Конструктор живых систем: На пути к цели

Глава 18 Академия

Граф Васильев места себе не находил, не зная точно, что происходит в Павлограде. После случившихся беспорядков он больше всего переживал за судьбы дочери и жены, ведь они остались в охваченной восстанием северной столице. В Великом Новгороде тоже не всё складывалось благополучно, но они справлялись, а там крупный город, центр беспорядков, а дочь учится в академии, будь она неладна.

Сегодня к вечеру он узнал, что на территории академии происходил бой, а связи нет, дозвониться ни до кого он не смог. Проведя ночь в полнейшем беспокойстве, наутро граф всё же дождался звонка от супруги. Разговор получился недолгим и скомканным, но самое главное он узнал: его дочь и жена живы, и всё с ними хорошо, насколько это можно представить в охваченном восстанием городе.

Информация о происходящих событиях доходила противоречивая и смутная, а чёрные флаги с белыми лозунгами встречались и здесь, но местный гарнизон и полицейские смогли быстро подавить все выступления и разогнать примкнувших к восстанию левых элементов и мещан с немногочисленными рабочими и крестьянами.

А вот в Павлограде всё оказалось намного сложнее, там ещё восстал флот, и чем всё это закончится, совсем неясно. Жену с дочерью необходимо вывозить из столицы, но это сопряжено со сложностями, а анархисты тоже не так просты, за ними стоят силы иностранных разведок, они смогут вычислить его семью и поймать их, а дальше… о последствиях лучше не думать. Хорошо, что он нанял охрану, да и сокурсники помогли дочери. Скорее бы всё это закончилось.

Так думал граф, читая поступающие ему на стол ежечасные сводки о положении дел в генерал-губернаторстве. Чаще они были короткими, в два абзаца, но иногда изобиловали подробной информацией о происходящем. Дел навалилось невпроворот, и конца и края этому не видать, но больше всего граф переживал не за себя, а за свою семью, и верил, что империя выстоит, в очередной раз.

Благополучно добравшись до общежития, мы вошли в свою комнату и с облегчением отметили, что там ничего не изменилось со времени нашего ухода. Выгрузив сумки, мы сразу же вновь ушли, так как всех, кто находился сейчас в общежитие, требовали прийти в административный корпус для получения задания по восстановлению зданий, их уборке и охране.

Территория академии оказалась оцеплена солдатами, которых всё равно не хватало на всю её площадь, и теперь кроме официальной охраны руководство организовало патрули из числа преподавателей и студентов, вооружённых всем подряд. Как только мы вошли в административное здание, нас сразу же перехватил профессор Беллинсгаузен, заметив в числе первых.

— О, кого я вижу! Барон Дегтярёв и его друг барон фон Биттенбиндер! Вы-то мне и нужны. Слышал, вы смогли отличиться при обороне академии от анархистов, а вы знали, что в число нападавших входили и наши студенты? Бывшие наши студенты, — сразу же оговорился он, не давая нам и слово сказать.

— Нет, не знали, конечно, — в одни голос удивленно заявили мы с Петром.

— Понятно, но теперь знайте, что среди нас тоже имеются предатели, мы опознали одного из них, которому товарищи-анархисты оторвали голову, уж не знаю, за что, но в ходе перестрелки с нашими защитниками он действительно потерял голову, видимо, уже когда умер. Возможно, они это сделали, чтобы мы не смогли опознать его, однако в нашей академии работает много людей с самыми разными достоинствами и возможностями дара. Вот с их помощью мы и определили его личность. Это оказался Вахтанг Кавабидзе.

Услышав знакомую фамилию, мы с Петром переглянулись.

— Я знал, что вы слышали о них, господин Дегтярёв, точнее, чувствовал. Что скажете?

— Это я его застрелил, а голову ему взорвали гранатой его подельники, уже позже.

И тут до меня вдруг дошло, кем являлись сбежавшие двое анархистов, и я с ходу выпалил.

— Их было пятеро, мы с Петром троих убили, а два скрылись, и вот эти двое сбежавших тоже наши студенты, их зовут Казимир Блазовский и Густав Седерблом.

— Вот оно, оказывается, как…

Профессор Беллинсгаузен на секунду задумался, потом резко засобирался.

— Так, молодые люди, прошу вас дожидаться здесь, вы мне нужны, а я к ректору, доложить новые сведения, после чего займусь вами вплотную, вами и вашим даром. Как раз есть время и лаборатория к вашим услугам. Мы должны завершить с вами исследование. Заодно и фон Биттенбиндера я посмотрю и проверю, в каком состоянии его дар. Подождите меня.

И мы с Петром остались. Ждать пришлось около часа, за это время мы переговорили с множеством студентов, что находились в здании, а также с некоторыми преподавателями. Судя по всему, наша академия оказалась в кольце блокады, как и все остальные военные училища и академии. В гражданских университетах обстановка царила иная, но по разговорам, во всех она складывалась по-разному.

Слухи вообще циркулировали по академии самые невероятные, и это ещё при отсутствии женщин, если бы здесь находились ещё и они, то нас бы просто захлестнуло чистым и незамутнённым потоком женских фантазий и выдумок: от самых страшных до самых невероятных и нелепых. Однако последняя из девиц, графиня Васильева, счастливо оставалась дома под контролем матери, а остальные исчезли из стен инженерной академии гораздо раньше.

Неожиданно мы повстречали Ефима, что проходил по коридору, где мы томились в ожидании и, увидев нас, сразу подошёл.

— Привет, бароны!

— Привет! — нехотя отозвался Пётр, а я просто кивнул.

С Ефимом, после того как он съехал от нас, мы общались только во время практических работ, да и то, по мере необходимости, а так он держался в отдалении, а мы только приветствовали такое поведение. Он и практику проходил совершенно в другом военно-полевом лагере, и что там с ним происходило, мы не знали.

— Чем занимаетесь?

— Профессора ждём, — отозвался я.

— Это какого?

— А тебе какого рожна надобно про то знать? — вспылил Пётр, что относился к Ефиму более негативно, чем я.

— Для поддержания разговора, — не смутился Ефим, — я вот увидел тебя, Пётр, и сразу обрадовался, ты свой, в отличие от других. Насмотрелся я уже на всяких анархистов и убийц, слышали, замдекана электротехнического факультета Фармазон предводителем наших студенческих анархистов оказался?

Услышав про Фармазона, мы невольно переглянулись с Петром, а Ефим продолжал.

— Он организовал среди них сообщество и пропагандировал идеи распада и уничтожения Склавской империи. А ещё рассказывал, как притесняют иудеев в нашей стране, и как бы он хотел дать им свободу и власть.

— Насчёт свободы не знаю, а вот власти им точно хочется, — хмуро отреагировал на удивившую нас информацию Пётр, а я не нашёлся, что сказать.

Фармазона, за то, что он клеветал против меня на давешнем собрании, я, мягко говоря, не любил, но и подобного никак от него ожидать не мог. Не иначе, доктор Фармазон всё поставил на кон в надежде выиграть, и может он даже не проиграет, ведь игра ещё продолжается…

— Откуда ты узнал, и где он сейчас?

— Откуда? Не только вы одни совершаете геройские подвиги, я тоже кое-что умею и делаю. Узнал от знающих людей, а где он? В академии его точно нет, сбежал, где-то в городе, если анархисты победят, то спустит он потом с нас, и в первую очередь с тебя, Фёдор, три шкуры, если ты вообще в живых останешься, а проиграют, то такие люди, как он, сбегут к суоми. За ними не заржавеет, хитрые и склизкие они, других бросят, а себя спасать станут в первую очередь, как запахнет проигрышем.

На подобную тираду трудно было что-то возразить, я и не возражал.

— Понятно, спасибо тебе, Ефим, за интересные сведения, а есть ещё что рассказать, мы вот только что узнали от профессора Беллинсгаузена, что одним из напавших на академию анархистов оказался Кавабидзе, а потом я догадался, что двумя другими, что сбежали от нас, являлись Блазовский и Седерблом.

— Вот оно как… — протянул Ефим, и глаза его сверкнули затаённым интересом, — отличная новость, и тебе спасибо. Буду знать.

— Мы как раз профессора Беллинсгаузена ждём, — счёл я нужным всё-таки ответить на вопрос Ефима.

— Ага, я понял.

— А ты что тут делаешь и как помог академии? — по-прежнему хмуро спросил Ефима Пётр.

— А я много чем помогаю, — и Ефим неуловимым движением вынул из-за пояса короткорылый револьвер, — обращайтесь, если что, я вас по всем злачным местам Павлограда проведу, все подворотни знаю, все пути тайные и подходы, а кто препятствует мне, того и кипяточком приголублю, если что. Ладно, бывайте, у меня дел ещё полно, — и он, спрятав револьвер, быстрым шагом пошёл от нас прочь, оставив с удивленно открытыми ртами.

Мы переглянулись с Петром, после разговора с Ефимом у нас осталось больше вопросов, чем ответов, однако не успели мы мысленно переварить впечатление от этой встречи, как вернулся профессор и тут же потащил нас за собой. Однако повёл она нас не в хорошо мне известную лабораторию, а в ту, где мы ни разу не были, и двери в которую никогда не открывались. По крайней мере, такого я никогда не видел.

— Ну-с, молодые люди, давайте вас проверим и заодно отвлечёмся от событий тяжких. Меня в первую очередь интересует барон Дегтярёв, но начнём сначала мы с вас, барон фон Биттенбиндер.

Я пожал плечами, а Пётр встал на тренажёры и приступил к отработке различных заданий, что давал ему профессор. Дар Петра полностью прикладной и особого мастерства в нём не требовалось, да и применение его являлось однозначным, так что, за полчаса профессор узнал о нём всё, что хотел и, дав пару советов и методик для изучения, отпустил отдыхать, переключившись тут же на меня.

— Ну-с, а теперь самое интересное. Рассказывайте, молодой человек, каких успехов достигли, чем занимались, как использовали свой дар.

— Рассказывать мне можно много, профессор, но в основном приходилось с его помощью защищаться или воспроизводить двойников своих.

— А вот это уже интересно, прошу вас к станку, воон к тому, и покажите на нём все ваши умения.

Пожав плечами, я отправился к ранее незнакомому мне оборудованию и честно отработал на нём десять минут.

— Так-так, прекрасно! А теперь прошу вас перейти вон туда.

Я перешёл на новый аппарат, и долгое время отрабатывал уже на нём все полученные задания от профессора. На следующем тренажёре я отзанимался уже пятнадцать минут, после чего мы втроём попили очень сладкий кофе, приготовленный профессором, и я отправился к очередному оборудованию, с новыми задачами.

— Так вы, юноша, говорите, что умеете создавать своего двойника?

— Да.

— Тогда, прошу вас, сюда, за ширму, за ней у нас тянется большой подвал, там удобно будет создать вашего двойника, пусть побегает по пустому полигону, а мы попытаемся его подстрелить из всех доступных нам средств. Как вам, согласны?

— Конечно, согласен. А из чего вы по нему стрелять собираетесь?

— А у нас есть электрические разрядники, вот они стоят. А вот экраны, через которые мы его станем отслеживать, так что, не волнуйтесь, этот полигон специально создан для людей с боевым даром и защитой, там и вас проверим, как ваш щит держится и за счёт чего. Мне вообще поручено помочь вам его значительно усилить и выдать рекомендации по его улучшению, так что, не думайте, что я альтруист, вовсе нет. Я человек долга, а в данной ситуации долг соединился с благоприятным к вам отношением, плюс личная заинтересованность в вашем успехе, так что, старайтесь, а я вам помогу.

Кивнув, я прошел за ширму, где внезапно открылось длинное и широкое помещение. Сосредоточившись, я вызвал к жизни своего двойника, только одетого по-другому, и пустил его бежать в конец подвала.

Некоторое время ничего не происходило, пока не начали работать разрядники. Первый же импульс почти достал моего двойника, но я успел его отвести в сторону, вовремя заметив разряд, и тут полыхнул второй разрядник. Руководимый мною двойник заметался по помещению, больше похожему на тир, чем на полигон, пытаясь укрыться от электрических импульсов, что юркими молниями пронзали пространство бункера.

Совсем недалеко от меня профессор и помогавший ему Пётр расстреливали моего двойника, что мне не сильно понравилось, всё же, мы с ним друзья, да и профессор мне не враг, а тут такое дело, сегодня в меня стреляют понарошку, а завтра могут и всерьёз. Однако возражать я не стал, а сосредоточился на том, чтобы не дать им попасть в движущуюся мишень.

Наэлектризованный воздух резко запах озоном, даже мои волосы от переизбытка электричества в замкнутом пространстве встали дыбом, и тут я подумал: а смогу ли я прикрыть щитом своего двойника, так как я уже устал постоянно уворачиваться им от прилетающих разрядов. Я внезапно остановил его и поднял щит, и сразу же два разряда ударили прямо в него.

Щит замерцал, подёрнулся разноцветными всполохами, отразил часть энергии в воздух, отчего тот заискрился мелкими разрядами, и внезапно лопнул, да так, что я невольно дёрнулся вслед за ним, и чуть было не упал. Мой двойник, не получая от меня энергию, тут же исчез, бесследно растворившись в пространстве. А мои силы оказались полностью исчерпаны, и сразу же во мне проснулся зверский голод. Отдёрнув ширму, я вернулся к профессору.

— Поразительно, просто поразительно! — оторвался профессор от довольно интересного агрегата, имевшего вытянутый тупой конус, густо опутанный толстенными медными жилами. — Вы сделали колоссальные успехи в управлении своим даром, Фёдор. Просто поразительные! А делать двойника сами придумали или кто подсказал?

— Сам.

— Понятно, а сейчас защиту поставили двойнику по наитию или делали раньше так?

— По наитию.

— У вас развита интуиция, Фёдор, это очень хорошо, значит, вы умеете чувствовать свой дар. Я сейчас ещё проверю пару параметров и дам вам рекомендации, на этом закончим. А вы пока можете попить чай, там есть сыр и колбаса.

Пока мы с Петром насыщались, профессор лихорадочно и вдумчиво проводил свои расчёты. Мы успели уже поесть и переговорить, когда он, наконец, закончил считать.

— Так, господин Дегтярёв, могу вас порадовать, вы добились отличных успехов, сила вашего дара прогрессирует, и сейчас увеличилась более, чем вдвое. Однако это не предел, и вы сможете её ещё немного увеличить, но уже не так серьёзно, как сейчас. В то же время, я добавлю ложку дёгтя в бочку мёда вашего дара. Дело в том, что продолжительность действия дара у вас если увеличилась, то совсем ненамного, в пределах десятка секунд, и это очень плохо, ваша выживаемость полностью зависит скорее не от силы поставленных вами барьеров внутри щита, а от продолжительности их действия. А для этого вам нужно ежедневно упражняться, каждый раз стараясь продлить его действие. Я вам выпишу несколько специальных лекарств, они вам помогут. Их вы сможете купить в аптеках для людей с даром, в столице всего две такие, мои рецепты там принимают, стоят эти препараты дорого, но уверен, что у вас уже появилось достаточно наличных средств для их приобретения. Ведь так?

— Да, профессор, у меня есть деньги, и на эту цель я их жалеть не стану.

— Прекрасно! Так вот, как купите их и начнёте принимать, сразу же приступайте к ежедневным тренировкам и тренируйтесь один раз в день до полного изнеможения и потери самой последней крупинки дара. Это важно, вы должны уметь держать удар и продлевать эту возможность, как можно дольше, только таким образом вы сумеете преодолеть тот барьер, перед которым стоите в фигуральном значении этого слова.

— Я понял, профессор, спасибо.

— Не за что, у вас ещё всё впереди, и возможно, что ваши нынешние приключения окажутся всего лишь предлогом для более серьёзных.

— Профессор, не надо предрекать мне другие приключения, я уже сыт ими по горло, а они всё не заканчиваются и не заканчиваются.

— Добрый юноша, — профессор схватился за свою бороду правой рукой и несколько раз задумчиво пропустил волосы между пальцами, — дело в том, что мы живём в непростые времена, во времена перемен, и теперь от вас ничего не зависит. Вы, как и все мы, получите сполна приключений, кто-то меньше, как я, а кто-то, как вы, намного больше, но никто их не минует. Это уже не зависит ни от меня, ни от вас, к сожалению… Империя стоит перед новой опасностью, и либо она победит, либо проиграет. Я ставлю на первое и приложу все свои силы для её победы, того же желаю и вам. Да, я знаю, что вы думаете, как и я, более того, вы уже так и поступаете, поэтому я вам и помогаю. В аптеке вам сделают хорошую скидку, я подготовлю письмо для её управляющего, да и вообще, любому студенту государственной академии и лицу, имеющему государственные награды, полагается добавочная скидка, не забудьте о ней упомянуть. Это существенно снизит ваши расходы.

— Благодарю Вас, профессор!

— Ну, что же, мы сегодня сделали всё, что хотели, советы и рекомендации вашему другу я уже дал, поэтому вы свободны. И берегите себя!

Мы с Петром встали, крепко пожали руку профессору и вышли.

— Что тебе сказал профессор? — спросил я у Петра, когда мы покинули лабораторию.

— Да ничего особенного, тоже посоветовал работать с даром да брать пример с тебя, ну и лекарства пить.

— С лекарствами я с тобой поделюсь, а вот всё остальное — это уже дело каждого, тут только самому себя заставлять.

— Согласен. Смотри, уже вечереет, а мы ничего ещё не сделали сегодня на благо академии.

— Сделаем, придём в общежитие, а там скажут, что дежурить нужно ночью.

— Да, скорее всего, — и мы нехотя направились в общежитие.

Хотелось зайти в столовую, но она работала только для солдат, остальные питались, где могли и чем могли. Поэтому нас ждало общежитие, где мы могли приготовить себе еду и поесть.