На золотом крыльце – 4

Глава 16 Финишная прямая

На самом деле Северо-Енисейск раньше назывался Южно-Енисейском. Однако все изменилось лет сто назад, когда его заселили поляки, высланные с Волыни за антигосударственную деятельность. Они выбрали вольную, но опасную жизнь в Хтони взамен невеселой судьбы каторжан и заселили это богатое место — золотой прииск! Им плевать было на хтонические инциденты: окружив свое поселение высоким тыном, опоясав защитным периметром охранной магии, гордые шляхтичи и их присные добывали самородки и привечали караваны со всем необходимым: оружием, одеждой, утварью, предметами роскоши. Они почти не покидали Оазиса, жили в постоянной осаде, но — не жаловались.

Возглавлял этих людей сильный геомант Северин Франтишек Оссолинский, который правил в Оазисе так же самовластно, как его предки — в своих юридиках на западе Государства Российского. Южно-Енисейск стал зваться Севериновым Енисейском, а потом, после смерти первого владетеля, проезжие купцы название сократили до Северо-Енисейска. Такая вот загогулина! При том, что настоящий Северо-Енисейск, вполне приличный поселок, жил себе и поживал за пределами Васюганской Хтони, в паре сотен километров севернее, и никакого отношения к этому Оазису не имел.

Но в какой-то момент рудник обрушился, подмытый подземными водами, и похоронил под собой значительную часть мужского населения Северо-Енисейска — в том числе трех магов-шляхтичей, становой хребет обороны и вообще — жизни острога. И караван купца Ремезова из Тобольска, прибывший сюда спустя полгода, застал на месте некогда процветающего поселения едва живых женщин и детей, доедающих последние крохи припасов.

Оазисы в Хтони — сами по себе большая ценность, и найти свободный — невероятная удача. Ремезовы провели среди выживших местных разъяснительную работу, и вдруг выяснилось, что, если хозяин окажется щедрым и сильным, то никаких проблем с принятием новой реальности и новой власти у выживших потомков шляхтичей не будет.

Не являясь аристократическим кланом, купцы Ремезовы были семьей сильной, уважаемой, старой. Родословную вели аж от Семена Ульяновича Ремезова — архитектора, строителя, исследователя и картографа Сибири. Денег у них хватало: многие и многие километры караванных троп было исхожено этими неутомимыми торговцами, много диковинок, ингредиентов и трофеев везли их фургоны. Отсутствие природной магии они компенсировали артефактами, алхимией и оружием, ну, и фамильной страстью к фортификации. Так что отстроили они поселение заново, еще масштабнее и красивее, чем при Оссолинских.

В книге Поликлиникова я видал фотографии Северо-Енисейского острога: солидная стена из деревянных плах, угловые башни, сложенные так же из бревен, крыши каких-то невероятных теремов, как в иллюстрациях к старым сказкам… Мне очень хотелось попасть туда и посмотреть на эту красоту вживую.

И вода… Да, с одной стороны затопление прииска принесло немало беды и разорило золотодобытчиков, а с другой стороны — Афанасий отпаивал Пафнутия Палыча, он же Борода, он же — паромщик, он же — говно собачье, никаким не зельем регенерации, а именно североенисейской водичкой! Каждое Бабье Лето источник, который образовался на месте обрушенного прииска, выдавал вместо обычной-привычной воды то, что вполне можно было назвать Живой водой.

Откуда информация? Дочка Архипа проболталась Эльке. А та ей за это выдала страшный секрет косметических магических практик для цивильных, из того самого дамского раздела. Ну, чтоб прическа — волосок к волоску, чтоб щечки румянились, чтоб губки алели, и чтоб эпиляция. Эпиляция — она вообще на вес золота, как я понял. Местные девчонки, хоть и посреди Хтони живут, а тоже как бы в этом плане ого-го, хотят быть на одной волне с городскими. Не головней же обсмаливать! В общем, эта самая Дуня, то есть — Евдокия Архиповна — все сдала. И про фляжку дядькину, и про источник чудесного снадобья. А еще рассказала, что для североенисейцев это, с одной стороны, большая удача, а с другой — проблема, потому как запасти обычной воды на пять сотен населения — та еще задачка, учитывая что из ближайшей реки Удерей пить нельзя. Особенно тяжко приходится, если Бабье Лето затягивается…

— Ночевать придется здесь, — я ткнул пальцем в крохотный островок на реке Каменка. — Здесь Оазис, но он совсем небольшой и популярностью не пользуется. Называется — Островок. У Поликлиникова написано, что перейти реку можно вброд, на коне, не замочив ног всадника. Нужно там ночевать. Сто восемьдесят километров от Гремучего до Северо-Енисейска, даже Биба и Боба не выдержат, если мы их за раз погоним… Лучше разделим путь на два отрезка, так мулы справятся.

Я кривил душой: в первую очередь не выдержал бы я. Сказать честно — от езды у меня болела задница, и если бы не микродозы эликсиров по вечерам — стер бы я себе бедра. Биба и Боба как раз скотинки терпеливые, им остановки нужны только для того, чтобы сожрать всю растительность вокруг. Сто километров в день для них — вполне нормальная история, два перехода по пятьдесят километров со скоростью десять-двенадцать километров в час, почему бы и нет?

— Значит — заночуем. Я теперь совершенно спокойна за наш сон, — Эля погладила котика, который обосновался у нее на плече. — Дорогами поедем или напрямик? Видишь, тут и тут — тропы через лес, экономия времени…

— Лучше — дорогами. Опять же, речушек там много, а где дороги — там мостки навели. Конечно — наезженные тракты тоже могут быть опасными, но… Я предпочту столкнуться с разумными противниками, чем с тварями. Как вспомню того лешего из сна… Бр-р-р-р-р!

Нет, если говорить начистоту, то, сняв колечко, я мог бы закидать того древолюда валунами и сгнившими деревьями, которые при помощи Эли можно было бы превратить в гигантские копья с заостренными наконечниками, например. Но вот так, с негаторами, связанные по рукам и ногам… А вдруг — мамонты или какие другие, неизвестные науке звери? Нет, артефактные патроны «Розочка» — это, конечно, моща, но…

— Ладно. Идем дорогами, ночуем на Островке, — согласилась Эля. — В конце концов, мы можем все скорректировать по ходу. Н-н-н-но, Боба! Н-н-но!

Мулы ходкой рысью устремились вперед по лесной дороге, девушка горячила своего ушастого скакуна, ветер трепал ее кудри, Кантемирова смеялась… Я гнал за ней. В конце концов — мы вместе, мы — внутри самого настоящего приключения, и у нас есть пулемет!

Проблемы начались на семнадцатом километре, после одинокого столба с обшарпанной табличкой, на которой значилось: «Осторожно, листовики!» Я понятия не имел, кто такие листовики, но пулемет на всякий случай приготовил. Да, стрелять из РПТ с седла — идиотская идея, но лучше, чем ничего!

Здесь белой стеной стоял заболоченный березняк. Дорога на небольшой насыпи и обочина были усеяны павшей прелой листвой. Кое-где ветер согнал ее в настоящие кучи. Предупреждение от неизвестных заботливых первопроходцев было более, чем доходчивым…

— Эля… — начал я, и девушка поняла меня с полуслова, перевесив дробовик на грудь и поменяв магазин.

Мелкая дробь здесь могла быть гораздо эффективнее картечи. Сам же я полез в седельные сумки и вынул фальшфейеры — универсальная штука, на многие случаи жизни. Листовик — значит, листья. Листья — горят, фальшфейер тоже горит… Логично? Более, чем! В некоторых случаях простое средство — самое верное, и никакие файерболы не нужны.

— Гр-р-р-рау!!! — куча листьев метнулась с обочины, обнажив внушительных размеров пасть.

— ДАХ-ДАХ-ДАХ! — Эля была начеку, утиная дробь из ствола «Маргача» смела тварь в сторону, мул заплясал под всадницей, но быстро успокоился: химерические скотинки отличались завидным самообладанием.

— А ну-ка, погоди, — я, прищурившись, осматривал дорогу впереди. — У нас тут березы растут, верно?

— Ага, — раскрасневшаяся Кантемирова кивнула, выжидающе глядя на меня. — И чего?

— А куча, которую ты только что подстрелила — кленовая!

— Ой! — удивилась девушка и почесала нос ладошкой. — Действительно. А вон — дубовая… А вон вообще — лопухи, что ли? Ой, Миха, а там — пальмовые листья!

— Дичь, да? — ухмыльнулся я. — Тупая хтонь. Давай, прикрой меня. Ща-а-ас мы им!

Я спрыгнул на землю, сунул руку в седельную сумку и распихал по карманам разгрузки фальшфейеры — с избытком, и зашагал вперед, сжимая один из файеров в правой ладони. В левой руке у меня был дюссак: этот клинок кого угодно до печенок проберет! Пара широких шагов, рывок зубами за кольцо…

— Тьфу, зараза! Неудобно! — я ругнулся, потому что это только в кино классно, зубами кольца дергать, а по факту — неприятно до оскомины!

В итоге изловчился и подцепил кончиком гарды дюссака. Дернул, дождался, пока разгорится и — н-н-н-на!

— Пш-ш-ш-ш-ш! — фальшфейер, крутясь, упал на кучу дубовых листьев, которые тут же вспыхнули.

— А-а-а-а-а-ауч! — возопил листовик и, разгораясь все сильнее, рванул огромными прыжками меж берез, в сторону болота.

— Ага! — обрадовался я. — И магии не надо!

Остальные кучки прикидывались ветошью, делая вид, что пальмовые листья в Сибири или, скажем, зеленые лопухи в декабре — это нечто само собой разумеющееся. Ну, и получали разноцветные огоньки в подарок: кому-то красный, кому-то желтый, кому-то — синий. Нервы (если они есть у тварей) не выдержали у лаврового листовика — он, разинув пасть, ринулся ко мне — и в пасть я ему зеленый фальшфейер и забросил.

— Ес-с-с-с! — сказал я, и согнул руку в локте. — В яблочко!

— Ы-ы-ы-ы-ыш-ш-ш-ш!!! — полыхая огнем из пасти и дымя из всех щелей, листовик умчался прочь,.

— Пижон, — скорчила рожицу Эля. — Выпендрежник!

— Не, ну а почему нет? — с невинным видом развел руками я. — Если бы у меня за спиной не дежурила прекрасная амазонка с дробовиком, я бы и пробовать не стал! А теперь зато мы сами знаем и всем скажем: лучшее средство против листовиков — армейские сигнальный фальшфейер, по десять денег за штуку. Дешево и сердито. И горит прикольно!

— И воняет, фу! — наморщила носик Кантемирова. — Поехали отсюда?

Весь лес теперь был затянут разноцветным вонючим дымом. Выглядело это весело. Ну, и хтонически, не без того!

— Поехали! — сказал я, а потом спохватился: — Биба, фу! Кинь каку изо рта! Не ешь листовика, он не флора, он фауна! Ты травоядный, тебе не положено!

— Мбр-р-р-р… — меланхолично откликнулся Биба, продолжая жевать листовика с удвоенной скоростью.

— Слушай, в следующий раз мы просто мулов на них натравим, — предложила Эля. — Они их сожрут, и дело с концом.

— И-и-и-и-и! — хором согласились мулы.

По пути до Островка мы один раз встретили караван угрюмых чалдонов, которые проводили нас мрачными взглядами, и один раз — тунгуса верхом на лосе. Бывает, оказывается, и такое! Трижды на нас нападали чудища: один раз это были дедморозы, стадом в восемь рыл ломанувшиеся из леса и закономерно получившие пулеметную очередь. Второй случай столкнул нас со смоужем — гигантских размеров слизняком, он шевелил глазами и наползал на нас, наползал… А мы свалили от него в закат, вот и всё. Возиться еще с ним…

Встретились мы и с парой чертей — ровно таких же, как во сне про спасение девушки от лешего. И тут я не смог отказать себе в удовольствии: воспользовался дюссаком. Одному раскроил череп на скаку, со вторым, спешившись, сошелся на ближней дистанции. Страшный, но туповатый черт получил несколько глубоких кровавых ран, а я — получил внутреннее удовлетворение. Одно дело фехтовать в зале, тренироваться, зная, что ничего тебе всерьез не угрожает, и другое — вот так, лицом к лицу столкнуться со смертельно опасным врагом.

— Выпендрежник! — снова повторила то самое слово Эля. — Чего ты, Миха? Я же и так знаю, что ты классный! Перед кем тут выеживаться?

— О! — я поднял палец к небесам. — Перед собой, конечно. Выпендриться перед самим собой — это самое милое дело, а? Главное делать это правдоподобно, и тогда можно поверить в собственную крутость и зауважать себя!

— А то ты не уважаешь? — прищурилась Эля. — Со стороны — так очень уверенный в себе молодой человек.

— Это со стороны, — заверил я. — На самом деле я нежный и ранимый внутри, тонкая душевная организация, и всё такое…

— Хи! — сказала Кантемирова. — Поехали уже, нежный и ранимый…

До излучины реки Каменка, где и находился Островок, мы добрались под вечер. Десять часов в седле (с небольшими перерывами, но тем не менее) постоянно давящая на мозг и душу Хтонь вокруг, встречи с чудищами — все это вымотало нас всерьез. Мы уже мечтали о том, чтобы встать на ночевку, вдохнуть чистый от привкуса окалины воздух Оазиса, вытянуть ноги…

Каменка здесь раздваивалась: основное русло быстро несло большую воду по перекатам ближе к левому берегу, оазис от правого берега отделялся неглубоким потоком, который шевелил камни и хулигански брызгал холодной водой. Мулы чуяли чистую территорию, прядали ушами, фыркали. Получается, Хтонь допекает даже терпеливых химер?

Вброд перешли действительно так, как и обещал в своей книге Поликлиников — не замочив ног, вода так и не достала стремян. Едва передние ноги мулов коснулись песчаного, с вкраплениями крупных камней, берега Островка, как Эля шумно выдохнула:

— Ху-у-у-у, как гора с плеч… — а потом принюхалась и удивленно констатировала: — Пахнет дымом и мясом! Тут кто-то есть, кроме нас!

Честно признаться, гораздо спокойнее было бы, если б мы ночевали в одиночестве. Но выбирать не приходилось. Единственное — мы могли подготовиться ко встрече с невольными соседями. Может быть, они уже наблюдали за нами? Сумерки стремительно спускались на землю, и я быстро спешился и прошел вдоль открытого участка берега. Пересечь водный поток можно было только на этом участке, а наши соседи оказались беспечны, и не замели следов.

— Две лошади, — проговорил я, глядя на отпечатки копыт. — Подкованные. Кажется — с Большой земли, очень уж сложные подковы. Но я не следопыт, это так — домыслы.

— Ну, в Хтонь возвращаться — не вариант, сидеть тут на камушках и дрожать — тоже, — пожала плечами Эля, которая тоже спешивалась и поудобнее перевесила дробовик. — Нужно осмотреть остров и просто поздороваться. В конце концов, их двое, нас двое… Хотя, конечно, негаторы — это большой минус.

— Мулы подождут нас здесь, — решил я. — А мы пойдем посмотрим, кто тут расположился. Раз мы сами не можем негаторы снять — значит, магии не будет ни у кого! А в остальном — бояться нечего!

Золотой шарик опричного негатора перекочевал мне в руку, и я сразу почувствовал себя увереннее. В конце концов, у нас есть оружие, мы молоды, неплохо обучены и подготовлены… Да и вообще — зачем сразу предполагать плохое? Даже здесь, в Васюгане, хороших встреч у нас было больше, чем плохих!

Стараясь не шуметь, мы двинулись вдоль берега в сосновый лес. Костерок уже виднелся, он плясал меж стволов, слышалась и негромкая мужская речь, топтались и фыркали кони. Глазастая Элька показала два пальца: у костра сидели двое. Молодые мужчины: люди или эльфы.

— … меньше надо было на водку налегать, — говорил один. — А мне не надо было тебя прикрывать, когда ты той бабе юбку задрал! Тогда и послали бы не нас с тобой, а Ярика с Владиком! А теперь сидим с тобой тут, как два идиота, посреди Хтони: ни водки, ни девки, ни доброй драки…

— Эх-ма! — второй тяжко вздохнул. — Да-а-а, я б тоже щас кому-нить в рожу въехал, а то сплошное расстройство. А потом и девку какую-нибудь такую, знойную, к дереву б прижал! Вот умеешь ты за живое задеть, Василь!

— А ну-ка, Гриня, хватайся за саблю — у нас гости!!! — тот, которого назвали Василем, живо перекатом ушел в сторону, и в руке его тут же сверкнула сталь.

— Ах, мать твою, негатор! — Гриня не был таким расторопным и кувыркаться не стал, но клинок обнажил очень быстро. А потом всмотрелся в темноту — прямо туда, где стояли мы, я и увидел, что у него зрачки в глазах расширились, как у кошки. — Василь, тут девка! Ух, знойная! И, похоже, хахаль еёный!

Еёный! Господи, и это — дружинник? Дубина стоеросовая, честное слово!

— Вот тебе и драка, вот тебе и девка, — покивал Василь. — Глянь, реально — огонь девчонка. Эй, малахольный! Я тебя вспомнил, это ты нас тогда у Имбинского задержал! Мы Прошку потеряли из-за тебя! Иди-и-и сюда, парниша!

Эля растерянно пожала плечами: чисто теоретически мы могли бы просто убить их, сделать по выстрелу или — по два, или — по десять. Какие бы крутые артефактные шмотки и доспехи на них ни были — количество боеприпасов и калибр решают. Между нами было шагов пятнадцать, без магического ускорителя или алхимического допинга они не успеют достать нас саблями… Но — просто взять и убить?

Они были туповатым быдлом, это сразу стало ясно, еще у Имбинского, а здесь полностью подтвердилось. «Девка», «водка», «хахель»… Фу! Ну вот что с ними делать? Оазис, деваться некуда, да и не отстанут — точно…

А с другой стороны: как это — что с ними делать? Все ведь предельно понятно!

— Эль, а давай я набью им морды? — предложил я.

— А давай! — жизнерадостно кивнула Кантемирова и добавила:

— Но если у тебя не получится — я прострелю им колени! Давай сюда пулемет!