НеТемный 7

Глава 16

Над предгорьями повисли вечерние сумерки. Солнце клонилось к закату и тронуло далёкую вершину, собираясь за ней скрыться.

Усталый, нервный, но довольный собой, я стоял на городской стене, усиленной лучшими магами Камнелома, и смотрел на север. Точнее, на северо-запад — именно там был бросский городок Калёный Щит, и именно оттуда должны будут пойти бросские отряды.

Рядом молча стоял кнез. Хмурый, как туча, он молчал уже полдня после того случая с подосланным гонцом… Потому что потом пришло известие, что весь отряд, ушедший вместе с советником Германом по просьбе лучевийского посла, уничтожен. А это едва ли не половина кнезовой дружины.

Ну, зато теперь до него дошло, какое серьёзное испытание ждёт Камнелом. Он честный воин, и не привык сражаться с бесчестными прислужниками Бездны, потому что если они собираются ударить в лоб, то сначала жди удара в спину.

Меня страдания кнеза особо сейчас не цепляли, потому что я ждал возвращения Кутеня из Тьмы, и волновался за него так, как не волновался за весь Камнелом…

А ведь я мог бы просто уйти в горы, забрав своих спутников и семя в мешке. Ну, кто мне все эти камнеломцы? Почему я должен их защищать?

Десятый бы точно не стал этого делать. Тем более, Всеволод бы знал, что так даже удобнее — пока Волх нападает на Камнелом, можно спокойно и скрытно пройти в Калёный Щит, чтобы по секретному проходу направиться в горы к Храму Хморока.

Но бросс Малуш так поступить уже не мог. Если уж даже старый камнетёс Эрик сейчас где-то под стеной стоит наготове, сжимая кирку — единственное оружие, во владении которым старик был уверен. А Эрик уже не был мне чужим…

Ну когда уже там вернётся этот Кутень?

— А ты хорош, громада, — меня отвлёк голос барда, тоже поднявшегося на стену, — Видит Маюн, я буду свидетелем битвы, которая войдёт в историю Троецарии.

В ответ я лишь усмехнулся. Нет, камнеломцы уже не были мне чужими, и я готов их защищать… Ветер всколыхнул мои волосы, и я подумал, что наверняка в лучах закатного солнца рыцарь с длинными чёрными волосами в чёрных доспехах должен выглядеть грозно и величественно. Может, и Виол напишет обо мне песню?

— Напишу, напишу, — будто прочитав мои мысли, сказал Виол.

Я обернулся на него в лёгком удивлении, и тот загадочно улыбнулся.

— У тебя всё написано на лице, громада, — соврал тот.

Я ничего не ответил. Бард так и оставался для меня нераскрытым секретом, полным тайн и сумасбродных идей.

Но он был прав. Битва будет великой… В голову пришла забавная мысль, что с Камнеломом надо бы поаккуратнее, чем с Углеяром. Ну, там была репетиция, а здесь-то уже у меня всё нормально получится. Я чувствую, что уже гораздо лучше владею своей возросшей силой.

Кстати, можно сказать, что все камнеломцы сегодня совершили подвиг. Город был готов к осаде так, как вообще можно было подготовить его за день.

Глеб Каменный был хорошим кнезом, с военным прошлым — он прекрасно знал, что любое мирное время иллюзорно и зыбко, поэтому в Камнеломе были давно заготовлены и запечатаны источники воды, и даже склад с заготовленной провизией. Выбор там, конечно, был невелик, в основном сухари, но я по себе знал, что на такой пище люди могут держаться месяцами. В эти же склады за день было натаскано столько, что теперь мы могли бы продержаться и годы.

Ещё вчера там, куда я сейчас смотрел, на вершинах росли вековые сосны. Сегодня холмы были голыми, и всё дерево свезено в город. Как лиственнику, мне было жалко и лес, и обитавших там животных, но я вполне понимал, что выбора у нас не было.

— В городе спокойно, хотя недовольных много, но они просто ворчат, — сказал Виол.

Он только-только закончил обход улиц и готовых к обороне отрядов. Задачей Виола было слушать и слышать разговоры и шепотки солдат, чтобы знать, где у нас могут быть слабые места.

— Недовольные есть всегда, — ответил кнез, слушавший наш разговор.

— Что насчёт предателей? — спросил я.

— Есть парочка, — шепнул Виол, — Ты был прав.

— Предатели⁈ — Глеб Каменный встрепенулся, и его рука нервно заиграла на рукояти меча. К счастью, он голоса не повысил, но часто задышал, едва скрывая злость.

— Предатели есть всегда, — с усмешкой сказал я, — Виол, их не схватили?

— Ты же говорил, громада, не трогать.

Кнез чуть выдвинул клинок и, со стуком загнав обратно, упрямо поджал губы. Хоть он и был сторонником мягкой силы, но предательства терпеть не мог.

Я же кивнул, поправив чёрные волосы, свисающие мне едва ли не до плеч. Цирюльник оказался ещё и магом целителем, поэтому я не просто окрасил волосы, а ещё и отрастил их. Было непривычно, но, едва я потом надел ещё и чёрный доспех, как во мне неожиданно всколыхнулась душа Хморока.

Бог мрака ворочался в душе, но не обеспокоенно, а будто бы устраивался поудобнее. Я чувствовал, как сила божества потихоньку струится в чакры — будто в таком виде моя физическая оболочка была Хмороку гораздо приятнее.

А кузнец Брогг, на самом деле, совершил невозможное. Закончить за день доспех, на который уходят недели и даже месяцы работы? Он это смог…

Как я узнал, там работала чуть ли не вся кузнечная улица, и это было личное распоряжение Глеба Каменного. Меня, конечно, волновало качество работы, но Брогг убедил, что не отходил от наковальни ни на минуту, лично отслеживая весь процесс. Каждый удар молота он видел своими глазами, и всегда поправлял молотобойцев, если что-то шло не так.

Потом над доспехом работали лучшие маги Камнелома, накладывая чары одни за другими. Помогала и Креона, и даже Виол… Завершающим штрихом были чары Витимира Беспалого, хранившего древние знания о возвращении Хморока, и он наложил заклятие с каплей крови Кутеня.

Я не мешал старому Тёмному накладывать чары, хотя и сам прекрасно знал это заклинание. Потом я, кстати, внёс небольшие правки — рука у Витимира явно была уже не та, но я решил не обижать Тёмного, вставшего на нашу сторону.

И теперь на мне красовался чёрный, как сама кромешная Тьма, доспех. Я чувствовал, как горит моя бросская кровь от близости зачарованного Тьмой материала, но это был особый союз. Тьма не горела, а разгорячённая кровь будила во мне ярость и дарила невообразимую силу.

Да ну смердящий свет, когда уже Кутень вернётся… Надеюсь, с ним всё в порядке, ведь так глубоко во Тьму он ещё не нырял. Если с ним что-то случится, то обещаю, что просто перегрызу Бездне глотку…

— Что задумали предатели? — кнез вырвал меня из размышлений, задав вопрос барду.

— Один должен отравить воду, а другой открыть какую-то шахту с нечистью. Ещё один хочет просто взорвать стену, у него заготовлено заклинание.

— Тогда чего мы ждём⁈

— Пока рано их хватать, — сказал я кнезу, — Враг должен до последнего думать, что у него всё под контролем.

Глеб Каменный, судя по лицу, явно думал по-другому. Я понимал — ему бы хотелось прямо сейчас сорвать злость на предателях за те потери, что он понёс. И он наверняка бы казнил предателей самолично.

Но он дал себе обещание верить мне, тем более, все мои предупреждения сбывались одно за другим. Потому что были донесения от разведчиков, пришедших с юга.

Армия лучевийцев смогла пробраться через завалы и разбивает лагерь. Прибыл и гонец, сообщивший, что помощь от Нереуса Моредарского прибудет совсем не скоро — как я и думал, его войска атаковал кнез Солебрежский.

Правда, наивный кнез Солебрега думал, что в сражении со своим же царём ему помогут лучевийцы. Но те не помогли… Кто же будет жертвовать своими войсками, если для этого можно разменять пешку? Теперь воины Нереуса добивали отряды предателей, но царское войско всё равно понесло потери.

На помощь обещал двинуться и Могута Раздорожский, но неожиданно появилась опасность с другой стороны. Оказалось, что Межемир, огромная соседняя страна на западе, где скрывался ещё один могучий и таинственный Тёмный Жрец, вдруг напал на несколько застав.

Глеб Каменный со своими советниками, слушая эти новости, рычали от злости, понимая, что пока что Камнелом остаётся один на один с врагом, и что в Троецарии начинаются тёмные времена. Я же был совсем не удивлён.

Враги действовали согласно своим планам. И пусть мне, дерзкому броссу, удалось немного их поломать, но войну уже ничего не могло остановить.

Кутень… Ну давай уже, выныривай!

Ранее днём я обходил все соседние вершины, наблюдая за работой камнеломцев, валящих лес и устанавливающих обычные и магические ловушки для нападающих.

Заодно с помощью цербера я отлавливал шпионов, и некоторых удалось взять живыми, так что некоторые планы врага мне были известны. Мне действительно удалось разозлить знахаря Волха — то, что он собирается напасть уже этой ночью, пока войска Шана Куо на юге не готовы, ломало лучевийскому Жрецу многие планы.

Шан Куо надеялся, что Глеб Каменный отошлёт остатки дружины в помощь своим, но мне удалось отговорить кнеза от этой губительной затеи. Либо город, либо армия…

Поэтому-то кнез был не в настроении. Да и Шан Куо, как я думаю, тоже не поминал меня хорошим словом.

Кстати, во время обхода, хоть это и заняло несколько часов, я нашёл все печати Магии Крови, дарующие силу Витимиру Беспалом. И просто уничтожил их, оставив одну.

Используя только мне известный способ, я перенёс последний узор Магии Крови на магический камень и, притащив его в Камнелом, вручил Тёмному. Теперь старик в полумёртвом состоянии лежал в камнеломском храме Хморока, и его жизнь поддерживала только тонкая магическая пуповина от узора… А ещё целительница Евфимия, которая тоже выглядела не лучше, влив практически все свои силы в умирающего Витимира.

Все мы ждали Кутеня, который уже полчаса как отправился во Тьму за силой Второго Жреца. Этого комка энергии мне хватит, чтобы разрушить последнюю печать Витимира и при этом влить в него достаточно жизненных сил, чтобы Тёмный остался жив.

Ух, расщелину мне в душу, а я ведь так не хотел отпускать цербера, хотя и понимал, что когда-то должен это сделать. Если я хочу, чтобы Кутень становился мощнее, мне придётся отпускать его во Тьму, и он должен нырять гораздо глубже, чем тот уровень, где спрятана сила Второго.

— Нет, Витимир, зачем ты это делаешь⁈ — послышался женский голос сзади.

Тёмный, о котором я только что вспоминал, бледный и тощий, будто сама смерть, поднимался по лестнице на стену. Старик ковылял, прижимая одной рукой табличку с последним узором Магии Крови, с другой стороны его поддерживала плачущая Евфемия.

— Я должен… я должен стоять с Хмороком… — едва слышно трескучим голосом шептал Витимир, — Это… последний… бой… и это… Хморок!

Я лишь вздохнул. Как отрастил волосы, так сразу — Хморок. И всё же в душе я проникся уважением, потому что Витимир Беспалый, несмотря на то, что даже броссы стали забывать своего ушедшего бога, не предал его.

— Ну же… — прошептал я, взывая к церберу.

Витимир кое-как дотащился до верха, да так и сел на последней ступеньке, страдая одышкой и кашлем. Сил у него было всё меньше и меньше… А ведь я их предупреждал, что так будет, и что надо хорошенько подумать.

В этот момент солнце окончательно скрылось за вершиной, погружая весь Камнелом в сумрак. И вдалеке на севере зазвучал боевой рог… Он сразу же отозвался струнами в моей душе, потому что я знал этот сигнал — знахарь Волх повёл войска в атаку.

На нашей стене тоже прозвучали боевые призывы. Маги и лучники стали готовиться, и я материализовал в своей руке Губитель Древа. Ну, что ж…

— Это что? Ты слышишь? — вдруг спросил Виол, — Рычание…

Я покосился на него, а потом и сам услышал. Кутень? И вправду… Я ведь слышу тебя, Кутень!

Он ещё не был в этом мире, и нёсся сквозь Тьму, оглашая бесконечное пространство своим рыком. Он кое-как достиг цели и, когда на хвосте уже висела стая церберов, подосланных Бездной, поглотил половину силы Второго…

Он не разобрался с сородичами, а склонил их на свою сторону, возглавив стаю, и они даже загрызли дракона из таких глубин Тьмы, куда ни Всеволод Десятый, ни даже Первый Жрец никогда не ныряли.

Я ощерился хищной улыбкой, чувствуя, как искажается воздух вокруг, потому что сюда движется такой монстр, что само пространство продавливается. Сбоку от меня, заставив шарахнуться кнеза, открылся портал во Тьму…

Огромный, в полтора моих роста, и оттуда показалась голова цербера. Сначала пасть, которая теперь легко могла меня перекусить, потом горящие адским золотом глаза…

— Сам-сам-сам! — Кутень постарался протявкать потише, но от его рыка закричали воины на всей стене. Лишь приказ кнеза удержал лучников.

Цербер аккуратно опустил мне на ладонь сгусток Тьмы, испещрённый огнём, словно венами. Он оставил достаточно Витимиру, и я, не теряя ни секунды, подошёл к Тёмному.

Старик ахнул, когда я воткнул силу в его грудь и одновременно с этим сломал табличку с магическим узором. Витимир упал, потеряв сознание, над ним со слезами закудахтала Евфемия, но я уже отошёл.

Тёмный выживет… Просто не каждый день заново рождаешься.

А цербер уже вышел из портала во весь рост, и до его холки мне уже приходилось поднимать руку. За спиной открылись ещё порталы, откуда стали выходить другие церберы, хоть и поменьше…

В городе тоже появились кромешные псы, это вызвало лёгкую панику, но бывалые воины и маги стали всех успокаивать. Но это и не потребовалось — когда испуганный народ понял, что орава адских псов на их стороне, над Камнеломом наоборот поднялись радостные крики.

Ну вот, Кутень обзавёлся ещё одной стаей…

Повинуясь интуиции, я схватился за гриву цербера и легко взлетел ему на спину. Хморок во мне заволновался и едва не прошиб мироздание, чтобы вселиться в меня. Но для этого было рано, и его боевой рёв лишь эхом зазвучал в моей душе.

Сначала всё сделают смертные, а потом уже в бой вступят боги…

— Громада, идут, — Виол поднял палец, показывая на горизонт.

Улыбнувшись, я вскинул руку с топором. Зарычали другие церберы, вскочившие на стену.

Эх, сейчас бы сорваться в полёт и рвать вражеской войско на куски, но…

— Ждём! — едва сдерживая ярость, прохрипел я.

— Ждём! — крикнул кнез, повторяя мой приказ.