Монарх V

Глава 10

Восторженная толпа расступалась перед нашей поступью. Появившись, будто из ниоткуда, пол укутал бархатный ковер. А в лицах собравшихся все чаще угадывались знакомые силуэты.

Новоявленный князь Эдуард Бельский отсалютовал бокалом. Рядом с ним примостился его сын, держащий руку на талии непокорной Лиры. И элитная охотница была явно не против.

Чуть в отдалении стоял Неклюдов, что даже в столь знаменательное событие не расставался со своей шапкой. И судя по его довольной роже, здоровяк пришел с подарком.

Стоило нам поравняться, как в нашу сторону потянулась его огромная рука. Вот только внимательный Корюшкин, успевший заметить намерение здоровяка, выдал ему мощного леща, от чего «подарок» не дошел до адресата. Горский, незаметно высунувшись из-за широкой спины Никиты, накрыл белым платком сочный кусок мяса аравийского льва, что считался невероятно редким и, главное, вкусным деликатесом!

Чуть дальше расположился Александр Николаевич Белов, проще говоря Седой. Недавно возведенный в дворянское сословие мужчина явно нервничал. Еще бы! Первый светский прием — и у самого императора! Постоянно бросая взгляд на стоящую рядом женщину, новоявленный маг будто успокаивал себя тем, что рядом находится дорогой ему человек.

Брюсов Николай Павлович, ректор московской магической академии стоял, гордо вскинув подбородок, и постоянно посматривал по сторонам. Старик будто всем своим видом излучал гордость за «своего» ученика. Ну да ладно, мне не жалко.

Чем ближе мы продвигались к конечной цели, тем именитей попадались гости. Великий род Воронцовых, тайно курирующий министерство строительства. Великий род Суворовых, чей представитель являлся действующим министром обороны. Да и само семейство было плотно включено в военно-промышленный комплекс империи.

Апраскины, властители Твери, всем скопом старались отвести от меня взгляды. Свежа еще была память о попытках втоптать в грязь безродного сопляка. И я о вас не забыл, можете не беспокоиться.

Шинский Олег Павлович даже не пытался скрыть свою улыбку. Окруженный тремя сыновьями, успешно вернувшимися с войны, они статно кивнули нам, стоило оказаться рядом. И мы с удовольствием ответили им взаимностью.

И лишь одно семейство скрывалась от нашего взора. Я нигде не видел Голицыных. Неужели осмелились отклонить приглашение самого императора?

Стоило нам подойти к небольшим ступенькам, как рядом появились новые действующие лица.

Старый пройдоха Марк, назначенный мной в роли друга жениха, сиял трезвостью и уверенностью. Одетый в строгий фрак, Мидлер выглядел в нем слегка непривычно. Если учесть, что в большинстве наших вылазок мы выглядели как бездомные бродяги. Особенно к их окончанию. Задорно подмигнув, он занял место подле меня.

Подругой же невесты стала… Алина Шинская. Белые волосы девушки были расправлены, ниспадая по плечам, будто снег, лежащий за окном. Серебристое платье, в тон цвета одеяний принцессы, придавала ее образу дополненную картину.

По мере нашего подъема, шум в зале начал затихать. И в конце пути нас ожидало двое. Император, что изъявил желание лично проводить церемонию от лица империи, и Радомир, что засвидетельствует наш союз в лице духовенства.

Как вспомню, чего мне стоило продавить свою точку зрения, так сразу хочется помыться. Ведь тем количеством ушатов с нечистотами, что словесно вылили на меня действующие представители земных конфессий, можно было заполнить полноводную реку.

И вот, наконец, мы встали перед ними. И оглушительная тишина, нарушаемая лишь редким шуршанием платьев, опустилась на зал.

— Дети мои! — громогласный голос императора, усиленный магией, разнесся по помещению. — Сегодня, под взором собравшихся, вы заключаете нерушимый союз двух сердец. И я, как отец, как наставник, как император, спрашиваю тебя, Годунова Анастасия Николаевна. Готова ли ты отдать всю себя, вверить свою судьбу в руки избранника?

— Да! — без раздумий ответила принцесса.

— А ты, Долгорукий Глеб Ярославович. Готов ли принять суженную под свое крыло? Готов ли стать стальным щитом, что убережет ее от любых невзгод? — тяжелый взгляд Николая, что будто смотрел в саму душу, внимательно отслеживал каждое мое движение.

— Да.

Приняв наши ответы, государь кивнул и сделал шаг назад. Его место занял изрядно волнующийся Радомир, не привыкший к столь большому вниманию к своей персоне.

— Дети божьи! — опасливо скосившись в мою сторону, Боярский продолжил. — Вы собрались здесь, дабы связать свои души под взором бога нашего, защитника человечества, Сириуса Эридана.

Несколько недовольных шепотков донеслось из зала, но их быстро заглушили.

— И я, как первожрец нового бога, послан, дабы засвидетельствовать волю его. — с каждым последующим словом из взора моего верного последователя пропадал любой намек на робость и неуверенность. — А воля его — лично проверить вашу решимость!

Последние слова жреца утонули в неугасимом потоке золотой энергии, что ринулась в сторону алтаря. Рисуя необыкновенной красоты картины, она втягивалась внутрь постамента, формируя перед нашим взором подлинный алтарь бога. Алтарь, точная копия которого была установлена в первом храме на Алтае. Алтарь, у которого мы с Миррой заключали наш вечный союз.

— Годунова Анастасия Николаевна. Согласна ли ты связать свое настоящее, свое будущее, саму свою душу с этим мужчиной?

— Согласна! — боясь пошевелиться от настигшего ее трепета почти шепотом ответила она.

После этих слов ее тело окутал золотой купол, вылетевший из центра постамента. Император незаметно дернулся, боясь за дочь, но смог сдержаться.

— Долгорукий Глеб Ярославович. Согласен ли ты принять все это и прокладывать ваш совместный путь в новую, семейную, жизнь?

— Согласен.

И вновь мощный поток хлынул из статуи, но на этот раз в мою сторону. А молодец Радомир, такое светопреставление люди запомнят надолго.

Император сделал шаг вперед, поравнявшись с первожрецом.

— С вашего взаимного согласия, выраженного в присутствии свидетелей. — кивнув в сторону стоящих рядом с нами, произнес Николай.

— Объявляем вас мужем и женой. — продолжил Радомир.

— Можете поцеловаться. — необычайно мягко добавил император.

И после его слов вся необузданная божественная энергия хлынула от нас во все стороны, быстро накрывая весь зал и скрывая в своем золоте две молодые фигуры.

Пораженные люди, не ожидавшие такого исхода, сперва испугались. Но стоило им понять, что неизвестная энергия не причиняет им вреда, а ровно наоборот, весь зал утонул в овациях. Империя чествовала создание новой ячейки общества.

— Как это мило. Николай, ты серьезно отдал свою дочь тому, чей род сам же разрешил пустить под нож? — глухой голос, напоминающий звук несмазанных петель, разнесся по помещению, унося с собой всю радость творящегося торжества.

Прервав наш первый брачный поцелуй, я кинул взгляд в толпу, где мгновенно нашел его источник. Голицын.

— Как ты смеешь являться на свадьбу моей дочери с таким опозданием, да еще и портить ее праздник? — ответил ему Николай.

И я впервые увидел императора в гневе. Должен признаться, впечатляло. Исходившая от него аура безграничной мощи подавляла. Алина с Анастасией, что находились в непосредственной близости от ее источника, не удержались на ногах, но были мягко мною подхвачены.

Но что-то было не так…

— Неправильный вопрос, Годунов. Это как ТЫ смеешь стоять на месте моих предков? Потомок падальщиков и убийц, узурпировавших трон.

— Это были твои последние слова. Схватить его! — приказал император. Вот только ничего не произошло.

— А где же твоя любимая гвардия? — по-клоунски заозиравшись, молвил Даниил. — Ой! Она же вся мертва! — последние слова он выкрикнул, словно безумец.

Хотя, глядя на его лицо, именно им он и являлся.

— Тебя я убью и без нее. — молвил император, двинувшись в его сторону.

— Давай же, Николай! Ты даже не представляешь, сколь долго я ждал этого момента! — сбросив свой темный плащ, великий князь грозно усмехнулся и в его руках сверкнул черный клинок, с которого капала алая кровь.

И мощь, заключенная в куске стали, соответствовала тому, чем пользовался покойный Нарышкин. И зная это несложно было догадаться, кто его создатель. Поганые Первые.

— А чтобы ты осознавал всю прелесть сложившейся ситуации… Явите себя! — вскинув руки, в очередной раз вскрикнул Даниил.

Мгновением позже по всему залу раздались крики людей, что желали оказаться как можно дальше от своих соседей. Ведь они являлись теми, чем раньше родители пугали своих детей. Воинами стихии смерти. И не простыми, а прошедшими ритуал подчинения!

Так же понявший это император не мог поверить своим глазам. Ведь кристаллы этой стихии можно было добыть лишь в одном месте!

— Ты все правильно понял, Николаюшка! — довольно оскалился Голицын. — Мои предки поколениями собирали кристаллы родной стихии! Платили любые деньги! Подкупали! Убивали! Пытали и шантажировали! Все, ради этого дня! Все, ради возвращения нашего наследия! — с каждым словом безумие проявлялось в мужчине все больше. — И теперь, воспользовавшись всем этим, наш род обладает полноценной силой повелителей смерти! И даже большей…

Замолчав, дав всем присутствующим в полной мере ощутить ужас, нависший над ними, он продолжил.

— Ведь первый Патриарх за многие сотни лет пришел именно по твою душу.

С этими словами Даниил взмахнул мечом и метнул в сторону Николая черную молнию, под завязку накаченную энергией смерти. Годунов не без труда парировал сложное заклятие и атаковал сам, используя невероятно сложные плетения. Несколько лавовых кулаков с молниевым треском разбились о защиту Голицына, черную, словно сердцевина мрака. Спустя считанные секунды пространство зала превратилось в калейдоскоп хаоса.

Несмотря на то, что император был самым могущественным магом Российской империи, он уступал своему заклятому врагу в силе стихий. Шепоту смерти могло противостоять лишь дыхание жизни. Огонь, земля, воздух и вода были бессильны против черной природы мятежника.

Император запретил кому бы то ни было вмешиваться в поединок. Он посчитал это делом чести. Никто не желал перечить его воле. Но каждый удар Голицына оставлял после себя непростые раны на теле императора. Ткань реальности слегка потрескивала.

Я влил больше энергии в многокомпонентные щиты, которыми окружил гостей и близких. Сил мне было не занимать, но то, что происходило вокруг, могло убить даже выпускника элитной академии Брюса. Аура смертоносных заклятий могла разъесть слабый барьер за секунды. Черные прожилки смерти расползались по золотым узорам на полу, словно ядовитый плющ, а воздух звенел от диссонанса магических частот.

— Ты засиделся на чужом троне! — Голицын выкрикивал слова, его голос дрожал от десятилетий сдерживаемой ненависти. — Твои предки украли корону у повелителей тьмы! И сегодня я верну ей законного владельца!

Николай, отступая к алтарю Сириуса, споткнулся о край ковра. Его императорский мундир был изорван в клочья, обнажая кожу, покрытую черными прожилками. Рука, обычно поднимавшая армии одним жестом, теперь дрожала, пытаясь соткать очередной защитный барьер. Золотистые нити имперской магии рвались, едва сталкиваясь с клинком смерти.

— Империя… — прошептал он, и в этом слове звучала не мольба, а клятва. — Она сожрет тебя.

Голицын занес меч, лезвие которого вспыхнуло ядовито-зеленым пламенем. В этот миг Анастасия, вернувшая себе самообладание, рванулась вперед. Ее крик не прозвучал вслух, но пронзил мое сознание, как ледяной шип:

«Глеб! Он убьет его!»

Ее магия — серебристые волны чистого пламени — ударилась о чары Голицына, сбивая тому концентрацию. Мятежник нервно дернул рукой и метнул черное проклятие в мою невесту. Я чудом успел выставить перед ней божественный щит. Простой барьер не справился бы.

Вспышка! Янтарные глаза и острые длинные уши мелькнули за троном. В одно мгновение меня парализовало, как и всех людей в зале. Мир словно поразили морозным заклятием, сковав все живое…Кроме… Кроме мятежника и Николая. Они продолжали сражаться, пока остальные недвижимыми статуями молча наблюдали.

Я чувствовал, как отчаяние Анастасии смешивается с моим собственным. Мои пальцы задрожали, пытаясь сдвинуться хотя бы на миллиметр. Тело, скованное магией Греймдара, горело — будто тысячи игл впивались в каждую клетку.

«Алтарь… Надо дотянуться…»

Где-то за гранью боли, в глубине сознания, мерцали рукотворный космос моего домена и маршрутная карта раскинувшейся по всему миру карты порталов. Там, среди созвездий, вышитых из пепла прогоревшей веры, я мог бы спрятать всех…

«Должен» был. Даже если это последнее, что сделаю.

Император встретил мой взгляд. В его глазах, обычно холодных как сталь, горел огонь, который я видел лишь однажды — когда он пытался раздавить меня своей аурой. «Давай, — словно говорил этот взгляд. — Сделай хоть что-нибудь. Защити мою дочь».

Клинок вонзился в его грудь. Черное пламя вырвалось из раны, поглощая тело, но…

Перед тем, как император окончательно канул в бездну, вновь вспыхнул золотой луч света, озарив своим сиянием весь зал — словно феникс решил напоследок полыхнуть, прежде чем окончательно исчезнуть под толщей темного пепла.

Голицын взревел победным кличем, выдергивая меч из пустоты:

— Наконец-то!!!

На месте Николая осталось лишь золотое мерцание вперемешку с ошметками мрака. Темная кровь императора мрачно алела перед моим алтарем. Греймдар показался из-за трона и повернулся ко мне. Его идеальное лицо, лишенное морщин и эмоций, впервые исказилось. Не гневом — любопытством алхимика, нашедшего новый элемент.

— Ты скоро умрешь, — произнес он, и каждый слог бил по сознанию, как молот. — С новым королем вас!

Он щелкнул пальцами. Мои ребра затрещали, сжимаемые невидимым прессом. Кровь хлынула из носа, заливая губы соленым металлом.

— Пошел ты, — выдохнул я, чувствуя, как трещины расходятся по костям. — Оставь нас в покое!

Первый нахмурился. Его рука сжалась в кулак, и боль стала огнем, пожирающим разум. Но где-то на краю сознания… звенел алтарь. Золотая магия Сириуса Эридана, моего альтер эго, пульсировала в такт моему едва слышному сердцебиению.

«Настя, Марк… Алина… Всех… Сейчас!» — приказал я Лариэль, и она тут же отозвалась на мой приказ, отправляя сообщения о переносе всем присутствующим в зале, всем тем, кто хоть как-то верил в нового бога Власти.

— Впрочем, ты мне неинтересен, букашка. — хмыкнул Первый, ослабляя тиски. Он отвесил шутливый поклон Голицыну, а затем погрозил ему пальцем. — Помни о дани! Я ухожу, но скоро вернусь. На коронацию можешь не приглашать.

Вновь сверкнула вспышка, Греймдар исчез, как его смертельные оковы. В зал хлынула толпа магов смерти. Голицын повернул голову в мою сторону и оскалился:

— Десница и вся династия должны тоже умереть.

Я рванул последние силы. Сигнал побежал по нитям связи — к Анастасии, к Марку, застывшему с гримасой ярости; к Алине, чьи белые волосы сливались с серебром платья; к Шинским, Неклюдову, даже к Седому, чьё лицо было искажено немым ужасом. Ко всем!

«Телепорт. Сейчас. Пока он не…»

Голицын шагнул вперёд. Его плащ взметнулся, открывая доспехи из чёрного перламутра — артефакты эпохи, когда люди разговаривали со звёздами.

— Тебе некуда деться. — Он поднял руку, и пространство вокруг алтаря начало сжиматься, как бумага в огне. — Ты всего лишь…

Я плюнул кровью ему в лицо. Не ему — в пустоту перед ним, но он инстинктивно отпрянул. Этого мига хватило. Одной рукой я схватил Анастасию, пальцы другой впились в резные узоры алтаря, и золотой свет охватил наши тела, вырывая из оков неминуемой опасности.

— НЕ СМЕЙ! — Голицын бросился вперёд, меч сверкнул…

…и вонзился в камень, когда я исчез. Последнее, что я услышал — рёв мятежника, смешанный с воплями гостей, внезапно обретших свободу.

Я рухнул на холодный мрамор, выплёвывая кровавые сгустки. Тело не слушалось, но где-то рядом…

— Глеб! — Голос Анастасии, дрожащий, но живой.

Она прижала мою голову к груди. Её слёзы падали на лицо, смешиваясь с кровью. Вокруг с глухими стуками появлялись другие — Марк, схватившийся за голову; Алина, мгновенно развернувшая боевую стойку; Шинский, обнимавший сыновей; Неклюдов, всё ещё сжимающий в кулаке кусок мяса аравийского льва.

— Где… отец? — Анастасия прошептала, её пальцы впились в моё плечо.

— Там, где расцветают самые яркие звёзды… — с грустью в голосе ответил Марк и поднял взгляд на ночное небо.

Я попытался шепнуть на ухо принцессе слова утешения, но вместо этого закашлялся.

Артур, уже стаскивающий с себя изорванный фрак, бросил на меня взгляд, полный немого вопроса. За его спиной Корюшкин методично проверял карманы, собирая всё, что могло стать оружием: вилки, хрустальные бокалы, даже шпильку из волос Алины. Императрица стояла на коленях, не замечая, как острые камни впиваются в ее кожу. Она была белее снега.

— Объясняй, — Бельский — младший разорвал рубашку, делая жгут для раздробленной ноги какого-то дворянина. — Где мы?

— Мы…

«Верните меня обратно!!!» — громкая речь с крепкими ругательствами оборвала мой ответ на полуслове. Голосу Андрея густым басом вторил его брат: «И меня тоже! Дайте убить гребаного гада!».

Взглянув на принцев, я грустно усмехнулся и, наконец, ответил:

— Мы на пороге гражданской войны.