Нерушимая клятва

Глава 26

Я успела пройти половину пути по лестнице, ведущей к входу в поместье Роуэн, когда страх сковал меня. Шею пришлось тащить меня за руку.

— Я передумала, — повторяла я, упираясь ногами в каждую каменную ступень и сопротивляясь.

— Слишком поздно, — ответил Шей, сжав зубы и продолжая тащить.

— Не надо было тебя превращать, — ныла я. — Ты бы не смог меня никуда волочь.

— Между прочим, ты сюда пришла не просто так, — кряхтел Шей, заставляя меня продвинуться еще на шаг. — Ты в долгу передо мной. Помнишь, как ты бросила меня в баре на прошлой неделе? Да и Рен, наверное, в ту ночь не мог уснуть. Все планировал, как он отдает приказ перемолоть каждую косточку в моем теле.

— Да, наверное, так и было.

— Точно-точно. Так что радуйся, что есть кому сводить тебя на экскурсию в поместье.

— О, я так тебе благодарна, ты даже не представляешь. Такое милое место, — ответила я, извиваясь в его руках.

— Кэл, ну хватит дурачиться, поднимайся уже. Ты же сама дала согласие. Хочешь, чтобы я нес тебя на руках?

Я посмотрела на массивную входную дверь из черного дерева.

— А что, неплохая мысль.

— Если хочешь, могу перекинуть тебя через плечо в стиле пещерного человека, — ухмыльнулся он. — Тебе не понравится.

Я прищурилась.

— Уж тебе-то понравится наверняка.

— Хочешь проверить?

Я вырвалась из его рук и проделала оставшуюся часть пути самостоятельно. Шей вытащил из куртки огромный бронзовый ключ. Пока он открывал дверь, я изучала фасад здания.

Над нами высился внушительных размеров замок. Его резкие очертания врезались в синее небо, образуя на его фоне причудливый узор. Цвет здания было трудно определить. Его крылья простирались по обе стороны от входа на значительное расстояние. Бесчисленные сводчатые окна обильно украшали стены всех трех этажей. В нишах было полным-полно скалящихся каменных химер и различных представителей животного мира: свернувшихся кольцом змей, поднявшихся на дыбы лошадей и кудахтающих орлов с львиными головами. Край крыши украшали изваяния готовящихся к нападению горгулий. Возникало впечатление, что они готовы сорваться с карниза и броситься на нас.

— Идешь? — спросил Шей, распахивая дверь. Я оторвала взгляд от статуй, набрала в легкие побольше воздуха и вошла в темноту за дверью. Оказавшись внутри, я замерла от изумления. За дверью оказался гигантский зал, опоясанный широким балконом. Напротив нас, по обеим сторонам зала поднимались вверх две мраморные лестницы. С потолка свисала огромная хрустальная люстра. Грани кристаллов, из которых она была собрана, отражали свет, льющийся из окон, и отбрасывали на каменный пол красивые радужные блики. В зале не было никакой мебели, зато он был обильно уставлен разнообразными произведениями искусства: изысканными фарфоровыми вазами высотой мне по пояс и фигурами рыцарей в латах и шипастых перчатках с угрожающего вида алебардами и массивными палицами в руках.

— Как я тебе и говорил, — сказал Шей, подходя ко мне. — Напыщенная обстановка.

Голос его отдавался гулким эхом от стен огромного зала. Я кивнула.

— Библиотека находится вон за той дверью, прямо перед нами, на втором этаже, — продолжал он. — Одна из лестниц ведет в западное крыло здания, вторая — в восточное. Пойдем туда сразу или хочешь, чтобы я показал тебе замок?

— Я хочу удостовериться в том, что нам здесь ничто не угрожает, — пробормотала я.

— Значит, экскурсия по замку, — сказал он, устремляясь к лестнице в правой части помещения. — Я живу в восточном крыле.

Я пошла за ним, постоянно оглядываясь через плечо. В покоях царила жутковатая тишина, которую нарушал только стук наших шагов по каменному полу, отражавшийся от стен и многократно усиливавшийся.

— Как ты смог привыкнуть жить здесь? — спросила я, удивляясь тому, что говорю шепотом.

— Да я и не привык, — сказал Шей, поежившись. — Быть все время одному довольно неприятно.

— Как здесь тихо.

— Иногда, чтобы в залах не было так тихо, я включаю музыку на полную громкость и открываю дверь своей комнаты, — пояснил он. — Немного помогает.

Мы свернули в длинный коридор. Его стены украшали портреты людей, написанные в натуральную величину. Громадные полотна, от пола до потолка, были развешаны на равных расстояниях друг от друга. Я вгляделась в одну из картин и замерла от страха. На ней был изображен человек, подвешенный посреди темного пространства. Лицо его было искажено от страха, а мрачные физиономии его мучителей неясно маячили позади, едва различимые сквозь пелену потемневших красок. Я посмотрела на картину, висевшую напротив. Сюжет ее был схожим, но на ней была изображена женщина.

— Пойдем немного быстрее? — попросила я тихо.

— Прости, — сказал Шей. — Нужно было предупредить тебя об этих картинах. У Боско несколько нездоровый вкус, когда речь идет о живописи.

— Это точно, — сказала я, глядя в пол, пока мы продвигались по коридору. — Кто на них изображен?

— Я не знаю, — ответил Шей. — Я подумал, что на них изображены мученики, но надписей никаких нет, да и пытки, которым их подвергают, не совпадают с описаниями в житиях христианских мучеников. По крайней мере, тех, о ком я читал.

— Значит, это просто люди в момент страдания?

— Наверное, — ответил он. — Страдание и смерть — наиболее часто встречающиеся в живописи темы, и картины, приобретенные Боско, в этом смысле ничем не отличаются от тех, которые можно увидеть в любом музее.

— Да, наверное.

Шей резко свернул вправо, я поспешила за ним. Мы оказались в большом зале, и я чуть не врезалась в человека. На меня смотрел красивый юноша с широкими кожистыми крыльями за спиной. Я вскрикнула от неожиданности, обернулась волчицей и прижалась к полу, оскалив клыки.

— Что случилось, Кэл? — нахмурился Шей, который, очевидно, не замечал угрозы, хотя крылатый юноша был всего в нескольких футах от нас. Я осторожно подкралась поближе и спряталась за спину Шея, не спуская глаз с крылатого существа. Юноша стоял неподвижно и держал в поднятой руке копье, острый наконечник которого был направлен прямо на нас. Это был инкуб, и выглядел он так, словно кто-то зачаровал его в тот момент, когда он собирался бросить копье.

— Это статуя, — засмеялся Шей. — Ты рычишь на скульптуру.

Я подалась вперед и обнюхала мраморные ноги инкуба. Шей все еще смеялся, когда я обернулась человеком и сердито посмотрела на него.

— Мог бы и предупредить о том, что в доме стоят статуи инкубов.

— Да в этом доме целая куча скульптур. Я думаю, ты и двадцати метров здесь не пройдешь, не натолкнувшись на одну из них. А в саду и того больше.

— Они все одинаковые? — спросила я, недоверчиво глядя на статую.

— Большинство — да, — ответил Шей. — Некоторые из них изображают женщин с крыльями, но у всех есть оружие, такое же, как у этого. Есть еще скульптуры, изображающие животных. Ну, не совсем животные, скорее, мифологические персонажи.

Я поежилась.

— Чем он тебя напутал? — спросил он. — Я думал, ты опасаешься призраков.

— Есть и другие существа, помимо призраков, которых стоит опасаться, — пробормотала я.

— Ты хочешь сказать, что моделью для этой статуи послужило что-то реально существующее? — спросил он, подавшись вперед и тронув кончик крыла инкуба.

— Да.

Шей отдернул руку.

— Вот черт.

— А куда мы направляемся, можешь мне сказать? — спросила я, желая оказаться подальше от статуи.

— Я подумал, что стоит показать тебе мою комнату, — ответил он, застенчиво улыбаясь. — Она находится в конце этого зала.

Мы пересекли зал и остановились у последней двери по правой стороне.

— И что? — спросила я, видя, что он застыл, не решаясь открыть дверь.

— Я пытаюсь вспомнить, когда я там в последний раз убирался, — ответил Шей.

— А персонал разве не убирает ее? — спросила я, дружески ткнув его кулаком под ребра и ухмыльнувшись.

Шей покачал головой.

— Они бы это делали, но я попросил их не заходить в нее. Не люблю, когда посторонние люди копаются в вещах.

— Особенно в тот момент, когда ты занят чтением запрещенной книги, которая хранится у тебя в тумбочке?

— Ну, и поэтому тоже, — сказал он, улыбнувшись, и открыл дверь.

В комнате Шея, конечно, был легкий беспорядок, но не такой серьезный, как я ожидала. Постель была завалена книгами, а с деревянного стула свисали рукава пары забытых свитеров. На антикварном столике для чтения лежала открытая книга Хранителей. Возле нее — Халдис. От него исходило приглушенное сияние — полированные бока цилиндра отражали лучи полуденного солнца. Но, взглянув на пол, я не обнаружила беспорядочно наваленных куч грязной одежды. Я подумала о том, что если бы Шей оказался в моей спальне, его глазам наверняка представилось бы подобное зрелище.

Шей огляделся.

— Ну, что ж, все не так плохо.

— Если сравнивать с моей комнатой, то можно сказать, что здесь идеальный порядок, — сказала я.

— В таком случае я рад, что вид моей спальни не нарушает скрытых эстетических канонов, о которых ты никому не рассказываешь.

Я засмеялась, а Шей подошел ближе и пригладил волосы рукой.

— И… — тихонько сказал он.

Я вдруг почувствовала, что воздух в комнате предельно наэлектризован. Мне было ужасно не по себе от того, что мы находимся в его спальне совершенно одни. Держись, Кэл. Постарайся контролировать гормоны хотя бы пять минут.

Я огляделась, стараясь отвлечься, чтобы до предела натянутые нервы немного успокоились, а напряженная обстановка хоть чуть-чуть разрядилась. Хотя мне очень хотелось, чтобы Шей дотронулся до меня, недавняя драка с Реном научила тому, что не стоит недооценивать рискованность близкого контакта с мужчинами. Мой взгляд упал на большой судовой сундук, наполовину прикрытый лежащими на нем джинсами.

— Что это? — спросила я, подходя поближе.

— Да, так, ничего особенного, — ответил Шей, увидев, на что я смотрю. — Просто часть хлама, который я собрал за годы.

Я недоверчиво улыбнулась.

— Не верю.

— Эй! — воскликнул Шей.

Он не успел схватить меня за руку, когда я опустилась на колени возле сундука, отбросила крючки и открыла тяжелую крышку.

Заглянув внутрь, я засмеялась.

— Да тут одни комиксы.

— Да, так и есть, — сказал Шей. Он наклонился и поправил стопки книг, слегка завалившиеся на бок. — Но здесь собраны самые лучшие, а есть и очень редкие экземпляры.

Я стала вынимать комиксы наугад и разглядывать обложки. Когда я собралась взять очередную книжку, рука моя натолкнулась на что-то мягкое. Я нахмурилась, отложила в сторону часть стопки и погрузила руку в мягкую ворсистую ткань. Вынув руку из сундука, я обнаружила, что держу тонкое шерстяное одеяло.

Шей откашлялся.

— Это одеяло связала моя мама.

— Я помню, — сказала я, проводя пальцами по мягкой сетчатой ткани. — Это все, что у тебя осталось после ее гибели.

Внезапно он вырвал одеяло из моих рук.

— Что-то не так? — спросила я, боясь, что обидела его тем, что без разрешения достала одеяло из сундука.

— Не понимаю, — тихо сказал Шей. — Это странно.

— Что?

— Одеяло, — сказал он. — Как будто… Оно пахнет иначе. Я чувствую это, хотя и не держу его близко к носу.

— А, — закивала я. — Это не одеяло пахнет иначе. Твое обоняние изменилось. Оно стало гораздо острее. Это влияет на твое чувственное восприятие.

Шей сдвинул брови, поднял одеяло к носу и с шумом втянул воздух ноздрями. Я вскочила на ноги, увидев, что внезапно он закрыл глаза, попятился и издал изумленный возглас.

— Шей? — спросила я, взяв его за руку. — Что случилось?

— Я… — ответил он хрипло. — Я вижу ее лицо. Я помню, как она смеялась.

— О, Шей, — шепнула я, прижимая его к себе. Он открыл глаза, и я увидела, что они полны воспоминаний.

— Не может быть.

— Почему же, как раз может, — сказала я. — Обоняние и память тесно связаны друг с другом. Теперь, когда ты стал Воином, обострившееся обоняние открыло для тебя воспоминания, которые ранее не были доступны.

— Может быть, — сказал он, нахмурившись.

— Ты видел все, как наяву? — спросила я настойчиво. — Тебе показалось, что ты ее уже видел раньше?

— Да, в точности, как наяву, — ответил он.

— Да, значит, это твоя мама.

Он сжал одеяло в руках.

— Погоди-ка, секундочку… Нет, нет, этого не может быть.

— Шей?

Он схватил меня за руку и вытащил из комнаты в зал.

— Да что такое? — спросила я, когда он, держа меня за руку, бросился бежать назад, к балкону, который опоясывал огромный вестибюль на уровне второго этажа.

Он ничего не ответил, пока мы не остановились возле деревянной двери, за которой, как он уже мне объяснил, находилась библиотека. Шей достал из кармана джинсов предмет, похожий на швейцарский армейский складной нож, и начал возиться с замком. Вскоре послышался щелчок, и дверь распахнулась. Шей, не произнося ни слова, вошел внутрь. Я нерешительно последовала за ним, осматривая помещение, в котором находилась библиотека. Наверное, я никогда в жизни не видела такой большой комнаты. Ее можно было сравнить разве что со спортзалом в нашей школе. Потолок было трудно разглядеть, так как по высоте комната занимала два этажа. Вдоль трех стен от пола до потолка располагались встроенные шкафы с книгами. К каждой стене были приставлены кованые винтовые лестницы, по которым можно было подняться на специальные балконы, обеспечивавшие доступ к верхним рядам книг. Я никогда не видела так много книг сразу. Неудивительно, что Шей не смог удержаться и проник сюда. Библиотека была настолько великолепна, что я чувствовала себя так, будто забрела на поле, где растут хищные растения, прекрасные цветы которых служат приманкой для доверчивых насекомых. Она была настолько красива, что, казалось, быть в ней означало подвергать себя неведомой опасности.

— Изумительно, — выдохнула я.

Шей пристально смотрел на пустую стену. На ней не было ни одного стеллажа. Посреди стены красовался великолепный монументальный камин, окруженный окнами, в рамы которых были вставлены превосходные витражи. Камин был таким огромным, что два человека могли бы поместиться в нем в полный рост. Я устремила взгляд туда, куда смотрел Шей, и увидела портрет, висящий над каминной полкой.

В отличие от гротескных портретов в коридорах, эта картина была более традиционной, хотя выражения лиц изображенных на ней людей были сдержанными и в чем-то даже суровыми. Женщина, одетая в простое белое платье, сидела в кресле. Ее волосы цвета темного шоколада были переброшены через одно плечо; в бледно-зеленых глазах, казалось, проступали невидимые слезы. Возле нее, положив ей руку на плечо, стоял мужчина. На лице его было суровое выражение, в котором, казалось, был оттенок какой-то очень глубокой грусти. Лицо было обрамлено мягкими вьющимися и достаточно длинными волосами, прикрывавшими скулы мужчины.

Я не знала, кто эти люди, но их вид был столь печален, что к горлу подступил комок. Я никогда еще не видела людей, чьи лица так явно свидетельствовали бы о пережитом горе. Я подошла к Шею и встала рядом.

— Почему он мне ничего не говорил? — спросил он сам себя тихо.

— Кто тебе ничего не говорил?

— Дядя, — ответил Шей, оторвав взгляд от портрета. — Это моя мать… А мужчина, я думаю, мой отец.

Я не верила свои ушам.

— Ты уверен?

— Раз ты утверждаешь, что обострившееся обоняние могло освободить настоящие воспоминания, — сказал он, — я могу сказать, что именно эту женщину я увидел, когда понюхал одеяло.

— Но Боско не разрешал тебе иметь их фотографии, — сказала я.

— Да, верно. Но тогда почему он хранит их портрет в своей библиотеке? — спросил он. — И почему не разрешает мне на него смотреть?

— Может быть, он боится того, что ты можешь вспомнить что-то при взгляде на эту картину? Ты вспомнил что-нибудь? Ведь теперь ты ее видел.

Шей снова посмотрел на портрет.

— Нет.

Я взяла его за руку.

— У тебя все в порядке?

— Не знаю, — сказал он, поглаживая мою ладонь большим пальцем. — Было бы неплохо, если бы в моей жизни хоть что-нибудь прояснилось.

Я сжала его пальцы.

— Да, понимаю.

Мы подняли слишком много камней, под которыми скрывались разные неприятные секреты.

— Что будем делать?

— То, зачем пришли сюда.

— Искать?

— Да.

Я посмотрела на книжные полки, высившиеся вокруг нас.

— Есть мысли, с чего нужно начать? Может быть, у дяди есть картотека?

— С каталогом было бы слишком легко, не думаешь? — спросил он саркастически.

— Ну, ладно, тогда просто буду осматривать полки, — сказала я, не обращая внимания на усмешку в его глазах.

Шей зловеще улыбнулся.

— Есть одна интересная штука.

— Какая?

— Запертый книжный шкаф.

— Звучит заманчиво. Ты уже в него залезал?

Он покраснел и почесал шею.

— Хотя мне и неприятно в этом признаться, но я чувствую себя немного виноватым в том, что вломился в дядину библиотеку. Я думал, что если не буду вскрывать шкаф, смогу немного искупить свою вину… Ну, что-то в этом роде. Кармический компромисс.

— Ты странный человек, — сказала я тихо.

— Этим я тебе и нравлюсь, — сказал он, осветив улыбкой затемненную комнату.

Резной шкаф из красного дерева стоял в углу возле пустой стены, рядом с высокими напольными часами, которые тихонько тикали. Шей быстро справился с замком и открыл его. В шкафу обнаружилось шесть полок, на которых стояли книги в одинаковых черных кожаных переплетах. Шей взял книгу с верхней полки.

— Она написана от руки, как дневник.

— Есть название?

Шей открыл титульный лист.

— Анналы Халдиса.

Название было знакомым, и у меня появилось чувство, что эти книги — не то, что мы ищем.

— Есть и даты, — сказал Шей. — С 1900 по 1905 год.

Я взяла книгу с полки пониже.

— А здесь с 1945 по 1950.

Я принялась читать, и мои подозрения подтвердились. Книга представляла собой описание генеалогического древа. Полная история стай Воинов.

— Не понимаю, — нахмурился Шей. — Здесь список имен, похоже на описание генеалогического древа. С заметками о каждом члене семьи.

— Это нам не поможет, — сказала я, захлопнув книгу и вернув ее на место. — Придется искать среди других книг в библиотеке.

Шей посмотрел на меня с удивлением.

— Почему ты так говоришь?

— Эти книги не о самом Халдисе, — сказала я.

— А о чем?

— Это хроники стай Воинов, составленные Хранителями.

— Серьезно? — спросил он, и брови его взлетели вверх.

Я кивнула, взяв у него из рук книгу и поставив ее обратно на полку.

— Закрой шкаф и не забудь запереть замок.

— Ты разве не хочешь в них заглянуть? — спросил он. — Ведь это твоя история.

— Я ее знаю, — пояснила я. — Кроме того, мы начнем спорить.

— Почему?

— Здесь написано не только о том, что происходило со стаями, — объяснила я. — В основном в них повествуется о том, как формировались стаи, кому они подчинялись и какие решения принимали Хранители по поводу формирования пар.

— Пары формировали? — переспросил Шей, взглянув на нижнюю полку. — Хочешь сказать, что в одной из книг описано в деталях, почему в женихи тебе назначили Рена?

— Да, и об этом тоже, — согласилась я. — Равно как и обо всех других парах, составленных на протяжении столетия. Это генеалогическое древо, как ты и сказал.

Он пристально смотрел на книги, стоявшие на нижней полке; пальцы его дрожали.

— Оставь эту мысль, Шей.

— Но…

— Ты ничего не можешь с этим сделать, — сказала я. — Только разозлишься. Закрой шкаф.

Он пробормотал что-то нечленораздельное, но покорно закрыл шкаф и запер замок.

— У тебя есть еще приказания для меня, о великий вожак?

— Не надо идиотничать, — попросила я, указывая на книжные полки, громоздившиеся над нашими головами от пола до потолка. — Нам есть чем здесь заняться, так что не стоит превращать поиски в мыльную оперу.

— В мыльную оперу?

Он пристально посмотрел на меня, а потом неожиданно подбежал и обхватил меня руками. Я чувствовала, что он весь дрожит.

— Шей?

Лишь спустя минуту я поняла, что он смеется. Сначала я заулыбалась, а потом начала смеяться вместе с ним. По щекам катились слезы, живот начал болеть, но я не могла удержаться и хохотала все громче и громче. Мы упали на пол от изнеможения и лежали бок о бок, слыша, как смех отражается от каменного пола и заполняет эхом огромное помещение библиотеки в поместье Роуэн.

До знакомства с Шеем я никогда так не смеялась, свободно и легко. Теперь тело мое тряслось от счастья, а не от гнева. Смех ободрил меня, но мысль о том, что после заключения союза я больше с ним не увижусь и у меня никогда не будет шанса вернуть то, что я переживаю сейчас, продолжала мучить меня.