Некромант на страже человечества. Том 7

Глава 12

Мне казалось, что я тону. Тону в болоте. Хватаюсь за мох, коряги, ветки, но все равно не могу удержаться на поверхности и вот-вот с головой окунусь в чернильную тьму. А когда сил сопротивляться уже почти не осталось, я вдруг оказался на границе собственного внутреннего мира, и путь мне преграждала стена. Высокая. Бескрайняя. И с крохотной трещиной на самом верху.

— Да-а… — услышал я голос Пифии, доносившийся будто со всех сторон одновременно. — Знатно ты тут наворотил.

Похоже все-таки навык. Что-то вроде Наставника у Чагаша. А может он и есть, только улучшенный на ступени Развития.

Впрочем, не важно. Главное другое.

— С этим можно что-то сделать? — с замиранием сердца поинтересовался я.

— Как я и говорила, ты сам воздвиг эту преграду. А потому и убрать ее можешь только сам.

— Ничего я не воздвигал. — нахмурился я. — Она всегда была. Еще с детства. Когда я только-только хотел стать Освоившим. А потом она с каждым разом становилась все больше и больше. Теперь из-за нее мне вообще дальше не продвинуться!

— С детства, говоришь? — женщина немного задумалась. — Это действительно редкость. Обычно дети легче всего идут по лестнице развития. У них нет груза ответственности, нет сожалений, их не грызут сомнения и не гложет совесть. Они чисты в своих помыслах, а потому свободны действовать так, как им заблагорассудится.

«Это только если у них за спиной нет воспоминаний о прошлой жизни». — пронеслось у меня на периферии мыслей.

— Как думаешь, почему, несмотря на довольно короткую Лестницу, в мире так мало тех, кто поднялся на самый верх? — спросила Пифия.

— Потому что остальные умерли в рискованных вылазках? — предположил я. — Их убили конкуренты?

— Это все, конечно, есть. — согласилась женщина. — Но лишь в малой доли. В основном мы сами чиним себе препятствия. Хоть и не осознаем этого. Кто-то вешает на шею якорь, кто-то тянет за собой телегу без колес. Ты же возводишь перед собой барьеры, которые сам же и ломаешь. Это, кстати, многое говорит о твоем характере.

Что же получается? Неужели остальные в самом деле сталкиваются с такими же трудностями, но этого не замечают. И лишь мне удалось визуализировать проблему. А все эти старики, застрявшие на ступени Осознания, на самом деле тоже сидят под своей «стеной», но не понимают этого?

Меня всегда удивляло, почему Угрюмый Чагаш к своим годам не продвинулся дальше. Ведь у него были и знания, и возможности. А выходит дело в некоем грузе у него на душе. Что, в целом, с его-то прошлым не удивительно.

И в то же время Леуш, наоборот, утверждал, что ему ничто не мешает переходить со ступени на ступень. Значит ли это, что он живет в полной гармонии с самим собой и со своими мыслями?

Хотя, о чем это я. Конечно, для него это так и есть.

Но что на счет меня?

— И что же мне делать? — задал я главный вопрос.

— Проси прощения у тех, перед чем ты чувствуешь вину. — вынесла свой вердикт Пифия. — А если таких нет, то прости себя сам.

Вина…

Что ж, в этой жизни я сделал много того, за что другие захотели бы живьем сорвать с меня кожу и бросить подыхать в Диких Землях. Но я поступал так только потому, что считал это правильным, и исключительно во благо людей. Начиная с восстания в шахте Нионанда и заканчивая выслеживанием и убийством Инделлан. Без нее мир стал чище.

Я не мог припомнить ни одного поступка, о котором бы сожалел, и в котором повел бы себя иначе, появись у меня такой шанс. Даже тот год блаженного безделия с Дальнем Крутолуге, когда я вместо тренировок наслаждался любовью семьи. Ведь я бы в любом случае не смог остановить нападение нелюдей. Да и умения Некроманта у меня тогда еще не было.

Но если я ни в чем себя не виню, то откуда тогда стена?

И откуда на ней трещина?

Если припомнить, та появилась в Заманске, когда я тихо и мирно пил чай в компании старичка Порфирия. Кажется, тот первым назвал меня приятным собеседником или как-то в этом духе. Может тогда дело не только в самовосприятии, но и в том, как относятся ко мне другие? Или, скорее, в том, как я думаю, что они ко мне относятся.

И вот здесь действительно имелось кое-что, о чем я сожалел. Нет, я бы в любом случае поступил бы так снова, однако некое чувство вины все-таки присутствовало. И оно лишь росло с каждым днем, проведенным в обществе моего лучшего и единственного друга.

Вынырнув из внутреннего мира, я посмотрел в глаза Леуштилата. Судя по его заинтересованному взгляду, диалог с Пифией мы вели все-таки вслух, а значит он тоже узнал, что у некоторых людей могут возникнуть трудности с продвижением по лестнице развития. Что его немало удивило, ведь сам он с подобным не сталкивался.

Но сейчас не об этом.

— Леуш, помнишь Испытание Верности Умана? — спросил я.

— Конечно, дружище! — улыбнулся здоровяк. — Мы тогда еще Страхоклыка вместе забороли. Который теперь тебе служит. Классный он у тебя получился, кстати!

Вот ведь добрая душа…

— В тот раз убил нелюдей, которые пришли с тобой в Трещину. — произнес я холодным, как арктический лед, голосом. — Всех.

Улыбка на лице Леуштилата померкла и начала оплывать, словно сделанная из воска. По движению зрачков я буквально видел, как мысли одна за другой мелькают у него в голове. Как он вспоминает имена и образы тех, с кем путешествовал, кому помогал, и кто, возможно, протягивал ему руку помощи.

Он называл их друзьями. А я лишил жизни каждого из них.

— Знаешь, Леон… — наконец проговорил Леуш. Голос его был тверд. Но то была твердость скалы, нагретой солнечными лучами, а вовсе не прижатой к горлу остро наточенной стали. — Я никогда не понимал твоей ненависти к нелюдям. Они отняли у тебя семью, но ты уже отомстил. Всем. Даже Инделлан. И я отомстил вместе с тобой.

И это правда. Малрендила прикончили мы вместе. Но сколько еще таких же как мы со сломанными судьбами, но которые не могут поквитаться за причиненную боль. Не могут сбросить ярмо иномирских захватчиков. А то и вовсе рождаются и умирают с ошейниками, даже не подозревая, что где-то есть другая жизнь. Кто поможет им?

Вслух же я не сказал ничего, продолжая слушать друга. Сейчас не время для споров.

— В душе ты хороший. Я знаю. — глядя мне в глаза, произнес Леуш. — Ты единственный меня не оттолкнул, когда из-за умения от меня отвернулись даже родители. Я благодарен тебе за это по сей день и пойду за тобой хоть в огонь, хоть против всех демонов разом! Наверное, ты и правда хочешь, как лучше. Ты не маньяк и не садист. Ты… я не всегда понимаю, кто ты. Но я верю тебе. И я тебя прощаю, мой друг.

Добрая душа…

Заслужил ли я такого товарища?

Тем не менее, услышав слова Леуштилата, я почувствовал, будто мне стало легче дышать. Трещина же на стене существенно углубилась, и от нее даже отвалилось несколько отнюдь не маленьких кусков, растворившихся в воздухе.

Так вот о чем говорила Пифия. Я и вправду сам всю жизнь строю себе преграды, не позволяя двигаться дальше с накопленным грузом. В метафорическом плане, естественно. Я-то думал, что дело в эволюции или в моей странной связи с нашим Краеугольным Камнем. А оно вон как обернулось.

И все же проблем, судя по высоте препятствия, еще хватало. И с каждым разом они становились все сильнее. Вернее, я делал их такими. Однако, как я не напрягал память, но так и не мог вспомнить других случаев, где чувствовал бы вину перед кем-то.

Погружаясь все глубже и глубже в воспоминания, я достиг дней самого раннего детства. Там тоже не нашлось ничего существенного. Все-таки я обладал разумом рано повзрослевшего подростка, а потому, в отличие от Энн, даже не шкодничал.

Секундочку. А не в этом ли все дело? Что если свой первый барьер я принес с собой из прошлой жизни? И именно поэтому у меня с самых младых лет были такие трудности с лестницей развития.

Я стал закапываться в воспоминания прежнего себя, которые отбросил, впервые познав счастье истинной любви родных и близких. Ведь радостные дни до смерти я мог бы пересчитать по пальцам одной руки. И то если сложить их из разрозненных моментов, связанных с улыбкой Мари. Только ее безбрежные голубые глаза и теплые объятия давали мене смыл жизни и силы двигаться дальше. Все, что я делал, я делал только ради нее.

Тем не менее, несмотря на все трудности, я не стал бандитом и не преступал закон, а единственная попытка кражи закончилась полным провалом и навсегда отбила у меня желание вступить на кривую дорожку.

Однако было еще кое-что. Нечто, о чем я не хотел вспоминать. Что похоронил настолько глубоко насколько это вообще возможно в мире подсознания.

Ужасный поступок.

Вынужденный.

Но все же ужасный.

Хотя нет. Я бы мог поступить по-другому. Наверное. Если бы подумал. Если бы усталость, боль, ненависть и другие подавляемые всю жизнь чувства не провали плотину и не хлынули наружу неудержимым селем, вобравшим в себя всю грязь нищенского прозябания в семье алкашей.

Я не хотел этого вспоминать, но я вспомнил.

В тот день нас отпустили с последнего урока, и я заскочил домой залатать в очередной раз порвавшиеся штаны. Как раз успевал перед работой. И совершенно случайно подслушал пьяный разговор «родителей». А они всерьез обсуждали, что Мари, моя драгоценная Мари, уже достаточно выросла, чтобы приносить домой деньги на выпивку. И что у них уже есть на примете тот, кто готов заплатить. Жаль только, что утром отправили ее к тетке, не то могла бы уже начать работать.

В первую секунду я похолодел. У меня выступил пот. Задрожали руки. А затем внутри вспыхнула такая ярость, сдержать которую я не сумел.

И точно так же, как спичка, вспыхнул старый покосивший деревянный домик, в котором мы жили. Внутри не выжил никто.

— Я убил своих родителей. — тихо проговорил я.

Где-то на периферии возмущался Леуш, утверждая, что я ни в чем не виноват, что они еще живы, и что я обязательно найду их в Свете Зарницы, но я его не слушал. Я так долго прятал от себя этот факт, что теперь сидел оглушенный осознанием содеянного. И, возможно, прежнего меня это бы сломало, но я уже слишком многое повидал, чтобы суметь принять собственный поступок.

Это часть моего прошлого. И оно сделало меня таким, какой я есть. Ведь в противном случае мне, возможно, вообще не хватило бы сил вырваться из-под власти чертовых нелюдей, и я до сих пор махал бы киркой в шахте Нионанда. А так у меня появился шанс что-то исправить в этом поломанном мире.

С оглушительным треском трещина в барьере расширилась и углубилась, а множество выброшенных из кладки камней разлетелись в разные стороны, на несколько секунд затмив собой небо. Когда же я снова взглянул на препятствие, то увидел в нем брешь, протянувшуюся почти до самого основания.

Но все же не до конца.

Оставалось еще что-то, что мешало мне пройти дальше.

Однако, я больше не желал бередить старые раны и, собрав волю в кулак, силой пробился на следующую ступень.

Наконец я стал Объединившим!

И вновь очутился на обширном лугу, пронизанном множеством фиолетовых линий. В воздухе висела ядовито-зеленая сфера, олицетворявшая Некромантию, а за ней пряталась еще одна, бесцветная, словно сама пустота.

Как ни странно, но с последнего моего визита она действительно претерпела некоторые изменения. Едва заметные. А это означало, что мои догадки верны, и путь, который я избрал, имеет право на существование. Правда, куда он приведет, все еще оставалось под большим вопросом.

Обратил я внимание и на клубившуюся чуть поодаль сияющую дымку. Теперь уже не оставалось сомнений, что она постепенно приобретает форму некой часовни или святилища. Разве что в миниатюре. Но вот исходившие от нее волны тепла показались мне в этот раз смутно знакомыми. Будто нечто подобное я уже испытывал. Хотя причина нахождения подобного объекта в глубине моего не то естества, не то разума, от меня по-прежнему ускользала.

— Поздравляю со ступенью Слияния, дружище!

Услышав голос Леуша, я открыл глаза и понял, что на какое-то время все-таки выпал из реальности. По крайней мере Пифия успела вернуться на прежнее место и снова седела за стол, смежав веки. Ее попугай поглядывал на меня с опаской и не смел открыть клюв. Фиолетовые частицы в воздухе находились в полнейшем беспорядке.

— Ну и представление ты тут устроил! — хлопнул меня по спине Леуштилат. — Круче, чем в той Трещине. Столько Межмировой Энергии втянул, что я думал и меня засосет. Прям вихрь целый! Сколько же ты вообще ее вместить можешь?

— Много. — честно признался я. — А теперь еще больше.

Заглянув в море души, я обнаружил, что оно, достигнув предела на предыдущей ступени, вновь расширилось, разом впитав в себя силу из окружающего пространства. И если до этого я еще сомневался, то теперь совершенно точно превзошел по доступному объему Разделившего средней руки.

Что же будет, когда я сам им стану?

И как им вообще стать?

Ведь я до сих пор не знал об этой ступени ничего, кроме названия. Даже о стадиях не слышал. Разве что лично наблюдал странные разноцветные частицы, которые другие использовали в своих умениях. Это определенно что-то да значило.

— Спасибо. — я искренне поблагодарил Пифию и, достав из кольца украденный на арене кошелек с призовыми деньгами, на ощупь выложил перед ней горку золотых монет.

Двадцать или тридцать. Я не знал. По сути, огромная сумма. И одновременно ничто по сравнению с тем, что она для меня сделала.

— Пиастр-ры! Дублоны! Гульдены! — завопил, хлопая крыльями, попугай. — Бр-рюлики-ки-ки-ки-ки!

— Да, Жожо, купим тебе много блестяшек. — проговорила женщина, успокаивающе поглаживая птицу. — Не часто ко мне заглядывают настолько богатые посетители. Помни, Леон, у тьмы нет дна. И чем глубже спускаешься, тем больше можешь потерять. Или найти. Но если что-то тебе не по нраву, не значит, что оно достойно лишь забвения. Не ошибись с выбором.

— Я понял. — решительно кивнул я. — Еще раз спасибо.

— Отпразднуем? — предложил Леуш, приобняв меня за плечи. — Считай в один день Объединившими стали. Прямо как настоящие братья!

— А ты, молодой человек, свои проблемы решить не хочешь? — обратилась к нему Пифия. — Другу твоему помогла, так и с тобой справлюсь.

— Да откуда у меня проблемы, бабушка? — хохотнул Леуштилат. — Сатвелеон освещает мой путь и не дает свернуть. Я бы и друга сам к свету вывел, если бы он не сопротивлялся. Так что пойдем мы. Спасибо вам!

— Ну раз бурю в сердце унять не хочешь…

— Э-э-э… — Леуш замер, будто налетел на невидимую стену. — Я тут задержусь ненадолго, дружище. Убраться помогу, все дела. Наследили все-таки. Нехорошо пожилого человека наклоняться заставлять. Давай позже отпразднуем, идет?

— Идет, идет. — усмехнулся я. — В Цитадели тогда встретимся. Или в гильдии авантюристов.

— Или в храме.

— А вот это вряд ли. — я махнул ему рукой, выходя из комнаты. — Удачи.

— Тебе тоже.

Охранники у двери за время моего визита успели смениться. Теперь покой Пифии сторожили двое мужчин в масках и одеждах караванщиков. Ну или это были сильно широкоплечие женщины. В любом случае они не обратили на меня внимания, и я ответил им тем же, шагнув на улицу.

На Ижмарил опустилась ночь. Густая, гулкая, тревожная. Издалека доносились приглушенные звуки сражения. Похоже охота на наводнивших город огров еще не закончилась. А может то бились люди и нелюди, выясняя у кого теперь больше прав в новой реальности.

Все-таки муть здесь я всколыхнул знатно, и, если бы не непредвиденные обстоятельства, возможно, ни одного чертового иномирца к этому моменту в городе уже бы не осталось. Впрочем, они и так потеряли своих сильнейших лидеров, включая нескольких глав родов и лорда Айнилиэля. Так что, как раньше, точно уже не станет.

Да и сами люди поняли, что могут поднять голову и не терпеть унижения. Я показал им этот путь и, если потребуется, поведу дальше. Вернуть бы еще наш Краеугольный Камень…

Размышляя о судьбах мира, я подошел к Цитадели и направился прямиком к комнатам мертвого лорда и расположенному в них массиву. Мне никто не препятствовал. Да и попробовали бы! Все-таки я теперь Объединивший. И со мной моя верная безмолвная армия. Армия нежити. Как и положено Некроманту!