NeuroSoul Том 1.

Глава 18. Ошибка

По обе стороны — справа и слева, а также спереди и сзади неслись байки. Можно было насчитать целую сотню, а то и больше, если не жалеть промороженную ночью шею и хорошенько повертеть ей туда-сюда. Андрей заниматься этим не собирался, он и так знал, что их много. А количество не имеет значения — оно будет иметь значение только у самого финиша, когда на протянутую ладонь помощи будет натянута колючая рукавица.

Скорость была неимоверно большая, ветер задувал в уши даже несмотря на шлем и ему казалось, что он прямо отсюда слышит, как улюлюкают люди. А, может, и не люди вовсе — дроиды. Кто их разберет с такого расстояния — черно-серый мир сплавлял краски воедино, оставив ему только расплывчатые суетливые пятна. Андрей сел позади Патрика, держась за его грузное пузо. Дэвид, как более крепкий, справедливо уместился с Вильгельмом. Только дроид пожелал находиться позади него, чтобы была возможность помахать руками.

Нещадно палило солнце, сухой скребущий ветер забивался в незащищенную горловину между курткой и шлемом. За ними тянулся длинных вихревой след из пыли и осколков камней, к нему присоединялись еще сотня таких, заставляя по-злому рычать двигатели тех, кто двигался позади. Двигатель под ними звучал похоже — впереди-то ехала еще одна-другая сотня разгадывателей загадок. Пыль вилась до самого неба, смешиваясь с удушливым воздухом. Вихревые следы терялись в общем облаке из рыжего и желтого. Это не мешало игрокам вставать со своих мест на полной скорости и размахивать руками в порыве лихорадочного восторга. Одним из таких был Вильгельм, он находился так близко, что точно ни с кем не спутаешь.

Его бочковатое тело не походило не на человека, ни на дроида. Скорее, на какого-то персонажа очень старого фильма, где роботы еще были роботами, а люди — людьми. Наверное, Вильгельм сам выбрал эту внешность, как и плащ с лунами и звездами за спиной — без сомнения, из того же самого фильма. Чем ближе к треугольнику «Магуро», тем чаще Вильгельм сваливался с байка. За последние полчаса это случилось с ним целых два раза. Один раз его сдуло ветром, во второй раз он спрыгнул сам, пояснив, что ему понравился в первый.

Каждый из таких полетов сопровождался восхищенными взглядами Дэвида, и Андрей невольно подумал: этот недалекий вояка теперь начнет завидовать дроиду с его сверхпрочным корпусом и спятившими мозгами. Он справедливо начал с Патрика и его кибернетических рук, а теперь заглядывался на что-то покрепче.

Дэвид поднимал Вильгельма с земли и отряхивал — тот сиял от счастья. Они ехали в треугольник «Магуро» и по крайней мере сотня-другая граждан уж точно не считала, что он спятил. «Приятно находиться в кругу единомышленников», — восторженно объявил Вильгельм. «И вместе сходить с ума», — дополнил про себя Андрей. Наживать себе врагов вслух он не собирался.

Когда до треугольника «Магуро» оставалось чуть больше километра, пришлось заглушить двигатели и спешиться. Народу набилось столько, что не протолкнуться. Тысячи две или три, не меньше. Пыль вилась до самых небес. В такой обстановке легко налететь друг на друга, а что еще хуже — задохнуться. Фильтрующие маски забивались песком быстрее, чем двигатели. Уж лучше быть тысячным в очереди по разгадке загадок, чем мертвым. Андрея радовало, что люди понимали это.

Трудно требовать от человека разумности, если его потянуло в загадочный треугольник, где обитают инопланетяне. Ему и в голову бы не пришло оказаться здесь — инопланетяне всегда находились вне поля его зрения. Собравшийся контингент настораживал и в какой-то мере даже пугал. Однако, если они правы, и в «Магуро» действительно находится разгадка, Андрей окажется в их числе. Андрей не знал, чего желает больше — разгадать загадку или все-таки ошибиться.

В этой части плато кувшины совсем не походили на кувшины — они были широкими и плоскими, сточенные ветрами неравномерно, словно у гончара дрожали руки. Очевидно, порода здесь была гораздо плотней. Сосуды возвышались на много сотен метров над землей, во многие из них были врезаны врата. Закрытые врата. Некоторые из них даже не проржавели, и у Андрея засосало под ложечкой. Приближаются… Сердце у него почему-то колотилось, как при первом его детективном деле, когда нужно было войти в дверь, из которой он мог никогда уже не выйти. За этой дверью он встретил рыжие волосы и зеленый взгляд, и действительно в какой-то мере уже не вернулся обратно. Он вошел одним человеком, а вышел совсем другим, с зеленым взглядом в сердце. Ему до сих пор казалось, что он ищет этот взгляд, когда входит в двери.

В пустыне заваливались набок треснувшие, наполовину закопанные под землю статуи. Ни одна из них не была знакома Андрею, всех их снесли с постаментов, когда распался Союз. Ликующий народ свергал с пьедестала власти своих генеральных секретарей. Очевидно, это были именно они. Раньше здесь находился какой-то знаменательный парк, знаменующий какое-то знаменательное событие, но теперь здесь завывала только пустыня. Пустыня в прямом смысле этого слова. Песок забивал глаза и ноздри каменных лидеров, ведущих свой народ в светлое будущее. Одному даже прикопало руку, вздёрнутую к небу, из кучи песка торчала ладонь без указательного пальца.

Людей становилось больше и поднимался гвалт. Андрей забеспокоился, что придется бросить байки. Слишком уж сильная толкотня… Кто-то оправдал его ожидания и врезался прямо в бок статуи, смяв байк и половину своего тела. «Лучше быть тысячным в очереди, чем мертвым». От того, что у тебя быстрые ноги, а двигатель еще быстрее, в голове не прибавляется мозгов. Чтобы разгадать Нэнсис, нужно думать, как Нэнсис, каким бы номером ты в списке не находился.

— Я в тебе ни капли не сомневался, — послышалось насмешливое позади.

Андрей не знал, давно ли он стоит за его спиной. Быть честным, увидеть его здесь он совсем не ожидал. Назвать его дураком, живущим фантазиями, точно не поворачивался язык. Амбициозным нарциссом, наглым, самоуверенным — да, но точно не дураком.

— Еще парочка слишком случайных встреч и я решу, что ты влюбился.

— Тогда Бернарда, Люмена и Тауруса я тоже любил, и бросил сразу же, как только доказал, что лучше их, — рассмеялся Тадеуш, показав свое миниатюрное тело из-за спины какой-то рослой девицы. Прежний телохранитель куда-то подевался. — У тебя слишком большой недостаток для моей симпатии — впереди у тебя болтается член.

— Тогда у тебя тоже. Тем не менее ты втюрился в себя до неистовой дрочки у зеркала. Новый год. Главный корпус агентства.

— Я просто был пьяный, — разозлившись, огрызнулся внезапно Тадеуш. — У меня нет привычки путать двери, как у некоторых. Я ждал Мартишу.

— Тоже хотел доказать ей, что лучше?

— Она не конкурент мне, — ответил Тадеуш, поняв подкол слишком поздно и поджал тонкие губы. — Принципов у тебя все меньше и меньше, я погляжу. Путешествуешь в обществе дроидов?

Зная Тадеуша, он вполне мог сказать и «недолюдей», с уверенностью записав Патрика в ничтожества, а Вильгельма в груду металлолома. Киборги для него были чем-то вроде переходной формой между человеком и дроидом. А дроиды… планета Земля оставляла глубокий след в сознании людей. После войны на Венере земляне очень долго отходили от страха, шока и боли, ведь миллионы и миллионы погибли. И многие так и не смогли свыкнуться со зверствами «Венета». Из года в год земля вбивала в головы простую и незамысловатую истину. Дроиды — враг, и это не поддавалось сомнению. Осознанная нейросеть — враг, худший кошмар землян, которые уже выписали марсиан из человечества. Ведь Земля помнила, а Марс поспешил забыть.

Тадеуш, как и Андрей, имел двойное гражданство, но голова у него была земная. Он не мог изменить своего отношения даже временно, даже ради собственной выгоды, как это сделал Андрей. И все-таки следопыт был рад, что этот нарциссичный подонок не назвал присутствующих отбросами общества, включая его самого. Хорошо, что чувство самосохранения Тадеуша еще не заплесневело под сыростью самовлюбленности.

— Если ты пришел сюда, чтобы сказать насколько я гениален, говори и уходи. Если что-то другое — нам не по пути, — Андрей не ответил на вопрос Тадеуша, как делал это всегда. Его порядком раздражала навязчивость.

— Может, познакомишь нас? — Тадеуш кивнул в сторону его спутников, — Я с Гретой. Она не особо сильная, зато мозги у нее на месте. Приятно иногда поболтать…

— С тобой-то? Просто ты платишь ей, вот она и вынуждена терпеть твое общество, — Андрей честным образом засомневался, что Грета хороший собеседник. Выглядела она примерно как Дэвид, и одета так же, только имела впереди среднего размера грудь. На массивном теле смотрелось это ужасно. В особенности рядом с низкорослым Тадеушом, смахивающим на игрушку. — Я им не нянька. Хочешь — знакомься сам. Дэвида ты уже знаешь.

— Этот верзила? Удивлен, что он еще не убился. Мой убился…

— Приветствую, о славный путник! — Вильгельм вскинул руки и полез обниматься.

Удивительно — подумал Андрей, с минуту назад Тадеуш не скрывал своей брезгливости к дроидам, а теперь Вильгельм первый, кто распростер к нему свои объятья. Видимо, падение с байка хорошенько помяло ему отдел, отвечающий за память. Скорость-то большая. Так и все мозги можно поломать, даром что Вильгельм прочный, как титановый унитаз.

Остальные закономерно проявили сдержанность, Патрик смотрел на Тадеуша с недоверием. Он шел в толпе вместе с остальными, скрестив кибернетические руки на груди. Тадеуш отшатнулся от дроида, но, естественно, без особого успеха. Он, видать, подумал, что тот хочет переломать ему кости, но Вильгельм действительно только обнял его, слегка приподняв над землей. Признаться, Андрей подумал так же, потому испытал облегчение, когда дроид снова проявил восторг там, где это было вовсе не обязательно.

— Нас зовет дорога приключений! Я — повар, специалист в области паназиатской и итальянской кухонь. Но моя слабость — баварское направление. — Вильгельм смутился, судя по миганию его синих глаз. — Совсем не мой профиль… авантюризм у меня в крови, чего скрывать? — плащ за спиной Вильгельма струился и колыхался, хоть ветра и не было.

— Не ешьте его сосиски, — предостерег Дэвид Тадеуша. — Даже если предлагать будет. Даже если вкусные.

— Очень вкусные. Рекомендую попробовать, — развернулся Вильгельм и поклонился.

Солнце, далекое и тусклое, нещадно палило и хотелось пить. Чем ближе к пузатым сосудам, тем плотнее становился поток. Граждане оставляли свои байки далеко позади, на произвол судьбы, кое-кто поплелся к дальним скалам, большинство решили попытать счастья у самого большого и массивного образования, смахивающего на плоский горшок. Стальная дверь у такого возвышалась на три, а то и четыре человеческих роста. Электронной панели замка нигде не было видать — просто ржавая дверь, как и многие остальные. Здесь даже охраны не было, только полицейские дроны прибыли с полчаса назад, наблюдая за движением толпы.

У Андрея все больше складывалось впечатление, что где-то он остался в дураках. Если он еще раз ошибется дверью, Тадеуш будет припоминать ему это очень долго. По ожидаемым временным рамкам — примерно всегда. При этом забудет о своем промахе, как всякий считающий себя лучшим из лучших. Надо будет подарить ему зеркало на ближайший день рождения, в человеческий рост.

— Как думаешь, что там?

— Не знаю, — пожав плечами, честно ответил Андрей. — Обманутые надежды.

— Ха-ха, а ведь точно, — Тадеуш кое-как отбрехался от Вильгельма и снова поравнялся с Андреем. — Что бы там ни было, обязательно останутся недовольные. Если там ничего нет, расстроятся любители сумасшедших теорий, если там есть хоть что-то, расстроятся все, кто насмехался над нами. Ну, а ты расстроишься в любом случае. Если будет пусто — значит, ты где-то ошибся. Неприятно ошибаться, да, Андрей?

— Неприятно. А если это не просто ржавая дверь?

— Посмотри на них, — как какой-то тощий мужичок в сварочных очках прыгнул на скалу. Его тощее тело торчало из-под кожаной жилетки, мужичок зацепился киркой за скалу, та вгрызлась в камень мелкими иглами и засверкала. Во второй руке у него обнаружилась пила. Напряженный гомон вокруг разрезал вой лезвия, к нему присоединились еще несколько таких же. Тадеуш повысил голос: — Они свято верят в то, что делают. Мне бы такое рвение. Детективы на то и детективы, чтобы избегать всяких крайностей, — «кроме собственного обожания», — подумал было Андрей, но ему лень было перекрикивать громкий звук. — Если мы будем зацикливаться на всяком бреде, то упустим суть. Мы должны ко всему относиться с равной долей критичности. Но сама критичность исключает безумные теории. Чтобы я произвел на свет такой бред? Да никогда в жизни. Мозг устроен не так. Если это просто ржавая дверь, ты будешь ненавидеть себя за то, что поверил идиотам.

Хорошо, что вокруг невероятный шум. Патрик ушел далеко вперед, у Вильгельма музыкальный слух и он сейчас неимоверно страдал — ему было все равно на того, кто отказался от его сосисок. А Дэвид был занят тем, что контролировал периметр и на обиды у него не нашлось времени. Хотя, Андрей бы посмотрел, как тот уложит на лопатки Тадеуша.

— Интуиция, — сказал Андрей, когда вой пилы утих, за ней сдались и остальные.

— Что?

— Ты говоришь о критичности и логике. Нейросеть лучше.

— Причем тут она?

— А почему детективы еще не вымерли?

— Не могу сказать, что ты прав, — сразу ответил Тадеуш, не дождавшись пояснений.

— Интуиция, — пусть слушает, раз уж первый начал. — Нейросеть учитывает все факторы, которые имеются в свободном доступе. Логика, анализ… все лучше, чем у нас. Я не могу держать все это в голове, и ты тоже. Не отпирайся и не смотри на меня так, закатывать глаза тоже не обязательно. Все, что у нас есть — это интуиция. Так получилось, что за все эти годы нейросеть не смогла одолеть эту вершину. А мы этим пользуемся. Наслаждайся, пока у нас есть еще этот хлеб.

— Нейросеть не может знать все — это невозможно. Таких мощностей не найдется во всей вселенной, — раздраженно проворчал Тадеуш.

— А мы можем?

На это у него не нашлось ответа.

— Однажды у меня было дело… пропала девочка, которая любила писать невидимыми чернилами на пустых листах. Не знаю, зачем она это делала… может, стеснялась своего таланта… на самом деле не важно. Она любила звезды и сочиняла о них стихи. На месте похищения нашли блокнот с чистыми листами. Похититель не обратил на него внимания, потому что он был пустой. Еще несколько ручек и рюкзак… в общем, ничего примечательного. Нейросеть предположила, что она могла оставить послание в этом блокноте, но ни одно проявление ничего не выявило. Остаточные следы были слишком разрозненные. Тогда я вспомнил о звездах. До Земли должен был дойти свет Бетельгейзе через два с половиной дня. Звезда взорвалась тогда и стала сверхновой, помнишь?

— Помню, как не помнить, — Тадеуш уже понял, к чему ведет Андрей. — Чехарда была. Полный хаос. Сувениры продавали… хм… ручки с бесцветными чернилами, которые станут видны под светом Бетельгейзе. Только экспертиза тут не помогла бы — чернила давно научились расплываться и снова собираться в буквы только под нужным реагентом. А так — просто кляксы.

— Да. Просто кляксы.

— Я купил себе такую одну. Действительно ерунда… ничего не проявилось.

— Нейросеть отмела это как несостоятельную теорию. Потому что спектр излучения не совпадал с реакцией чернил. По сути это просто бесполезные кляксы, ни на что не реагирующие. Она могла написать очередные стихи, или нарисовать мордочки котов, как это было с остальными ручками. Зачем тратить на это время?

— Хм… но как тогда…

— Не знаю… что-то зациклился я на этой теории. Вертелась в голове и не отпускала. Сутки просидел в ее комнате, выпил почти всю бутылку виски… и в какой-то момент просто вылил стакан на страницы. Не знаю, почему я это сделал. От злости или усталости… на самом деле ничего такого не было. Я просто взял и сделал это. Как потом выяснилось, на страницы действительно подействовала вспышка от Бетельгейзе, она вызвала изменение структуры молекул, которые уже под действием виски сложились в буквы. Просто совпадение. Тысячи нюансов встретились в одной точке. Просто так. Я не мог знать. Никто не мог. Нейросеть вычислила идеальный состав для проявления надписи, она оценила даже потрепанные страницы, но ничего не сработало. Испробовала все возможные варианты, и ни один из них не подошел. А виски… он ведь сработал. Вполне возможно, это пойло было паленое. Я купил его в каком-то заблеванном подвале, свернув со своего обычного маршрута. С утра у меня раскалывалась голова. Кто мог предположить? Было, конечно, совсем не четко — тяжелые белки приняли изначальную форму с трудом… но «Кевин злится» прочитал бы даже заядлый пьяница, — снова заработала пила. Андрей сморщился. — Логика — да. Анализ — да. Но если бы не интуиция, Кэтрин была бы мертва.

— Это уже не интуиция, а алкоголизм, — съязвил Тадеуш.

— Нет. Интуиция. Неосознанный прыжок из пункта «а» пункт «б», где мозг учитывает все факторы, существующие во вселенной.

— Беру свои слова назад — ты вполне вписываешься в свою компанию. Советую присмотреться к Вильгельму — этот малый будет тебе хорошим приятелем. Только не уверен, что он любит виски.

У Тадеуша хватило ума, чтобы понять: Вильгельм привел их сюда.

— Пить — это нехорошо, — пояснил Дэвид, расталкивая локтями толпу. — Но мне нравится.

У Греты получалось гораздо лучше — она не деликатничала и тащила всех за волосы. Люди напирали друг на друга, толкая соседних в спины.

— Сейчас я приведу пример логики, которая всем понятна, — Тадеуш с интересом взглянул на дроны, которые развернули боевые дула на толпу. — Эти ребятки нервничают не просто так. Думаешь, о здоровье нашем пекутся? Какая им разница, сколько людей помрет в толкотне, если они сами хотят стрелять по толпе? — никто не задирал головы в сторону полицейских дронов, кроме Тадеуша и редких дроидов, все пытались пробраться к сосуду первыми. — Я насчитал четыре обезьяны на этих воротах и четыре огромных резака, а на них ни царапины, кроме пыли от ржавчины. Выходит, что ржавчина-то бутафорская.

— В Союзе делали очень прочные ворота, — возразил Дэвид.

— И очень прочные лбы, — Тадэуш смерил Дэвида взглядом, насколько мог. — Только эти ворота — новые.

Все детективы были чем-то похожи — тоже высокого мнения о своих талантах, и тоже не упускали возможности намекнуть о недалекости других. Но это был его телохранитель, и в какой-то мере Андрей чувствовал монополию на то, чтобы считать его дремучим недотепой.

— Сейчас начнется самая сильная толкотня, — предостерег он Тадеуша, — Попроси Грету посадить тебя на плечи. Вдруг тебя задавят. — Андрей отметил, как наливаются злостью маленькие глазки Тадеуша и сразу скрылся за широкой спиной Дэвида.

«Внимание, сохраняйте спокойствие», — послышалось сверху вместе с аварийным сигналом активируемых орудий. По головам прошелся испуганный ропот, сменившийся гневом. Вместо того, чтобы бежать, граждане начали кидать камни в дроны. Лучше всего это получалось у дроидов — искусственный разум промахивался редко, дронам пришлось открыть огонь, чтобы сбить каменные снаряды. В ответ кто-то открыл огонь с земли и тоже не промахнулся. Какой-то из дронов упал прямо в толпу, послышался крик.

— Кого-то придавило, — справедливо заметил Дэвид, — Отступаем?

— Стой, — твердо сказал Андрей. — Триллион монеро. Никто не побежит.

«И нам не выбраться». При попытке побега их, скорее всего, просто раздавят. Потные тела жались к друг другу, удушая запахами долгой дороги и жаждой наживы. Кое-кто совсем не озаботился экипировкой, остальные же были упакованы до самого подбородка: от спецовки до оружия. Идти против толпы сейчас было не самой лучшей идеей.

— «Всяческое содействие» во время гона означает вседозволенность. Они хотят получить Нэнсис, даже если в этой горе действительно засели инопланетяне, — послышался победный голос Тадеуша откуда-то сверху. Он восседал верхом на Грете, прямо на ее могучих плечах и почему-то улыбался. — Они пропустят нас. Это — логика.

Взволнованный ропот толпы резко оборвал скрип железных ворот. Еще мгновение, и в зияющую пустоту тоннеля хлынет безумие.