Мечников. Том 11. Свет разума

Глава 3

И на мой день рождения вместо свечей на праздничном торте горит послание от императора Николая Первого…

— Доброхот! Сюда письмо, срочно! — крикнул я.

Домовой, вскрикивая каждый раз, когда языки пламени касались его пальцев, подбежал ко мне и передал письмо. К тому моменту, когда оно оказалось в моих руках, половины конверта уже не было.

— Стой, Алексей! Я могу помочь! — крикнул Игорь Лебедев и выскочил из-за стола. — Могу втянуть это пламя в себя!

Однако, как только пиромант направил свою магическую энергию на конверт, произошло совсем не то, что он планировал изначально.

Невидимой силой Игоря отбросило в сторону. Он влетел в стену, которая отделяла мою квартиру от жилья Светланы Бронниковой, и чуть не прошиб её насквозь. В завершение на него ещё и рухнула полка с кухонными принадлежностями. По квартире покатились кастрюли. Повезло ещё, что я ножи храню в другом месте!

Параллельно с этим письмо продолжало пищать. И лишь когда мне удалось его разглядеть, я понял, что издаёт этот отвратительный звук.

Синицын и Бронникова рванули к пострадавшему Лебедеву, а я в эту же секунду коснулся гербовой печати, которая и была источником писка. В эту же секунду часть сгоревшего конверта восстановилась, и он открылся.

Изучать, что находилось внутри, я не стал. Судя по тому, что нащупали мои пальцы, это была какая-то металлическая пластина и небольшая записка.

Я спрятал содержимое конверта в карман и побежал к Игорю.

— Ты как? Живой? — вглядываясь в его зрачки, спросил я.

Но глаза пироманта реагировали нормально. Как на движущиеся объекты, так и на свет.

— Приложился сильно, но бывало и хуже. Ничего страшного, — поднимаясь на ноги, промычал он.

— Ты нам с Алексеем чуть двухкомнатную квартиру не сделал! — воскликнула Светлана, указав взглядом на вмятину в стене.

— М-да, а мне это всё опять восстанавливать… — вздохнул Доброхот. — Хотя чаво это я? Позову младших домовых. Пусть за меня делают всю работу. Не зря же я новый статус получал!

— Да не специально я, — отряхаясь от пыли, оправдывался Лебедев. — Сам не могу понять, что меня откинуло. Будто в письме был какой-то артефакт.

— Это не просто артефакт, — помотал головой Иван Сеченов. — Некоторые… скажем так, особо важные люди ставят несколько уровней магической защиты на конверт. Магию самовоспламенения и ударное колдовство на случай, если письмо попытается прочесть тот, кому оно не предназначено. Тебе ещё повезло, Игорь. Эта магия могла тебя в порошок стереть.

Похоже, Сеченов понял, что это послание от императора. Видимо, его семье уже доводилось сталкиваться с такими письмами. Но он не стал говорить об этом остальным. Догадался, что я не хочу раскрывать свою связь с государем.

— Друзья, вы пока возвращайтесь за стол, а мне нужно отойти на пару минут, — сказал я. — Письмо действительно важное. И пока не запустилась ещё одна цепочка защитных заклинаний, я лучше с ним ознакомлюсь.

Я отошёл в ванную, а Доброхот предусмотрительно защитил комнату своими силами. Теперь никто не мог увидеть, услышать и даже почувствовать, что происходит внутри.

Первым делом я рассмотрел металлическую пластину. Странный материал. Полупрозрачное вещество, чем-то напоминающее стекло. Возможно, её вырезали из магического кристалла. Только мне пока что не ясно, что она из себя представляет и зачем император прислал мне этот странный предмет.

Записка оказалась предельно короткой. Информации в ней было по минимуму.

«Свяжитесь со мной в ближайшие три дня. С семи до девяти утра. В этом поможет высланный мной артефакт».

А Николай Павлович знает толк в конспирации. Сначала выбрал местом сохранения головы своего предка публичный дом, затем выслал какой-то магический механизм с минимумом инструкций.

Его тайная служба хорошо знает свою работу. Скорее всего, это именно их способ связи. Готов поклясться, что в случае кражи артефакт разрушится или убьёт того, кому он попал в руки.

Это дело лучше не откладывать на потом. Связаться с императором лучше завтра же утром. А точнее — сегодня. На часах уже три часа. Но разгонять друзей я не собираюсь. Праздник в самом разгаре. А выспаться, как говорил один мой старый коллега, успеем на том свете.

Правда, теперь его любимая поговорка больше похожа на злую шутку. Попал я на тот свет, но и здесь мне выспаться никак не дадут!

Я вернулся к друзьям. Те уже позабыли об инциденте с письмом и продолжили праздновать.

Игорь подарил мне целую коробку огненных кристаллов, которые сам же и зарядил. Вот уж действительно полезная вещь! Пригодится, если на меня опять кто-нибудь нападёт. Эти кристаллы сильно отличаются от тех, которые мы заказываем у военных. Всё-таки уровень Лебедева практически равен силе верховного огненного мага. Эти кристаллы должны быть по-настоящему могущественные.

Светлана принесла мне новый набор инструментов для сбора медицинской аппаратуры, и этот подарок тоже оказался очень кстати. Свои старые инструменты я уже превратил в металлолом.

Даже Доброхот оказался не с пустыми руками. Уж не знаю, откуда он достал столько духовных эссенций, восстанавливающих ману, но теперь у меня этих сфер целых пять штук. Надеюсь, он не отнял их у своих подчинённых. Я ведь прекрасно помню, что именно домовые питаются этим материалом.

Праздновать мы закончили ближе к утру. Все друзья, включая гостящего у меня Сеченова, ушли в ближайший отель. Однако Иван с Ильёй договорились задержаться в городе, поскольку у меня для них нашлась новая работа.

Пора привести в порядок документацию в новом заводе, а затем расширить его. Есть у меня несколько интересных идей на этот счёт.

Проспав несколько часов, я вскочил ровно в семь утра. Всегда поражался, как натренированный мозг умеет самостоятельно считать время даже тогда, когда его владелец валяется в отключке. С тех пор, как я оказался в этом мире, мне ещё ни разу не приходилось проспать. А ведь в прошлой жизни постоянно выставлял по пять-шесть будильников, чтобы гарантированно не опоздать на работу.

Я заварил себе кофе, мысленно поблагодарил себя за то, что раскошелился на эту роскошь. Этот напиток появился в Российской Империи гораздо раньше, но достать его всё равно не так уж и просто. В супермаркет тут не сбегаешь. Да и цены на зёрна просто бешеные.

Почувствовав бодрость, я положил магическую пластину на стол, а затем коснулся её своей ладонью. Интуиция меня не подвела — именно так и происходила активация этого артефакта.

Он засиял, осветив всю мою квартиру получше любой магической лампы.

В моей голове раздались какие-то звуки, чем-то напоминающие радиопомехи. Причём за пределами моего мозга их не было. Мой слуховой аппарат совершенно не напрягался. Видимо, пластина передаёт звук напрямую в слуховые зоны коры моего головного мозга.

Готов поспорить, что и в создании этого артефакта участвовала почившая семья Боткиных. Мне всё больше и больше хочется побывать в их тайной библиотеке, которую я лицезрел в своих видениях.

— Алексей Александрович, вы хорошо меня слышите? — послышался голос императора.

— Да, Николай Павлович, — произнёс я. — Удивлён нашей новой системе связи.

— Вы — один из немногих людей, с кем я общаюсь подобным образом, — ответил Николай Первый. — Письмо могут перехватить, а так наш разговор подслушать не удастся никому. Итак, в первую очередь хочу сказать, что Павел Петрович вернулся в Санкт-Петербург.

— Как он себя чувствует?

— Лучше, чем когда-либо, — ответил император. — Не стану юлить. Я надеялся, что вы сможете помочь мне в этом деле, но я до последнего не верил в успех нашего с вами плана. Благодарю вас, Алексей Александрович. И не только словами. На ваш личный банковский счёт уже переведены деньги. Только не вздумайте отказываться от них. Вы это заслужили. От ваших действий зависела судьба империи. И я обязан вернуть вам долг.

— Мне было в радость заниматься этой работой, — признался я. — Чтобы помочь Павлу Петровичу, мне пришлось сделать ещё несколько открытий в сфере лекарского дела. Так что пользу от этого получила не только империя, но и больные люди.

— Рад слышать, — произнёс император. — А теперь перейдём к делу. Несколько дней назад ваш отец официально стал моим личным лекарем. Я запретил ему рассказывать кому-либо об этом, поэтому, полагаю, вы до сих пор не в курсе этих новостей.

И вправду, в своём сообщении отец ничего мне не рассказал. Перед сном я прочёл все письма с поздравлениями. Все, кроме письма Ярослава, поскольку мой брат-академик умудрился настрочить десять листов, а меня уже клонило в сон.

— Знаю, что вы отделились от своего отца и создали независимый род, но всё же я обязан вас предупредить. С этого момента всем, кто носит фамилию Мечниковых, будет грозить опасность, — заявил император. — Люди, которые истребили Боткиных, могут узнать о том, что на смену им пришёл новый лекарь. Мои службы всеми силами скрывают эту информацию, но я не могу гарантировать безопасность вашему отцу. Боткины были защищены так, что даже если бы в нашу империю вторглась армия архимагов, до них бы никто добраться не смог.

Так значит, весь этот разговор — предупреждение об опасности?

Но я всё же сомневаюсь, что для меня что-то изменится. Я и так веду войну с сектантами. А за покушением на императора стояли именно они.

Воспользовавшись возможностью, я рассказал императору всё, что мне удалось узнать. Про Ожегова, его магию крови и структуру церкви некротики.

— Это важные вести, господин Мечников, — произнёс император. — Сегодня же сообщите об этом вашим городовым. У меня нет оснований вам не доверять. Вскоре саратовский полицейский участок получит от меня приказ освободить господина Кастрицына. Невиновного больше нет смысла удерживать взаперти.

Пожалуй, это лучшая новость за сегодня. Я пообещал Роману Васильевичу, что добьюсь его освобождения. И это, наконец, произошло. Нужно как можно скорее отправиться к Тимофееву. Тем более, Михаил Багрянцев ближе к обеду тоже будет ждать меня там.

— И ещё кое-что, Алексей Александрович, — продолжил император. — С этого момента всегда носите при себе высланную мной пластину. Я могу выйти на связь в любой момент. То же касается и вас. Если вам или вашей семье будет угрожать опасность, сразу же мне сообщите. Если я не смогу ответить, на контакт выйдут сотрудники моей тайной службы. Они предпримут все необходимые меры.

На этом наш разговор с императором подошёл к концу. Мне понадобилось несколько минут, чтобы переварить полученную информацию.

До обеда было ещё много времени, поэтому я решил ознакомиться с письмом своего брата. Ярослав что-то писал о научном исследовании. Самое время немного размять мозги.

Приступив к чтению письма, я понял, что поздравлений там было всего две строчки. Всё остальное представляло собой аннотацию будущей статьи Ярослава, которую он хотел бы написать вместе со мной.

«Болезни души».

Так называлась наша будущая научная статья. Ярослав решил рискнуть и удариться в пока что ещё не существующую науку — психиатрию.

Он уже начал изучать психиатрических пациентов и попросил, чтобы я тоже приступил к этой работе.

Идея великолепная!

Учитывая, что сейчас из себя представляют лечебницы для душевнобольных, лекарская сфера определённо нуждается в новой реформе. Больные люди подвергаются истязаниям и вместо квалифицированной помощи получают одни лишь мучения.

Надо поговорить с Разумовским. Возможно, я смогу организовать поездку в местную лечебницу. Проведу осмотр больных и попробую вылечить нескольких. Думаю, у меня уже достаточно лекарских витков, чтобы сделать это.

Только психотропные препараты я ещё создать не успел, но и с этим в скором времени можно будет разобраться.

Закончив с чтением письма, я позавтракал и направился к полицейскому участку. Поначалу решил, что Михаил Багрянцев опаздывает, но вскоре обнаружил, что маг крови скрывается за широким стволом пушистого клёна.

— Господин Багрянцев, я вас вижу, — предупредил его я. — Выходите из своего укрытия.

— Ох… — покидая укромное место, вздохнул мужчина. — А вы уверены, что я выйду после того, как меня опросят?

— Я вам это гарантирую, — пообещал я.

Император уже поставлен в известность. Городовым нет смысла его задерживать.

Пока сотрудники полиции допрашивали Михаила, я встретился с Тимофеевым, и главный городовой сообщил, что тайные службы уже передали ему письмо императора.

— Господина Кастрицына уже готовят к освобождению, — произнёс он. — Можете встретиться с ним хоть сейчас. Но после обязательно загляните ко мне. У меня появилась новая информация по одному закрытому делу, которое, как выяснилось, закрывать ещё слишком рано.

— По которому? — уточнил я.

— По делу Углова, — заявил Тимофеев.

— Только не говорите, что его собираются оправдать. Его вина неопровержима!

— На этот счёт не беспокойтесь. Суд над ним состоится в ближайшее время. А об остальных деталях переговорим с глазу на глаз в моём кабинете.

Я временно отстранился от полученных новостей и спустился в подвал, чтобы встретиться с Кастрицыным.

Роман Васильевич уже переоделся и, похрамывая, двигался в мою сторону.

— Расплавь меня некротика! Мечников! — расхохотался он, а затем крепко меня обнял и постучал широкой ладонью по спине. — Я уж думал, что никогда отсюда не выберусь.

— Я не мог не сдержать своё обещание, Роман Васильевич, — ответил я, а затем внимательно осмотрел его с ног до головы. — Кстати, не обижайтесь, но выглядите вы паршиво. Совсем исхудали, кожа бледная.

— А вы думаете, меня тут стейками кормили? Ха! — махнул рукой он. — Ничего. Сейчас отъемся, как выйду на свободу. И да, жду вас к себе в гости. Нам нужно многое обсудить. Как только восстановлюсь, будьте уверены — я трупом лягу, но помогу изловить этого ублюдка, который меня подставил. Мне господин Тимофеев уже всё рассказал об этом предателе!

Кастрицын с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть себе под ноги.

— Охотиться на некротику, всю жизнь видеть, как от тёмной магии гибнут соратники, невинные люди, а затем примкнуть к этой поганой церкви⁈ — скрипя зубами, прошипел он. — Не могу представить, какая тварь способна на такое.

— Не забывайте, как тёмная магия искажает разум. Возможно, до своей смерти Ожегов был верен охотникам, — поделился своим мнением я.

— Ох, не знаю, Алексей Александрович, — сжал губы Кастрицын. — Мне кажется, если бы меня воскресили некроманты, я бы всё равно их всех переубивал!

Пока Кастрицын толкал гневные тирады об Анатолии Ожегове, я восстановил кровообращение в мышцах и сердце своего коллеги.

Особое внимание уделил венам ног. Ему даже вставать не разрешали. Роман Васильевич несколько недель просидел скованным и менял положение, только когда ему позволяли сходить в туалет.

При таком застое в ногах могут образоваться тромбы. А это чревато смертельно опасными осложнениями. Лучше предупредить заболевание, чем лечить его.

Кастрицын не спеша пошагал к себе домой, а я поднялся в кабинет Тимофеева.

— Ну, рассказывайте, — попросил я. — Что ещё у нас всплыло по Углову?

— Мы прочесали весь его завод. Нашли спрятанные документы — его чёрную бухгалтерию. Выяснили, куда и в каких объёмах продавалось оружие. Все ячейки чёрного рынка уже захватили. Но проблема в том, что у Андрея Всеволодовича был ещё один клиент.

— И в чём проблема? — спросил я. — Теперь нужно прижать и этого человека.

— Не получится. В документации не указано имя. А Углов даже под пытками не хочет рассказывать, кто этот человек, — заявил Тимофеев. — И что самое ужасное, весь чёрный рынок был лишь вершиной айсберга. Туда поставлялась лишь треть произведённого оружия. Всё остальное получал другой клиент. И этот неизвестный, судя по бухгалтерской книге, платил Углову десятки тысяч рублей. Десятки! Мы ведь оба понимаем, что это значит?

Проклятье…

— Да, — кивнул я. — Такие суммы мог платить только один человек.