Медицина Древнего часть вторая

Глава 18

Её напряжённая поза и сжатые губы говорили больше любых слов. Бросил быстрый взгляд в её сторону, едва заметно покачав головой — сейчас не время выяснять отношения.

— Мои однокурсники и преподаватель, — ответил я, пропуская спутников в дом. — Им некуда идти, академия разрушена.

Изольда поджала губы, но отступила, давая дорогу. В глазах её читалось явное недовольство, но она молча наблюдала, как Тихон, Маша и Виктория проходят мимо неё.

Просторный холл с высокими потолками встретил нас теплом и светом. Хрустальная люстра заливала пространство мягким сиянием, а мраморный пол отражал свет, делая комнату ещё светлее. После ночных кошмаров разрушенной академии домашний уют казался почти нереальным.

Не успели мы сделать и нескольких шагов, как из гостиной выбежала мать. Её лицо побелело, когда она увидела меня — грязного, в порванной одежде, с царапинами на лице. Растрёпанные волосы она не успела привести в порядок, явно поднявшись с постели при первых звуках открывающейся двери.

— Кирюша! — воскликнула она, бросаясь ко мне. — Слава богу, ты жив!

Она обняла меня, прижимая к груди, словно маленького ребёнка. Её руки дрожали, а глаза наполнились слезами.

— Мы так боялись, — прошептала она. — По телевизору передавали… академия… монстры… Я чуть с ума не сошла от страха!

— Я в порядке, мама, — успокаивающе погладил её по плечу. — Всё обошлось.

По лестнице стремительно сбежала Алёна. Её пижама с забавными медвежатами выглядела нелепо на фоне общего напряжения, но сейчас это никого не волновало. Сестра, не задумываясь, бросилась ко мне, расталкивая всех по пути.

— Кирилл! — закричала она, обнимая меня за шею. — Ты цел! Я так боялась!

Её глаза покраснели от слёз, а голос дрожал от волнения. Обнял её в ответ, чувствуя, как бешено колотится её сердце — маленькое, испуганное.

— Я же обещал, что со мной всё будет хорошо, — улыбнулся ей, стараясь выглядеть бодрее, чем себя чувствовал. — Я всегда возвращаюсь.

Только сейчас мать обратила внимание на моих спутников. Её взгляд скользнул по лицам Тихона, Маши и Виктории, застывших в неловкости у входа. Все трое были грязными, с порванной одеждой и следами пережитого ужаса на лицах.

— А это… — начала она, вопросительно глядя на меня.

— Мои однокурсники, — представил я, — Тихон Стоев и Мария… — я запнулся.

— Мороз, — тихо подсказала девушка, смущённо теребя порванный рукав одежды.

— И Виктория Сергеевна Светлова, — добавил я. — Мой преподаватель по археологии.

Мать быстро собралась с мыслями, отбросив личные переживания за меня. Её лицо приняло выражение радушной хозяйки, хотя глаза всё ещё были полны тревоги.

— Боже мой, какой ужас вы пережили, — она шагнула к ним. — Проходите, не стойте в дверях. Вы, должно быть, голодны и измучены.

В этот момент из коридора, ведущего в подвал, появился дед. Он двигался энергичной походкой, выпрямив спину, и лишь слегка опираясь на трость. Его глаза цепко оглядели всю группу, мгновенно оценивая ситуацию.

— Я почувствовал магическое возмущение, — сказал он, подходя ближе. — Что случилось?

— Нападение на академию, — коротко ответил я. — Портал, монстры. Много погибших.

Дед нахмурился, крепче сжимая набалдашник трости.

— Здесь тоже были странные колебания, — произнёс он.

Наши гости растерянно переглядывались, но молчали, очевидно не желая вмешиваться в семейный разговор. Лишь Тихон внимательно наблюдал за дедом.

— Сколько? — внезапно спросила Алёна. — Сколько людей погибло?

Её голос прозвучал тихо, но отчётливо. В воздухе повисла тяжёлая тишина. Все взгляды обратились на меня.

— Много, — тихо ответил я. — Слишком много.

— Но как… — начала мать, но я прервал её, подняв руку.

— Не сейчас, мама, — мягко, но твёрдо сказал я. — Всему своё время. Сначала нужно устроить гостей.

Она поняла и кивнула, хотя по её лицу видно было, что вопросы продолжали терзать её.

— Конечно, — она повернулась к нашим гостям. — Вы, должно быть, хотите привести себя в порядок и отдохнуть. Ирина Леонтьевна!

Словно ждавшая своего часа, в холле появилась домоправительница. Её седые волосы были собраны в аккуратный пучок, а на лице застыло выражение сдержанного достоинства.

— Да, госпожа? — её голос звучал спокойно, но в глазах читалось беспокойство, когда она окинула взглядом наши потрёпанные фигуры.

— Подготовьте, пожалуйста, гостевые комнаты для наших гостей, — распорядилась мать. — И пусть на кухне приготовят что-нибудь.

— Уже всё готово, госпожа, — кивнула Ирина Леонтьевна. — Я распорядилась, как только услышала о происшествии в академии.

Её профессионализм и предусмотрительность всегда поражали меня. Даже в такой ситуации она оставалась собранной и эффективной.

— И ещё, — домоправительница повернулась к гостям. — Я подготовила некоторую одежду. Думаю, она вам пригодится.

Маша благодарно кивнула, неловко теребя порванный рукав свитера. Виктория выглядела смущённой, но тоже выразила признательность тихим «спасибо». Тихон просто кивнул.

— А теперь следуйте за мной, — Ирина Леонтьевна указала на лестницу. — Я покажу вам ваши комнаты.

Они направились за ней, лишь Маша задержалась на мгновение, бросив на меня долгий взгляд, полный невысказанных эмоций. Потом и она поднялась по лестнице, оставив нас в холле.

Как только гости скрылись из виду, Изольда шагнула ко мне, её лицо выражало плохо скрываемое раздражение.

— И долго они здесь пробудут? — спросила она, скрестив руки на груди.

— Столько, сколько потребуется, — ответил я, ощущая нарастающую усталость. — У них нет другого места.

— А эта девушка, Мария, — Изольда изогнула бровь. — Она всегда так на тебя смотрит?

— Изольда, — я вздохнул, потирая переносицу. — Не сейчас.

Шальная открыла рот, чтобы возразить, но тут вмешался дед. Он подошёл ближе, опираясь на трость, и его взгляд был серьёзен.

— Мне нужно поговорить с внуком, — сказал он, не допускающим возражений тоном.

Изольда поджала губы, но отступила. Мать колебалась мгновение, затем кивнула.

— Пойдём, Алёна, — она взяла дочь за руку. — Поможем Ирине Леонтьевне с гостями.

Алёна хотела что-то сказать, но под строгим взглядом матери послушно последовала за ней. Шальная осталась на месте, её поза выражала вызов.

— Я сказал — наедине, — повторил дед, глядя прямо на неё.

Изольда бросила на меня вопросительный взгляд. Я кивнул, давая понять, что всё в порядке. Только после этого она неохотно покинула холл, направившись в гостиную.

Когда мы остались одни, дед повернулся ко мне.

— Что на самом деле произошло? — спросил он, понизив голос. — И не говори мне, что это просто нападение монстров.

Я осмотрелся, убеждаясь, что нас никто не подслушивает.

— Портал открыли намеренно, — ответил я тихо. — Прямо в подвале преподавательского общежития.

Дед нахмурился, его пальцы крепче сжали набалдашник трости.

— Кто-то целенаправленно атаковал академию изнутри, — продолжил я. — И, судя по всему, этот кто-то хорошо знал, что делает.

— Ты его видел? — глаза деда сузились.

— Нет, — покачал головой. — Но у меня есть подозрения.

Дед задумчиво потёр подбородок, затем кивнул своим мыслям.

— После нашего успеха с закрытием портала твари ищут новые пути, — произнёс он. — Что-то мне подсказывает, что это не последняя такая атака.

— Согласен, — кивнул я. — И мне кажется, я знаю, что нам нужно делать дальше.

Дед вопросительно поднял бровь.

— Я уеду, — сказал я решительно. — В Грецию. Мне нужно исследовать некрополь. Поэтому защита будет на тебе.

— В Грецию? — дед удивлённо посмотрел на меня. — Но границы закрыты. Военное положение.

— Я найду способ, — твёрдо ответил я.

Дед внимательно изучал моё лицо, словно пытаясь прочесть мысли. Затем медленно кивнул.

— Если ты уверен, что это необходимо, — сказал он тихо. — Я позабочусь о семье в твоё отсутствие.

— Спасибо, — искренне поблагодарил его. — Но давай обсудим детали позже. Сейчас мне нужно привести себя в порядок.

Дед кивнул и, повернувшись, направился в сторону подвала.

Я поднялся по лестнице на второй этаж и направился в свою комнату. Мне хотелось смыть с себя грязь, пыль и запах крови.

В душе я позволил горячей воде литься на меня, смывая не только грязь, но и напряжение последних часов. Пар поднимался вокруг, окутывая меня тёплым облаком. Я закрыл глаза, позволяя мыслям течь свободно.

Грузом висели воспоминания — лица погибших студентов, искажённые страхом и болью, светящийся портал в подвале общежития, монстры, прорывающиеся в наш мир… И фигура Конрада Бергсона, мелькнувшая между деревьями. Я был почти уверен, что видел его, наблюдающего за боем. Что это значило?

Вопросы без ответов кружились в голове, пока я заканчивал водные процедуры. Вытершись насухо и надев свежую одежду, я почувствовал себя лучше физически, но мысли продолжали метаться.

Выйдя из комнаты, я услышал голоса из столовой. Спустился по лестнице и направился туда. За большим овальным столом собрались все — мать, Алёна, дед, Изольда, Тихон, Маша и Виктория. Ирина Леонтьевна руководила двумя помощницами, которые разносили блюда.

Мой приход вызвал мгновенную паузу в разговоре. Все повернулись в мою сторону. Мать улыбнулась с облегчением — видимо, после душа я выглядел более живым и здоровым.

— Садись, Кирюша, — она указала на свободное место рядом с собой. — Тебе нужно поесть.

Я сел, отмечая, что гости уже переоделись. Тихон был в простых, но аккуратных брюках и рубашке, явно принадлежавших кому-то из слуг. Маша надела платье Алёны — немного тесное в груди, но в целом подходящее. Виктория облачилась в одно из платьев матери — тёмно-синее, строгое, делавшее её ещё более элегантной, несмотря на все пережитые потрясения.

Изольда, сидевшая напротив, прожигала меня взглядом. Её поза выражала явное недовольство и ревность.

Ирина Леонтьевна поставила передо мной тарелку с горячим супом, и я понял, насколько проголодался. Аромат бульона с травами и специями заставил мой желудок напомнить о себе громким урчанием.

— Так что случилось в академии? — спросила Алёна, нарушая неловкое молчание. — По телевизору говорили ужасные вещи.

Тихон переглянулся со мной, затем неуверенно начал:

— Мы проводили собрание в актовом зале. Всех студентов распределяли по боевым отрядам из-за военного положения. Потом… — он запнулся, явно не желая вспоминать.

— Потом земля задрожала, — продолжила Маша, её голос был тихим. — И начался кошмар. Монстры были повсюду. Они… они убивали всех, кого видели.

— Мы пытались организовать защиту, — добавил Тихон. — Но их было слишком много. И они были слишком сильными.

— Если бы не Кирилл, — Маша посмотрела на меня с восхищением, — мы бы все погибли. Он… он был потрясающим.

Виктория молчала, но её взгляд, обращённый на меня, был полон чего-то, что я не мог точно определить — уважение? восхищение? что-то более глубокое?

— Как ты выжил? — спросила Изольда, её голос был напряжённым. — Ты ведь только студент. Как ты справился с монстрами?

Я отложил ложку, чувствуя на себе взгляды всех присутствующих.

— Нам повезло, — сказал я, стараясь звучать убедительно. — Я просто оказался в нужном месте в нужное время. И… мне помогли.

— Кто? — спросила Алёна, широко раскрыв глаза от любопытства.

— Вахтёрша, — ответил я, и это было правдой, хоть и неполной. — Её зовут Мария Ивановна. Она оказалась не просто вахтёршей.

— А кем? — не унималась сестра.

— Аглафира Беспощадная, — тихо произнёс Тихон. — Легендарная боевой маг из времён Восточного конфликта. Она уничтожила десятки монстров за считанные минуты.

Мать ахнула, прикрыв рот рукой. Даже Изольда выглядела впечатлённой.

— Что теперь будет с академией? — спросила мать, переводя разговор в более практическое русло.

— Её закрыли, — ответил я. — Студентов распустили по домам или переводят в другие учебные заведения.

— Что же теперь делать? — Тихон выглядел потерянным. — Куда мне идти?

— Ты можешь остаться здесь, сколько потребуется, — уверенно сказал я. — Все вы можете.

— Спасибо, — Маша посмотрела на меня с благодарностью и, как мне показалось, с чем-то большим.

— Да, Кирилл, это очень щедро с твоей стороны, — добавила Виктория, и в её голосе тоже прозвучали нотки, выходящие за рамки простой признательности.

Изольда фыркнула, едва заметно, но достаточно громко, чтобы я услышал. Её глаза метали молнии.

— А что же дальше? — спросила Алёна. — Если эти монстры появились в академии, значит, они могут появиться где угодно? Даже… здесь?

В её голосе явственно слышался страх, и я не мог её винить. Страх был естественной реакцией на происходящее.

— Не беспокойся, — уверенно сказал я. — Наш дом хорошо защищён.

— У меня в подвале артефакты посильнее академических, — добавил дед, многозначительно постукивая тростью по полу. — Даже если какая-то тварь решит сунуться сюда, она пожалеет об этом.

— Правда? — Алёна смотрела на деда с робкой надеждой.

— Конечно, — он подмигнул ей. — Твой старый дед ещё может за себя постоять. И за всех вас.

Я кивнул в подтверждение его слов. Родовые воины-призраки, которых он мог вызвать, делали наш особняк одним из самых защищённых мест в городе.

— А что насчёт остальных городов? — спросила Виктория, её голос звучал обеспокоено. — Новости говорят о прорывах по всей стране.

— Армия мобилизована, — ответил я. — И судя по последним сообщениям, они начинают справляться. Найдены способы закрывать порталы.

— Но почему они вообще появляются? — Изольда впервые включилась в общую беседу. — Кто-то открывает их специально?

— Возможно, — я кивнул. — По крайней мере, так считают в Тайной Канцелярии.

— Этот мир сходит с ума, — пробормотала мать, качая головой. — Сначала войны, теперь монстры из легенд…

— Мы справимся, — твёрдо сказал я. — Человечество всегда справлялось с трудностями. Справится и сейчас.

Разговор постепенно перетекал в другие русла. Мать расспрашивала гостей об их семьях, выражая искреннее беспокойство. Алёна, немного освоившись, начала делиться своими историями из школьной жизни, явно пытаясь разрядить обстановку.

Я же тихо ел, наблюдая за всеми. Тихон был вежлив и сдержан, отвечал на вопросы коротко, но ясно. Маша, напротив, постоянно бросала на меня взгляды, полные невысказанных эмоций. Виктория держалась с достоинством, но тоже часто смотрела в мою сторону.

И, конечно, Изольда, чьё раздражение нарастало с каждой минутой. Она почти не притронулась к еде, предпочитая сверлить взглядом то меня, то Машу, то Викторию.

Когда ужин подошёл к концу, я почувствовал, как усталость накатывает с новой силой. События дня, магические траты, эмоциональное истощение — всё это требовало отдыха.

— Если вы не против, — сказал я, вставая из-за стола, — я бы хотел отдохнуть. Думаю, всем нам нужен сон.

— Разумеется, сынок, — мать кивнула с пониманием. — Вы все пережили ужасное потрясение.

Тихон тоже поднялся:

— Спасибо за гостеприимство. Я тоже, пожалуй, пойду отдохну.

— И я, — Маша встала, бросив на меня ещё один долгий взгляд.

Виктория последовала их примеру, вежливо поблагодарив мать за ужин и гостеприимство.

Мы разошлись по комнатам. Я закрыл за собой дверь, с облегчением ощущая тишину и одиночество. Тело гудело от усталости, мышцы ныли от напряжения и боя. Не раздеваясь, я лёг на кровать, позволяя мягкому матрасу принять вес моего измученного тела.

Закрыл глаза, надеясь на быстрый сон, но мысли продолжали кружиться. Греция, некрополь, древние артефакты… Это могло стать ключом к восстановлению моей силы. А с полной силой я смог бы противостоять тому, что надвигалось на мир.

Стук в дверь прервал мои размышления. Тихий, почти робкий. Я вздохнул, но поднялся и открыл.

В коридоре стояла Изольда. Её лицо выражало смесь раздражения, ревности и беспокойства.

— Мы можем поговорить? — спросила она.

— Изольда, — я потёр глаза. — Сейчас не самое подходящее время.

— А когда будет подходящее? — в её голосе прозвучала обида. — Когда одна из этих девиц привлечёт всё твоё внимание?

— Никто никого не привлечёт, — устало ответил я. — Они просто мои однокурсники и преподаватель. Пострадавшие в катастрофе.

— А эта Маша? — Изольда скрестила руки на груди. — Она смотрит на тебя так, словно ты её последняя надежда.

— Она напугана, — пожал я плечами. — Это нормальная реакция.

— А преподавательница? — не унималась Шальная. — Она тоже «просто напугана»?

Я вздохнул, чувствуя, как раздражение нарастает.

— Изольда, я устал, — сказал я прямо. — Мне нужно отдохнуть. Мы можем обсудить всё это завтра.

Она собиралась что-то возразить, но в этот момент в коридоре появилась Виктория. Она остановилась, заметив нас, явно смущённая тем, что прервала разговор.

— О, простите, — сказала она, делая шаг назад. — Я не хотела мешать.

— Вы не мешаете, — ответил я, игнорируя испепеляющий взгляд Изольды. — Профессор Светлова что-то хотела?

Виктория нерешительно переступила с ноги на ногу. В свободном домашнем платье, с распущенными волосами она выглядела моложе и уязвимее.

— Я просто хотела спросить… о возможной поездке, — сказала она тихо. — В Грецию. Если военное положение продлится, то исследование…

— Мы всё равно поедем, — твёрдо ответил я. — Я придумаю как.

Виктория кивнула, на её лице мелькнула лёгкая улыбка.

— Я рада это слышать, — сказала она.

— Экспедиция? — Изольда вскинула бровь. — Какая ещё экспедиция? Куда ты опять собрался?

— Археологическое исследование в Греции, — пояснил я. — Некрополь, который может содержать ценные артефакты.

— И ты собираешься ехать? Сейчас? — в голосе Изольды прозвучало неверие. — Когда в стране военное положение и монстры вылезают из порталов?

— Как только будет возможность, — кивнул я. — Это важно.

Изольда открыла рот, чтобы возразить, но её прервал новый голос.

— Кирилл? — в коридоре появилась Маша, её светлые волосы были распущены, спадая на плечи мягкими волнами. — Можно тебя на минут

Маша нерешительно замерла, увидев перед моей дверью целую делегацию. Её глаза расширились, когда она осознала ситуацию — она была не единственной, кто решил навестить меня перед сном.

— О, — смутилась она, машинально поправляя подол одолженного у Алёны платья. — Я не знала, что ты… занят.

Изольда скрестила руки на груди, её взгляд стал ледяным.

— Как видишь, — процедила она, — мы разговариваем.

Я прикрыл глаза на мгновение, чувствуя нарастающую головную боль. Ситуация превращалась в фарс. Почему все решили навестить меня именно сейчас, когда каждая клетка тела требовала отдыха?

— Что случилось, Маша? — спросил я, стараясь говорить спокойно.

Она нервно теребила прядь волос.

— Мне страшно, — призналась она тихо. — Каждый раз, когда закрываю глаза, вижу их… тех существ. Я подумала, может…

— Может, ты разрешишь ей спать с тобой? — закончила за неё Изольда с ядовитой улыбкой. — Очень оригинально.

Щёки Маши вспыхнули румянцем, а глаза наполнились слезами.

— Я не это имела в виду! — воскликнула она. — Я просто хотела поговорить!

— Разумеется, — протянула Изольда. — И ты, — она повернулась к Виктории, — тоже «просто поговорить» пришла?

Виктория выпрямилась, в её глазах вспыхнуло раздражение.

— Я обсуждала научную экспедицию с моим студентом, — холодно ответила она. — И я не обязана объясняться перед вами.

— Ну конечно, — саркастически хмыкнула Изольда. — «Научную экспедицию».

Ситуация выходила из-под контроля. Я ощущал, как нарастает напряжение между женщинами, и предчувствовал, что скоро разразится настоящая буря. Именно в этот момент в коридоре появился ещё один человек — дед, опирающийся на свою трость.

— Что за шум? — поинтересовался он, окидывая взглядом собравшуюся компанию. — Разве вы не должны отдыхать после сегодняшних потрясений?

Наступила неловкая пауза. Все три женщины смотрели на деда, явно не зная, что сказать. Я воспользовался моментом.

— Именно это я и пытался объяснить, — сказал я, благодарно кивнув деду. — Всем нам нужен отдых. Время для разговоров будет завтра.

Дед понимающе хмыкнул, хитро глянув на меня.

— А вам, дамы, я бы советовал вернуться в свои комнаты, — произнёс он доброжелательно, но твёрдо. — Наступило время для сна, не для разговоров.

Маша и Виктория послушно кивнули, хотя по их лицам было видно, что у них остались невысказанные мысли. Изольда колебалась дольше, бросив на меня долгий взгляд, но потом тоже развернулась, чтобы уйти.

— Мы поговорим завтра, — произнесла она, и это прозвучало как обещание.

Когда все три женщины разошлись по своим комнатам, дед подошёл ближе, опираясь на трость.

— Непросто тебе будет с этими тремя, — усмехнулся он. — У каждой свои планы на тебя.

— Спасибо, что спас ситуацию, — искренне поблагодарил я его.

— Не за что, — он подмигнул. — Теперь-то ты понимаешь, почему я предпочитал жить в глуши?

Мы оба тихо рассмеялись. Yапряжение последних минут начало отступать, и я прошёл в свою комнату. Завтра предстоял насыщенный день.

Дмитрий Юрьевич Уваров Орлов гостиница в городе Санкт-Петербурге

Шаг, ещё шаг, ещё несколько, стена. Развернуться, шаг, ещё несколько, стена. Дмитрий Юрьевич ходил по номеру гостиницы, в котором остановился.

Иногда алгоритм его действий менялся. Тогда он останавливался, тянулся к вазе на столике или настольной лампе, и крутил их, передвигая с места на место.

Иногда он брал в руки пульт от телевизора, но смотреть на новости о прорывах не хотелось. Пульт отправлялся на место, а шаги от стены к стене возобновлялись.

«Почему они тянут? — думал Дмитрий Юрьевич, — даже Бестужев не сможет помочь Кириллу в такой ситуации. Он не пойдёт против императора, как не пошёл в прошлый раз, когда ему запретили помогать отцу Веры».

Шёл шестой день, как Дмитрий Юрьевич подал в дворянскую палату прошение о возврате Кирилла в род Уваровых-Орловых. Дмитрий Юрьевич понимал, что такие решения не принимаются моментально, но шестой день! Это долго, особенно, если учесть, что формулировка о национальной безопасности уже дана. Граф Орлов подвёл императора.

Об этом не кричали на каждом углу и не говорили по телевизору, но именно эти слова прозвучали из уст знакомых чиновников.

«Бестужев точно не может ему помочь, — думал Дмитрий Юрьевич, вновь вращая вазу, — он приезжал на следующий день, и ушёл ни с чем. Но как же долго всё это тянется, главное, чтобы Огонь-Догоновский не перехватил инициативу».

Дмитрий Юрьевич не знал, что Кирилла уже отпустили. Он не знал, что все, кто мог слить информацию об этом, поджали хвосты и молчали, потому что Тайная Канцелярия выполняла свои обязательства.

Руководитель этой страшной организации пообещал решить проблемы Орлова в обмен на информацию, и он сдержал своё слово. И пусть у них с Кириллом расходилось понимание о том, что такое проблемы, но сотрудники Тайной Канцелярии привыкли работать на совесть. Поэтому все, кто был в курсе судьбы Орлова, молчали. Никто не хотел быть уличённым в сливе информации на сторону. Не тот момент. Не стоила овчинка выделки. Но Дмитрий Юрьевич этого не знал.

Звонок телефона раздался резко, неожиданно. Дмитрий Юрьевич вздрогнул и тут же полез в карман брюк. Достал трубку, нажал на кнопку и приложил аппарат к уху.

Он слушал несколько секунд, затем взял пульт и включил телевизор. Молодая, симпатичная ведущая с ужасом на лице рассказывала о нападении на академию. Кадры разрушенных корпусов и безжизненных тел на снегу сменяли друг друга.

— Это чрезвычайное происшествие, чудовищное по своей сути, — вещала ведущая, — юные ребята, будущее нашей страны, не смогли оказать должного отпора чудовищам, очень много жертв…

Дмитрий Юрьевич напряжённо слушал, но главного всё не было. Он уже хотел выключить телевизор и внести звонившего Бровского в «чёрный список». Подумать только: «включи телевизор, там то, чего ты ждёшь», сказал тот ему. Чего он, Дмитрий Юрьевич ждёт? Нападения на академию? Идиот!

Палец уже лёг на кнопку выключения, как на экране возникли списки погибших и выживших. Взгляд Уварова-Орлова прикипел к ним, побежал по строчкам фамилий.

«Едрёна вошь, он жив! — вырвалось у Дмитрия Юрьевича, когда он заметил фамилию Орлова, — его отпустили».

Мысли в голове Дмитрия Юрьевича тут же заметались, как при пожаре. Он понял, раз Орлов был в академии, значит, его план провалился, Кирилла оправдали. Но как? Бестужев подсуетился? Но после его визита он несколько дней оставался в застенках тайной канцелярии.

Тот же Бровской говорил, что у старика ничего не вышло.

Как Кирилл, этот малолетний выродок, смог повернуть ситуацию в свою пользу? Чем он заплатил за свободу? Наследством?

Дмитрий Юрьевич по опыту знал, что Тайная Канцелярия не та организация, что занимается благотворительностью. Если она проявила интерес к кому-то, значит, на то были веские причины, и ничто, абсолютно ничто не могло спасти человека, когда он оказался в застенках этой организации. Только воля Императора или подвиг на благо страны.

Однако знакомцы во дворце Императора исправно сообщали, что тот даже не произносил имя Орлова. Чего уж говорить о каком-то интересе.

Подвигов Кирилл тоже не совершал, их трудно совершить, находясь в заточении. Остаётся только одно — наследство. Мелкий засранец отдал его, выторговал себе свободу. Выходит так.

Дмитрий Юрьевич раздражённо швырнул телефон в сторону. Трубка упала на кровать, подпрыгнула несколько раз и замерла на толстом одеяле.

«Не о том думаешь, Дима, — подумал граф Уваров-Орлов, — какая сейчас разница, что он сделал, главное, что теперь сделает Огонь-Догоновский, он же непременно узнает, если ещё не узнал, о твоём шаге».

Мелодия вызова раздалась с кровати. Дмитрий Юрьевич раздражённо обернулся и увидел, что звонили из дома, старший сын.

«Что ему ещё надо? — сплюнул себе под ноги Уваров Орлов, — звонит обсудить свою любимую академию?».

Дмитрий Юрьевич, узнав об академии, даже не подумал об оставшихся в роду сыновьях. Зачем о них думать? Они уехали домой, в Москву, ещё до того, как он подал прошение о возврате Кирилла в род. Нечего им делать в столице, когда серьёзная игра в самом разгаре. Будут только под ногами путаться, и маячить перед Огонь-Догоновским, как лакомые мишени.

Звонок прекратился, и Дмитрий Юрьевич вновь задумался, какой же шаг предпримет Огонь-Догоновский. Теперь была его очередь.

В голову ничего не шло, а телефон вновь зазвонил. Абонент тот же.

Дмитрий Юрьевич замер на месте, когда телефон зазвонил в третий раз, и, затаив дыхание, ждал, когда он зазвонит в четвёртый. У него в груди поселилось беспокойство, а по спине пробежал холодок.

Не может быть такого, чтобы мысли о вражеском шаге и звонок из дома совпали по времени. Один раз, да, но не так. Сыновья и слуги, все были приучены, что не надо названивать и отвлекать. Пять гудков, и, если, трубку не взяли, то ждать, когда перезвонят. Сейчас же, телефон звонил уже в шестой раз. Звонил долго, куда дольше пяти гудков.

«Что-то случилось, — даже мысли в голове Дмитрия Юрьевича шли медленно, словно боялись мелькнуть перед его внутренним взором, — надо взять трубку».

Но возможности подойти к телефону у Дмитрия Юрьевича не было. Его сковал страх. Внезапно, весь его хитры план, как кинуть Огонь-Догоновского, показался ему дырявым, полным слабых мест. Если бы он сработал, это оказалось бы не критично. Но сейчас, когда ничего не вышло…

Дмитрий Юрьевич мотнул головой, прогоняя ужас. Напрягся, нашёл в себе силы и, на деревянных ногах, шагнул в сторону кровати. Затем ещё раз.

Телефон уже не звонил. Он сделал дюжину попыток, и теперь лежал на одеяле, мигая индикатором неполного заряда батареи.

Руки подрагивали, когда Дмитрий Юрьевич поднял трубку и стал перезванивать. Пальцы промахивались мимо кнопки вызова, поэтому вышло это не с первого раза.

Потянулись длинные гудки.

Никто не отвечал.

Страх сильнее сжал сердце Дмитрия Юрьевича. Он ощутил, как оно кольнуло, будто палец страха соскользнул и впился в мышцу ногтем. На лысеющей голове Уварова-Орлова выступил пот.

Кнопка снова отреагировала на пальцы, и вызов начался ещё раз.

Никто не отвечал.

Дмитрий Юрьевич провёл по голове ладонью. Смахнул капли пота. У него появилась отдышка, будто он пробежал марафон. Вызов снова пошёл.

Никто не отвечал.

Дрожь в пальцах усилилась. В записной книжке мелькнули фамилии, и начался вызов среднего сына. Потом ещё раз, ещё.

Никто не отвечал.

Стены гостиничного номера качнулись. Завертелись цветными элементами калейдоскопа. Дмитрий Юрьевич неловко упал на кровать и стал хватать воздух раскрытым ртом, как рыба на суше.

Мысли, одна страшнее другой, проносились в его голове.

«Нет, они просто играют и не слышат, — успокаивал он сам себя, — мальчики играют и не слышат».

Он, даже, представил, словно воочию увидел, широкую гостиную родового особняка. Мальчишки сидят на полу и собирают конструктор.

Тогда он выпорол их и отправил спать. Было непоздно, просто их смех раздражал.

Сейчас же, Дмитрий Юрьевич желал одного, чтобы мальчишки играли дальше. Хоть до самой ночи. Играли и воплощали в жизнь его планы.

Желал, но в голове клинком застряла одна ясная мысль. Это было лет пятнадцать назад. Это воспоминание. А сейчас никто не отвечает на звонок.

Дмитрий Юрьевич подтянул колени к груди и, в такой позе, продолжил лежать на кровати. От него расходился в стороны сильный сип отдышки.

Звонок телефона Дмитрий Юрьевич услышал не сразу. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осознать и услышать мелодию.

Звонил заместитель главы гвардии.

— Алло, Роман? — собственный голос показался Дмитрию Юрьевичу слабым. Да он таким и был. — Что случилось?

— Извини, что с этого телефона звоню, — раздался в трубке грубый мужской голос, — но остальные телефоны сгорели вместе с хозяевами. Господин просил передать тебе это, потому что ты следующий. Чтобы узнал до смерти, что твой род уничтожен…

Дмитрий Юрьевич узнал голос говорившего. Глава гвардии Огонь-Догоновского. Его слова подтвердили мысли Дмитрия, и до конца он их не слушал.

Страх снова, а, может быть, на этот раз, безнадёга и смертельная тоска, схватили и сжали сердце Дмитрию Юрьевича. Оно застучало загнанной птицей в этих тисках. Всё тело облилось крупным потом, словно искупалось в ванной. Задёргались в судороге веки и левая нога.

За дверью в номер послышался шум. Что-то булькнуло и упало. Затем дверь открылась, и в комнату ворвались люди в полной боевой выкладке. На груди и на рукавах брони у них красовались нашивки рода Огонь-Догоновского.

Бойцы встали вдоль стен. Навели автоматы на Дмитрия Юрьевича, кто-то приготовился творить магию. Затем в дверь вошёл сам граф Огонь-Догоновский.

Василий Сергеевич посмотрел на лежащего на кровати Дмитрия Юрьевича. Активировал артефакт защиты и подошёл к бывшему союзнику.

— Вот и всё, Дима, — произнёс Василий Сергеевич, — игра окончена.

Дмитрий Юрьевич ничего не отвечал, только слабо моргал.

— Не пойму, на что ты рассчитывал, когда решил предать меня? — оскалился Огонь-Догоновский, — на компромат? На записи наших разговоров? Те записи, что лежали в сейфе твоего кабинета? Или те, — Василий Сергеевич стал растягивать слова, чтобы последний миг жизни бывшего приятеля стал невыносимым, — которые ты спрятал в банковских ячейках? Так я все нашёл и уничтожил, как и весь твой род, Дима.

Василий Сергеевич посмотрел на Уварова-Орлова, увидел его перекошенное лицо и засветился счастливой улыбкой.

— И не думай, твой младший тоже не выживет, я всех достану, Дима.

Огонь-Догоновский победно усмехнулся, глядя на побеждённого, но Дмитрий Юрьевич даже и не пытался думать и надеяться. Его лицо перекосило не из-за страха или ненависти. Дмитрия Юрьевича, неожиданно, поразили инсульт с инфарктом, и он не мог вымолвить ни слова. А мысли…

Горечь от того, что достигнутый ранг бакалавра так и не пригодился, смешалась со злобной радостью. Радостью, что Огонь-Догоновский нашёл не всё.

«Встретимся в аду, Вася, — подумал Дмитрий Юрьевич за миг до смерти».