НеТемный 7

Глава 8

Всё это я увидел, лишь прикрыв глаза на мгновение. А когда открыл, узрел ухмыляющегося меченого.

Другие двое в порыве удивления шагнули и тоже коснулись Губителя Древа, чтобы осознать, что он реален. И этим они помогли мне взвесить все их грехи.

— Это ничего не значит, — наконец, сказал меченый, взвешивая в руке мой топор, — Кто мы, чтобы понять священные писания? Почему он оказался в твоих руках, неважно, ведь ты донёс его сюда… Ясно одно — великий Волх теперь получит и топор, чтобы пророчество свершилось, и его тело станет тем самым сосудом.

В его глазах уже не было страха, и последние нотки опасения исчезли из взглядов кудрявого и лысого. Их вера в ересь прошла краткое испытание и, наверное, даже укрепилась.

Я же недобро ухмыльнулся. Помимо чёрного камня, который показывает прошлое и грехи, в Губителе Древа была запечатан и белый камень. И он позволял мне видеть будущее…

— За убийство соплеменников… — спокойно начал я, и улыбка исчезла с лица меченого.

О да, он уже казнил соплеменников этой самой рукой, в которой держал Губитель. И не только мужчин, но и стариков, женщин… И детей. А значит, прощения ему не будет.

Но он ещё поживёт, потому что должен будет посеять страх в сердце Волха. Тут не только Бездна умеет в коварство…

Рядом со мной открылся портал, и оттуда, оскалившись, вышел Кутень. Он гордо поднял голову, показывая белоснежное пятно на груди… Да-а-а, вот настоящий Сумрак! Как говорится, узрите, грешники.

— Ещё… это… — только и захапал ртом кудрявый, самый молодой, — Но как⁈

Надо было видеть, как расширились зрачки у всех троих. Нет, спускать на них цербера я не собирался — кровь бросса легко погубит любое исчадие Тьмы, и с этим ничего не поделаешь.

Но это и не требовалось. Я сам их покараю…

— … Хморок приговаривает вас к смерти, — закончил я, забивая в их разум последний гвоздь неизбежного.

И Губитель, исчезнув из руки меченого, появился в моей.

Одно мгновение, и я метаю топор в кудрявого. Тот как раз изумлённо смотрел на пустую руку своего соратника, когда Губитель вошёл ему в прямо в пах, заставляя согнуться и сбив с ног.

Тишину над заваленным Углеяром расколол истошный крик покалеченного насильника, из разума которого я вытянул все его ужасные проделки.

Я — справедливость…

Мгновение — Губитель снова в моей руке, и я легко отбиваю атаку меченого. Тот, очнувшись, уже бросился в атаку. Его топор соскальзывает вниз по лезвию моего, и атакующий ныряет следом.

Сбоку надвигается новая угроза — наконечник копья едва не чиркает меня в висок, но я легко уклоняюсь и вызываю огненный щит. Лысый врубается лицом в плотную огненную пелену и орёт, когда его борода начинает полыхать.

Меченый явно опытный воин, и он, когда его топор втыкается в землю, не разворачиваясь, сразу толкает меня плечом. Второй в этот момент, справившись с шоком от ожога, уже пытается подсечь меня копьём снизу, чтобы сбить с ног.

Я позволяю меченому оттолкнуть меня, сам подгибаю ноги, и, отлетев на несколько шагов, спокойно приземляюсь.

Всё это происходило под истошные крики покалеченного кудрявого, который так и катался с расколотым тазом. Меченый с лысым бросили на него обеспокоенные взгляды, понимая, что красавчику уже точно будет незачем охмурять женщин. А главное, нечем насиловать.

— Ма-а-ама! — всхлипывал кудрявый, но помочь ему, наверное, ни один бы целитель теперь не смог.

И его мать, кстати, погибла от его руки… Не хотела вставать под знамёна знахаря Волха.

Вот такая вот беда постигла Бросские Горы из-за этих уродов.

Кудрявый ещё раз всплакнул, глотая сопли, и затих…

— Ты-ы-ы… — с ненавистью выдохнул меченый, выпрямляясь, — Ты же лиственник!

О-о-о, в ход пошла хитрость. Бездна, а с твоими подельниками ещё ничего не потеряно.

— Тебе же нельзя убивать! Ты понимаешь, что натворил, святоша⁈

Я лишь улыбнулся. Да, я помнил, что служу Свету, но сейчас здесь разговаривали самые настоящие тёмные… И мы все делили Тьму и решали, кому она принадлежит.

Силам зла? Или тем, кто просто хочет равновесия?

Поэтому я и выбрал те методы, которые эти головорезы легко поймут. Которые почувствуют, что пришли их последние дни, что кара грядёт и им негде будет скрыться. А значит, они будут делать ошибки!

Но что-то я задумался, вестник демагогии…

— Твоё Древо тебя проклянет! Тебе не будет места нигде, изгой!

— А если я скажу, что ты зришь перед собой новую ветвь…

— Что? — меченый удивился.

Копейщик в это время, пока главарь отвлекал меня, отходил в сторону, пытаясь обойти. А Кутень так вообще всё время крутился неподалёку, рыча и добавляя изюминки в нашу историческую схватку, поэтому броссы нет-нет да и косились на тень пса.

— Какая новая ветвь, хморочья ты срань⁈

— Шиповниковая, — я улыбнулся и, чувствуя вдохновение, добавил, — Она выросла из той раны, что Губитель нанёс Древу. Так что не только Хморок что-то понял…

— Что ты несёшь⁈

— Надо было его тогда прибить, — огрызнулся лысый и сплюнул, — Предатель!

— Позор своего рода!

— Тише, тише, — я улыбнулся, — Возмездие любит тишину.

— В тишине ты и сдохнешь!

Наконец разговоры закончились. Меченый делает вторую попытку… Несмотря на размеры медведя, двигается он легко, словно кошка, и его топор мелькает рядом с моей головой спустя секунду.

Уворачиваюсь и тут же прыгаю ко второму. Тот надеялся поймать меня со спины на копьё, если мы с меченым завязнем в драке, поэтому мой бросок оказался для лысого неожиданностью.

Я увернулся от наконечника и нырнул вперёд, чтобы лезвие моего Губителя проскользило по древку и собрало желанный урожай из отрубленных пальцев. Вторую руку везунчик успел отдёрнуть.

Застучало выпавшее копьё по камням, улетели пальцы в разные стороны, а лысый истошно заорал, отскочив от меня и схватившись за покалеченную руку.

— Этими пальцами ты выдавил глаза хранителю, который не желал смотреть на чудеса Волха? — ощерился я.

Мне тут же пришлось отскакивать, потому что меченый налетел сзади — его топор как раз собирался обрушиться мне на макушку. Лезвие чиркнуло совсем рядом, но я добавил мощный удар огненным щитом, и черноволосый бросс с криком отлетел.

— Как ты… откуда ты… — теперь заплакал лысый, баюкая руку, — Прости, Хморок!

Я бы поверил в его искренность, если бы здоровой рукой он вдруг не выхватил из-за поясницы короткий метательный топорик и не метнул в меня. Летящую смерть я отбил Губителем, затем, развернувшись, сам метнул топор… только в другую сторону — во встающего меченого. Тот едва успел заблокироваться оружием, когда его снесло с ног.

Продолжая крутиться, я подскочил к лысому и вогнал ему ногу в грудь. Тот успел сгруппироваться, прикрывшись локтями, но улетел на несколько метров.

— Смерть еретику! — на меня снова нёсся меченый, только теперь с моим же топором в руках.

Да-а-а, Бездна… Плохо, когда тебе в служители достаются такие вестники тупости. Не учатся на своих ошибках.

Лезвие Губителя почти опустилось на мой лоб, но вдруг исчезло. С лица меченого тоже исчезла радость, когда он всем весом встретился с подставленным коленом. Кажется, что-то хрустнуло в его грудной клетке, и бросс выкашлял кровь…

А рукоятью появившегося в моей руке Губителя я добавил ему по темечку, и обмякший противник упал мне под ноги.

Я — возмездие…

— Этой рукой ты сталкивал в пропасть стариков? — я наступил на его пальцы и крутанул ногой, слушая хруст костей.

Меченый заорал, но я, вдруг почуяв настоящую опасность, развернулся. Перед лысым уже был почти начертан огненный символ — чертил он его покалеченной рукой, и ему оставалось лишь вытащить из-за пояса пробирку с чем-то…

Мне и так было ясно, что там наверняка концентрированная Тьма, но выяснять я не стал. Лишь коротко взмахнул Губителем, «клинком ветра» рассекая и символ, и самого бросса.

Тот, так и не успев открыть пробирку, лишь распахнул от удивления рот, глядя, как его руки свалились ему под ноги. А потом и туловище, стоящее на твёрдых ногах, сползло и шмякнулось…

— Ты не представляешь… — услышал я угрожающий клёкот за спиной, — С какими силами ты связался… Малу-у-уш. А-а-ргхр!

Я обернулся. Меченый только-только что-то пригубил и отбросил пустую склянку.

Твою ж… Бездну! Судя по тому, какие волны деформации прокатились по телу бросса, я имел счастье наблюдать какое-то новое достижение в Магии Чумы. И тот тёмный яд, который только что выпил меченый, как-то по-особому взаимодействовал с огненной бросской кровью…

Потому что сгорбившийся, увеличивающийся в размерах бросс вдруг выдохнул пламя. Он тяжело опустился передними руками на камни, и эти руки тут же стали увеличиваться, обрастая шипами и когтями.

Голова деформировалась, превращаясь во что-то среднее между упырём и псом, в огнедышащей пасти выросли клыки… Задние лапы тоже обзавелись когтями, а на внушительном горбе тоже выросли огромные шипы, напоминающие торчащие вперёд огромные рога.

— А ты красавчик, — только и буркнул я, отступая на шаг.

— Ты… аргх… думал, что я… арр… боюсь… архг!.. ка-а-аргх!!! — обращаясь, меченый пытался донести до меня что-то очень важное, но изменённое горло уже не было способно к человеческой речи.

Поэтому монструозный упырь в конце просто что-то прохрипел и прогавкал, мотая для важности головой и ударяя передними лапами по земле. Гав-гав-гав да ры-ры-ры…

— В общем, я всё понял, — серьёзно кивнул я и изо всех сил махнул Губителем.

Я вложил в «клинок ветра» больше мощи, чем обычно, но монстр прикрылся передними лапами. Брызнули капли крови, обломалась пара шипов, и упыря даже протащило пару шагов… Но и всё.

Убрав лапу, он довольно оскалился, глядя на меня горящими красными глазами, и выдохнул пламя, смешанное с Тьмой. В этот момент я понял, что битва с ним не будет лёгкой прогулкой…