Мои неотразимые гадюки. Книга 3 (СИ)

Глава 7

Чем дальше в лес, тем больше по дрова

Дружок — у Лэйры приключился сбой в артистизме с оригинальностью — проводил их к месту стоянки залётных мутантов и бросил. Пропал блохастый, даже не попрощавшись. Противу ожиданий, Гранка не шибко расстроилась: бодренько лопала ужин и давилась смешками, потешаясь над новобранцами. Мамонт с Тараном устраивались на свой лад, роя себе лёжки в мягкой земле прибрежного лужка. Паксая с Дасланой изматерились, устраиваясь на ночь: чуть ноги не переломали в этих окопах.

Хоровое шипение трёх гадюк и одной нормальной стервы заставило армов «поиметь совесть» и передислоцироваться на новое место. Загнало мужиков обустраивать новый бивак на девственном куске природы, оставив товарищам неаппетитные травмоопасные воронки. Разведя там пару костров и перетащив барахло, Гнер с Гобом встали крестом на пути своих хозяйственных грагов. Те вполне логично рассудили, что переезд касается всех объектов системы. Бедолагам даже прав не покачать: Троцкого с Гортензией и прочим семейство давным-давно приучили рыть окопы в стороне от людей.

Кстати, армы же и приучали, поэтому сейчас держали своё мнение о щупах при себе. Дон девчонок поддерживал: не каждый рождён ночевать на раздолбанном поле боя. Не каждому дано вставать ночью по нужде и ломать спросонья ноги, не добравшись до кустов. Пусть каждый останется при своём специфическом способе отдыха на собственной территории.

В результате ночевать предстояло на ровном пятачке меж двух поставленных на дыбы участков земли: с одной стороны новички системы, с другой старожилы. Хотя Мамонт с Тараном то и дело пытались привлечь внимание Гортензии разнообразными мачоиспускательными вывертами. Да и мочеиспускательными тоже: все окрестности зассали поганцы, претендуя на единоличное владение территорией. Хорошо у воды всегда ветерок с натуральными ароматизаторами, а то бы проснулись в эпицентре нужника под открытым небом.

Надо что-то делать с воспитанием грагов — пожаловался Дон «эрудиту». Тот не слишком долго думал, как его отшить: данная функция в кухонном комбайне стабилизатора отсутствует. А человеческой половинке манипулятор не указ: хочет маяться дурью, флаг в руку, труба в зубы. Агрегат напрашивался, и Дон, было, приготовился к высококачественной скандальной партизанщине в дебрях собственной башки. Любили они с манипулятором это дело: человек подло и грубо наскакивал, а машина сыпала нудными аргументами, провоцируя новые наскоки.

Но тут «ищейка» подала заказанный сигнал о приближении некого особо интересного объекта симпатии манипулятора. Вчера вечером он, как не старался, так и не смог уединиться с указанным объектом. Технически шанс был. А морально Даслана с Лэйрой шуганули его от девичьей «спаленки», дескать, хорош облизываться, кобелина. Добро бы ещё ревновали — можно понять и посочувствовать. А то ж ведь пошли на принцип: в походе никаких шашней. Даже Паксая развела целомудренность, от которой у Фуфа дымилось во всех членах.

Дон поймал себя на вороватой попытке уползти вслед за Дайной, которая направлялась к реке с полотенцем на плече. Ну да, девчонки уже понеслись принимать ванну, когда бедняжка всё что-то скребла песочком после ужина. Чем-то погромыхивала, шелестела и ещё маялась какой-то фигнёй. Если уж Паксая решила, что пробил «час потехи», так чего ж зазря перерабатывать? Так сочувственно размышлял Дон, следя за Дайной со стороны. Пытался сунуться с помощью, но сестрица его турнула. А тут нате вам: охраняемый старыми перечницами объект безнадзорно фланирует по бережку.

Дон успешно дополз до прибрежных кустов, к которым двигалась Дайна. Нырнул в них с головой и приготовился обезвредить спонтанный девичий страх: зажать ей лапой рот, чтобы не вопила. А там уже усадить прелестницу на песочек под кусточек и… Нет, до финальной сцены им по всякому не добраться: обязательно какая-нибудь зараза припрётся искать заблудившуюся невинную девицу. Но чуток потискаться выйдет для снятия пробы. А вдруг она ему не понравится? А он ей навыдаёт авансов и что? Оправдывать девичьи ожидания, на защиту которых поднимется весь его бабский батальон? Они ж его, как африканские муравьи, целиком сожрут.

— Ой! — тихонько вякнула Дайна, едва не наступив на ползучего мыслителя в кустах, где собиралась скинуть одежду.

— Твою ж!.. — ответно буркнул Дон, едва успев выдернуть руку из-под её пяты.

— Где? — не поняла Дайна, присев на корточки.

— Кто? — в ответ не понял Дон.

Свидание начиналось сценкой из жизни дебилов.

— Ты меня ловил? — простецки так осведомилась девушка, глядя на него улыбающимися поразительно сочными серыми глазами.

Он такого насыщенного переливающегося цвета сроду не видал. Прямо драгоценные камни, а не глаза. И как улыбаются! Вот где красота души вся, как напоказ. Не то, что в чёрных гляделках некоторых, где ни черта не разглядеть, кроме влажного глянца. А этот курносый носик, что так обалденно насмехается над придурком, который забыл, на кой хрен залез в кусты.

— Я соскучился, — выскочило из него признание.

— Так вроде ж целыми днями рядком толчёмся, — неумело пококетничала Дайна, маскируя смущение.

— И ещё толпа народа рядком толчётся, — проворчал Дон, поймав её руку с шершавой ладошкой и навеки въевшейся под ногти чернотой. — Не дают спокойно поговорить.

— Паксая говорит…

— Запрещаю её слушать! — брякнул Дон, мигом представив нравоучительные выступления зануды сестрицы.

Во всей красе.

— Как же не слушать? — прямо-таки поразилась его хамскому заявлению приличная девица. — Она чай госпожа.

— Для тебя у нас господ нет, — почти разозлился Дон.

— Знаю, — преспокойно подтвердила Дайна. — Так меня никто моей теменью беспробудной и не попрекает. Не гоняет, будто холопку какую. Зазря не тыркает. Уважительны все, будто к равной. А я-то и не равная. Вы все господами родились. Учёные на зависть. Не то, что я, — вздохнула она.

— И ты выучишься, — не понял Дон причины тусклой безнадёги в её голосе. — У тебя теперь учителей, как грязи. Они тебя скоро насмерть заучат. Насели все, как мухи на… Хм. Разгонять пора, чтобы не засидели тебя красивую.

— Не надо разгонять, — испуганно прошептала Дайна, вытаращившись на всемогущего манипулятора.

— Да шучу я, — поспешил сдать назад разошедшийся придурок, который не знает что сказать, оттого и гонит всякую хрень: — Наоборот рад, что тебя приняли за свою. Когда окончательно осядем, сможем тебя нормально учить.

— Знаю, — облегчённо выдохнула Дайна. — Мне Лэйра обещалась. Она поди самая умная. Фуф говорил, будто умней их. И дедушка Вуг к ней со всем почтением. Даром, что всё ругает её да обзывает.

Дон пребывал в ступоре, который его просто добивал. Нет, подобное состояние для него не в новинку. Но чтобы так тупить с девчонкой — этого за ним не водилось с тех пор, как прорезались волосы на ногах. На тех первых ногах, которые он носил в родном мире. В этом ничего не изменилось: ни волосатые ноги, ни нахальная уверенность в собственной неотразимости. И что бы там не гавкала эта задрыга Лэйра, профессиональными способностями манипулятора в личных целях он не пользовался. На кой ему обрабатывать мозги потенциальных дарительниц мимолётного счастья? Они и сами не прочь его всучить красивому, умному интеллигентному и сладкоречивому молодому человеку из приличной семьи. И не только юные скороспелки, но и более опытные женщины. Лишь обладательницам столь дряхлого плесневелого опыта, как у Лэйры с Паксаей, недоступно осознание праздника, которое несёт он в жизнь пытливых дам.

Сооружённый на скорую руку тренинг не помог: он по-прежнему не знал, о чём говорить с Дайной. И стоит ли перейти к провоцированию «большего». Больше всего его добивало то, что это самое «большее» как-то не заводило многообещающим финалом. Он столько дней без секса, что уже почти евнух, но заполучить его любой ценой не грело.

— Ты со мной… не хочешь? — сразила его вдогонку Дайна, участливо заглядывая в глаза пентюха, что не торопился распускать руки. — Ты не думай: я девица. Никого до себя прежде не допускала. Ты один по сердцу пришёлся.

— И ты мне, — с облегчением выпалил Дон, ибо запруду прорвало. — И… с тобой я очень хочу. Но не так, — досадливо огляделся он, дотумкав, в чём суть проблемы. — Не по кустам. Не впопыхах и не украдкой. А всерьёз и надолго.

— Ты что ж, замуж меня зовёшь? — обалдело вскинула руку Дайна, словно желая откреститься от соблазняющей её нечисти.

— Зову, — с полной уверенностью в подобном шаге заявил Дон. — Пойдёшь?

— За тебя? — задумчиво протянула разумница, не привыкшая кидаться на всё, что блестит.

Будь оно так, жирная Можка давным-давно бы сыграла в ящик. А Дайна, женив на себе её тупое отродье, прибрала бы к рукам столь выгодное предприятие, как трактир на бойком месте. Но эта девочка ценила себя гораздо выше — слава Будде, что она такая, а то бы Дон здорово разочаровался. Кажется, он реально втюрился, и это грело, как… Давно он не испытывал подобных будоражащих чувств.

А если эта сволочь «барбос» сунется сейчас химичить в его закипающей крови, он зароет его, даже ценой самоубийства. Блок внутренней защиты внял и отцепился со своей дебильной манией наведения стерильного порядка в психике манипулятора.

— Я бы за тебя пошла, — тихонько призналась Дайна на полном серьёзе, потупив глазки. — Да оно ж тебе незачем. Куда тебе такая деревенщина.

— Я и сам деревенщина, — ухмыльнулся Дон, обнимая её за плечи и целуя в висок.

— Смеёшься, — недоверчиво покосилась невеста на многомудрого и одновременно поразительно бестолкового жениха.

— Чем хочешь клянусь, — побожился он и откинулся на спину, увлекая Дайну в горизонтальное положение.

Она уложила голову ему на грудь и так выдохнула, словно сутки не дышала.

— Мой отец обычный торговец, — задумчиво поведал Дон, ласково оглаживая рукой её плечи и спину, а губами макушку.

Большего по-прежнему не хотелось. Было дико приятно лежать с ней просто так и пялиться в тёмное небо. И дико же досадно выслушивать отчёт «системника» о том, что кое-кому неймётся. Дескать, объекты Лэйра и Паксая на распутье: встрять в прелесть его момента, или это совершенно точно не тот случай. Не тот — послал Дон Лэйре конкретный такой командный импульс. Невдалеке яростно зашушукались, и кто-то кого-то поволок прочь, треща кустами. Впрочем, Паксая вскоре вернулась с парой спальников и кружкой горячего чая. Оставив подношение рядом с братом, выудила из кармана мешочек со сладостями, кинула на спальник и уметелила прочь. Не девки у него, а золото. Они с Дайной хлебнули чайку, завернулись в спальники и проспали в обнимку до утра. Если можно так сказать.

С утреца Дон попытался всласть поворчать, дабы компенсировать дискомфорт на отдыхе. Рассчитывал на поддержку девок, но у тех в головах сменился ветер. С утра их всё устраивало — армы, досконально изучив «противника», подлизались к ним готовыми кострами и горячим чаем. В лагере царил мир и благоденствие, вставшие поперёк глотки одному лишь стабилизатору системы. Они-то все выдрыхлись — даже армы между высиживанием на посту. А Дона то и дело теребили «ищейка» с «эрудитом»: первая всю ночь что-то обнаруживала, а второй всю ночь это опознавал. Задрали суки — поубивал бы!

Дружок явился тика в тику к моменту старта. Вывалился из намеченного к штурму густого хвойного леса и встал в позу, мозоля глаза раздражённым грагам.

— Мне одному кажется, что у него что-то на уме? — осведомился Фуф у всех гадов чохом.

— У всех тут вечно что-то на уме, — проворчал Тарьяс, закинув рюкзак Лэйры на спину Троцкого.

И вдруг решительно направился к рассевшемуся поперёк дороги гигантскому псу. Впрочем, здоровенный мастер на его фоне смотрелся менее жалким и неконкурентоспособным, чем некоторые. Фуф снял со спины Гортензии заверещавшую Гранку, и та понеслась к новому любимцу. Даслана тяжко вздохнула и потащилась следом: не защищать, а оторвать своенравную засранку от игрушки. В результате на бедном пёсике повисли трое любителей-собаководов. Затискали неосторожного зверя до потери ориентации в знакомом диком пространстве. Ему нравится — возразил «эрудит». И тут же добавил, дескать, объект пёс притащился не из праздного любопытства. Процентов восемьдесят с гаком вероятности, что у него намерения.

— Грана! — наорал Дон на эксперта, не горя желанием приближаться и становиться часть их экспозиции. — Чего ему надо?!

— Значит, ему реально что-то нужно, — удовлетворённо кивнул подкравшийся к манипулятору Гнер.

— Всем тут вечно что-то нужно, — передразнил Фуф мастера и обернулся к деду.

Тот уже сидел на дремлющем — пузом на земле — Блюмкине и разглядывал карту Грассина. Даже уткнувшись носом в карту, он знал, чем занимается каждый из вверенных ему объектов. Поэтому КУС пошуровал в головах Гранки с Дасланой, выудил оттуда отчёт о намерениях пса и, не понимая головы, сообщил:

— Он желает нас куда-то проводить. По его мнению, дело серьёзное. И нам туда обязательно надо попасть.

— Попадём? — уточнил Гнер у Дона.

— А тебе как? — уныло процедил манипулятор.

— Думаю, стоит, — пожал плечами командир внутрисистемного отряда специального назначения.

— Конечно, стоит, — встрял Фуф. — Чего мы теряем?

— Моё терпение, — насупился Дон.

— Не беда, — хмыкнул Фуф. — Ты там давай, стабилизируйся. А то совсем раскис. Не выспался что ли?

Дон зарычал, а Фуф заржал и потопал к супруге, самостоятельно карабкающейся на борт своего танка. Гортензия, присев максимально удобно для штурмующего её пассажира, нежно квакала слова поддержки. За её спиной Руф возился с Рамазом и Бестолочью. Оба — едва оказались на родине предков — заметно поприпухли и вели себя осторожно. А с появлением пса и вовсе ушли в подполье под брюхо матери. Милующаяся со своим Ромео Лэти пожалела малышню и посоветовала:

— Руф, думаю, тебе пора оседлать Рамаза. С тобой парню будет спокойней. Он уже достаточно сильный, чтобы тебя нести. Кстати, и Гортензии будет спокойней, что хотя бы один из сыновей пристроен.

Руф критически оглядел топчущегося Рамаза: кабанчик то и дело косился на пса. Мальчишка тоже глянул на заласканного Дружка и пренебрежительно сплюнул:

— Подумаешь! Нашёл, кого бояться. Пусть только попробует вас обидеть!

Пацан не был мутантом. Но его эмоции — как и остальных близких им людей — граги улавливали и расшифровывали весьма достоверно. Бояться собак Руф просто не умел — с какой стати? И его уверенность в способности защитить от них грагов была стопроцентно искренней. Рамазу резко полегчало. А потом паренёк вообще позабыл свои печали, ибо Лэти уже достала спальник Руфа и взялась мастерить седло. Собственно, всего лишь уложила спальник на спину Рамаза. Тарьяс — системный рачитель и попечитель — считал, что изготовление настоящих сёдел для грагов пустая трата времени и материала. На таких боках подпруга будет лопаться легче мыльных пузырей. Но для грагов свёрнутый спальник на спине был сродни ударившему по плечу королевскому мечу.

Рамаз важно надулся и вызывающе вылез из-за матери. Руф и прежде иногда залазил на него, но всего лишь для баловства. Нынче же всё иначе, всё взаправду и бесповоротно. Бестолочь жалобно квакнул вслед мигом повзрослевшему брату, отбывающему в новую жизнь. Но тот и ухом не повёл: младший брат в единый миг стал ещё младше и столь же неинтересней. Руф обнял поникшего Бестолочь за шею и взялся утешать. Но Рамаз остался непреклонен. Выстроился бок о бок с умильно сопящей матерью и приготовился послужить системе по-взрослому.

Дон обнаружил, что отвлёкшись на эту семейную возню, чувствительно успокоился. Собственно, абсолютно успокоился и вот уже несколько минут незаметно для себя обдумывает, чем же таким их желал заинтересовать Дружок? Отсутствие на псе отметок тутошних гадин ни о чём существенном не говорило. Он мог их сторониться по идейным соображениям — интеллект у партизана по оценке «эрудита» значительно выше среднего. Но мог просто не попасться им под руку: прилегающий к базе горный район на самом деле огромен.

И люди сюда до сих пор не сунулись лишь благодаря мутантам. Сами мутанты вполне себе выживают на подножном корму. Хотя отсутствие крупного рогатого скота напрягает: неужели всех выжрали подчистую? Придётся заводить новых. Не хрен экосистему портить. Она и так тут не блещет разнообразием: козлы да суслики. Да ещё…

Дон вдруг споткнулся о странную мысль: а что за крысы навестили под утро лагерь? Он в полусне их проигнорировал, а вот теперь они вылезли из подсознания. Верней, из его трёхуровневого «накопителя». И зачем я их вытащил, с чего такой интерес — поинтересовался Дон у «эрудита». По причине наличия у крыс пушистых беличьих хвостов — доложили ему на полном серьёзе. И потому, что сей неопознанный вид млекопитающих является продуктом биомутаций того же сорта, что и остальные присутствующие. Но с его функционалом можно разобраться лишь путём подключения к конкретной особи, код доступа которой ещё нужно взломать. Уже занимаетесь — уточнил Дон. А то — заверил «эрудит».

Пока он торчал посреди всеобщего столпотворения и тупил, все уже разобрались по транспортным средствам и потихоньку стартовали. Прямо по курсу уплывал вихлястый обкусанный хвост Блюмкина. За спиной деда привычно примостилась Дайна — КУС нахально наложил лапу на заботливую девчонку. Он продолжал любоваться расстеленной на коленях картой, а она обернулась и с непонятной тревогой следила за Доном. Застывшего манипулятора ткнуло под лопатки рыло Троцкого. А возвышающийся на нём Тарьяс добродушно проворчал:

— Чего-то ты, парень, нынче умней, чем обычно. Ишь, как размечтался. Небось о том, как нам тут житьё обустроить?

— Да прям! — фыркнула сидящая перед ним Лэйра. — Прикидывает, как местных гадюк передавить.

— Не болтай, чего ни попадя! — сурово шикнул мастер и ткнул её пальцем в темечко. — Дон, ты отправляться думаешь? Иль тут останешься?

Дон огляделся и понял, что Гортензия с Паксаей и Фуфом да путающийся у них под ногами Бестолочь предпоследние объекты, покидающие бивак. Последними оказались Гнер с Гобом, замыкающие колонну воинственных переселенцев. Мамонт с Тараном нетерпеливо фыркали и сопели, пялясь на завлекательно качающуюся задницу интересной особы с кокетливо задранным хвостом. Ох и наплачется с нею Троцкий — осудил легкомысленную дамочку Дон и попросился на постой:

— Гнер, я с тобой.

— Залезай, — моментально одобрил идею арм.

Мамонт — поразительно сообразительная скотина — тут же завалился вперёд, подгибая ноги. Гнер свесился, протягивая задохлику манипулятору руку. Дон — когда его втянули на борт — первым делом вспомнил важную вещь:

— Слушай, а где Даслана с Граничкой? На Гортензии их нету.

— А они теперь на своём Дружке путешествуют! — весело оскалившись, прокомментировал Гоб. — Вцепились в пса, будто лично вырастили. Вуг тут ворчал, будто любовь у них. Внезапная и очень подозрительная.

— Да ладно! Подозрительная. Я тоже собак люблю, — проворчал Дон и клацнул от неожиданности челюстями.

Поднимаясь с колен, Мамонт не особо церемонился с пассажирами, почитая их людьми военными, нежностям не обученными. Армы в этом смысле целиком отвечали его ожиданиям. А вот хрупкому, умственно озабоченному манипулятору езда на грагах нравилась всё меньше и меньше. Гораздо меньше, чем претила с самого начала. Дон так и не нашёл достойного названия паршивой процедуре — самые знойные эпитеты не в состоянии описать это гадство.

Хотя свет в конце тоннеля всё-таки забрезжил: езда на собаках была ему не в новинку. В их сибирском городке не то, чтобы поголовно, но кое-кто ею увлекался. И на собачьей упряжке соседа-охотника он частенько прогуливался в оплату ухода за теми же собаками. Правда, здесь предстоит несколько иной стиль вождения. Да и сами собачки намекают, дескать, учись, парень, ездить на верблюде. Но, где наша не пропадала — окончательно обрадовался Дон предстоящему расставанию с бронетехникой.

Мамонт — будто подслушал, падла — насмешливо фыркнул и наддал. Если бы не стальной захват арма, «барбос» бы сейчас ломал голову над тем, как восстанавливать горячо любимого придурка-манипулятора из рассыпавшихся фрагментов. Можно было, конечно, прислать в башку свинского поганца ответку. Но «системник» шуток не понимал. И намеренно — пусть и несмертельно — вредить объектам системы не дозволял. В принципе, он прав: глупо ставить подножку тому, на ком скачешь по буеракам.

До вечера никаких сюрпризов не приключилось — даже странно, куда подевались все граги. Прямо, не военный поход, а турпоездка по Кавказу. Вот-вот за очередным поворотом несуществующей дороги покажется шашлычная. Кстати, неплохо бы — тоскливо настальгировал Дон, пока сюрприз всё же не приключился. Подозрительно активный Дружок притащил новых знакомцев в действительно преинтересное местечко. Клуб любителей фантастики на природе. Следы инопланетян в недоступных уголках Земли — юродствовал Дон, сползая с оборзевшего Мамонта. Всю задницу своим галопом разнёс вдребезги — потирал манипулятор второстепенный орган, на ходу напрягая основной.

— И что это такое? — задышал в затылок Гнер, слетевший с Мамонта соколом.

Дон лишь молча пожал плечами, пробираясь мимо застывшей колонны к краю ЭТОГО. Пожалуй, аэродром — вывалившись из зарослей, выбрал он из множества спонтанно вылупившихся вариантов. Идеально круглый, насколько это можно оценить по «виду сбоку» за недоступностью более точного «вида сверху». Склоны гор вокруг тщательно обкорнали и выровняли до образования вертикальных стенок. Аэродром целиком состоял из одной круглой гигантской плиты светло-серого материала: ни гвоздя, ни трещинки. Разбираться: металл это или камень — в мире, где прежде налегали на термопласты и прочее, название чему он не знал — было глупо.

Сюрпризы на этом не кончились: по центру светло-серого аэродрома торчало громадное тёмное пятно. Опять-таки слишком ровное для естественных возбудителей пятен. Пятна поменьше располагались по краям. А с четырёх сторон к полю примыкали серебристые столбы, совершенно не потемневшие от времени, снега или дождя. Для пятисот лет это впечатляло больше всего. Даже больше, чем высоченная — метров на сто с лишком — стена, вклинившаяся промеж отшлифованных скальных обрывов. Видимо, одна из тех, которыми позатыкали щели, ведущие на базу. Сооружение так себе — против Саяно-Шушенской ГЭС не тянет, не говоря уже о Нурекской. Весь интерес к ней концентрировался в одной точке: где тут дверка?

Чем дальше в лес, тем больше по дрова. То он секса не хочет, то вот это вот… Архитектурный памятник скатившейся с катушек цивилизации. А по внешнему виду самого памятника и не скажешь: стандартно унылое инженерное сооружение в стиле конструктивного минимализма. Глазу не на чем отдохнуть. Так рвались сюда, а дорвались, и полюбопытствовать не на что. Да уж, это тебе не Тутанхамоны с Троями.