На золотом крыльце — 2

Глава 16 Рейд

Двести человек с оружием в руках выстроились в две шеренги, центром строя стал поручик Голицын и взвод огневой поддержки с пулеметами, револьверными гранатометами и огнеметами. По флангам расположились подпоручики — Марков и Алексеев, сильные маги, один — водный, второй — воздушный. Слащев — маг земли — остался на форпосту руководить обороной.

Вообще, по моим наблюдениям, примерно две трети всех волшебников можно было назвать «стихийными», остальные спецификации были довольно редкими, если иметь в виду людей, конечно. У эльфов, например, природные маги и целители попадались намного чаще. Но эльфов среди опричников не водилось — только наш Тинголов, у которого с природной магией было вообще никак. А из целителей вдобавок к парочке фельдшеров-пустоцветов имелся наш Розен.

И Руа, и Денис вместе с остальными юнкерами, ну, и мной тоже, представляли собой тыл и резерв. Мы должны были охранять самоходные тележки с боеприпасами, водой и продовольствием. Рейд планировался короткий — суточный, потому что после двадцати четырех часов в Аномалии многих бойцов начинало «тянуть» — проявлялось хтоническое воздействие. Но и за сутки, как я понял, планировалось израсходовать фигову тучу патронов — тем, что катилось за нами на тележках, можно было набить самосвал!

Компьютеры здесь не работали, но малогабаритные транспортные средства имели ручное управление — пульты на проводе. Идешь, жмякаешь на кнопки, а впереди тебя тележка катится, ничего сложно. Максимальная скорость — десять километров в час, крейсерская — пять. Далеко не укатится без присмотра. Грузоподъемность какая-то сумасшедшая, по крайней мере Плесовских, который тоже был в нашей команде, обмолвился о том, что с транспортировкой раненых проблем не будет.

— Двигаемся к Косой Горе, — мрачно проговорил поручик. — Убиваем всё, что встретим. Соседей из виду не теряем, если кто-то отстает — ждем всех! Сначала стреляем, потом смотрим, что там — понятно? Ла-а-адно, в придурошных сталкеров, которые после инцидента точно шарят по Аномалии, можно не стрелять. В пропавших уруков — тоже. Восемь километров пройдем часа за три, если не встретится большое дерьмо. Осматриваемся, ищем орков в течение часа — и идем обратно. Трофеи не собираем. Всем все понятно?

— Так точно! — рявкнул строй.

— Дви-и-инули! — в своей неподражаемой манере махнул рукой Голицын.

И надел противогаз. И все следом за ним также надели резиновые намордники. Все-таки черный туман стелился по земле, хотя и не достигал пояса, как во время инцидента. Но при дуновении ветра эта зловредная субстанция вполне могла достать до органов дыхания. Наглотаться скверны никому не хотелось, меры предосторожности были не лишними.

Противогазы были оборудованы самой банальной радиогарнитурой, так что голоса опричников звучали странно: прямо в ушах, с шипением, и из-под резиновых масок — глухо и сдавленно. Для опричнины — допотопная технология. НО — компы не работают, поэтому жрите, господа, что есть, другого не будет.

С автоматами на груди, холодным оружием — на поясах и с пультами для управления тележками в руках, мы двигались за шеренгой опричников и могли только наблюдать за тем, как они работают. Это была именно работа, а не развлечение — как во время раскачки Хтони, и не подвиги — как во время инцидента. Гарнизон форпоста «Бельдягино» действовал как слаженный механизм: стоило появиться оскверненной твари — тут же звучали короткие очереди автоматов. Если тварь была крупной, типа вепря или оленя, подключались пулеметы. Если ОЧЕНЬ крупной — такой, как лось или медведь — гранатометчики говорили свое веское слово.

— Нет такого монстра, который не сдох бы, имея критическую массу металла в организме, — так звучала народная опричная мудрость, и потому воины в черной тактической броне не торопились пускать в ход магию.

Даже Голицын, и тот стрелял из своего громадного пистолета — до поры. Твари выскакивали через каждые сто или двести шагов — поодиночке или небольшими стаями, выглядели они зачумленно, спотыкались на ходу, натыкались на деревья, атаковали друг друга…

— Что-то происходит в эпицентре, — прогудел Оболенский из-под противогаза и прошипел в наушниках. — Такое год назад было, когда бомбовозы по Угре отрабатывали, чтобы популяцию выдр сократить.

— Выдр? — удивился Ави. — А чего — выдры? Что с ними не так?

— Выдры — это кабздец, — непонятно пояснил вахмистр Плесовских. — Ну их нахер. Не тупим, юнкера. Не тупим! Тележки в зубы — и мигом пополнять боекомплект вдоль строя, пока рота стоит!

Рота и вправду стояла. Поручик, которого от других черных лупатых фигур с тупыми рылами фильтров можно было отличить только по лычкам на броне, остановился и глядел вперед, на раскидистый дуб на пути. Он был черен, велик и лишен листьев, и, несмотря на полное безветрие, ветви его шевелились и мерзко поскрипывали.

— Нога, — сказал кто-то.

И я увидел ногу. Черный высокий сапог на толстой подошве с блестящими заклепками и подковами почти с стопроцентной вероятностью говорил о том, что конечность эта принадлежала одному из уруков охраны. И торчала эта крупная конечность прямо из дупла странного дерева, по коре которого стекали струйки крови.

— Твою ма-а-ать, — подытожил Голицын и вдруг сложил ладони у противогазного фильтра так, будто молится, а потом резко выбросил обе руки вперед.

С жутким потусторонним гулом полноводная река пламени из кончиков пальцев поручика устремилась к хтоническому дереву и впилась в его кору. Жар почуяли все — даже через тактическую броню и огнеупорные маски противогазов…

— А-А-А-А-А-А!!! — взревел дуб, обнаружив на своем стволе сразу несколько хищных пастей со множеством зубов-шипов, с которых капал алый яд. — О-О-О-О!

И, вырывая корни из земли, страшное дерево двинулось к нам — медленно, но неотвратимо. Стрелять начали все и сразу, грохот стоял невообразимый, но, пожалуй, кроме револьверных гранатометов, все остальные виды оружия причиняли монстру слишком мало вреда. Поручик же стоял, будто каменный, и лупил сплошным потоком огня, прожигая кору на большом участке… И в какой-то момент это дало свой результат:

— Ш-ш-ш-ш-шчок! — раздался странный звук, а потом дерево остановилось — и лопнуло, как будто разойдясь по шву, от корней до кроны, и вспыхнуло по всей длине страшной раны. Жирные языки пламени плясали во внутренностях хищного дуба…

— Накопитель! — рявкнул поручик.

Тинголов мигом метнулся к нему с алым кристаллом в руках. Голицын выхватил артефакт из рук эльфа и сломал — брутально и резко, о колено. В воздухе как будто прозвучал гитарный аккорд, разлилось теплое сияние, и командир форпоста Бельдягино проговорил:

— Хор-р-рошо! Можно работать. Плохо — один из уруков мертв. Но мы знаем, что двигаемся в верном направлении.

— Взгляните — тут следы кареты, — раздался голос кого-то из опричников в гарнитуре.

И действительно — река рукотворного пламени разогнала черный туман, и все увидели две борозды от кареты и отпечатки копыт механических лошадей. Сомнений не оставалось — научники действительно двигались к Косой Горе — эпицентру Черной Угры. Гарнизон снова двинулся вперед, ну и мы — за ним.

Пока я шел — постепенно осознавал, что форпост «Бельдягино» действительно очень опасное и стремное место. Восемь километров до эпицентра! Я видел карту — ни одна из опричных крепостей, опоясавших Аномалию, не находилась так близко к источнику заразы и логову Хранителя. Получается, Вяземский был в гораздо большей безопасности, чем мы. И девчонки — тоже, что в общем-то хорошо.

— Не теряем бдительности! Огнеметчики — вперед! Есть сомнения в дереве — жарим, не стесняемся! — продолжал дирижировать боем Голицын.

Вперед выдвинулись опричники с огнеметами и стали расчищать дорогу от тумана короткими струями пламени и «пробовать» стволы деревьев: а вдруг в каком-нибудь из них обнаружится хищная пасть? Мы продвигались вперед шаг за шагом и, несмотря на противогазы, все сильнее чувствовали запах гари, каленого железа и оскомину на зубах.

Примерно через три километра опричники наткнулись на группу сталкеров — окончательно мертвых. Они были растерзаны тварями, и о численности поисковой партии можно было судить только по фильтрам противогазов, которых в распадке нашли шесть штук. Остальные части их тел и детали экипировки представляли собой обрывки и ошметки.

— Собирали грибочки, — пояснил Оболенский. — Вон, полные контейнеры! Пялятся, гады, глаза пучат… Навезли из Рязанской Хтони, ироды! Теперь — агрессивный инвазивный вид, местную фауну подавляет. Но вообще ребята логично поступили, когда двинули в Хтонь после Инцидента. Все так делают, тут обычно спокойно дня два, можно набрать плодов, грибов, распотрошить тварь из подранков… Хороший заработок с умеренным риском. Откуда ж им было знать, что научники тут эксперимент в полевых условиях мутят? Вот и померли ни за хвост собачий…

— Господин корнет, — подал голос из-под противогаза Серебряный. — А какой Хозяин у Черной Угры? Я слыхал, самая сильная тварь обычно таким становится… Или дух, или элементаль, поглощенный Хтонью, а иногда и кто-то из чародеев…

— Всяко бывает, — развел руками Оболенский. — Тут — Аспид.

— Какой еще Аспид? — удивился Максим.

— Ну, как? «На аспида и василиска наступишь и попирать будешь льва и змея!» — процитировал корнет. — Слыхал? Все слыхали, наверное. Вот такой Аспид. Заметили, пресмыкающихся тут и нет совсем? Всех Аспид сожрал и вырос над собой. Потому и Лягушку ему привезли, я уверен.

— Почему — потому? — мы ни фига не понимали.

— Потому что имела жаба гадюку! — прозвучал в гарнитуре раздраженный рык вахмистра Плесовских. — Господа юнкера, опять тупим! Боекомплект у стрелков сам себя не пополнит! После раздачи — перераспределить груз, освободить две тележки под эвакуацию раненых, вес позволяет.

И мы забегали, как наскипидаренные.

Карету с выбитыми дверьми и раскуроченных механических лошадей нашли на небольшом пригорке. Там же валялись фрагменты кожаной брони, кольца от гранат, рукоятка от карда и несколько прядей черных урукских волос. Лужи крови — именно настоящие лужи! — виднелись тут и там. Воронки, посеченные осколками стволы деревьев и вытоптанная земля дополняли картину.

— Они приняли бой и сражались отменно, — сказал Голицын. — Нужно будет сообщить в Гренадерский Корпус. Это кровь чудищ, я думаю — даже кого-то из Хранителей. Именно здесь научники выпустили тварь из кареты. Точнее — просто ослабили оковы. И она вырвалась…

Я смотрел сквозь эфир и видел огромное торнадо, по цвету напоминающее мутную болотную жижу, которое вращалось над пригорком. Здесь и вправду произошло что-то страшное и странное!

— Господин поручик! — раздался голос подпоручика Маркова. — Два карда. Здесь только два карда! Уруки бы ни за что не бросили свои мечи. Считая ногу в дереве — можно констатировать смерть троих. Имеет ли смысл идти дальше?

— Господа-а-а? — вопросительно произнес Голицын, оборачиваясь к строю опричников.

Уверен, если бы под противогазами можно было различить эмоции, на лицах бойцов читалась бы угрюмая решимость.

Ни фига хорошего там впереди нас не ждало: даже отсюда было видно, что вокруг эпицентра земля изобилует трещинами, из которых время от времени вырывается зеленая жижа, а деревья там перемещаются с места на место.

— Своих не бросаем, — сказал Плесовских. — Имеет ли смысл обсуждать? Пойдемте искать четвертого.

— В каре, господа! — скомандовал поручик и гарнизон заняла круговую оборону, центром которой стали тележки с боеприпасами. — Раз уж мы здесь — выполним долг до конца, дойдем до эпицентра и доложим об увиденном командованию. Произошедшее здесь — ситуация экстраординарная. Если и не обнаружим никого выжившего — будем знать, что сделали всё, что могли.

Мы дошли до эпицентра примерно за сорок минут. Огибая аномалии или подавляя их магией, сражаясь с редкими тварями — в основном представителями местной хтонизированной флоры типа хищных кустов и деревьев. Провалы, пышущие ядом, заливал водой подпоручик Марков. Алексеев наконец намагичил сильный ветер — и сдул черный туман на несколько сотен метров окрест. Эффект потрясающий — Хтонь помогала!

Уже поднимаясь вверх по склону Косой Горы, на самую ее вершину, Голицын скомандовал:

— В бой с Хранителями не ввязываемся. Осматриваемся — и отступаем. Если твари погонятся за нами — создаем защитный круг, я работаю над защитой, остальные делятся маной, понятно?

— Так точно! — прогудело из-под противогазов.

Но не поднялись мы и тридцати метров по склону, как поручик вздохнул:

— Сто-о-о-ой! Рота дальше не идет. Мы всех нашли.

Последний урук висел на ветвях черного ясеня — самого обычного, не хищного, даже не фонящего в эфире. Что за сила зашвырнула его туда, как так получилось, что ветви хтонизированного дерева не обломились, а проткнули его в трех местах — об этом можно было только гадать. И это был Аста.

— Я залезу, — неожиданно даже для самого себя предложил я. — Я телекинетик, смогу его за одежду цепануть через эфир и вниз аккуратно спустить. Надо только поближе к нему подобраться!

— Титов? — в голосе поручика слышалось сомнение. — Урук же наверняка помер уже. Алексеев воздушным лезвием обрубит ветви, и тело упадет. Не живут с такими дырками, соображаешь?

Дырки у Асты были в животе, у ключицы и в ноге — сквозные. Один глаз у него заплыл и был почти не виден. Но он ведь был уруком! Черные орки — живучие матерые сукины дети! Мне очень хотелось, чтобы Аста жил. Он ведь нормальный пацан! Мясом меня угощал!

Не слушая больше никого, я кинул автомат на тележку, снял противогаз — туман-то разогнали! — и побежал к ясеню. Он был чертовски неудобным, и первые метра два там не имелось ни единой ветки, так что пришлось подпрыгнуть, уцепиться руками за самую нижнюю — и сделать выход силой. В полной экипировке — тяжкое дело, еще и дюссак цепляется, чертова железяка!

Я лез и лез, подтягивался и цеплялся, упирался ногами и локтями и тянул к себе ветки телекинезом, если не доставал до них сам. Ясень был офигенно высоким, и Аста застрял на высоте метров пятнадцати, не меньше. Когда я добрался до нужной развилки, то замер, чтобы немного передохнуть, и волей-неволей осмотрелся. И офигел.

На самой вершине Косой Горы, там, где по легендам раньше находилось древнее языческое капище-городище, а теперь блестела глянцем черная остекленевшая пленка, жаба жрала гадюку. То есть — Царевна-Лягушка заглатывала Аспида. Натуральная огромная лягушенция, величиной с карету, зеленая и с пупырками, с выпученными глазами и перепончатыми лапами! И с короной на голове! Корона была вполне приличная — как в сказках про принцесс, изящная и узкая, только иссиня-черного цвета. Она держалась на башке у амфибии невероятным образом, как приклеенная. А из пасти у этой твари торчал хвост гадюки, а точнее — Аспида! Грандиозная, должно быть, змеюка! Была. Толщина хвоста говорила сама за себя: сантиметров тридцать в диаметре! Как он в брюхе-то помещается? Спиралью? Хтонь, как есть— хтонь!

— Миха-а-а? — вдруг раздался хриплый голос. — Я еще не сдох?

Аста был жив! Жив! Могучий урукский организм боролся до последнего, несмотря на чудовищную кровопотерю и страшные раны, черный орк открыл правый глаз и смотрел на меня! И ни капли страха в его взгляде не было, он и вправду тупо интересовался — сдох он или нет? Что за народ эти уруки, а?

— Аста, не сдох ты, нет, и не сдохнешь! У тебя дел полно, к сестре тебе надо — в Калугу, она тебя ждет, кофе варит, шаурму крутит! — я видел, как в уцелевшем глазу его появляется все больше понимания и интереса, он даже пошевелился, но тут же рыкнул, когда кровь снова хлынула из ран. — Смотри, как мы сейчас поступим…

Я сунул руку в кармашек разгрузки и достал оттуда заветное зелье регенерации.

— Вот, у меня тут есть кое-что! Оно тебе поможет! Я телекинезом поднесу это к твоей морде, а ты выпьешь, и ровно в этот момент я сломаю эти ветки и попробую аккуратно спустить тебя на землю. Придержу за одежду! Понял?

— Пушдуг бубхош багронк… — выругался он и моргнул. — Делай!

Зелье поплыло к его губам, и я изо всех сил крепился, чтобы не уронить снадобье и не сверзиться самому. Чародействовать в Хтони рядом с черным уруком — это как в горячей ванне с пеной пить касторку. Очень двойственные ощущения.

— Бульк! — мензурка опорожнилась в пасть урука.

— Глык! — Аста проглотил зелье.

— Тресь! Хрусь! Дац! — я мигом обломил телекинезом торчащие из него ветви и с яростным воплем орк полетел вниз к земле.

Я ухватил его эфирными нитями за куртку и потянул на себя что было сил, и тут же почувствовал звон в ушах, привкус крови во рту и жуткое головокружение. Ни фига себе — туша! Да он килограммов сто пятьдесят весит, даром, что за одежду держу! Честно признаться — у меня от натуги чуть кишки через рот не полезли, но урука я опустил практически ювелирно. А потом вцепился руками и ногами в ветку и сказал:

— Всё, теперь я буду здесь жить. Или упаду!

Я весь трясся, на лбу выступила испарина, а из носу снова текла кровь — это становилось дерьмовой нормой жизни.

— Не дури, слезай, Титов! — гудели противогазные голоса.

— Не слезу, меня руки-ноги не держат! — честно признался я.

А потом глянул в сторону вершины холма и увидел Царевну-Лягушку. А она увидела меня. И облизнулась. Аспида-то она уже дожевала! Я сразу решил:

— А, нет, все нормально, слезаю! — и быстро-быстро засобирался вниз, потому как ну ее на фиг, эту амфибию — может, у нее ко мне какие-то вопросы накопились?