршунов, — благодарно пробубнил Дэвид. — Я бы сам ни за что не купил этот каркас. Уж больно они дорогие.

— Такие как ты готовы залезть в кредиты ради чего-то очень нужного, несмотря на нелюбовь к долгам. А эта вещь тебе очень нужна. Солдат с кредитом — очень отвратная штука, скажу я тебе. Конторы могут тормозить тебя в самый неподходящий момент. Значит, и меня заодно. Кому это нужно? На этой чертовой планете кредиторы, похоже, имеют больше полномочий, чем законные власти. Хватит и того, что у тебя дом в долг.

— Откуда вы знаете? — смутился Дэвид и сразу понял, что сморозил глупость.

Такие как Андрей, наверняка, знают даже кто была его первая девушка. Дэвид еще и покраснел, испугавшись, что он знает о Бетани.

Андрей только покачал головой:

— Так уж получилось, что Федерация привязала тебя ко мне. В этом вопросе у меня был небольшой выбор. Мне бы не хотелось, чтобы ты был камнем на моей шее, — Андрей подошел к мотоциклу и лихо перекинул ногу через сидение. Он так и не переоделся, только взял кое-что с собой в поход, а удобную одежду забыл. — Я мог бы сам занять тебе, но не люблю глупую щедрость — долги дурно сказываются на работе. С тобой могут быть некоторые затруднения. Просто болтайся где-нибудь рядом и постарайся не делать глупостей.

Три раза — отметил Дэвид. За их знакомство он уже в третий раз захотел раздавить ему голову. У него возникло это желание несмотря на помощь Андрея и радость от удачной покупки. Мама всегда говорила, что удача ему улыбается. Но она не упоминала, почему рядом с ней всегда идет какой-нибудь огорчение. Сколько бы Дэвиду не везло, ему еще ни разу не получилось порадоваться как следует.

Долина Маринер всегда притягивала к себе зевак и любителей умереть там, где не ловит связь. После терраформации каньоны значительно обмелели, и их остатки заполнились водой. Рваный каменистый шрам на теле планеты превратился в сеть морей и океанов. Исключение составлял только Лабиринт ночи, оставшийся сухим и разветвленным, словно трещины в битом стекле. Даже после терраформации он полз по бокам Марса многие и многие километры и нырял на метров пятьсот вглубь, а то и на весь километр. Вода сюда не доставала. Прохладные бризы с морей становились пустынными еще на полпути к Лабиринту. Ветра здесь дули, играя на пустых флейтах каньонов, песок сдирал кожу, а искатели приключений регулярно оставляли свои жизни в каменной паучьей сети.

Дэвид совсем не горел желанием углубиться в скалистое нутро Марса. Ему и здесь хорошо. Светит солнце и не так темно, как в городе. Можно погреться и поболтать с Кубиком, хотя он и не знал, о чем. Впрочем, ему просто нравилось думать, что ему отвечают, не важно что. А сейчас придётся гоняться за какой-то ошибкой, хотя он даже не знал, правильная ли была отгадка. Что, если Андрей промахнулся? А, что еще хуже, придумал?

Надевал Дэвид шлем очень тщательно. Усаживал на большую голову, прилаживая все заклепки и тесемки. Голова не должна находиться на ветру, а в уши забиваться песок — так учила его мама. Не забыл он и положить Кубик в карман, чтобы его не ранил песок.

Туристов стало прибывать — не игроки ли это? Судя по тому, что одежды у них были темнее, чем обычно, и очень функциональные, они явно не глазеть пришли на крутые валуны, свисавшие со скал. Почти у всех Дэвид заметил походное снаряжение и много воды. Его посетило тревожное чувство. Не потому, что им наступают на пятки, а потому, что кое-кто думает так же, как Андрей. А, значит, и как Нэнсис.

Может, сны Кубика были правдивы и живых статуй уже не существует? Андрей сказал, что к утру кладбища станут чистыми. Дэвид представил руины памятников и сорванные цветы, затоптанные грубыми подошвами сапог. По спине спустились мурашки. Нет, ему не хотелось об этом думать, и он просто нажал на газ, поспешив за Андреем. Не хватало еще упустить его из виду и потеряться в толпе, связь-то не работает. Дэвиду не хотелось доставлять никаких проблем.