Между мирами: Хроники забытого мага

Глава 12

Ночь проходит в напряженном молчании. Мы сидим у костра, каждый думает о своём. О рассвете. Об охотниках. О выборе.

Морвен медитирует неподвижно, его лицо застыло словно каменная маска. Только лёгкое дыхание и редкое подрагивание век выдают, что он жив. Интересно, какие мысли проносятся сейчас в его древней голове? Какие видения приходят к нему из глубин прошлого?

Элиана чинит свой плащ, но руки дрожат, и она несколько раз колет себя иглой. Каждый раз она тихо вскрикивает и сжимает палец, останавливая кровь. Её лицо бледное, глаза покрасневшие. Чёрные линии на запястьях выглядят темнее в колеблющемся свете костра, словно живые тени, ползущие по коже.

Я смотрю на огонь и пытаюсь понять, что делать. Языки пламени танцуют в темноте, отбрасывая причудливые тени на деревья вокруг. В этих тенях мне мерещатся силуэты охотников, готовых наброситься на нас в любой момент. Отдать себя охотникам? Это предательство всего, ради чего мы пришли сюда. Сражаться? Мы слишком слабы против пятерых обученных охотников. Бежать? Они найдут нас.

Лес вокруг живёт своей ночной жизнью. Где-то вдали кричит сова. Ветки потрескивают от ночного холода. Каждый звук заставляет меня вздрагивать и напрягаться, хватаясь за рукоять ножа.

Рассвет приближается мучительно медленно. Небо на востоке начинает светлеть, сначала легкая, едва заметная, серая полоска у горизонта, а потом появляется розоватый оттенок, который постепенно разливается по небосводу, вытесняя темноту. Вдруг из леса снова выходит женщина-охотник. Одна. Без остальных.

Она движется бесшумно, словно призрак. Утренний туман клубится у её ног. Лицо частично скрыто капюшоном, но я вижу острые черты, твердый подбородок и холодные серые глаза. На поясе короткий меч и несколько ножей. Всё в ней говорит о смертельной опасности, об абсолютной уверенности в своей силе.

Морвен вскакивает на ноги, готовый к бою. Его посох вспыхивает мягким синим светом. Я тоже поднимаюсь, чувствуя, как бешено колотится сердце. Но женщина поднимает руки, показывая, что безоружна. Движение медленное, осторожное, как у человека, приближающегося к опасному зверю.

— Я пришла не сражаться, — говорит она. Голос низкий, хриплый. — Пришла… поговорить.

Она делает паузу, словно эти слова даются ей с трудом. Потом смотрит на Элиану. В этом взгляде что-то есть не просто холодность охотника. Что-то другое. Понимание? Боль?

— Идём со мной, — говорит она. — Одна. Элиана колеблется, потом кивает. Они отходят к краю поляны, где утренний туман особенно густой.

Я хочу последовать, но Морвен останавливает меня, сжимая мое плечо железной хваткой.

— Жди, — шепчет он. — Доверься Элиане.

Проходит несколько долгих минут. Каждая секунда тянется как вечность. Я вижу, как они разговаривают. Сначала охотница говорит короткими резкими фразами, её руки сжаты в кулаки. Элиана слушает, застыв неподвижно.

Потом охотница поворачивается спиной к нам. Медленно снимает перчатку с правой руки. Показывает что-то Элиане. Я слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но вижу, как Элиана вздрагивает.

Охотница что-то ещё говорит, ее голос становится тише, почти неслышным. Элиана отрицательно, решительно качает головой. Охотница говорит ещё что-то, и Элиана замирает. Потом медленно кивает. Потом вдруг прикрывает рот рукой, как будто сдерживая крик или рыдание.

Охотница протягивает руку и на мгновение касается плеча Элианы. Странный жест. Совсем не похоже на безжалостного охотника.

Наконец они возвращаются. Лицо Элианы бледное, потрясенное. Глаза покраснели, словно она плакала, хотя слёз нет. Женщина поворачивается ко мне.

— Я изменила решение, — говорит она. — Даю вам три дня вместо нескольких часов. Докажите, что есть другой путь. Найдите настоящего убийцу. Или мы вернёмся, и тогда ничто не спасёт вас.

Она резко разворачивается и уходит обратно в темный лес. Остальные охотники молча следуют за ней. Мы стоим на поляне в полном молчании и слушаем, как постепенно затихают их шаги в лесу.

— Что она тебе показала? — спрашиваю я у Элианы.

— Она сказала… она сказала, что потеряла младшую сестру три года назад. Искажение разорвало её изнутри за две недели. Девочке было двенадцать лет.

Я чувствую, как сжимается горло.

— И она всё ещё служит Совету? — спрашиваю я с недоумением.

— Она сказала, что Совет лжёт им о многом, — продолжает Элиана. — Что охотники видят жертвы Искажения каждый день, но им говорят, что это неизбежно. Что другого пути нет. Но она… она не уверена больше. Она дала нам время, потому что хочет, чтобы ты был прав, Александр. Хочет верить, что есть другой путь.

— Три дня, — говорю я тихо. — Этого слишком мало.

— Мы будем искать всеми доступными способами, — говорит Морвен твёрдо. — А пока продолжим обучение. Ты должен стать сильнее.

Утром мы возобновляем тренировки. Морвен значительно строже обычного.

— Вчера ты хорошо справился с двумя стихиями, — говорит он. — Сегодня попробуем три. Ты постоянно теряешь концентрацию, когда добавляется новая стихия. Полностью сосредоточься.

Я делаю глубокий вдох и пробую. Вызываю огонь в правой руке он послушно появляется. Вода в левой тоже получается.

— Хорошо. Теперь самое сложное попробуй третью стихию. Призови воздух.

Я пытаюсь. Чувствую, как концентрация начинает расползаться. Огонь дрожит, вода колеблется.

«Воздух,» — мысленно зову я. — «Пожалуйста, приди.»

Огонь гаснет мгновенно. Вода падает на землю.

— Снова, — говорит Морвен спокойно.

— И снова. И снова. Я пробую второй раз. Третий. Десятый.

К обеду я измотан и разочарован. Ни разу не получилось удержать три стихии дольше секунды.

— Это невозможно, — говорю я с отчаянием. — Я не могу.

— Тренис учился полгода, прежде чем смог удержать три стихии хотя бы минуту, — отвечает Морвен. — Ты занимаешься три недели. Будь терпелив.

Вечером того же дня Морвен учит меня особой глубокой медитации.

— Ты готов к следующему шагу, — говорит он серьезно. — Твой канал достаточно открыт. Теперь ты можешь попытаться увидеть прошлое.

— Прошлое? — переспрашиваю я с удивлением.

— Да. Связующие видят гораздо больше, чем обычные маги. Они чувствуют память мира и видят события прошлого. Но не всё сразу, сначала только фрагменты. Кусочки, которые нужно научиться складывать вместе.

— Как это сделать? — спрашиваю я.

— При помощи очень глубокой медитации. Ты должен полностью отпустить себя и довериться потоку энергии. Позволь ему унести тебя назад во времени.

Я киваю и сажусь на свой камень. Закрываю глаза и начинаю медленно дышать. Холодный утренний воздух наполняет лёгкие, и я чувствую, как напряжение постепенно уходит из плеч, из спины, из сжатых челюстей.

— Дыши очень медленно, — говорит Морвен спокойным голосом. Он звучит так далеко, словно доносится из-под воды. — Почувствуй свой поток.

Знакомый, теплый и яркий поток появляется внутри меня. Он пульсирует в такт дыханию, разливается по всему телу мягким золотистым светом.

— Следуй за потоком без сопротивления. Пусть он сам ведет тебя. Не бойся ничего, — шепчет Морвен.

Я следую за потоком, отпуская контроль. Это странное ощущение, но при этом одновременно пугающее и освобождающее. Словно стоишь на краю обрыва и делаешь шаг в пустоту, веря, что не упадёшь.

Поток течет куда-то вниз, и я иду за ним все глубже. Вокруг меня сгущается темнота не пугающая, а почти уютная, как теплое одеяло. Я теряю ощущение своего тела. Не чувствую больше камня под собой, ветра на лице, звуков леса.

А потом внезапно вспыхивает яркий, ослепительный свет. Я открываю глаза, но это не мои глаза. Это чужое зрение, чужое сознание, чужая память. Передо мной фрагмент. Просто момент, вырванный из потока времени.

Вспышка ослепительно-белого света. Протяжный крик, полный боли и ужаса. Кто-то падает, руки бессильно вытянуты вперёд. Я вижу молодое лицо, искаженное страхом. Вижу магию, срывающуюся с пальцев неконтролируемыми вспышками.

Не понимаю, что происходит. Кто это? Почему кричат? Что произошло за мгновение до этого? Темнота поглощает видение.

Другой фрагмент. Резкий переход, как разрыв плёнки.

Высокая белая башня. Она парит в воздухе, окруженная облаками. Невероятно красиво, изящные шпили, сверкающие окна, балконы, с которых свисают цветущие лианы. Магия течёт по стенам видимыми потоками, создавая радужные узоры.

Но что-то не так. Башня дрожит? Или это я дрожу? Трещины появляются на белом камне, тонкие, как паутина. Цветы осыпаются с балконов. В воздухе повисает тревога, густая и липкая.

Снова темнота, на этот раз более резкая, почти болезненная. Третий фрагмент.

Площадь, залитая солнцем. Красивый фонтан в центре, вода поднимается вверх и застывает в воздухе причудливыми фигурами. Это не просто вода, а танцующая магия. Дети играют вокруг фонтана, их смех звенит в тёплом воздухе. Они вызывают огоньки, водяные шарики, воздушные вихри. Магия без боли, без страха, без усилий, лишь радостная игра.

Но почему я чувствую тревогу? Почему комок подступает к горлу? Что-то должно случиться? Или уже случилось? Я знаю, что эти дети, что все они обречены, но не знаю почему. Хочу крикнуть им, предупредить, но у меня нет голоса в этом видении.

Я падаю обратно в своё тело, задыхаясь. Резкий возврат почти болезненный, словно нырнул в ледяную воду. Сердце колотится бешено. Руки дрожат. На лице холодный пот.

— Что… что это было? — задыхаюсь я.

— Видения, — произносит Морвен. — Фрагменты прошлого. Но они не всегда показывают события в правильном порядке. Ты видел красивый город это было ДО катастрофы. Но ты также видел крик, падение это было ПОСЛЕ. Или ВО ВРЕМЯ. Видения перемешаны. Ты должен научиться складывать их в правильном порядке.

— Но как? — спрашиваю я.

— Опыт. Практика. Каждое новое видение добавит кусочек к картине.

Я молчу, переваривая увиденное.

— Отдохни, — говорит Морвен. — Завтра попробуешь снова. Видений будет больше. Постепенно ты начнёшь понимать картину целиком.

На следующий день после тренировки с тремя стихиями, которые снова не получаются, я медитирую опять. На этот раз видение другое, более отчетливое.

Тёмная подземная зала. Факелы на стенах горят странным зеленоватым светом, отбрасывая пляшущие тени. Воздух тяжёлый, влажный, пахнет плесенью и чем-то острым, химическим. Группа магов стоит вокруг большого круга со сложными символами, выгравированными прямо в каменном полу. Символы светятся тусклым красным светом, пульсируя, словно живые.

Я вижу их лица или, точнее, чувствую. В видении они размыты, но эмоции передаются ясно. Жадность. Нетерпение. Страх, скрытый под маской уверенности. Один из магов высокий, худой, в тёмном плаще с капюшоном, заметно нервничает. Он постоянно поправляет рукава, переминается с ноги на ногу.

Один говорит напряженным, почти срывающимся голосом:

— Это происходит слишком медленно. Нам нужно больше силы. Стихии не дают нам достаточно. Мы просим, умоляем, и получаем крохи! Годы уходят на то, чему другие цивилизации учились за месяцы!

Другой маг отвечает, у него голос более молодой, самоуверенный, без тени сомнения:

— Есть другой способ. Мы можем заставить их. Не просить, а именно заставить. Взять силу, которая по праву принадлежит нам.

Первый маг тот, что нервничал, говорит неуверенно:

— Но древние тексты предупреждают… Там ясно сказано, что принуждение стихий ведёт к катастрофе. Что баланс нарушится…

— Древние тексты написаны трусами! — рявкает второй, и эхо разносится по залу. — Людьми, которые боялись своей силы! Мы не такие. Мы сильнее. Мы возьмём то, что нам нужно, и построим величайшую цивилизацию, какую когда-либо видел мир!

В круге на полу что-то начинает происходить. Красное свечение усиливается. Появляется гул: низкий, вибрирующий, заставляющий дрожать камень под ногами. Фрагмент обрывается резко, словно кто-то захлопнул книгу.

Я возвращаюсь в себя, дрожа. Холодный пот стекает по спине. Руки сжимают края камня, на котором я сижу, так сильно, что болят суставы.

— Я видел их, — говорю я Морвену. — Тех, кто начал всё это. Они хотели больше силы.

— Да, — кивает Морвен мрачно. — Это началось в тайных залах. Небольшая группа магов решила, что просьбы это слабость. Что настоящая сила приходит через принуждение.

— И что случилось дальше?

— Ты увидишь. Со временем. Но не сразу. Видения придут постепенно, и ты будешь складывать кусочки головоломки.

Проходит ещё день. Третий день из трёх, что дала нам охотница. Элиана тренируется отдельно, в дальнем конце поляны. Я вижу, как она снова и снова пытается вызвать огонь. Первые попытки болезненны, она морщится, прикусывает губу до крови, сжимает руку в кулак. Чёрные линии на запястьях пульсируют, как живые змеи.

Но постепенно что-то меняется. Боль становится меньше. Не исчезает полностью, но притупляется. Иногда получается маленькое дрожащее пламя, нестабильное, но всё же пламя. Элиана не отступает. Снова и снова. Падает, встаёт, пробует заново. Чёрные линии на её руках стали чуть светлее. Или мне кажется? Трудно сказать точно, возможно, что это просто игра света.

К вечеру, когда солнце уже садится за деревья, окрашивая всё вокруг в золотисто-багровые цвета, происходит что-то новое. Элиана сидит на камне, глубоко дышит. Грудь вздымается ровно, спокойно. Она больше не напрягается, не сжимает челюсти. А наоборот, она расслабляется. Протягивает руку медленно, почти ласково, словно к старому другу.

«Огонь,» — слышу я её шёпот, тихий, как дыхание ветра. — «Пожалуйста. Не как враг. Как друг.»

Над её ладонью вспыхивает пламя. Чистое. Ровное. Без дрожи, без искажений, без той уродливой черноты, что обычно примешивалась к её магии.

И она… она улыбается. Не морщится от боли. Не сжимается от усилия. А просто искренне, светло улыбается, как ребенок, впервые увидевший снег.

Пламя держится пять секунд. Десять. Двадцать. Танцует над ее ладонью, реагирует на движение пальцев. Она медленно поворачивает руку, и огонь послушно следует за движением, не гаснет, не дрожит.

Потом всё же гаснет, Элиана выдыхается, концентрация слабеет. Но она смотрит на свою руку с надеждой, которой не было раньше. Её глаза блестят то ли от слез, то ли от отражения заката.

— Получилось, — шепчет она, почти не веря своим словам. — Не полностью. Не навсегда. Но получилось. Я услышала огонь. И он ответил без боли. Я подхожу к ней.

— Это прогресс, — говорю я. — Большой прогресс.

— Да, — она кивает. — Но мне нужно ещё время. Много времени. Чтобы полностью очистить канал.

Мы сидим втроём у костра. Ночь опускается на поляну.

— Завтра они вернутся, — говорю я тихо. — Три дня прошло. А мы так и не нашли настоящего убийцу.

— Мы не нашли убийцу, — соглашается Морвен. — Но мы узнали больше. Это прогресс.

— Но этого недостаточно, — говорю я с отчаянием. — Они придут и заберут меня. Или убьют всех нас. Элиана молчит, глядя в огонь.

— У нас три варианта, — говорит она наконец. — Остаться здесь и встретить охотников. Бежать дальше в лес. Или идти к храму, где может быть засада.

— Если останемся, — говорит Морвен, — нас окружат. Не только охотники, но и наёмники. Все, кто хочет награду Совета.

— Если побежим, — продолжает Элиана, — нас всё равно найдут. Рано или поздно. У нас закончится еда, силы. Зима близко.

— Храм, — говорит Морвен. — Это единственный шанс. Там древняя защита, которую не пробить. Да, там может быть засада. Но лучше сражаться там, где есть защита, чем здесь, где её нет.

Я смотрю на них обоих.

— Если в храме засада, — говорю я медленно, — мы можем умереть все трое. Это ты понимаешь?

— Понимаю, — кивает Морвен. — Но если не пойдем, то точно умрем. А в храме есть шанс.

Элиана берёт меня за руку.

— Я с тобой, — говорит она просто. — Куда бы ты ни пошёл.

Я смотрю на огонь. Думаю о видениях. О древнем городе, который рухнул. О магах, которые выбрали силу вместо мудрости.

— Хорошо, — говорю я. — Идём к храму. Но не сейчас. Не в панике. Подготовимся. У нас есть ночь.

— Ты прав, — кивает Морвен. — Подготовимся правильно. Соберём всё, что нужно. Выйдем на рассвете. Если нас встретят, мы встретим их лицом к лицу, но не в панике. С готовностью.

Мы проводим ночь, собирая вещи. Никто не спит, все понимают, что это может быть наша последняя ночь в относительной безопасности.

Морвен готовит артефакты защиты, аккуратно упаковывает их в кожаный мешок. Его движения размеренные, точные, но я замечаю, как напрягается его спина, как часто он поглядывает на лес. Он тоже боится, просто не показывает.

Элиана упаковывает еду и воду, проверяет каждый узел, каждую застежку. Её руки работают быстро, привычно, наследие странствий и выживания в дикой местности. Время от времени она останавливается и смотрит на свои запястья, на чёрные линии, что стали чуть светлее.

Я тренируюсь с двумя стихиями, снова и снова, пока руки не начинают дрожать от усталости. Огонь в правой руке, вода в левой. Удерживаю одновременно. Минуту. Две. Пять. Концентрация почти идеальная, страх помогает сосредоточиться. Когда знаешь, что завтра может быть последним днём, тренируешься с особым усердием.

Ночь тянется бесконечно долго. Каждый шорох заставляет вздрагивать. Каждый треск ветки звучит как приближающиеся шаги охотников. Но рассвет всё же приходит.

К утру мы готовы. Морвен гасит остатки костра, тщательно затаптывает угли. Элиана в последний раз проверяет наши рюкзаки. Я стою и смотрю на хижину, где прошли недели тренировок. Странно покидать это место, оно стало почти домом.

Солнце встаёт над горизонтом, окрашивая небо в красные и оранжевые цвета. Красный рассвет, как говорят моряки, что это плохая примета. Интересно, действует ли эта примета в магическом мире?

— Пора, — говорит Морвен.

Мы выходим из хижины и смотрим на дальние горы, где находится древний храм. Вершины скрыты в облаках, путь туда займет минимум два дня быстрого марша. Два дня, в течение которых нас могут настигнуть охотники в любой момент.

— Туда, — говорит Морвен, указывая посохом. — К храму. К нашей судьбе.

Вдруг Морвен замирает. Его тело застывает, словно превратилось в статую. Посох выпадает из руки и со стуком ударяется о землю. Глаза становятся пустыми, остекленевшими, как будто он смотрит куда-то очень далеко, сквозь пространство и время.

— Что случилось? — спрашиваю я встревоженно, хватая его за плечо. Оно холодное под моей рукой, словно прикасаюсь к мрамору.

— Я чувствую… — шепчет Морвен, и его голос звучит странно, эхом, словно доносится из глубокого колодца. — Смерть. Новую смерть. Она произошла вчера ночью.

— Откуда ты знаешь?

— Магическая связь, — говорит Морвен, медленно возвращаясь к себе. Глаза снова становятся живыми, но в них теперь страх. — Древняя сеть, которую создали маги столетия назад. Когда умирает кто-то могущественный, сеть резонирует. Это как… как колокол, в который ударили. Волна расходится по всему миру, и те, кто связан с сетью, слышат этот звон.

— Почему ты не чувствовал предыдущие убийства? — спрашивает Элиана подозрительно, сжимая рукоять своего кинжала.

— Потому что они были слабее, — отвечает Морвен, поднимая посох. Рука дрожит. — Предыдущие жертвы, их смерть создала слабый резонанс. Я чувствовал его, но не мог понять, что именно. Думал, это просто фоновый шум сети, эхо старых битв, отголоски далеких трагедий. Но это… это был кто-то очень могущественный. Член Совета, возможно. Или один из древних магов-отшельников. Резонанс настолько силён, что я чувствую его за сотни вёрст. Он буквально разрывает сеть, посылает импульсы боли по всем связанным узлам.

— Кто умер? — интересуюсь я.

— Не знаю точно. Сеть не передает имён, только силу резонанса. Но это был кто-то важный. Очень важный. И я чувствую… — он замолкает, прислушиваясь к чему-то, что слышит только он. — Символ. Тот же символ, что и раньше. Магическая подпись убийцы.

Холод пробегает по моей спине, поднимается вверх по позвоночнику, обволакивает затылок ледяными пальцами.

— Четвёртое убийство.

— Да, — кивает Морвен мрачно. Лицо его стало серым, старым. — Четвёртое убийство. И это меняет всё. Времени больше нет совсем. Охотники уже идут. Сейчас. Я чувствую их приближение. Они двигаются быстро, очень быстро. Магией ускорения, возможно.

Я смотрю на темный лес вокруг нас. Утренний туман всё ещё стелется между стволами, но мне кажется, что тени движутся между деревьями. Не просто колышутся от ветра, а именно движутся, целенаправленно, быстро, приближаясь к нам со всех сторон.

— Тогда идём быстро, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. — Прямо сейчас.

Мы срываемся с места и бежим к тропе, ведущей в горы. К храму. К нашей последней надежде. Рюкзаки тяжелы, но страх придаёт сил. Ноги несут меня быстрее, чем я когда-либо бегал в своей прежней жизни.

За нашими спинами я отчетливо слышу шаги. Шаги, которые приближаются с каждой секундой. Они уже совсем близко.