Мечников. Том 11. Свет разума

Глава 5

Обстановка накалялась с каждой секундой. Судя по количеству оказавшихся во внутреннем дворе людей, сюда уже выбрались практически все пациенты, которые ранее содержались в закрытых камерах. Пока что я даже не задаюсь вопросом о том, каким образом им удалось оказаться снаружи.

Хотя это — та ещё загадка! Всё-таки мы в девятнадцатом веке живём. Здесь нет системы электронных замков, которые, к примеру, может взломать какой-нибудь хакер и выпустить разом всех больных.

Нет. Получается, что кто-то ходил со связкой ключей и методично открывал одну дверь за другой. И каким-то невероятным образом это совпало с моим появлением в лечебнице. Сомневаюсь, что это простое совпадение.

— Алексей Александрович, нам конец, — прошептал Филатов, вжимаясь в угол. — Смотрите! На смотровой вышке охранника тоже нет. А я всегда слежу за тем, чтобы кто-то дежурил на этой позиции. Не понимаю, что здесь происходит, но если мы не найдём способ отсюда выбраться — нас разорвут в клочья!

— Ранее таких побегов не было? — быстро спросил я.

— Никогда. Ни одного побега! Это происходит впервые! — в панике протараторил Тимофей Андреевич.

Понятно, значит, никаких отработанных протоколов на такой случай у этой лечебницы нет. Придётся разбираться с проблемой своими силами. Из четырёх десятков пациентов лишь двадцать всерьёз настроены на бунт. Половина из них абсолютно невменяемые. Буйные, непредсказуемые, наиболее опасные пациенты.

При должном усердии я запросто мог бы уложить обратным витком двадцать человек. Да, на это уйдёт почти вся мана из второй чаши, но провернуть такой трюк я способен.

Проблема только в том, что передо мной больные люди. Не знаю, что их вынудило начать бунт — плохое отношение сотрудников лечебницы или что-то другое. Но это не имеет значения. Я не могу нанести им вред.

Поскольку они представляют для меня опасность, клятва лекаря даёт добро на использование обратного витка.

Но я сам этого не хочу. Порой людей сковывает не только клятва, но и собственные принципы. И мой принцип — не причинять вред больным людям, которые, к тому же, не отдают себе отчёт о том, что делают.

Должен быть другой способ…

Я вспомнил, что в моей сумке лежит один из огненных кристаллов, подаренных пиромантом Игорем Лебедевым. С помощью него я бы мог расплавить дверь или главные ворота. Но и это пока что сделать не получится. Во-первых, я могу навредить этой магией больным. Зная, как действует пламя Игоря, с ним лучше взаимодействовать аккуратно.

А во-вторых, даже если бы я смог аккуратно прожечь нам путь к отступлению, проблем после этого станет ещё больше. Тогда пациенты сбегут, затеряются в лесу. И одному Грифону известно, сколько людей может пострадать от дальнейших действий душевнобольных.

Нам только наводнения психов не хватало!

Пока я размышлял о дальнейшем плане действий, пациенты уже успели окружить нас со всех сторон. Некоторые даже вооружиться смогли, как я посмотрю. У двух мужчин в руках были ножки от стула. А один даже умудрился подобрать крупные осколки стекла. Уже все руки себе перерезал, но всё не отпускал своё самодельное оружие. Настроился использовать его по назначению.

Филатов уже окончательно потерял надежду на спасение. Фазы отрицания, гнева и торга давно прошли. Он уже принял, что нам отсюда живыми не выйти. А потому заявил:

— Зря вы не согласились на чай, Алексей Александрович… Могли хотя бы перекусить перед смертью.

— Возьмите себя в руки! — прикрикнул на него я. — У меня появилась идея.

Я с самого начала смотрел на толпу окружающих нас психов как на врагов. Но ведь на деле это не совсем так. Ими руководит не желание убить нас, а заболевание! Патология, которую кто-то усилил. Значит, и справляться с ней нужно не обратным витком, а самой обыкновенной лекарской магией!

Двадцать человек… Нужно задействовать шесть. Нет! Лучше семь витков. Можно больше, но часть магии я лучше оставлю на случай, если кому-то потребуется лекарская помощь другого формата.

Я выставил перед собой правую руку, сделал глубокий вдох. Моя ладонь упёрлась в грудь пациента, который, пуская слюни, уже готовился атаковать нас с Филатовым.

А теперь — выдох.

Над территорией лечебницы поднялся ветер. Вся толпа пошатнулась. Один за другим больные начали падать, толкая рядом стоящих, как ряд домино.

Я заставил лекарскую магию проникнуть в их нервную систему. Полностью отключил симпатику, благодаря чему избавил их от стресса и желания что-либо делать. А затем пробрался ещё глубже, прямо в головной мозг. И воздействовал на нападавших как сильный транквилизатор. На ногах не устоял никто. Сначала больные выбросили своё оружие, а затем, рухнув друг на друга, крепко заснули.

Мою грудь прожгло адской болью. Слишком много магии выпустил за раз. Ничего, минут через двадцать каналы оправятся от перегрева. Главное, что теперь нам ничего не угрожает. Остались только мирные пациенты, которые сами до смерти испугались возникшего бунта.

— Алексей Александрович, что это было? — оторопел Филатов.

— Не переживайте, никто не пострадал. Я просто их успокоил. А теперь — отойдите, — велел я и, отогнав Филатова в сторону, расплавил металлическую дверь огненным кристаллом.

Тимофей Андреевич вбежал в здание вслед за мной и с облегчением выдохнул.

— Рано расслабляться! — предупредил его я. — Помогите забаррикадировать дверь.

— Зачем? — не понял Филатов. Тимофей ещё не успел отойти от произошедшего. Голова у него варила туго.

— Мы всё ещё не в безопасности, — начал объяснять я. — Кто-то ведь выпустил пациентов из камер. Значит, эти люди до сих пор могут быть здесь. Вся охрана куда-то пропала. Ваших сотрудников я тоже не вижу. Возможно, мы с вами единственные, кто выжил, если не считать пациентов.

— Милостивый Грифон, за что мне всё это? — схватился за голову Филатов.

— Сосредоточьтесь. Найдите себе оружие, — посоветовал я. — И давайте перекроем пациентам выход. Пока мы будем осматривать служебные помещения, некоторые больные могут прийти в себя и продолжить бунт.

Вероятность этого невысока, магии я на них потратил прилично, но осторожность никогда лишней не бывает.

Мы с Филатовым быстро передвинули несколько шкафов к стене, подпёрли их другой мебелью, после чего вытащили свои сабли и приготовились к худшему.

В пустующий коридор я ступил первым. Филатов за мной. Однако, осмотрев большую часть помещений, мы так никого и не обнаружили. Даже следов борьбы не было. Ни единой капли крови. Будто все сотрудники лечебницы просто взяли и сквозь землю провалились.

И лишь добравшись до смотровой башни, мы узнали, что на самом деле произошло с людьми Тимофея Филатова.

— Какого чёрта здесь творится⁈ — воскликнул он.

Все его сотрудники лежали на полу. Причём ровно, один за другим. Будто их тела кто-то старательно разложил.

Я присел рядом с охранниками, прощупал пульс.

— Все живы, Тимофей Андреевич. А на теле — ни единой царапины, — произнёс я.

— То же самое с моими помощниками, — осматривая других сотрудников, сказал Филатов. — Но что же тогда с ними происходит?

— Спят, — ответил я. — Точно так же, как и пациенты во дворе.

— Хотите сказать, ваша магия случайно и на них распространилась?

— Нет, этих усыпил кто-то другой, — сказал я, продолжая осмотр тел. — Ага… А вот и следы инъекции. Прямо на шее, видите? Не знаю, кто организовал нападение на вашу лечебницу, но люди, которые здесь побывали, явно умеют обращаться с медицинскими инструментами. И анатомию хорошо знают. Вонзить иглу в шею и не попасть в сосуды и нервы — это задача непростая.

— А к чему злоумышленникам такая аккуратность? — спросил Филатов. — Если они хотели выпустить пациентов, почему просто не перерезали глотки всем моим людям⁈

Хороший вопрос. Те, кто здесь орудовал, явно были готовы совершить убийство. Но при этом они не навредили никому, кроме нас с Филатовым. Мы с ним чуть не погибли. Причём смертью далеко не самой безболезненной.

И почему-то мне кажется, что Тимофей Андреевич здесь вообще ни при чём. Если бы кто-то хотел от него избавиться, это бы случилось уже давно. Но нападение произошло именно после моего приезда.

Думаю, всё дело во мне. Кто-то захотел меня прикончить. Для меня это не в первый раз. Я уже начинаю привыкать. Проблема только в том, что я пока что не знаю, кого подозревать. Если бы здесь оказались сектанты, погибли бы все! И охрана, и помощники, и даже часть пациентов.

Но проникшие в лечебницу целенаправленно старались сохранить жизнь каждому человеку. Всем, кроме меня. Один только Филатов мог стать невинной жертвой просто потому, что оказался во дворе одновременно со мной.

— Ох, как же голова раскалывается… — пропыхтел один из охранников.

— Просыпаются, — заключил я. — Видимо, действие введённого вещества закончилось. Скорее всего, использовался какой-то разбавленный короткодействующий яд. Кто с вами это сделал? — спросил проснувшегося мужчину я. — Что здесь случилось?

Охранник забеспокоился, увидев меня, но Филатов убедил его, что меня бояться не стоит. Я для этих людей посторонний человек. Не удивительно, что они пугаются меня после того, что с ними случилось.

— Я ничего не помню, — ответил охранник. — Никаких посторонних не было. Мы с Вадимом как раз собирались смениться. Я шёл на вышку, а он — отдыхать. В какой-то момент сознание просто выключилось.

Одновременно с охранником проснулись и остальные работники лечебницы. И каждый твердил одно и то же. Все просто заснули. Одновременно.

Как же, интересно, враги умудрились ввести это усыпляющее вещество и при этом остаться незамеченными? Кто же здесь действовал? Гильдия убийц?

Вряд ли. После того, что я устроил им в Хопёрске, вся саратовская ячейка этой гильдии развалилась. Вряд ли они успели так быстро восстановиться.

Как только сотрудники лечебницы пришли в себя, они вместе с Филатовым бросились распределять пациентов по палатам. На этот раз всех, кто пытался устроить бунт, поместили в камеры для буйных пациентов. Хотя половина из этих людей буйными до этого дня не была.

Я ненадолго вышел наружу, чтобы проверить своего кучера Константина. К счастью, с ним всё было в порядке.

— Значит, и ты не заметил ничего странного? — уточнил я. — Никто вслед за нами на территорию лечебницы не заходил?

— Нет, Алексей Александрович! — помотал головой он. — Тишина да покой! Я всё это время сидел спокойно, за птичками наблюдал. И даже не думал, что у вас случился такой кошмар. Вот не зря я боюсь до жути таких мест! А ведь вы с господином Филатовым почти уговорили меня зайти чай попить. Неизвестно, был бы я сейчас жив. Грифон сберёг!

Костя помахал ладонями перед собой, благодаря бога Саратовской губернии традиционной молитвой, а я вернулся назад в лечебницу и помог остальным с пациентами. Пока я переносил спящих в камеры, мне удалось осмотреть их тела.

И на шеях больных я обнаружил точно такие же следы от уколов. Если работникам вкалывали усыпляющие яды, то психам, наоборот, скорее всего, ввели какой-то стимулятор. Иначе не объяснить, с чего они вдруг взбесились.

А ситуация становится всё страннее и страннее. Даже если предположить, что сюда проникла группа людей… Сколько же, чёрт подери, их было? Даже пяти человек недостаточно, чтобы уколоть сразу двадцать пять человек.

Кем бы ни был тот, кто всё это затеял, на этот раз я завёл действительно опасного врага. Нацеленного исключительно на меня. Не стремящегося убивать других людей, но страстно желающего убить меня наиболее оригинальным способом.

Напрашивается лишь одно слово.

Месть.

Так ведут себя люди, одержимые жаждой мести. Вопрос только в том, за что мне мстят на этот раз?

— Ох, ну и денёк, господин Мечников, — выдохнул Филатов, когда восстановление лечебницы закончилось, и мы всё же присели попить чай. — Я вам жизнью обязан. Не знаю, что бы я делал, если бы вы не оказались здесь сегодня. Кстати, вы ведь хотели осмотреть нескольких пациентов. Понимаю, что после произошедшего никакого желания у вас уже нет, но…

— Почему же? — перебил его я. — От своей цели я не отказывался. Просто не уверен, получится ли осмотреть больных после того, что с ними случилось. Сейчас они встревожены.

— Одного точно получится, — сказал Филатов. — Есть у нас один, как бы правильнее выразиться… дурачок. Сёмкой его звать. Он постоянно голоса слышит, каких-то существ воображаемых описывает. Но сам по себе он безобидный. И произошедшее он пережил спокойно. Видимо, в своих мыслях был. Думаю, с ним можно хоть сейчас пообщаться.

Идея хорошая. Только, судя по описанию, Сёмка — не дурачок. Дело тут явно не в слабоумии. Обычно такие галлюцинации возникают при шизофрении. Только у всех это заболевание проявляется по-разному. Всё зависит от характера иллюзий. Кто-то слышит жестокие приказы и видит вместо мирных людей омерзительных монстров. А кто-то живёт в безвредном, хоть и несуществующем мирке.

— Вечереет уже, — посмотрев в окно, заключил я. — Пока ещё есть время, проводите меня к этому Сёмке. Хотя бы его осмотрю.

Пока мы ужинали, я сделал вывод, что исследовать людей в лечебнице — это не единственный вариант. Можно поступить иначе, и статья от этого не пострадает.

Я могу организовать осмотр населения с целью поиска людей, страдающих психоневрологическими заболеваниями. Депрессии, неврозы, шизофрения, биполярное расстройство. Список можно продолжать бесконечно. И я уверен, что таких людей в Саратове много. Просто их до сих пор никто не изловил и не отправил в эту «тюрьму».

А я, возможно, смогу излечить их ещё до того, как появятся основания для принудительной госпитализации.

Я прошёл в палату, где жил шизофреник Семён. Филатов на всякий случай оставил одного охранника у входа, однако я опасности со стороны этого пациента не чувствовал.

— Здравствуй, Сёма, — поприветствовал больного я. — Могу я с тобой поговорить?

Мужчина поднял взгляд и удивлённо взглянул сначала на меня, а потом за мою спину.

— Ой, дядя, а это кто с тобой? Ангел? — восторженно улыбнулся он.

Обычно такие заявления я игнорирую, но на этот раз мне инстинктивно захотелось обернуться. И я обнаружил, что за моей спиной материализовалась Гигея.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — мысленно выругался я. — Стоп… Погоди.

— А как выглядит этот ангел, Семён? — поинтересовался я.

— Сам посмотри! — хохотнул он. — Девушка молодая, светловолосая! Красавица…

— Проклятье, он тебя и вправду видит! — сообщил Гигее я. — Что ты с ним сделала?

— Я ничего с ним не делала, — помотала головой богиня. — Сама не понимаю, как ему это удаётся.

После такого можно и в своём рассудке усомниться. Раз пациент с шизофренией видит Гигею, то чем тогда я отличаюсь от него?

Но это ошибочное мышление. Скорее всего, на то есть причина. А чтобы её понять, Семёна придётся обследовать куда более тщательно, чем я планировал изначально.

— Хорошо, если ты занят, я исчезну. Но сразу, как закончишь — переговорим. Это срочно, — сказала богиня и тут же испарилась.

Долго общаться с Семёном я не стал. У меня появилась другая идея. Пообщавшись с ним, я убедился, что он действительно не представляет окружающим опасности.

Покинув его палату, я попросил Филатова подумать о том, чтобы позволить мне временно забрать этого пациента в наш губернский госпиталь. Очевидно, ему придётся оборудовать отдельную палату, и это потребует согласования с Разумовским. Но сам Тимофей Андреевич был не против.

Думаю, ему же от этого легче. Чем меньше пациентов — тем лучше. Он бы мне и буйных с радостью отдал.

Прежде чем вернуться в карету, я отошёл за ограждение лечебницы и мысленно обратился к Гигее:

— Что у тебя случилось? — спросил я. — Ты нечасто так врываешься в реальный мир.

— И на то есть причины, Алексей, — вновь материализовалась она. — Я потратила несколько дней, чтобы понять, почему пустующий трон до сих пор не принял меня как главу пантеона лекарских богов. И пришла к выводу, который шокировал меня до глубины души.

— Не тяни, рассказывай уже. Умеешь же ты нагнетать, — подметил я.

— Он жив, Алексей. Думаю, мой отец всё ещё жив. Бывший глава пантеона лекарских богов.

Асклепий.