Конструктор живых систем: На пути к цели

Глава 19 На грани фола

Император, как и обещал, ввёл войска в столицу на следующее утро, однако это не привело к успеху, первые же части, прибывшие в город, оказались раздёрганы по всем его углам и баррикадам.

Не все солдаты оказались готовы стрелять по восставшим, а анархисты всячески пользовались этим замешательством себе во благо. А ещё бунтовал флот, где восстание только начало развиваться и усиливаться. И это на фоне войны с Манчжурией и прямых угроз европейских держав прийти к ней на помощь.

Через двое суток все гвардейские полки получили приказ и вошли в столицу, а все военные гарнизоны других городов приняли живейшее участие в подавлении восстания в зоне своей ответственности. Не везде это происходило быстро и организовано, но зато везде люди, отвечающие за безопасность и принимающие ответственные решения на местах, действовали согласно интересам Склавской империи, а не её врагов. Предателей среди них не оказалось, а те, которые могли предать, заблаговременно оказались выявлены и отстранены от своих должностей или отправлены заранее в отпуск, или почётную отставку, в зависимости от тайного участия в тех или иных мутных делишках.

Три дня прошли в жёстком противостоянии, затягивать его не представлялось разумным, но и быстро уничтожить заразу, пришедшую извне, не получалось. Слишком мало времени прошло и слишком многочисленными оказались противники, в связи с чем Павел Пятый усилил управление и стал увеличивать жёсткость наказания. На пятый день стало ясно, что восстание потихоньку сходит на нет, однако предстояло решить, что делать с флотом и Кроншлотом.

Если в городе положение медленно стабилизировалось, то Кроншлот, не желая сдаваться, постоянно атаковал и, не добившись весомого успеха, перешёл в активную оборону. Перед императором Склавской империи встала дилемма: провести жёсткий штурм восставших или взять измором?

Невозможно брать штурмом корабли и крепости без больших потерь, ибо тогда придётся уничтожать и корабли, и крепостные стены, потеряв массу солдат и техники, после чего всё обратно восстанавливать.

Однако, как только восстание будет подавлено, сразу наступит денежный дефицит, дефицит кадров, дефицит… вплоть до дефицита времени, что чревато упадком развития и обороноспособности империи, и это в условиях продолжающейся войны с маньчжурами!

Варианты решения вопроса император искал в самых неожиданных местах, обращаясь за советом к значимым специалистам, выискивая любую возможность небольшими силами с минимальным ущербом подавить восстание. В результате чего он нашёл один из способов, не совсем, правда, надёжный, и совсем не однозначный, но имеющий право на жизнь.

Этим вариантом, по его расчётам, должны стать люди с даром, с помощью умений которых император рассчитывал усилить войска, штурмующие крепость, или даже создать из них отдельные спецгруппы для подавления восставших. С этой целью удар необходимо нанести сильный и неожиданный, тщательно продуманный и точный. А ещё все действия необходимо закончить, как можно быстрее.

Сейчас судьба империи висела если не на волоске, то на достаточно тонком железном пруте, и любой сильный, рубящий удар исподтишка мог грозить ей большими потрясениями, которые нужно любым способом постараться избежать.

Император задумался. Вопрос, что перед ним стоял, являлся насколько сложным, настолько же и щепетильным. Однако он отступать не привык, и пойдет до конца.

— Вызовите ко мне начальника отдельного корпуса жандармов, — сказал император. Он отошёл от окна, куда задумчиво смотрел, обратившись к одному из своих придворных, что по графику находились возле него ежечасно.

— Когда изволите его пригласить?

— Вызвать ко мне в течение часа, и военному министру прибыть, но через два часа лично. Морскому министру я распорядился прибыть ещё с утра, где он?

— Будет исполнено. Морской министр поставлен в известность и обещал явиться в течение часа или чуть больше.

— Хорошо, я жду всех троих, и как можно быстрее! — и Павел Пятый вновь отошёл к окну, смотря в него и не замечая того, что за ним находилось. Все его мысли сейчас крутились только вокруг произошедшего восстания и его последствий.

Начальник отдельного корпуса жандармов появился в приемной через пятьдесят пять минут, прибыв на бронированном эфиромобиле в сопровождении внушительной охраны. Наблюдая в окно, как небольшой кортеж въезжал на территорию императорской резиденции в Царском селе, Павел Пятый сделал неутешительные выводы.

— Всё так плохо, Евгений Авксентьевич? — задал он первый вопрос, когда тот вошёл к императору в кабинет.

Главный жандарм сразу догадался, что имел в виду император, посмотрев в сторону окна, выходящего на парадный вход. Все подготовленные к этому разговору слова частично потеряли смысл, но может оно и к лучшему⁈

— Да, Ваше императорское величество, ситуация в столице сложная, но прогнозируемая.

— Это я и без вас знаю, господин начальник отдельного корпуса жандармов. Ничего нового, я так понял, вы мне сообщить не готовы? Предвосхищая ваши слова, скажу сразу: мне нужна конкретика для принятия новых мер, в том числе, весьма экстравагантных. Мне не нужны общие фразы для самоуспокоения и витания в заоблачных высотах власти. Я здесь, рядом с вами, и я хочу услышать доклад о настоящей обстановке, а не версию, выдуманную вами на ходу во время езды сюда, и этот доклад должен подкрепляться сводками и отчётами ваших уличных агентов. Ясно⁈

— Так точно, Ваше императорское величество! — вытянулся во фрунт глава Отдельного корпуса жандармов.

— Хорошо. Мы сейчас ведём войну на два фронта, Евгений Авксентьевич, одну явную, другую тайную, и вы о том прекрасно знаете. Один удар мы пропустили, другой отбили, вынудив наших противников начать действовать раньше времени, но они ещё не нанесли следующий, третий по счёту удар, в связи с чем нас ждёт масса неприятных сюрпризов, о которых я ещё не всё знаю.

— О каком третьем ударе, Ваше императорское величество, вы говорите?

— О том, который готовит нам флот, господин генерал.

Генерал Авраамов выдержал прямой взгляд императора, проглотив его неудовольствие, и на несколько секунд замолчал, тщательно обдумывая свой последующий ответ. Очевидно, что Павел Пятый знал больше, чем он думал, имел ещё и другие источники информации, однако и генерал говорил не всё, что знал. Часть конфиденциальной информации он оставлял для себя, с целью возможного манёвра и прикрытия своего тыла, в случае неожиданного провала какой-нибудь операции, однако положение с восстанием на флоте ухудшалось.

— Ваше императорское величество, ситуацией с флотом занимается морской министр, и она близка к разрешению.

— Это вы с чего взяли? Вы разговаривали с морским министром, или он вам телеграммы бравурные шлёт? Сомневаюсь в этом. Ситуацию он решает, оказывается…

— Ваше императорское величество, морской министр либо подавит восстание, либо вы его отстраните и отдадите под суд. По флоту у меня информация противоречивая, многое неясно, там имеется большое количество провокаторов, а также двойных, иногда и тройных агентов. Плюс некоторое количество офицеров состоит в морской ложе флота, ключи от которой находятся сейчас неизвестно у кого. Поэтому негласные кураторы ложи из-за границы могут подкинуть нам большую подлость.

— Вы догадываетесь, какую? И как получилось, что ключи оказались неизвестно у кого?

Авраамов не стал кривить душой и ответил, что думал.

— Кельтеберийцы и гасконцы давно набили себе руку в организации различных каверз и диверсий, вариантов здесь я вижу много, и какой из них они используют, мне лично доподлинно неизвестно. Что касается ключей, то не далее, как месяц назад, руководство ложи постигла череда смертей. Её штатный глава адмирал Зекельбрук умер от сердечного приступа, его заместитель и мастер вице-адмирал Пошехатый погиб при до конца невыясненных обстоятельствах у себя в имении, захлебнувшись в ванной комнате. А также погибло ещё трое мастеров, все умерли в течение последнего месяца при схожих обстоятельствах, и все в результате несчастных случаев. Таким образом, после всего случившегося ключи от ложи находятся неизвестно у кого.

— И этот неизвестно кто, оставаясь в режиме инкогнито, имеет возможность с их помощью отдавать однозначные приказы, которые обязан неукоснительно выполнить любой член ложи?

Император усмехнулся и принялся неспешно ходить по своему огромному кабинету. Генерал молча следил за ним, понимая, что сказать ему больше нечего, и это тоже его прокол.

— Что же вы замолчали, генерал, продолжайте, я слушаю, что вы знаете на данный момент о восстании в Кроншлоте, а также на Чёрном море и Тихом океане?

— Флот направил свои штурмовые отряды в город, но они все разгромлены верными вам войсками, их остатки убрались обратно в Кроншлот. Часть команд кораблей взбунтовалась, часть сделала вид, что поверила обещаниям морского министра, часть успокоилась, по крайней мере, внешне и по докладам министра, но я не верю в это. Лучшее положение дел во Владивостоке, но там идёт война, и поднятие восстания является прямым предательством, да и не до того там командам кораблей. На Чёрном же море это не помешало некоторым командам поддержать восстание, однако эти выступления были почти сразу же подавлены. Хуже всего положение дел здесь, если верить докладам и морскому министру.

— Евгений Авксентьевич, я склонен не доверять никому, кроме себя. Однако нам придётся привлечь для подавления бунта армию. Кроншлот должен быть полностью захвачен и подчинён лояльными мне войсками, все бунты подавлены, зачинщики повешены, а агенты иностранных разведок расстреляны на месте. Это сделают военно-полевые суды, а вам я поручаю подобрать команду людей, имеющих боевой или защитный дар, и сформировать из них штурмовые команды, с целью минимизации наших потерь. Это вопрос первостепенной важности. Люди должны туда входить проверенные и максимально лояльные империи. Мне не нужны сюрпризы.

— Я уяснил, Ваше императорское величество, но если вы намерены создать подобные команды, то в каком качестве они выступят? Ведь, как я понял, в своей массе они не будут принадлежать ни к военному ведомству, ни к полиции, ни к жандармам?

— Почему же, отчасти будут, ведь каждое из перечисленных вами ведомств имеет в своём составе людей, имеющих дар, поэтому должно направить их в новом качестве в штурмовую команду, а остальных вы должны искать везде, где только возможно. Эти штурмовые группы, я назову их, ммм, ополчением штурма, дав им официальное название, а неофициально приравняем их к гвардии. Нужно, чтобы они оставались неузнанными, придумайте униформу, частично закрывающую лицо, скажем, головной убор с платком, наподобие бурнуса или чего-то подобного. В штурмовики необходимо набрать также и специалистов военного дела, умеющих точно стрелять и хорошо знающих специфику боевых действий.

— Тогда это уже похоже на эскадроны смерти, Ваше императорское величество.

— Да⁈ Этого я бы не хотел, тогда слушаю ваши предложения?

— Назвать их частями специального назначения и придать каждому батальону, что пойдёт на штурм Кроншлота или кораблей.

— Я подумаю над этим, возможно, приму ваше предложение или сделаю его другим. А теперь доложите мне, сколько выявлено и задержано резидентов иностранных разведок?

— За последние три дня пойман один, выявлено пятнадцать, из которых уничтожено пять, четверо смогли уйти от преследования и оставшиеся шесть были вынуждены покинуть империю, по нашим данным.

— Ясно, задержанный дал показания?

— Он успел покончить жизнь самоубийством.

— Гм, тогда приказываю каждого пойманного или выявленного агента уничтожать на месте любым способом, и я жду от вас доклада по нашему ответу Чемберлену и Даладье. Необходимо провести у них поддержку местных сепаратистов по отделению Ирландии от Кельтеберии, а в Гасконской республике по отделению Бретани и созданию свободной Окситании. С этой целью необходимо реализовать ряд операций по устранению ключевых фигур, мешающих этому процессу.

— Но тогда они также примут меры!

— Сделайте так, чтобы наши руки оказались чисты, представьте всё дело через подставных лиц. Конечно, в конце концов они выйдут на настоящих организаторов, но это должно произойти очень нескоро, за это время мы успеем подготовиться и принять ряд мер, которые тотчас применим к ним, если они решат отомстить. Тогда месть стает вечной с обеих сторон, посмотрим, кто сломается первым. Я готов идти до конца.

— Слушаюсь! — ответил немного шокированный словами императора главный жандарм, и в его голове завертелась вся его жизнь. Император решил идти ва-банк, и отныне судьба главного жандарма зависит целиком и полностью от жизни императора и судьбы империи. Никто и ничто не спасёт его от мести противника, если он выполнит приказ императора, но и не выполнить его невозможно. Император приставил к нему надёжных людей, и не выпустит из сферы своего внимания каждое его действие.

Сейчас долг боролся с инстинктом самосохранения. Генерал Авраамов прошёл долгую жизнь, полную интриг и самых разных событий, он неоднократно имел дело по долгу службы с представителями тайных полиций других стран, а если и не встречался лично, то, по крайней мере, знал или слышал обо всех руководителях этих служб.

Император предложил вывести тайную борьбу совсем на другой уровень, и это без объявления официальной войны с этими государствами, такого прежде ещё никогда не случалось. Здесь было над чем призадуматься.

— Боитесь? — прервал размышления генерала император, пристально разглядывая своего начальника тайной полиции, — или опасаетесь начинать столь враждебные действия?

— Скорее опасаюсь, Ваше императорское величество!

— Это правильно. Однако, я не вижу другого выхода, нам просто не оставили выбора, навязав свою игру, а у моей империи не осталось никаких других карт, кроме джокера. Если вы не решаетесь начинать действовать или боитесь за свою жизнь и жизнь своей семьи, то я готов принять вашу отставку.

Генерал не стал задумываться дольше пары секунд, и сразу же ответил.

— Нет, Ваше императорское величество, в отставку я уходить не намерен, если уж вы решили идти до конца, то и я с вами.

— Назад дороги не будет, Евгений Авксентьевич, либо наша победа, либо смерть!

— Лучше смерть, чем позор!

— Что же, остальные указания вы получите от меня письменно, и приступайте к формированию нужных мне отрядов, займитесь этим немедленно, пока не поздно. Мы должны подавить бунт в течение недели, максимум двух, чтобы всем показать нашу силу, а не слабость. Помните об этом, на кону стоит судьба всей империи. Я больше вас не задерживаю, вы свободны!

Генерал, склонив голову, щёлкнул каблуками и, развернувшись, покинул помещение. Как только он вышел за дверь, тут же начал продумывать дальнейшие действия: как и каким образом создать нужную императору структуру. В свете восстания эта задача может оказаться весьма непростой.

Император же, отпустив главного жандарма, вновь повернулся к окну, наблюдая за тем, как генерал Авраамов выходит из здания, садится в бронированный эфиромобиль и в сопровождении охраны уезжает прочь. Недовольно покачав головой, Павел Пятый отошёл от окна и, пройдя в другую комнату, попросил сделать себе чашку горячего сладкого какао, ему предстояло ещё дождаться военного министра.

Министр задерживался, но кроме него должен прибыть и морской министр, который под разными предлогами всячески увиливал от возможности предстать перед очами императора. Его отношение как бы намекало на очевидный саботаж или, наоборот, на полную самоотдачу. Заниматься угадыванием император на этот счёт не намеревался, он должен точно знать, что собирался делать и что уже предпринял этот человек, и он об этом обязательно узнает.

Так совпало, что военный и морской министр прибыли практически одновременно, и их небольшие охранные кортежи въехали во двор один за другим. Военный министр, взглянув, кто въехал вслед за ним, только поморщился и ускорил шаг, быстро войдя в здание, и эти действия прекрасно видел император из своего окна. Усмехнувшись про себя, Павел Пятый невольно подумал, что это очень хорошо, тем проще будет армии приводить к повиновению флот, а в будущем флот вообще придётся основательно сократить, сделав упор на качество, а не на количество. Однако разговор предстоит непростой.

Вернувшись в кабинет, главный жандарм созвал всех руководителей управления, в данный момент находящихся на местах, и ввёл их в курс дела относительно выданных рекомендаций и приказов императора. Совещание длилось недолго, но проходило в очень жёстком формате. Начальники отделов, получив соответствующие указания, в свою очередь, собрали свои совещания, а дальше приказ императора пошёл в массы.

Ротмистр Радочкин, получив приказ от своего начальника, никаких иллюзий на счёт простоты задания не питал. Едва не погибнув в первые дни восстания, он сейчас постоянно находился в здании управления отдельного корпуса жандармов, покидая его только на время выполнения спецопераций по поимке отдельных главарей восстания, а если говорить прямо, то не по поимке, а по их физическому устранению. Не всегда это удавалось, такие люди не зря состояли на службе европейских отделов разведки и тайной полиции, но иногда всё же мероприятия заканчивались успехом.

Сейчас же от Радочкина требовалось представить своему начальнику пять человек, имеющих боевой дар и хотя бы минимальные военные знания, что оказалось очень сложно выполнить. Первым кандидатом мог стать Кошко, но по понятным причинам его отправлять на штурм не являлось возможным, а вот следующим оказался барон Дегтярёв, о котором поручик уже стал забывать, так как тот вышел из его прямой юрисдикции.

И этот кандидат вряд ли сможет отказаться, учитывая, от кого и по какой причине поступил приказ, вторым же пойдёт с ним его сокурсник, о котором Дегтярёв знает не так и много, как он думает, что явно к лучшему для них обоих. А вот где искать ещё троих? Может, привлечь к делу барона фон Биттенбиндера? — вспомнил ротмистр о друге Дегтярёва, но тут же отмёл эту возможность.

Не тот человек, и дар у него слабый, чисто технический, сгинет в бою без пользы, то ли дело Дегтярёв, который благодаря своим умениям и опыту выкручивается из всевозможных сложных ситуаций, он хоть и юн, но приключенческий опыт имеет просто не по годам. А казалось бы, обыкновенный студент инженерной академии.

Теперь ещё нужно прорваться в академию и сообщить этим двум о том, что они призваны на службу в специальный отряд. Однако проще всего оповестить одного из них и дать приказ провести к ним другого, а то ещё и кого-нибудь к ним, в придачу, из той же самой академии, есть в ней парочка кандидатов не таких, конечно, грамотных, но всё равно способных. Уломать их будет не просто на дело, но приказ идёт от самого императора, значит, придётся его выполнять любым способом, в том числе, неприкрытым шантажом.

Ротмистр открыл сейф, вынув оттуда множество папок с личными делами секретных и не очень агентов, бегло просмотрел их, отложил с десяток для более вдумчивого рассмотрения и принялся их изучать, делая быстрые карандашные пометки на отдельном листе бумаги. Закончив работать с личными делами, он аккуратно собрал их и спрятал обратно в сейф.

Закрыв его, ротмистр взял в руки карандашный набросок с фамилиями, адресами возможных кандидатов, списком их умений и содержанием оригинального дара, опыта, семейного положения и индивидуальных качеств, и, потратив ещё полчаса на обдумывание и запоминание указанных на бумаге ключевых моментов, отбросил от себя листок.

Некоторое время он молча сидел, анализируя и прокручивая в голове всю полученную информацию, после чего взял пепельницу, вынул сигарету из лежащей рядом с ней пачки, чиркнул спичкой и, подкурив от неё, взял лист и, поднеся к нему продолжавшую гореть на последнем издыхании спичку, поджёг.

Лист вырванной из тетрадки бумаги резко занялся огнём, который начал быстро пожирать страницу с текстом, одновременно скручивая её в чёрный пепел, полыхающий иссиня-красным пламенем там, где ещё что-то могло гореть. Радочкин затянулся сигаретой и, выпустив дым в потолок, задумался: кого ещё стоит привлечь или прямо скажем — попытаться привлечь на штурм.

Все выбранные кандидаты не имели никакого отношения ни к армии, ни собственно к самой жандармерии или другой подобной структуре, однако приказ получен прямой, и людей искали все, кто мог это сделать. Ещё раз затянувшись, ротмистр опять стал тщательно обдумывать каждую кандидатуру, в который раз прокручивая в голове все имеющиеся по ним данные.

На это ушло ещё минут десять и две сигареты. И когда догорела вторая, ротмистр оставил окурок в пепельнице, встал и пошёл переодеваться в гражданское платье, сменив его на мундир. Ему предстояло в одиночку передвигаться по неспокойным улицам Павлограда, и нужно оказаться готовым в любую минуту дать отпор.

Переодевшись в костюм ничем не примечательного мещанина, ротмистр Радочкин достал небольшой набор для нанесения грима и несколькими небольшими, но очень аккуратными набросками смог изменить до неузнаваемости собственное лицо. Осмотрев себя в зеркале, он счёл свой внешний вид удовлетворительным и, открыв другой сейф, достал из него небольшой короткоствольный револьвер.

Револьвер выглядел вышедшим из-под руки частного мастера и явно являлся штучным экземпляром. Каждому, кто кинул бы на него взгляд, становилось ясно, что над ним поработал профессиональный оружейник, обладающий особым даром, умеющий значительно улучшить тактико-технические характеристики любого огнестрельного оружия, да и не только его.

Револьвер обладал повышенной мощностью, а также значительной точностью и скорострельностью, только успевай менять полностью съёмные барабаны, коих пришлось взять с собой целых пять штук. Кроме револьвера ротмистр взял с собой две ручные гранаты, что уместились в небольшой кожаной сумке на ремне, как у почтальона. Гранаты размерами и формой больше всего походили на гусиное яйцо.

Ещё раз оглядев себя в зеркало, ротмистр удовлетворённо хмыкнул и, закрыв дверь кабинета, отправился через чёрный выход на улицу. Добираться придётся пешком, ни извозчиков, ни машины сейчас не достать. Улица встретила его ожидаемой пустотой и, покрутив головой в обе стороны, ротмистр натянул поглубже на голову обычную клетчатую кепку и бодро зашагал в сторону академии.