Неправильный лекарь. Том 2

Глава 6

Разбор бумаг с обсуждением каждого пункта и каждой конкретной клиники продолжалось больше часа. Судя по докладам секретаря, под дверью скопилась уже толпа желающих попасть на аудиенцию к Степану Митрофановичу, но наше дело он справедливо счёл гораздо более важным, поэтому другие подождут.

Дошёл вопрос и конкретно до моего случая, Обухов слушал мой рассказ, состоящий из достоверных фактов и частично из догадок на них построенных, с угрюмым выражением лица. Кажется, новые всплывшие подробности того, как я потерял дар и оказался на том самом заседании коллегии лекарей Санкт-Петербурга, больше расстроили и разозлили его, чем успокоили.

— А почему сразу было не рассказать всё это во время заседания? — зло бросил князь, когда я закончил.

— Прошу прощения, Ваше Сиятельство, но, как я упоминал раньше, после травмы у меня была амнезия, с которой я борюсь до сих пор, но восстановить воспоминания полностью, к сожалению, уже невозможно. Так что с того момента жизнь для меня буквально началась сначала. На день заседания не было столь полной картины произошедшего и, соответственно не было уверенности в том, что именно послужило причиной амнезии, так как черепно-мозговая травма тоже имела место.

— Понятно, — сказал он, но угрюмое выражение так и не поменялось. — Эти амулеты хранятся у тебя?

— Серебряный да, у меня дома, — кивнул я, продолжая смотреть ему в глаза. Так у человека будет больше к тебе доверия, чем, когда во время беседы ты разглядываешь картины и лепнину на стенах. — А золотой в тайнике в надёжном месте. Мы сможем его предоставить по первому же требованию.

— Понял, пусть лежит пока, — ответил князь, туча с лица начала потихоньку уходить. — Сам-то ты как? Дар начинает возвращаться? Или совсем пропал?

— Слава Богу, первое, — улыбнулся я. Здорово, что он сам затеял эту тему, а то отец уже раз пять пытался заикнуться, но князь его всё время перебивал — И возвращается довольно быстро, буквально с каждым днём есть прогресс.

— Слышал, что ты вернулся в клинику отца, игнорируя запрет? — спросил он и голосе появились неприятные металлические нотки.

— Ваше Сиятельство, это к сожалению вынужденная мера, — вступился отец стоило лишь мне открыть рот. Ну пусть говорит, он старше, а я подожду. — Это не наша инициатива, мы к этому пришли после покушения на нашу семью и по предписанию полиции мы все должны находиться в одном месте. Даже дочке на некоторое время пришлось бросить учёбу.

— Да-да, и дочь второкурсница участвует в вашей клинике в лечебной деятельности, — недобро хмыкнул Обухов. — Это я тоже знаю.

Отец обмер и практически превратился в соляной столб, судорожно соображая, что же сказать в свою защиту. Никто не думал, что эта информация разойдётся так далеко, что достигнет ушей главного лекаря города.

— Разрешите объяснить, Ваше Сиятельство, — попросил я дать мне слово, сохраняя каменно спокойное выражение лица и старательно выровняв пульс и дыхание. Не забывал и прямо смотреть ему в глаза. — Все лечебные и вспомогательные действия во время нашей работы в манипуляционной проходили под контролем наставника, Панкратова Виктора Сергеевича, так что мы не были брошены и не оставались без присмотра, каждый процесс под неусыпным контролем. Хотел, кстати, сказать, что Виктор Сергеевич отличный наставник и прекрасный человек.

— Это я знаю не хуже, чем вы вместе взятые, — хмыкнул князь, убрав с лица недовольство. теперь он просто улыбался.

Вот же чёрт! И как я забыл про то, что Панкратов когда-то был и его наставником! А я всё сижу гадаю, откуда он знает такие подробности. Но про амулеты Обухов ничего не знал, значит Виктор Сергеевич не просто докладывает ему всё, что знает, а просто доводил до его сведения информацию по прогрессу моего восстановления, которое было поручено ему лично князем. Я теперь тоже немного расслабился и смог ответить улыбкой на его улыбку.

— Заседание коллегии я назначу повторно, за неделю разберёшься с недостатками? — спросил он, испытующе глядя мне в глаза.

— Я приложу к этому все усилия, Ваше Сиятельство, — твёрдо ответил я. — До полного восстановления и возможности работать самостоятельно я буквально в шаге пути. Уже научился сращивать переломы, тольео большие раны сначала обрабатываю хирургическими техниками и лишь потом пльзуюсь магией. Но пациенты уходят с полным заживлением и без швов.

— Интересная задумка, надо будет это внедрить среди лекарей со слабым даром, почему бы и нет. А то на самом деле, все отвыкли уже руками работать. Хорошо, что меня сейчас Захарьин не слышит, сейчас высказался бы, забыв про субординацию.

На языке вертелся вопрос, сильнее ли Захарьин, чем Обухов, но я всё же сдержался, это мне ничего не даст, но есть шанс снова испортить князю настроение и тогда всё заново.

— Когда будет заседание, Степан Митрофанович? — спросил отец. — Чтобы нам лучше ориентироваться во времени.

— На следующей неделе во вторник, если быть точным. У нас намечаются слушания по другому поводу, заодно и с вами вопрос закроем. Думаю, восемь дней форы вам достаточно, чтобы подрихтовать заусенцы, как говорится?

— Отлично, Степан Митрофанович, — нашёл наконец я силы облегчённо выдохнуть и расслабиться, а то сидел, как на иголках всё время.

А этот дядька не такой уж и страшный демон, как многие себе представляют, вполне адекватный. Вот Захарьин, а особенно Гааз, те ещё чертилы, с ними надо быть максимально внимательным и осторожным. Одно немного успокаивало, если Обухов скажет, то они послушаются. Может и останутся недовольны решением, но против него не попрут, когда он будет отстаивать своё мнение, никому мало не покажется и душкой он в таком случае для них не будет. Хотя, это не точно.

Мы ещё минут десять пообсуждали дельнейшую стратегию продвижения нелёгкого процесса по делу с амулетами, Степан Митрофанович дал отцу ещё несколько заданий по сбору данных с клиник, которые согласились на участие в нелегальном эксперименте, теперь и ему и матери предстоит пойти на новый круг переговоров. И надо попытаться расколоть тех, кого мы подозревали в участии, но они шли в глухой отказ. Заручившись поддержкой главного лекаря Санкт-Петербурга и его официальным обещанием не применять к участникам карательных мер, помогут развязать языки. А ещё больше поможет угроза реального преследования, если выяснится, что они применяли амулеты, но отказались давать показания против князя Баженова.

Мы вышли из больницы Обухова ближе к трём, до конца рабочего дня оставалось часа полтора, и отец предложил на сегодня уже закруглиться, но меня не то чтобы тянуло, а буквально рвало на работу. Нет, не в том смысле, что вы сначала подумали, просто я хотел выкладываться на все сто, чтобы «подрихтовать заусенцы» и быть полностью готовым к испытанию дара на заседании коллегии в следующий вторник. Вроде бы восемь дней, а точнее теперь тогда остаётся семь, немалый срок, я за такой же промежуток времени почти восстановил дар, но нет никаких гарантий, что дальше прогресс будет идти также быстро, а не замедлится до муравьиных шагов.

— Давай тогда так сделаем, — сказал отец, выслушав мои доводы о продлении рабочего дня, плавно переходящего в ночное дежурство. — Дом теперь хорошо защищён, мы вместе вернёмся домой, по-человечески пообедаем, потом вас с Катей отвезут обратно и наряд будет дежурить в клинике, а не перед домом.

— Ты Катю тоже с ночёвкой разрешишь оставить? — удивился я. Уже собирался работать по старинке, без анестезии. Раньше же приходилось неоднократно, а при точечном использовании силы и болезненность в ране намного меньше, чем, когда льёшь силу водопадом, как это делает Захарьин и другие сильные маги.

— А ты знаешь, сколько раз она меня об этом просила? — усмехнулся отец. — А я всё отказывал, мол маленькая ещё. А она в итоге вон как хорошо в ваш коллектив влилась. Виктор Сергеевич сказал, что она неплохо справляется с локальным онемением, что для второкурсницы, вчерашнего первака, уже высший класс. Жаль, что я не смогу взять её на работу на постоянной основе пока она не доучится и не получит диплом.

— Отлично! — сказал я, расплываясь в довольной улыбке. — Надеюсь она не будет возражать.

— Не дождёшься, — хмыкнул отец.

— Я тогда Виктора Сергеевича не буду уже напрягать, попрошу Юдина, чтобы он сегодня с нами остался, поддержка мне пока пригодится, случаи разные бывают.

— Его мама тебя убьёт, — рассмеялся отец. — Ну смотри, дело твоё, попытайся.

Мы тем временем подъехали к клинике. Мама, Виктор Сергеевич и Катя как раз подходили к воротам, чтобы вместе отправиться домой на семейный не то обед, не то ужин. Скорее уж чуть запоздалый обед. Можно хорошо подкрепиться, потом немножко отдохнуть и снова в бой, в смысле «рихтовать».

Виктор Сергеевич воспринял новость о том, что я собираюсь сегодня остаться на ночное, а ему предлагаю отдохнуть, не с благодарностью, а в штыки.

— Так, Саня, это конечно очень хорошо, что ты так рвёшься в бой, — сказал он, глядя на меня исподлобья. — Я эту инициативу целиком и полностью одобряю, и поддерживаю, но я поклялся Обухову, что глаз с тебя не спущу, поэтому я поеду с тобой. Да-да, и никаких возражений не принимается! И не надо говорить мне, что я старый и немощный калека, это далеко не так! Что такое ночные дежурства я пока не забыл, можешь у отца спросить.

— Ну и отлично, дядь Вить, — улыбнулся я. В этот момент рядом с нами никого не было, поэтому я мог себе позволить к нему так обратиться. — Против вашего присутствия у меня нет никаких возражений, просто не хотел, чтобы вы из-за меня переутомлялись на работе. Это же мне в большей степени нужно, а не вам или кому-то ещё. А Юдин с удовольствием возьмет дополнительное дежурство.

— Вот и договорились, — сказал дядя Витя и хлопнул меня по плечу. — Тогда собирайтесь и поехали. А Юдину можешь дать отбой, пусть его мама нервы побережёт и ему, и себе.

— Бесполезно, — ухмыльнулся я. — Его уже не отговорить, он тоже будет.

— Значит придётся потерпеть, — обречённо вздохнул Виктор Сергеевич и пошёл одеваться.

Катя тоже уже была в прихожей и вертелась перед зеркалом. Можно подумать, что мы собираемся на увеселительную прогулку, а не пахать всю ночь напролёт. Через пять минут мы уже садились в бронированный микроавтобус и после получения материнского благословения отправились на ратные подвиги.

Отец ещё договорился со службой скорой помощи, чтобы к нам преимущественно везли травму, в том числе из других районов, не отказывать и тем, кто не в состоянии оплачивать услуги лекарей, то есть простой народ. Ну естественно в разумных пределах, чтобы мы там не полегли все в истощении. Эта задача оказалась очень сложной, учитывая невысокий уровень подготовки персонала и способность мыслить аналитически. Я для себя поставил галочку, что это одна из насущных проблем, требующая решения. Это у нас скорая помощь и сортировкой занимается, и маршрутизацией, и помощь на месте достаточно квалифицированную может оказать, а тут всё капец как запущено по моим меркам.

Дежурство началось весело, как только мы переступили порог. Привезли целую толпу подравшихся молодых людей с какой-то чересчур весёлой вечеринки. Как они успели к этому времени так надюзаться и отметелить друг друга, одним им известно. Возможно начали с обеда, а молодые неокрепшие организмы восприняли несоразмерные возлияния проявлением избыточной агрессии. Всего их было восемь человек. У одного рассечена бровь, у двоих — губа, ещё столько же со сломанным носом, один не мог наступить на ногу совсем и двое картинно хромали.

Когда мы подходили к манипуляционной, все притихли и молча проводили нас взглядом. Стоило только закрыть за собой дверь, чтобы произвести последние приготовления, как за дверью снова началась потасовка.

— Они там совсем охренели что ли! — выпалил Илюха и решил угомонить буйную молодежь.

Послышался смачный удар, и Юдин вернулся в кабинет с перекошенным от боли лицом и держась за левое ухо.

— Вот уроды! — прошипел он и метнулся к раковине, чтобы открыть холодную воду.

— Постой, — сказала Катя и пошла к нему. — Дай я тебя обезболю.

Она приложила ладонь к начинающему набухать покрасневшему уху. Через несколько секунд страдальческое лицо дружбана уже начало превращаться в нормальное, а в коридоре вновь завязалась баталия. Какого чёрта полицейские, которые их привезли, просто взяли и смылись, оставив пьяных идиотов на произвол судьбы? Я позвонил командиру караула, который нас охранял, чтобы они позаботились о нашей безопасности. Лезть самому в толпу пьяных молодчиков, не контролирующих свои слова и действия, я не собираюсь, пользы из этого будет немного, а работы может только прибавиться. Через две минуты в коридоре наконец воцарилась тишина. Илья рискнул-таки выглянуть ещё раз и сообщил, что двое полицейских стоят в коридоре, молодые люди притихли.

Ну вот и славно, начинаем заниматься ветеринарным делом — лечить бешеных зверьков. Сортировкой я решил заняться сам, первым позвал парня с окровавленным лицом. Если не ошибаюсь, до этого у него кровь была только на губе, значит только что ещё добавили. В кабинете парень вёл себя смирно и выполнял все указания, только нехило шатался, когда шёл к манипуляционному столу.

Ну да, точно добавили, кровь на разорванной губе уже остановилась, а из свежерассечённой брови уверенно продолжала поступать, заливая лицо и ворот бывшей когда-то белой рубашки. Катя осторожно положила руку ему на лицо. Для этого правда лицо мне пришлось подержать, чтобы он не рыпался. Первым делом я остановил кровотечение, потом приступил к заживлению ран. Объём небольшой в итоге, справился довольно быстро и качественно. Через пять минут Катя протёрла его лицо влажными салфетками и теперь парень выглядел, как нормальный человек, только пьяный.

Я подозвал одного из стоявших в коридоре полицейстких и попросил проводить парня до выхода, чтобы ему ещё не добавили и не пришлось начинать сначала. Дальше пошли губы, брови, носы. У хромоножки оказалась сломанной пятая плюсневая кость в стопе с небольшим смещением, которое я без особого труда восстановил после Катиной анестезии. Перелом кости толщиной чуть больше сантиметра мне удалось срастить полностью, не прерывая процесса. Это вам не большеберцовая. Ещё двое прихрамывавших обошлись лёгким испугом, синяками и растяжением связок, которое оказалось несложно устранить. Практически не напрягаясь. В итоге меньше, чем за час, я подлатал всю гоп компанию. Из больницы их выводили по одному для исключения повторных поединков. Полицейский провожал буянов до самой калитки, где их ждало такси. Некоторых приняли в заботливые руки родители, ожидавшие нетрезвых чад в вестибюле возле регистратуры.

— А что за праздник вообще сегодня, кто-нибудь в курсе? — спросил я, когда дверь за последним парнем закрылась. — Для выпускного вечера не время вроде совсем. Свадьба что ли?

— Так они же говорили, день рождения был у одного из них, — недовольно проворчал Илюха, осматривая опухшее ухо в зеркале. — Они там без родителей веселились и не рассчитали со спиртным. Уроды мелкие.

— Ну не такие уж и мелкие, — буркнула Катя. — На пару-тройку лет моложе вас всего лишь.

— Ты кого-то из них знаешь? — поинтересовался я. — Откуда такая осведомлённость?

— Там был один старшекурсник из моего института. Хорошо, что он меня не узнал, не до того ему было.

— Это который? — заинтересовался Илья.

— Которому тут в коридоре неплохо навешали, и Саша его первым пригласил. Но он себя и трезвый достаточно вызывающе ведёт, так что поделом ему досталось, давно пора. Может хоть на время подостынет.

— Не думаю, — хмыкнул я. — Таких людей это не всегда останавливает. Завтра протрезвеет и не вспомнит даже за что ему рожу начистили. А на лице даже шрамов практически не осталось, нет напоминалки, чтобы научиться держать язык за зубами.

Не успели мы хоть как-то расслабиться, как в дверь постучали. Пожилой мужчина в солидном костюме, левая рука только не в рукаве пиджака и рубашки, а под ними. Диагноз почти готов, но могут быть нюансы, сначала послушаем его увлекательную историю.

— Здравствуйте, — первым отреагировал я на нового пациента и сразу указал ему на манипуляционный стол. — Проходите, располагайтесь, рассказывайте.

— Да что рассказывать, — махнул он здоровой рукой. — Полез на шкаф за котом, встал на табуретку, а у неё ножка подломилась. Вот и полетел вниз, как лебедь подбитый, хотел этой рукой упереться, чтобы лицом в пол не прилететь. Теперь болит всё, двигать не могу.

Понятно. Почти. Скорее всего не только вывих плеча, о котором я сначала подумал, а ещё и перелом шейки плечевой кости, лучевой кости в типичном месте, что бывает при падении с упором на руку. Сканировать переломы я пока не научился, так что припашем к процессу Виктора Сергеевича, который опять сидит хихикает с книгой в руках. По результатам обследования мои предположения оказались верны на сто процентов.

— Кать, а ты сможешь руку полностью отключить? — спросил я, планируя последовательность манипуляций с покалеченной при спасении котика конечностью.

— Этому нас не учили, — пожала сестрёнка плечами. — Я не умею.

— Тогда самое время научиться, — улыбнулся я. — Уверен, что ты справишься. Ты же можешь действовать направленно, в глубину?

— Ну можно попробовать, ты только скажи конкретно, что нужно сделать, а я попытаюсь.

Я показал ей направление воздействия, если положить руку ладонью над ключицей. Именно там находится плечевое сплетение, которое иннервирует всю конечность. Если она заставит его онеметь, то я спокойно могу заниматься всеми проблемами в руке. В частности, вывих плеча, чтобы дополнительно не травмировать связки. Обычно ммы погружали пациента в кратковременный наркоз. Это гораздо гуманнее, чем вправлять под местной анестезией. И не больно, и повреждений меньше, когда мышцы полностью расслаблены.

Катя немного попыхтела, пытаясь выполнить моё задание, но в итоге у неё всё получилось, рука полностью онемела и расслабилась. Теперь мой черёд попотеть, это вам не плюсневая кость.