Моя попытка прожить жизнь Бессмертного Даоса IV

Глава 11

Гусь не соврал — нас никто не догнал. Никакие две очень злые на меня женщины, жаждущие забрать кувшин с Бессмертным, не появились в этих местах. Может, это гусь своими иллюзиями сбивал всех с толку, и это место просто никто не мог найти? Не знаю. Иногда, когда я стоял над пропастью, то сомневался, что пропасть вообще существует. Может, это такая мощная иллюзия у гуся, что кажется полностью достоверной? Но если он обладает такими способностями, то наверняка есть и другие практики и духовные звери, которые также могут вводить в обман. Вон те же лисы — отшельник пытался научить их делать иллюзии с помощью своего хвоста, но это были скорее какие-то энергетические подвижные конструкты. И этот пробел, похоже, гусь решил заполнить.

На какое-то время он оставил меня без поучений и уроков. Просто медитация на середине моста. Надо сказать, это было особое место. Таких ощущений от медитации как тут, я не испытывал нигде. Даже жаба, кажется, испытывала какой-то бессознательный страх перед этим местом. Да, она квакала, по привычке пытаясь мешать моей медитации, но этот «ква» уже не был таким уверенным. Словно она поняла, что прыгнув в меня, сделала ошибку. Захватить мое тело и энергоканалы она не могла, вернее, не смогла, и теперь тоже была в своеобразной тюрьме. Вот только покинуть ее она теперь не могла, иначе бы уже это сделала. Она мешала мне, я мешал ей — вот такой вот получился симбиоз.

Гусь дал пищу для раздумий в контексте Дао. Получалось, что у животных Дао было по сути отражением их животной жизни, которую они, правда, осознали, поняли и приняли. А какая природа у человека? Все мы разные, у всех разная судьба, разные поступки, разные характеры. Я сейчас иду путем Праведности, и другого пути до достижения стадии Святого у меня быть не может, да и после вряд ли кто-то сворачивал на другую дорожку уже будучи Святым. Вопрос в другом: я видел судьбы Святых и их Дао, и даже там они все были разные, но у всех просматривалась какая главенствующая идея, мысль, которую сформировали по сути обстоятельства их жизни.

А я что? Пока я собираю зверинец вокруг себя и разговариваю с душами умерших Праведников, помогая им уйти туда, куда они должны были уйти. Что в этом из меня самого?

Или это и есть мой путь? Помогать другим завершать незавершенное? Вести их туда, куда они сами не могут дойти?

Но, скорее всего, мне просто еще рано об этом думать. Я продолжил медитацию, ощущая под собой бездну пропасти. Было странно медитировать так. Я еще раз взглядом прошелся по меридианам, по основным и дошел до парочки открытых дублирующих. Это надо было закончить. Я застоялся на одном месте. Но…если бы не лотосы, то я бы не пошел именно этой дорогой — от одного духовного существа к другому. Может, именно поэтому Небо и оставило мне жабу? Чтобы я всех их встретил?

Сквозь мои размышления пробился голос старого гуся, который учил лис:

— Иллюзия, рыжие, не маска, которую вы натягиваете на свое тело, — а зеркало. Хочешь по-настоящему обмануть врага — научись показывать ему то, что он и так хочет увидеть.

Джинг облизнулась и спросила:

— А если он хочет видеть жареного гуся?

Гусь смерил лису взглядом и ответил:

— Тогда стань парой дымящихся ножек. Но так, чтобы он не понял, что ты — не еда, а его слабость.

— Но один дух учил нас иначе, — сказала Хрули и забрала хвост, из которого сорвались пылинки Ци, которые образовали лисий силуэт. — Он говорил, что нужно «прикрывать» реальность. Делать покровы. Прикрывать суть. А ты говоришь, что надо стать зеркалом.

— Тот дух говорил и дал вам форму, но не научил вас остальному. Возможно, не умел, а может не успел. Но это не важно. Вы уже умеете делать форму, хоть и корявенько. Я же даю суть того, что является иллюзией. Настоящая иллюзия — это не фокус. Это когда всё в мире перестает быть определённым, потому что вы — рядом. Иллюзия — это не когда вас не видно, а когда всем всё равно, что вас видно, потому что вас просто не замечают.

— Садитесь напротив меня.

Гусь сел в позу лотоса, а перед ним умостились две лисы.

Они выпрямились, одновременно чихнули и обхватили свои хвосты лапками.

— Теперь закройте глаза, — сказал гусь. — И представьте, что вы — не вы. Вы — то, что хотят увидеть другие. Иллюзии — это врожденное свойство вашей крови, как и умение обманывать, когда нужно, но…владеть вы пока этим не умеете. Чтобы достигнуть подобного уровня иллюзий, который демонстрируют ваши старшие сестрички, человеческим практикам нужно отдать не одно столетие практики, и то, их иллюзии не будут обладать подобной реалистичностью.

Лисы сидели, и по их мордочкам было видно, что они напряглись. По их шерсти пошли крапинки Ци. Они посмотрели друг на друга. Реальность вокруг них словно подернулась рябью.

Однако для меня обе лисы были такими же лисами, только чуть разными. А вот для друг друга…

— Ты выглядишь, как огромная рыба, — воскликнула Хрули.

— Кто бы говорил, — фыркнула Джинг, — Ты вообще общипанная курочка.

— Так, успокойтесь! — взмахнул крылом гусь, и лис обдало мощным порывом ветра. — Видите? Вы хорошо знаете друг друга, и поэтому вам так быстро удалось внушить друг другу иллюзию. Потому что иллюзия работает, если она говорит на языке чужого страха или желания. Тренируйтесь. И может скоро вы сможете убедить этого карпа, что перед ним сидит дракон. Пока же вы не обманули ни меня, ни Вана.

— Я на такое не поведусь. Эти засранки не убедят меня, что они — дракон, — буркнул из кувшина Лянг.

Гусь хитро улыбнулся и, покачиваясь, шагнул к лисам. Те немного напряглись — наверное подумали, что он напустит на них какую-то иллюзию.

Так и случилось, вот только напустил он ее не только на них, но и на меня.

Я аж протер глаза, потому что прямо в мгновение ока гусь превратился в…белоснежную девятихвостую лисицу…и она была огромна.

— Ну что, рыжие сестрички, — обворожительным голосом сказал «гусь» — А теперь самое главное: иллюзия — это не просто картинка. Это не трюк. Не обман. Это способ управлять чужим восприятием — тем, что другой думает, что видит.

Он медленной походкой плавно покачивая всеми девятью хвостами прошелся вокруг лисичек, которые с открытыми ртами и величайшим почтением, на которое только способны эти засранки, смотрели на иллюзию девятихвостой лисы. Все девять хвостов кружили и обвивались вокруг белоснежного тела лисы.

— Мы умеем скрываться. Прятать запах и следы, — хвастливо сказала Джинг.

— Этого мало. Это только начало, — голос гуся стал тише и бархатистее, как голос зрелой и красивой женщины. У меня было ощущение, что в такую женщину иллюзия девятихвостой лисы вот-вот превратится.

— Как я уже говорил, — сказал он обойдя по кругу лис. — Настоящее искусство не в исчезновении. Оно в том, чтобы стать тем, кого ждут…или о ком мечтают.

В тот же миг иллюзия с него спала и он ущипнул Джинг за хвост и та взвизгнула.

Гусь захохотал.

— Видите, как легко попались? И это вы уже знали, что я — гусь.

А мне вдруг в голову пришла странная мысль…а откуда мы вообще знаем, что это гусь? Может, это девятихвостая лиса, играющая в гуся? Откуда нам знать? Если мы не находимся на том уровне, чтобы распознать ее иллюзии. Ведь с другой стороны, если у лис врожденное насылать иллюзии, то с чего бы подобным навыком владеть гусю?

Ли Бо, это гусь или лисица? На тебя подобные иллюзии не должны ведь работать, ты же кувшин?

«Я…я не знаю… — растерянно сказал он, — Пока ты не сказал про лису, я даже и не думал об этом.»

И ведь не спросишь напрямую, не ответит же, и гадай дальше.

Гусь зашагал вперевалочку к мосту и остановился прямо перед ним.

— А теперь закройте глаза, мелочь, — сказал он, обернувшись к лисам, и теперь в голосе этого пернатого слышался легкий ветер, гуляющий в камышах.

И я подумал, что только у гуся может быть такой голос, будто отражение озера, в котором он родился и рос.

— Ты, Ван, тоже закрой глаза, — сказал он мне.

— Представьте все спелую сливу… Её бархатистую кожуру, сладкий запах…

Я закрыл глаза и прямо-таки ощутил как запах сливы, созданный чужими словами, пробрался в мой нос, наполнил грудь, обманул рецепторы и сознание. Даже живот буркнул. И не только у меня. Лисы, похоже, тоже ощутили, как слова стали реальностью.

— Откройте глаза, — сказал гусь и мы все трое синхронно открыли глаза. Хотя нет, не трое. Карп тоже поддался на иллюзию. Не знаю, с чего он так облизывался от запаха сливы, думаю, это совсем не рыбья еда. А может…может, он видел что-то другое?

— Видите, как легко ваш нос обманывает вас? Это тоже важная часть иллюзии…я б даже сказал, что самая важная. Теперь ваша очередь. Хрули! Заставь меня почувствовать запах дыма.

— Э…а как? — удивленно спросила она. — Я не знаю…

— А ты ничего не придумывай. Вспомни. Вспомни первый осенний костер у которого села согреться.

Хрули вздохнула и зажмурилась.

Она что-то напряженно вспоминала, а потом…потом ее Ци сорвалась с шерсти и потекла, светясь, к гусю.

Тот вытянул клюв и втянул воздух и Ци. На мгновение застыл, словно оценивая то, что ощутил.

— Неплохо, — вынес он вердикт. — Может, ты не так уж и безнадежна.

Хрули довольно надулась.

— И я так могу, — сказала Джинг и села впереди Хрули.

— Ну-ну… — буркнул Ли Бо.

Джинг закрыла глаза и кончик ее хвоста начал вздрагивать. Видимо, чувство соперничества заставило ее очень сильно постараться, уж точно намного сильнее Хрули, которая делала задание без огонька, без задора. И…потоки Ци Джинг долетели даже до меня.

Я вдохнул воздух и неожиданно понял, что запахло не просто дымом, а словно гарью после прошедшего пожара.

Гусь щелкнул и сказал:

— Хорошо. Ты постаралась лучше, чем эта лентяйка.

Джин с довольным и победным видом повернулась к Хрули.

— Делов-то, — взмахнула хвостом Хрули, — я даже не старалась.

— Ага, как же, — фыркнула Джинг, — просто мои способности больше.

— Тихо! — крякнул гусь, — Обе пока ни на что не годитесь. Иллюзия…это не только запахи.

Гусь взмахнул крылом и…его тень ожила. Стала тенью змеи, извивающейся словно живая. Хрули аж инстинктивно отпрыгнула, когда тень ее атаковала с шипением, которое услышал даже я.

— Звук, — напомнил гусь, — Не забывайте о звуке. Но это чуть позже. Сначала тень. Джинг, покажи мне тень ворона.

Лиса кивнула и сжала зубы, сосредоточившись.

Около минуты она пыталась овладеть своей тенью, пока, наконец, по ее тени не пробежали искорки Ци и тень не зашевелилась. Морда лисы выражала крайнее напряжение, тень пыталась повторить форму ворона, но форма тут же распадалась.

Джинг аж зарычала от злости.

— Успокойся, — раздался голос гуся, — Ты слишком стараешься. Тень — это не рисунок. Это лишь намек. Легкое пятно, которое ваше сознание дорисует само. Вы сами увидели змею…и потом услышали ее шипение…понимаете?

Лисы кивнули.

Гусь внезапно раскрыл клюв, и вместо его голоса раздался звук…грома.

Лисы вздрогнули. Я инстинктивно дернулся. Карп нырнул в воду.

Казалось, подо мной вздрогнул мост, и резко потемнело вокруг. Запахло дождем и грозой.

Я аж взглянул наверх, на небо, проверить, не началась ли гроза.

Хрули прижала уши, Джинг вздернула хвост.

Ну и как поверить, что какой-то гусь способен на это?

«А может и лиса… — вдруг задумчиво сказал Ли Бо, — Даже я ощутил и поверил, что сейчас начнется гроза».

— Ваши уши уже жаждут обмана, — хохотнул гусь, — Так используйте это, лисички. Но главный урок — впереди.

Гусь шагнул ближе, и его тень легла на лис, как древний иероглиф, написанный черной тушью.

— Чтобы обмануть, нужно знать правду того, кого обманываешь. Понять, чего он боится. Что он ждёт. Что он потерял.

Он махнул крылом, и его фигура вдруг потеряла четкость.форму… слилась с пейзажем, стала просто частью фона. Камень…тень…пропасть…мост…воздух…

Гуся не было нигде, как бы я ни пытался его найти.

— Ищите меня, — донесся голос, но было просто невозможно было понять откуда он прозвучал. Он словно был везде.

Первой сообразила Хрули, которую гусь недавно щипал за хвост.

— Ты за моей спиной! — выпалила она.

Гусь материализовался, будто всегда стоял там.

— Почти правильно. Я был везде, где вы боялись меня увидеть.

Хрули завороженно прошептала:

— Значит, мы должны знать, чего хочет жертва? И быть там, где она боится нас ждать? За спиной…заглядывать через плечо…

— Нет…не знать вы должны, — поправил ее гусь. — А чувствовать…чувствовать вы должны. Завтра попробуете заставить этого старого карпа бояться.

— Я ничего не боюсь. Драконы ничего не боятся. — буркнул Лянг.

— Это мы посмотрим. — сказал гусь, — Помните. Лучшая иллюзия — это почти правда. Идите, побегайте, а мне предстоит разговор с одним…карасем.

— Я карп! — гаркнул Лянг.

— Конечно-конечно

Кувшин с карпом приземлился прямо на мостике, перед гусем.

— Послушаем, рыба, что нам хочет сказать этот…кхм…гусь. — сказал Ли Бо.

Гусь стал перед кувшином, словно задумавшись.

— Лисы получили свои уроки….и еще получат другие, но ты…теперь уже поздно учиться, да и не нужно. Но теперь ведь предстоит сложное Испытание…

— Врата Дракона… — тихо прошептал Лянг.

— Именно. То, к чему ты, да и любой карп, идет всю жизнь. Место, где начинается вторая жизнь карпа.

Лянг смотрел в глаза гусю, и я вдруг понял, что старый карп волнуется. И чем ближе мы будем к Желтой Реке и Вратам, тем больше и сильнее будет его волнение. Я видел, как в нем бурлит тревога, сомнения и усталость.

— Когда ты окажешься там…в реке…перед водопадом, — начал гусь. — Помни, дракон не тот, кто преодолел порог. Дракон — это тот, кто стал потоком. А поток не спрашивает у камней разрешения течь, понимаешь?

Карп кивнул.

— Начни с малого. Когда вы дойдете до большой воды, научись чувствовать течение затылком…боками…пузом… Пока учись различать песни разных ручьев, а дальше найди место, где вода пахнет грозой и переживи ее, это даст тебе отдаленное ощущение о том, что такое дракон.

Лянг молчал.

— А потом…потом, ты однажды проснешься и поймешь, что ты уже не тот. Что чешуя другая, что плавники твои — крылья, что голова твоя — огромная пасть, и это случится не потому, что ты прыгнул через Врата Дракона, а потому…потому, что ты перестал держаться за дно.

Гусь молчал и его тень расходилась вокруг нас, словно тень огромного дракона.

— А ты точно не дракон? — спросил тихо карп.

Гусь рассмеялся и покачал головой.

— Нет, Лянг. Но я видел тех, кто ими стал. Я учился у старой болотной черепахи, что однажды взлетела в небо, оставив за собой радугу. Я помню, как один карп, такой же упрямый, как ты, научился дышать во сне и исчез в тумане, став дождем. Я знаю о Вратах. Потому что стоял рядом, когда один из вас впервые прорвался сквозь облака.

Совершенно неожиданно гусь зашагал вверх, по воздуху, словно дразня карпа, а Лянг с тоской смотрел на гуся, для которого не было пределов и ограничений. Хочет — ходит. Не хочет — летает.

И на меня вдруг снизошло озарение.

Я сделал шаг…еще один…тропа родилась буквально под ногой, а в груди нарастало тихое чувство-знание, будто она всегда была тут. Тропа. Только ждала, когда на нее ступят.

На секунду увидев, куда идет гусь, я понял, куда мне нужно.

Туда, на Небо. Но…

Нога потеряла опору и я упал на пол.

Но не сейчас.

Еще рано.

Для этой тропы еще не время.

☯☯☯☯

Некоторое время назад

Школа небесных Наставников.

Молодой красивый парень бежал по холмам. Для него это была легкая тренировка, он быстро рос в духовном развитии, и быстро совершенствовался. Он вступил в секту с последним потоком и теперь был одним из лучших, перспективных. Девушки засматривались на него. Наставники хвалили его, и никто бы не сказал, что еще полгода назад он был толстяком по имени Хань.

Потому что он им не был.

Хань, спотыкаясь, бежал сзади.

— Постой…постой… — махал толстяк рукой, — Я больше не могу…прошу тебя…остановись…я задохнусь.

Парень оглянулся на Ханя.

— Как же ты жалок, вонючий толстяк. Старейшины сказали, что ты позоришь нашу секту. Ты должен избавиться от лишнего веса.

— Но я не могу… — рухнул на землю Хань, — я делаю всё, что нужно, но вес не уходит…может, у меня просто кость широкая?

— Пасть у тебя широкая, — отрезал безжалостно красавчик.

Хань, стиснув зубы, пытался сдержать слезы, которые всё равно сочились из глаз, словно кровь из раны. А раной была его истерзанная душа.

Вы заплатите за это ублюдки, — мысленно проклинал он их, — Каждый из вас. Это бесчеловечно. Я пашу за троих, жру как ребенок после болезни, а бегаю как горная лань, и всё равно вес не уходит. Да я никогда так быстро не бегал, а вам всё мало!

Его действительно заставили пахать и тренироваться больше остальных. Духовный рис? — Он им засадил уже с десяток полей. Бег? — Он знал все горы и холмы вдоль и поперек, он даже ощутил как ноги его становятся плотнее, тверже…но не меньше…никак не меньше. Тело было по-прежнему большим и…с изрядной долей жира.

И это его угнетало.

Кроме насмешек парней, ко всему этому добавлялись насмешки девушек. Особенно той, в которую он плюнул. Он уже десять тысяч раз пожалел, что это сделал. Но сделанного не воротишь. Теперь она отыгрывалась на нем. А ведь она оказалась еще и талантливой, и прогрессировала быстрее остальных. Вот прямо как этот… Сюй перед ним, который и отвечал за его тренировку.

В сердце Ханя уже пылала настоящая любовь к Лю, — девушке, в которую он плюнул. Но она смотрела только на Сюя.

Хань заскрежетал зубами.

Ну ничего, уроды, — подумал он, — Мое духовное чутье в тысячи раз больше и лучше, чем у вас всех вместе взятых.

— Что ползаешь по земле, как червяк, поднимайся! — крикнул на него Сюй, ставший на краю скалы и наслаждавшийся своим красивым и легким телом. А Хань… Хань сжал в руке неприметную травку и положил в карман.

Идиот, ты даже не ощутил, что тут растет такая трава. У тебя вообще отсутствует духовное чутье? Как тебя взяли вообще? — подумал Хань, поднимаясь. Да, упал он именно для того, чтобы подхватить эту траву. Он так делал постоянно, и никто ни в чем не мог его заподозрить. Многие травы были очень скрытными и имитировали бесполезные сорняки. Другие ученики просто их не ощущали, а Старейшины… Старейшинам было всё равно, детские шалости их не интересовали. До тех пор, правда, пока никому не наносили серьезные увечья.

Хань рассчитывал, что травы, которые он находил сам, помогут с той закупоркой в его теле, которую снадобья, которыми его пичкали в Школе Небесных Наставников, не убирали.

Да, хоть они и говорили, что легко уберут ту закупорку, — они не смогли.

Что ж, Хань не собирался отдавать свою судьбу в чужие руки.

Лю! Ты еще будешь моя, а Сюй будет ползать у моих ног и просить прощения.

— Ну что, свинья? Отдохнул? Готов обливаться потом? — хохотнул Сюй.

Готов тебя придушить, — мстительно подумал Хань, характер которого с каждым днем закалялся и становился…тверже. — Но потом, когда стану сильнее.

Хань не знал, что старик с метлой все так же метущий у ворот пристально наблюдает как за ним, так и за всеми учениками.

Дорогие читатели, оставляйте комментарии и не забывайте тыкать лайки и подписывайтесь на цикл.

Спасибо всем вам кто читает. Это очень мотивирует.