Наследник Мудрецов

Глава 2 Встреча с матерью, или Планы, которые не стоит озвучивать

В доме я надолго не задержался. Как-то не хотелось проверять, сделают на меня обед или нет, во избежание лишних расстройств.

Чем заняться, идей было превеликое множество. Надо бы найти Савелия, но он мог пропадать где угодно. Как где-то рядом во дворах ошиваться, так и вовсе, как и я, податься в наёмники. Ещё был вариант найти второго моего деда, но чувства он у меня вызывал куда более противоречивые, чем Игорёк, который пытался меня убить. Когда-то давно мой первый дед, Юрий Матвеевич, с которым я недавно так мило пообщался, построил карьеру военного. Второй же дед, его брат, по слухам, построил карьеру в одном из силовых ведомств ещё при императоре. В семье эта тема была табу. Если хочешь скандал, то упомяни Ярослава Матвеевича — вой поднимется до небес. Сам же старикан о себе рассказывать хотел ещё меньше. Появился он в скором времени после того, как мы переехали в доходный дом. Перехватил на улице нас, зелёных пацанов, которых впервые жёстко избили местные. Собственно, нас сначала отмудохали до кровавых соплей, а когда мы спрятались, боясь идти в таком состоянии домой, старик нас и нашёл. О том, что он наш дед, узнали случайно через пару лет, увидев дома фото. Мы эти фотографии и раньше видели, но там старик был куда моложе и сопоставить данные сразу не вышло. Да и каких детей интересуют старые семейные фотографии?

То, что старик не представился, лучше всего говорило о его скрытности. А то, как легко он втянул нас в свои дела, — о его навыках манипулирования и вербовки.

О наших с ним отношениях так просто не расскажешь. Сейчас, в более зрелом возрасте, я понимаю, что старик нами крутил как хотел и основательно запудрил головы. Какой-то сверхцели он при этом не преследовал. Передавал свой опыт и дрессировал нас. Обучением это сложно назвать. Учитель из него так себе. А вот вербовщик — отменный. Я до сих пор не понимаю, почему мы о нём молчали все эти годы. Почему раз за разом сбегали и приходили к нему, чтобы пройти очередную тренировку. Объяснял он плохо, зато основы вбивал мастерски. Ножевой бой, физическая подготовка, тактика, слежка, обнаружение слежки, основы вербовки, чтение реакций и многое другое. Важность некоторых вещей я прочувствовал на службе. Поэтому признавал, что наука деда была полезна. Но вот любви к нему не было совершенно. Как-никак, перед тем как отдать Дар, он предложил нам с братом убить друг друга. Это был самый яркий, но не единственный эпизод, заставивший проникнуться к старику особо «тёплыми» чувствами и не спешить с ним встретиться. Это нужно будет сделать, но позже.

Поэтому я вышел из дома, оставив там вещи и прихватив с собой только деньги. Опасался, что дед прикажет проверить мои вещи и отберёт всю наличность. Да и если не отберёт, то, узнав, что у меня есть свои запасы, мигом потребует внести вклад в семью. Ничего не имею против, кроме того, что свои деньги — это возможность съехать, если припрёт.

Прогулявшись, дошёл до пекарни, взял булку да свернул к набережной. Не только наш дом ветшал, но и весь город. Единственные изменения, которые я увидел, были со знаком минус.

Когда-то давно у нас с братом было секретное место. На самом деле не очень-то и секретное. Реку, что опоясывает наш район, ограждали каменные блоки. За одним из таких мы и любили прятаться. Там выступ есть, когда река на мели. С улицы не видно. Забравшись, я уселся на каменный блок и взялся за булку, вспоминая, как детство здесь провёл.

Какого-то плана у меня не было. Слишком мало я знал о том, кто и чем сейчас занимается. Первый шаг — собрать информацию. Второй — определиться с тем путём, которым пойду. Этот путь точно будет связан с риском и Гранью. Вся причина в Мудреце и том, что он со мной сделал.

Вырвал сердце.

Как звучит-то. Жуть, как мрачно. Воспоминание это предельно ужасное, не раз мне снилось в кошмарах. Единственное, что помогло справиться с пережитым ужасом, — самоирония. Как ни крути, а это круто, когда Мудрец вырывает тебе сердце, а ты остаёшься в живых. На самом деле всё было несколько иначе. Не так зловеще. Моё сердце на месте. Мудрец явился ко мне, когда я, едва живой, истекал кровью в окружении десятка трупов. Кто знает, быть может, если бы не он, так и помер бы там. Покромсали меня основательно.

Его слова я помню до сих пор. Слово в слово.

«Наконец-то сошлись генетические линии! Я уже устал ждать! Парень, ты чего дрожишь? Замри и не мешай! Слишком долго я искал тебя!»

Слова, безусловно, интересные. Я сотни раз мысленно возвращался к тому моменту. Гадал, кто из Мудрецов это был. Скорее всего, это был Мудрец Творения. Его потомки имели выраженную тягу к исследованиям, изобретательству, научной деятельности и созданию всякого. Далеко не всегда хорошего. Про эту ветвь говорили так. Если нужно запытать ребёнка, чтобы провести эксперимент, то они задумаются только над тем, где достать ещё парочку детишек. Нельзя сказать, что все потомки этого Мудреца были такими психами. Как нельзя сказать, что все потомки других Мудрецов были совсем уж отбитыми. Но общее отношение хорошо выражалось фразой про младенцев. Я же стал жертвой эксперимента существа, которое олицетворяло саму тягу к созиданию в самых разных её формах.

Он что-то со мной сделал. Помню, как пробил грудь и вырвал сердце. Вид ещё бьющегося сердца и холод в груди я запомнил отчётливее всего. Сколько это длилось, что там ещё произошло, почему я не умер — спросите что полегче. А лучше отправляйтесь за Грань, отыщите эту бессмертную тварь и поинтересуйтесь. Главное, не забудьте сообщить мне ответы, а то жуть как интересно, что это было. Но лучше этого не делать. Я зачем-то понадобился Мудрецу. Они, конечно, совсем не люди. Если кто-то говорит, что понимает их — я только посмеюсь над таким человеком. Я тоже не понимаю, но здраво рассуждаю, что случилось один раз — может повториться во второй. Если Мудрец так настойчиво искал меня и провёл эксперимент, то в любой момент он может захотеть проверить результаты.

Это сложно объяснить. Я полгода провёл в учебке и полтора — на передке. Не каждый день, но боевых вылазок у меня было поболее, чем у большинства. Меня пытались убить как чужие, так и свои. Как люди, так и твари Грани. И люди меня не пугают. Они не способны вызвать чувство ужаса. Твари Грани справляются с этим получше, но им далеко до Мудрецов. Если бы кто-то видел это существо, он бы понял, что спустя два года я по-прежнему боюсь. От одной мысли о встрече дрожу от страха и думаю о том, как подготовиться. Ну да как — очевидно. Нужны Дары. Нужна сила. Обычное оружие против Мудрецов не поможет. Они армии сокрушали, которые были куда сильнее в технологическом плане, чем сейчас. Поэтому требуется оружие, которое они сами дали людям. То, что называется Дарами. То, что было подарено роду людскому.

Тут-то и выходило на сцену то, чем наделил меня Мудрец. Первую способность я обнаружил почти сразу — она раскрылась где-то через три месяца после той ночи. Я научился чувствовать, определять размер, форму и тип чужого Дара. Мало? До этого я знал только два способа, как определить тип чужой силы. Слухи и косвенные признаки. Некоторые прямо заявляли, чем владеют. Это часто не лишено смысла. В армии тренируются, сражаются, регулярно демонстрируют свои способности. В мирной жизни… Смотря что за Дары. Те же наследники Клятвы часто предоставляют соответствующие услуги. Да и рожки у них есть. Но представьте, что вас захотел убить незнакомый одарённый Властью, который внешне выглядит как обычный человек и способен на расстоянии взорвать вам голову — станет понятно, в чём важность моей новой способности. Ограничься всё только этим и уже было бы хорошо, но Мудрец наделил меня кое-чем другим.

Я уже рассказал, какие есть проблемы с обретением и развитием Дара. Ходи за Грань, поглощай энергию, рискуй жизнью в надежде, что Дар станет чуть-чуть сильнее.

У меня же открылась способность забирать чужой Дар. Полностью. Другого типа.

Ещё раз. В мире, где за крупицы Дара надо ставить свою жизнь на кон, я также могу её поставить и получить за раз, с гарантией, в десятки раз больше. В мире, где считается, что владеть можно только одним Даром, я могу забрать себе и другие.

Но что-то я разогнался. Мудрец не выдал мне инструкций. О первой способности я узнал легко. Просто начал чувствовать чужие Дары и постепенно наловчился делать это хорошо. С тем, чтобы забрать чужое, вышло случайно. За две недели до своего увольнени, я схлестнулся с одарённым Битвой и поглотил его Дар. Который теперь внутри меня, в груди, ждёт своего часа.

Это меняло всё. Все расклады на жизнь. Планы и перспективы.

Я хотел подготовиться к встрече с Мудрецом и дать ему отпор, для чего требуется куда больше силы, чем у меня есть. Но также я хотел величия для своего рода и лично для себя. Хотел занять достойное место в жизни.

На фоне всего этого, как бы цинично ни звучало, всё то, что мне мог предложить обнищавший род, просто смешно. Эти козыри я не собирался выдавать деду, который меня даже не обнял, после того как два года не видел. Я их вообще никому выдавать не собирался. Узнает кто посторонний, и моя жизнь станет в разы сложнее.

Сидеть на камне рядом с речкой-вонючкой и смотреть на снующие туда-сюда лодки не самый лучший способ составления планов на жизнь, но как-то само накатило.

Признаюсь честно, вернувшись в город, я чувствовал себя чужеродно. Слишком всё иначе здесь. Общение с дедом лишь усугубило это ощущение. При желании я мог понять старика, разложить все его чувства, что привело к этому, но смысл? Глава рода мне не особо-то и рад, этим всё сказано. Единственное, сглупил, надо было узнать, где матушка сейчас находится, и навестить её.

При воспоминании о матери меня словно что-то дёрнуло оглянуться. Я и до этого не забывал головой по сторонам крутить. Старый добрый невротизм и паранойя давно стали частью моей натуры, но тут именно дёрнуло. Обернулся и увидел мать, которая спешила по улице.

Наверное, ей позвонил дед. Может, и служанку отправил, но вряд ли. Телефон я в квартире видел и не думаю, что дела идут настолько плохо, чтобы отключили и связь. Хотя всякое возможно. Матушка шла по центральной улице. То место, где я обосновался, находилось рядом с перекрёстком. Нет ничего удивительного в том, что она прошла именно здесь. Это не тот район, где стоит гулять по дворам. Даже местным. Особенно женщинам. Пусть сейчас середина дня, пусть мою мать здесь знают, но некоторые привычки быстро въедаются. Да и если уж на то пошло, только центральные улицы отличались чистотой, а внутри дворов легко было нарваться на помои, лужи и прочие проявления большого города.

Я поднялся, отряхнул с рубахи крошки, вышел ей навстречу. Она не сразу меня заметила, а когда увидела, по инерции прошла ещё несколько шагов. Остановилась, замерла. Бросилась ко мне. Её немолодые, но крепкие пальцы буквально вцепились в меня. Сначала в плечи, а дальше она принялась ощупывать меня, как-то жадно и нервно.

— Живой, — сказала она.

— Живой, здоровый и целый, — постарался я улыбнуться.

И тут мне влепили пощёчину.

— Как ты посмел сбежать⁈ — выдала она.

Вспышка гнева продлилась недолго. Мать порывисто обняла меня. Я вдруг обнаружил, что стал на целую голову выше неё. Сколько же всего изменилось.

Двоюродный дед нас много чему научил. Все эти уловки оперативника и дознавателя не очень-то нужны, когда твои интересы крутятся вокруг шпаны и контроля над улицами. Контроля не полноценного, а детского. Там это тоже нужно, но ставки, как я наивно полагал ранее, совсем другие. Иное дело — взрослая жизнь.

В наёмники я подался, когда мне было семнадцать. Первые месяцы службы прошли отлично. Если так можно сказать про учебку, куда нас засунули. Как по мне, пожалуй, что и можно. Всё познаётся в сравнении, как говорится. За ленточку молодых не отправляли. Знай себе гоняли каждый день, чтобы навыков нужных набрались. Для меня всё изменилось, когда один из сержантов узнал, что я из благородных. Люди к нам по-разному относились, но в случае сержанта там была чистая ненависть. Не так, чтобы в драку броситься, но так, чтобы постараться превратить мою жизнь в ад и в конечном счёте прикончить. Обучение должно было идти год. Меня же отправили на передовую спустя полгода. Там же в первой же вылазке подставили. Я выжил, и потом мне приходилось трижды думать, перед тем как что-либо сделать, чтобы не подставиться и не влипнуть ещё сильнее.

Идеальная среда для развития дара Власти. Контроль, контроль и ещё раз контроль. Вот чем потомки Мудреца Власти дышат. В контексте этого обучение старика выглядело совсем иначе. Все эти упражнения, которые он давал, были направлены на развитие соответствующих навыков и способностей.

Я знал, что моё восприятие заметно отличалось от того, как обычные люди видят окружающий мир.

Это и дар, и бремя. Мать обняла меня, и мы так простояли какое-то время. Я видел глазами и «видел» Даром, что платье её неново, затёрто и не раз подшито. Башмаки стоптаны, пусть внешне и чисты. На руках появились мозоли, которых раньше не было, а значит, работа у неё теперь тяжёлая и платят за неё не очень много. Увидел я и появившуюся седину в волосах, которые она подстригла до плеч — удобства и практичности ради. Видел и новые морщины, и общий осунувшийся вид, и чуть ли не болезненную худобу.

Что может быть естественнее, чем желание сына позаботиться о матери? Вот и я желал позаботиться о неё. Полагаться в этом смысле на семью или отца — верх глупости. С голоду, может, и не дадут помереть, но вот дать ей достойную жизнь — вряд ли смогут, да и захотят. Её вид был красноречивее любых слов и заверений.

— Вернулся, — повторила она, отлипнув от меня. — Пойдём. Не надо давать всей улице поводов для пересудов.

— Куда пойдём?

— Домой… — то ли спросила, то ли просто ответила она. — Нет, там отец. Не хочу, чтобы подслушивали.

— Ты обедала? — спросил я.

— Не успела, — качнула она головой.

— Тогда давай что-нибудь перехватим. Я угощаю.

— Мой взрослый сын вернулся и хочет накормить мать обедом? — улыбнулась она. — Как это мило.

А вот последнее прозвучало иронично, если не сказать — саркастично. Раньше я бы сказал, что это проявление её характера, но сейчас…

Я ведь сказал, что наловчился ощущать чужие Дары. У деда Юрия был Дар Власти, который при встрече я ощутил как треснувший шар. Такого я не встречал, поэтому не знал, способен ли он использовать Власть и, если да, как это происходит. Тем не менее наличие шара в моём восприятии обозначало сформированный Дар. Маленький шар — начальный уровень. Шар покрупнее — уже развитый Дар. Нюансов хватало, но размер лучше всего говорил о силе одарённого.

У матери никакого шара не было. Зато имелась выраженная склонность к Дару Битвы, которую я ощущал как красную искру. Это подтверждало мои выводы. Пусть в роду Валовых Дар Власти и считался основным, но предрасположенностям на это плевать, проявиться могло что угодно. Отдельный вопрос, что было бы, поделись дед с дочерью Властью, как бы та прижилась, но мне только предстоит собрать статистику и найти ответы на многие схожие вопросы. Сомневаюсь, что буду первопроходцем. Упадок рода выражается не только в деньгах, но и в знаниях. Предрасположенность к Дарам не так уж сложно определить. У каждого есть свои особенности, и я ничуть не удивился, увидев у матери зачатки Дара битвы.

Наследники Мудреца Битвы славились… Да я не сказал бы, что они прям славились. Скорее имели дурную репутацию задир и тех, кого лучше не провоцировать. Провокации, вечная готовность к драке, такой же вечный поиск битвы. В случае моей матери, как теперь понимаю, это выражалось в едких замечаниях и любви к пикировкам. Уверен, это у неё от бабушки. Та была с таким же характером, ещё более задиристым, и никому спуску в семье не давала. Её разве что муж, мой дед, мог утихомирить. Иногда. Как известно, бабушка была из рода Медведевых, которые как раз утверждали, что они потомки Мудреца Битвы.

Мой брат, Савелий, кстати, такой же. Только ещё хуже. В том смысле, что хлебом не корми, дай подраться. Во мне же этого… Хотел бы сказать, что совсем не было, но это не так. У меня другой случай. Куда сложнее. Я даже какое-то время считал себя психом, но двоюродный дед научил обходиться со своими особенностями.

Пока я думал об этом, мать увела меня дальше по набережной. Там мы свернули, добрались до столовой, где и взяли еды, заняв место в дальнем углу. Сейчас обеденное время, но скорее финальная его часть, народ успел разбежаться обратно по рабочим местам.

— Как у тебя дела? — спросил я.

— Это ты спрашиваешь? Мои-то дела нормально, а вот твои, — покачала она головой, — Ты вернулся насовсем?

— Как пойдёт, — пожал я плечами.

— Что это значит? — мигом сдвинула брови мать.

Бросает мне вызов, надо же. Уверен, обычные матери также часто угрюмо смотрят на своих непутёвых сыновей, но здесь было другое. В позе, интонации, взгляде — во всём этом легко читался вызов. Сейчас я такие вещи куда лучше подмечаю. Это сильно упрощает жизнь. Зная, с кем имеешь дело, легче подстроиться под его особенности.

— То и значит, — ответил я спокойно, принимая вызов и смотря прямо. — Поговорил с дедом. Он не очень-то рад моему возвращению. Сказал, что нахлебников не потерпит, — обозначил я улыбку.

— Старый козёл! — прошипела она. — Внука два года не видел, а с ходу требует что-то! — возмущения матери не было предела. — Не вздумай соглашаться на работу у нас! — добавила она тише, также шёпотом.

— Всё так плохо? — уточнил я.

Дела семьи — это дела семьи. Посторонних ушей они не касаются. Мне эту науку всё детство в голову вдалбливали. То, что мы сели в общественной столовой, где нас могут услышать, — серьёзное отступление от этих правил. Но лучше уж так, чем идти домой или пытаться прятаться. Уверен, найдутся те, кто заметит. Слухи на наших улицах два года назад разлетались молниеносно. Сомневаюсь, что сейчас что-то изменилось. Понимала это и мать, поэтому быстро взяла себя в руки и дальше говорила куда тише.

— Твой дядя по-прежнему всем заправляет. С тех пор как Игорь начал учиться, все средства на него уходят. Из нас все соки выжимают. Будешь работать за троих, а получать в ответ только снисходительность, требования кланяться в ножки, еду да какие-то копейки. Уж лучше улицы идти мести, чем к Антону устраиваться. Совсем совесть потерял.

Антон — это мой дядя. Отец Игоря и Кристины.

— Что за учёба такая дорогая? — спросил я небрежно, старательно пряча свой интерес.

— На юридическом факультете. Его матушка посодействовала. Через своих.

Я понимающе кивнул. Анна Фёдоровна, мать Игоря, была из семьи Заверевых. Мне сложно оценить, насколько они влиятельны, тем более сейчас. Два года назад меня это не особо интересовало. Но я знал, их семейство утверждало, что ведёт свой род от Мудреца Клятв. Как и всех других наследников, у этих репутация тоже специфическая. На тех, кто имел дар Клятв, всегда был спрос. Умели они создавать магические клятвы. Хочешь принять слугу и чтобы тот не обманывал — идёшь к клятвенникам. Хочешь заключить сделку — туда же. Речь не об обычных соглашениях, а о тех, где нужны жёсткие гарантии исполнения. Считалось, что люди с этим Даром очень щепетильны в вопросах данного слова, относятся ко всем посторонним с недоверием и очень любят как следует нагреть. Особенно если плохо выполняешь обещания. Юристы, дельцы, банкиры, ростовщики. Дать денег в долг под клятву — их любимейшее дело. Не раз в истории случалось, что таких ушлых громили и их дома жгли, но это не отменяло того, что в случае чего шли именно к ним.

Поэтому то, что Игоря мать пристроила на юридический, можно было понять. Но из этого также следовало, что семья пристроить в место получше не смогла.

— Дед сказал, что передал ему Дар, — едва слышно шепнул я. — Почему на юриста-то отправили?

Дар Власти — боевой. Его не развить, сидя за партой в институте.

— Думают потом его куда-то в силовое ведомство запихнуть, — ответила мать. — Мне не говорили, но вроде бы уже есть намётки.

Я задумался. Игорёк с даром Клятв, который мог бы пригодиться юристу, пролетел, как можно понять. Телекинез в юриспруденции не нужен. А вот устроиться каким-нибудь следователем, прокурором, да по особым направлениям — да, должно быть рабочей связкой. Там и деньги могут водиться, и какая-никакая власть. Уверен, Игорь легко пробьётся. У меня в планах было спросить с него за ту подставу, но это не значит, что я не способен признать: брат поумнее большинства будет. Умный интриган. Полезный кадр для рода и опасный противник для меня.

Лихо комбинация крутится.

— Дед не боится, что Игорь Дар впустую спустит? — уточнил я.

— Боится. Но и за Грань отпускать тоже боится.

Это-то понятно. Сам я один раз туда ходил, ради инициации и адаптации, но и этого хватило, чтобы понять, что без верного отряда там делать нечего. В случае нашего рода так и вовсе один неверный шаг — и всё, нет наследника с Даром. А нет Даров, нет будущего. У нас и так многое отобрали, а так вообще без всего останемся.

— А Савелий что? — спросил я то, что было по-настоящему важным.

— Дурак! — в сердцах заявила мать.

— О-о, — только и выдал я, озадаченный.

— Всё неймётся, — раздражённо пояснила она. — Дерётся постоянно. Мечтает Дар получить. Последний год в синяках постоянно ходит.

Вот оно что. Раз ему ничего не обломилось и не обломится, получается, мой брат решил успеть до восемнадцатилетия обрести Дар через сражения. Сомневаюсь, что получится. Слишком уж способ неоднозначный. Хорошо хоть, за Грань сам не полез. С него бы сталось.

— Ты бы поговорил с ним, — попросила мать.

— О чём?

Поговорить я с ним собирался, но хотелось понять, чего именно мать от меня ждёт.

— Чтобы успокоился. А то угробит себя.

— Я решу вопрос, — пообещал я.

— Решит он! — вспыхнула мать. — Сам-то вон что выкинул!

— Тебя ведь предупредили, куда я ушёл, — сказал я уверенно.

Двоюродный дед — специфический человек, но мать обещал предупредить. Это ведь старик придумал, чтобы я из города убрался. Теперь мне это не кажется таким уж верным решением, но обратно не отыграть.

— Да, — поджала она губы. — Как будто от этого легче. Ты бросил меня одну!

Издевается. Или, скорее, манипулирует. Но такое со мной не работает. Хватило одного взгляда, чтобы мать закатила глаза и больше эту тему не поднимала.

— Что с отцом? — спросил я в отместку за попытку навязать мне чувство вины.

— Не знаю, — отвела она взгляд.

— Всё настолько плохо?

— Не твоё дело.

— То бросил тебя, то не моё дело. Чудит?

— Нашёл себе бабу помоложе и у неё пропадает. Дома редко бывает, — процедила она.

— А дед что? — нахмурился я.

— Мой дорогой папочка сказал, что мне надо быть женственнее и лучше с мужем обращаться, — криво улыбнулась мать.

Жёстко.

— Ну, теперь я вернулся и в обиду тебя не дам, — улыбнулся я.

— Ой-ой! — всплеснула она руками. — Вырос больше меня и самым крутым себя возомнил?

— Почему возомнил? Я и есть самый крутой, — подмигнул я.

— Ешь давай, самый крутой. Пока я вижу, что ты самый худой. Поди и не кормили вас нормально.

— По-разному было, — признал я.

Кормили или сносно, или плохо, или вовсе не кормили.

Мы отвлеклись на еду. Мать бросала на меня изучающие взгляды, но было видно, что ей надо собраться с мыслями. Слишком неожиданно я вернулся.

— Я отпросилась с работы, — сказала она. — Так что пойдём домой. Ух и задам я деду.

— Ссориться — лишнее. Лучше вот… — достал я конверт из-под рубахи. — Спрячь.

Мать сначала быстро спрятала деньги в карман среди складок платья, а потом уже задала немой вопрос. Я ей также молча ответил, что опасаюсь держать деньги дома при себе. Она понятливо и одобрительно кивнула. Там в конверте было ровно сто тысяч. За обед в дешёвой столовой мы заплатили триста рублей с мелочью. Себе я оставил девять тысяч с копейками. На эту сумму можно снять дешёвую комнату на пару месяцев. Наверное. Надо бы узнать актуальные цены в Тайнограде.

— Сколько там? — спросила она, когда мы удалились от столовой.

Я озвучил сумму.

— Солдатам так плохо платят?

— Молодым платят не так много.

— Зазывалы обещают куда больше.

— Значимая часть уходила на всякое нужное.

— По девкам небось бегал, — поддела она меня.

— Если бы.

Основное у меня уходило на припасы, одежду, обмундирование, аптечки и прочие расходники. Отряд предоставлял вначале необходимый минимум. Хочешь большего — покупай сам. Я и покупал. Уходил-то налегке, совсем без вещей. У меня даже ножа нормального не было. Когда уволился, то часть снаряги продал, что и составило часть общей суммы.

— Сберегу, — сказала мать, подумав. — Ты сам, главное, не кути. А то знаю я, как ведут себя молодые, вернувшись домой. Пить не пристрастился?

Отец любил заложить за воротник, чем часто злоупотреблял. В пьяницу не превратился, по крайней мере, так было два года назад, но провести досуг с бутылочкой вина, желательно дорогого, любил. Работать — нет. И не любил, и не умел, и не старался исправиться. Так что вопрос матери непраздный.

— Нет, — качнул я головой.

Видел я наёмников, которые выпивали. Могли и за ленточкой накатить. Такие обычно долго не жили. Я тоже алкоголь пробовал, но только в холод, когда надо было согреться, и не больше двух глотков за раз.

— И не начинай. А то хворостиной отхожу, — пообещала мать.

— Меня не надо задирать, — ответил я спокойно.

Мать меня под локоть придерживала, отстранилась на ходу, глянула по-новому. Хмыкнула и ничего не сказала. Лучшая тактика против тех, в ком есть кровь Битвы, — ледяное спокойствие. Такое, в котором нет агрессии, но есть твёрдость. Не будешь же ты воевать с камнем или стеной. Вот и нужно быть таким же твёрдым, спокойным и не вызывающим одновременно.

Если знать, куда смотреть, такие моменты несложно подмечать.

Интересно, знает ли эту мудрость дед? Потому что если моя матушка решила с кем-то поругаться, то потребуется как минимум артиллерия, чтобы её остановить. А судя по тому, как менялось её дыхание, а в теле нарастало напряжение, с дедом она решила поругаться основательно.