На золотом крыльце — 2

Глава 23 Каникулы

Интерлюдия

— Они убили Веню, — сказал Василий.

На нем лица не было, и выглядел обычно франтоватый средний сын Государя явно разбитым. Вместо щегольских костюмов, так любимых этим дородным красавцем — обычный джемпер и джинсы, вместо шикарных штиблет — видавшие виды кроссовки. Поза царевича выглядела напряженной, он сложил руки на груди и положил ногу на ногу, погрузившись в глубину алого бархатного кресла.

— Погоди, ты что, Вениамина имеешь в виду? Твоего бастарда? — поднял бровь Дмитрий и взял со стола чашку с кофе. — Ты же с ним не общаешься?

— Не общаюсь… Не общался… Но — помогал. Присматривал, — Василий Иоаннович с грустью смотрел, как лучи утреннего солнца играют в хрустальных шариках вычурной люстры, которая висела на покрытом золоченой лепниной потолке. — Вениамин — хороший. Был! Жил в Москве, занимался автомобильной электроникой, на горных лыжах катался. Девушка у него была приятная, вот-вот должны были пожениться… А они — убили! Парень вообще понятия не имел, чей он сын! Зачем? У него ведь и прав на престол не было! Пытались похитить, он оказал сопротивление, погиб. Исполнителей найдут и четвертуют, если от них уже не избавились, но разве это вернет Веню?

Старший царевич одним большим глотком выпил кофе, поморщился, когда крупинки из гущи попали ему в рот, со стуком поставил чашку на стол и проговорил:

— У меня погибли близнецы. Два месяца назад. Славка и Гришка. Уверен, вы помните Маринку — она титул «Красавица Поволжья» в девяносто первом году взяла, м? Хорошая девка, и сынов родила хороших, но сами понимаете… В общем, оба — вояки, оба — поручики, разведчики, в составе ограниченного контингента на Балканах воевали. Попали в засаду, приняли бой, убиты. Их семьям я пробил повышенную пенсию, наградили парней посмертно. Маринке соболезнование отправил… Прискорбно, конечно, но война есть война. А теперь задумался… Кому-то срочно понадобились наши бастарды?

— На наших детей охотятся, братья, — подытожил Федор. — Пока — на незаконнорожденных, или на тех, кого считают таковыми. Кажется, причина самая банальная: их безопасность обеспечена намного хуже, чем у рожденных в законном браке. Один — случайность, два — совпадение, три и больше — закономерность. А если копнуть глубже, и посмотреть, например, в разрезе полугода, то картина получится совсем скверная: были еще Дарья и Полина, наши единокровные сестрички, папины дочки от…

Тут он не договорил. Смерть матери каждый из царевичей пережил по-своему, но позднюю любовь царя — Прасковью Хилкову, они воспринимать отказывались, и даже произносить её имя старались как можно реже.

— Ты думаешь, и это звенья одной цепи? — удивился Василий, явно оживая и приходя в состояние своей обычной живости. — Они ведь в Сиаме развлекались! Раджапур — бандитский город, там каждый день такие вещи происходят! Тем более, никто не пострадал, охрана сработала, налетчиков уложили… С другой стороны — таких совпадений не бывает, верно! Послушайте, я ведь не за каждым из своих отпрысков наблюдал так, как за Веней! Знаю я, предположим, о троих, но мало ли… Может быть и там были нападения? Вы-то всех своих знаете?

— Конечно, нет! — ухмыльнулся Дмитрий, внезапно повеселев. И вдруг спросил: — А чей Бабай? Загадка века! Признавайтесь!

— Может, батин? — осторожно предположил Василий. — Я как-то не упомню, чтобы с орчанками это самое…

— Пальмовый туак на Борнео, — припечатал Федор, оставаясь серьезным. — Помнишь тот чудесный вечер? Во-о-от, никто не помнит. Но на алкоголь и девчонок я потом месяц смотреть не мог. А ты наоборот — в загул ушел, а, Васенька?

Васенька поморщился и замахал руками, как будто отгоняя от себя навязчивые видения.

— Твою мать, — сказал Дмитрий. — Получается — Бабай чей угодно! Там черт те что творилось у этого Кахарингана в бунгало и были мы там втроем! Не считая всех остальных… Воспоминания смутные, пугающие и приятные одновременно. Но за черного урука я не переживаю, чьим бы сыночком он ни был. Тут скорее за наших недругов тревожиться нужно… А вот моя семья с сегодняшнего дня живет в Угличе, город переходит на осадное положение. Пока не выясним, кто за всем этим стоит, так все и будет.

— Я пожалуй, своих к себе в Серпухов вывезу, — проговорил Василий. — Пока приказ Тайных дел не сделает свою работу. И Сыскной приказ тоже.

— Они делают, — уверил Федор. — И «Дело царственных бастардов» будет расширено… Я контролирую его ход.

— В каком смысле? — повернулись к нему братья. — Ты что — знал?

Младший царевич развел руками. Помимо всего прочего, он курировал теневую, неприглядную часть жизни Государства Российского, занимался сомнительными научными и магическими исследованиями, присматривал за тайными обществами и сектами типа Зоотерики, Формации или Скоморохов, и еще тысячей проектов, по которым тесно сотрудничал с Министерством Магии, сыскарями и специалистами из приказа Тайных Дел.

— Похищать и убивать бастардов стали давно, уже год как. Просто — это не те отпрыски, которые когда-либо интересовали кого-то из нашей семьи, Вася уже про это говорил. Дима, Рузанну Павлинскую, журналистку из «Постфактума» помнишь?

— Э-э-э-э…

— Сын, цивильный, выловили в Неве на днях, — сделал неопределенный жест Федор.

— Ч-ч-черт, — на секунду прикрыл лицо ладонью Дмитрий. — Кто-то еще?

— Еще двух похитили, но это — папины. В промежутке между мамой и… В общем — заделать успел. И мой сын под прицелом. Его шиноби под личиной Барбашина похитить пытался!

— Слыхал, ниндзю этого Михаил Иванович препарирует? — проговорил Василий. И добавил с уверенностью: — Долго не продержится, скоро все будет у нас… А что, правда — огнетушителем по башке?

— Правда, — с видимым удовольствием подтвердил Федор. — Думаю, нам пора готовить ассиметричный ответ — вне зависимости от того, кто является заказчиком этого непотребства. Войну нам объявлять никто не позволит, но коллективное взаимоубийство всех племянников, скажем, наследного принца Авалона, или — любимых евнухов турецкого султана, а может — старейшин одного из Альпийских Кланов будут вполне логичным ответом, вам не кажется?

— Это мы можем устроить и без отца, — кивнул Дмитрий. — Осталось определить зачинщика.

— Дайте срок, — пообещал младший.

Уже в дверях, Василий остановился и, обернувшись к братьям, спросил:

— С нашими бастардами Федя, ты все понятно разложил. И с отцовскими тоже. А твои?

— А у меня нет бастардов, — отчеканил Феодор Иоаннович. — Только сын. Законный!

— А Бабай? — поддел его Дмитрий.

— Сие науке неизвестно! — отрезал младший сын Государя Всероссийского.

Честно признаться — я как-то и забыл о том, что у нас еще каникулы предусмотрены. Июль к концу подходил, оказывается… А мне казалось — год миновал. Ну ладно, не год — лето! Так всегда бывает, когда дни насыщены событиями: пролетают незаметно, пулей, а потом оглядываешься — сколько всего произошло… И наоборот, от безделья время тянется, а задумаешься — и вспомнить нечего. Практика была буйной, потому я и офигел, когда понял: весь август впереди!

Барбашин высадил меня у ворот Пеллинского экспериментального магического колледжа, я поздоровался с незнакомой преподавательницей, дежурившей на КПП, махнул рукой Маленькому Железному Братцу, который пиликая и пыхтя тщательно драил и без того чистый тротуар, после прошел шагов двадцать по дорожке и остановился.

Тишина. Здесь царила почти абсолютная тишина, нарушаемая только легким шелестом листвы, далекими звуками пианино из окна административного корпуса и периодическими взрывами орочьей матерщины: разнорабочие Лугзак и Шнург что-то там раздраконивали по своему обыкновению. То есть абсолютная тишина абсолютной не была, но по сравнению с суетой последних дней, с автоматными очередями, боевыми заклинаниями, жабьими прыжками и авариями на катерах-амфибиях от атмосферы колледжа веяло чем-то пасторальным и очень-очень милым.

И студентов не было. Я опоздал! Все прибыли с практики еще вчера, а потом разъехались по домам, снова. Ави, Руа, Розен, Юрченко, Серебряный. И Эля наверняка тоже уехала. У них ведь были свои дома!

Сунув руки в карманы, я задумчиво побрел по центральной аллее: у меня вообще был дом? Куда мне идти? В общагу? К Людвигу Ароновичу в каморку? К Яну Амосовичу в приемную? Зараза. Вот вам и идея-фикс номер два: заиметь дом. Не просто койку, крышу над головой — а именно место, где всё будет устроено под меня. Где я буду решать, в каком углу поставлю ботинки, куда повешу дюссак и в какую дверцу шкафчика стану швырять дартс. Где будет играть музыка, которая нравится мне, и пахнуть едой, которую я люблю. Хочу себе дом!

Может купить себе избушку на курьих ножках в глуши? Где-нибудь под Калугой как раз, благо — там знакомых теперь полно. И на рыбалку в Хтонь ездить, с лягушкой чаи гонять. Хотя нет, она приставать начнет, это как пить дать!

Тогда — квартиру в Ингрии, в мансардном этаже. Я видео смотрел и мне город очень понравился: каждое здание — архитектурный памятник! Да и у Руслана Королева в памяти про «Питер» или «Санкт-Петербург» остались самые приятные воспоминания. Как я понял — этот город располагался почти там же, где и наша Ингрия, и во многом на нее походил. Хотя и отличия имелись — он, например, целых двести лет считался столицей тамошней России! А наша Ингрия зато была старше — на сто лет. Мне очень хотелось лично, вживую сравнить тамошний Питер из воспоминаний Королёва и здешнюю Ингрию, в которой я никогда не бывал, но очень много про нее читал и смотрел.

Интересно, сколько там жилье стоит? Как Голицын меня назвал — «ушлый»? Ушлый — значит хитрый, ловкий, изворотливый, хваткий, если словарю верить. Я не очень ушлый, я — предприимчивый! Люблю что-нибудь предпринимать, пусть и не всегда адекватно выходит. Вот и сейчас — идея с квартиркой в мансарде прочно засела мне в голову и я даже повеселел, и шел теперь, улыбаясь и насвистывая «Работа наша такая».

— Хуеморген, мин херц! — гаркнул вдруг Людвиг Аронович, высовываясь из люка. — Ключ на тридцать два!

— А? А-а-а-а!!! — я аж подпрыгнул на месте. — Аронович, что это за химмельхерготт⁈ Чего вы из под земли орете?

— Профилактика! — поднял указательный палец кхазад. — Дай ключ?

— Ла-а-адно! — пытаясь отдышаться, я наклонился, пошерудил в ящике с инструментами и протянул гному гаечный ключ.

Столяр, слесарь, рабочий сцены, токарь, электрик, сантехник, водопроводчик, артефактор, реставратор, делец, чайный наркоман и просто мой хороший друг нырнул в люк и принялся там чудовищно материться на шпракхе. Раздавались лязг, грохот, потом — шипенье, и, внезапно, звук мощного напора воды, который вырвался наружу.

— Доннерветтер! — заорал Людвиг Аронович, мокрый с ног до головы.

А я вытянул руку вперед и зачитал, прогоняя одновременно с этим от груди до кончиков пальцев тугую жаркую волну:

— Scutum minimum universale contra omnes impetus genera! Крутите, Аронович, быстрее, пока щит работает!

Да, да, я использовал боевое заклинание универсального щита, чтобы перекрыть путь напору воды. Еще и творчески его переработал слегка, сделав очень-очень локальным. Не универсальный щит, а минималистический баклер, сантиметров тридцати в диаметре. А кто сказал что так нельзя? Ушлый я или не ушлый, в конце концов?

— По лягушкам из пушек! — ворчал гном, орудуя ключом. — Ты бы еще файерболом сварку сделал, мин херц…

— Хотите, я уберу щит нафиг? Чего вы ворчите? Это ведь помогает, Аронович! — возмутился я. — Я тут доброе дело делаю, а вы опять свою шарманку завели… Вы что, не рады меня видеть?

— Рад больше всего на свете, мин херц! — отдуваясь и отфыркиваясь мокрыми усами и бородой, как морж, бубнил кхазад из люка. Натура у него такая была — бубнящая. — У нас столько дел, столько дел! Куча клиентов! Гутцайт несколько раз звонил, о тебе справлялся…

— А у меня жабий камень есть, — сказал я. — Хранительница Хтони подарила.

— Ду гейст мир ауф ди айер! — страшно выругался он и как пробка выскочил из люка. — Не брешешь? Мин херц, а ты представляешь…

— А я сразу об этом и подумал, Аронович! — закивал я и мы замерли друг напротив друга, распираемые грандиозностью возможных перспектив.

— Да-а-а-а… — в неком благоговении проговорил старый кхазад.

— Ага-а-а, — вторил его мыслям я.

— А когда начнем? — поинтересовался он. — Это же… Ух!

— Как только пойму, на каком я тут свете. Мне ж восемнадцать, имею право заниматься предпринимательской деятельностью теперь официально и на постоянной основе. Консультирование по содержанию библиотечных фондов можно разворачивать на широкую ногу, — ухмыльнулся я. — Я тут квартирку в Ингрии надумал покупать, понимаешь?

— Квартирку? — еще сильнее вытаращился кхазад. — В Ингрии? Когда надумал? Какую квартирку?

— А вот пять минут назад надумал. На мансардном этаже. Так что начинать надо быстрее, мне деньги нужны! — пояснил я.

— Шайзе, — сказал Аронович. — А почему мансарда? Почему не цокольный этаж?

— Ненавижу цокольные этажи, — признался я. — Это вам, гномам, такое близко. А мне как-то душно от них становится.

— Мин херц, ты вот что… — кхазад наклонился, заглянул в люк, потом распрямился и удовлетворенно кивнул. — Тут я закончил, так что пойду к себе, переодеваться. И ты подходи. После того как вещи скинешь и к Амосовичу зайдешь. У него-то по твою душу тоже планы, ты же ему обещал курьерствовать! Нехорошо! Мне-то ты первому обещал…

— Не вижу противоречий, — отсек его поползновения навесить на меня комплекс вины я. — Главное график составить так, чтобы мы за счет колледжа и во время выездов по курьерским делам еще и наши вопросики порешать успели, м?

— А-а-а, вердаммте бетругер! — хлопнул себя по ляжкам Аронович. — Так-то оно да! За казенный-то счет! Надо будет тебе электробайк какой-нибудь выбить или скутер в крайнем случае… Умеешь ездить?

Я задумался. Королев гонял в юношестве на мопеде с двигателем внутреннего сгорания, и мне казалось — на электрическом варианте оно будет не намного сложнее. Главное — попрактиковаться.

— Уверен, что быстро освою, — уверил я гнома. — Разберемся.

— Давай, мин херц, шуруй уже. Лос-лос! А потом мигом ко мне. Я как раз хворосту в сахарной пудре от Эрики вчера привез, объедение! Выпьем компоту грушевого, хворосту поедим, обсудим что да как…

— Яволь, Аронович, скоро буду!

И пошел к общежитию. Мне очень понравилась его оговорочка про грушевый компот. Это значило — гном держался, и к чаю больше не прикладывался. Здорово! Что-то в жизни меняется к лучшему, это не может не радовать. У меня руки чесались приступить к работе, попробовать в деле жабий камень, посмотреть на Библиотеки как можно большего числа людей, гномов, эльфов… Похоже, предстоял чертовски интересный год!

В набедренном кармане завибрировал смартфон — еще одно свидетельство перемен к лучшему. Я купил-таки себе аппарат в Козельске, Барбашин даже посоветовал отечественную модель «Экспедиция Про» — с неубиваемым корпусом, отличной стабилизацией видео и хорошей камерой. И батарейкой на трое суток, просто фантастика!

Выдернув гаджет из кармана, я глянул на экран и обалдел. «Ермолова» — вот что значилось на выскочившем оповещении. Открыв его, я обалдел еще больше: с фотографии на меня смотрела Эля! В белом-белом легком платьице она сидела на пляже, на фоне морского прибоя и улыбалась, и глаза у нее просто сияли, а кудряшки разметал ветер. Внизу, под фото, я прочел:

«Миха, я почему-то по тебе сильно соскучилась. Как ты там?»

Дверцы антресолей в моей голове тихо скрипнули — и распахнулись. Но я совсем не расстроился. В конце концов, почему бы и нет?

конец второго тома