Мечников. Том 11. Свет разума

Глава 18

Антон Степанович Швецов оказался подтянутым молодым человеком примерно того же возраста, что и я.

Похоже, команда Лазарева в целом была построена из только что выпустившихся лекарей. Даже сам Дмитрий Николаевич Лазарев был не сильно старше меня. Единственное, что его старило — короткая бородка. Исключением из правил был только господин Вебер. Он сильно выделялся своим возрастом на фоне нового состава Саратовского ордена.

А новый главный лекарь губернского госпиталя выглядел так, как обычно изображали в моём мире знаменитых актёров на обложках модных журналов. Спина прямая, чёрные волосы аккуратно зачёсаны набок. Надменная ухмылка, от которой вот-вот порвётся щёчная мышца.

На нас с Разумовским он смотрел как на технический персонал, который случайно забрёл в палату к тяжелобольному пациенту, готовящемуся к операции.

Интересно, а чего это он вдруг припёрся сюда посреди ночи? Александр Иванович ведь сказал, что он уже ушёл домой. Хотя, кажется, я догадываюсь, в чём дело.

— Прошу прощения, но мы уже начали осмотр, Антон Степанович, — возразил Разумовский. — С какой это стати мы должны отсюда «убираться»?

— С такой стати, что графом Фадеевым заняться должен лично я. И научитесь уже, наконец, слушаться моих указаний с первого раза, господин Разумовский, — произнёс Швецов, а затем обратился ко мне: — Алексей Александрович, может быть, вы научите своего коллегу послушанию? Уж вас-то он точно должен понять с первого раза.

Как я и думал. Всё дело в графе. Видимо, ему передали, что сюда едет важный пациент, потому он и решил прибыть сюда лично. Конечно! Отделение для простолюдинов мы закроем, а важнейших дворян Саратовской губернии будем исцелять лично, чтобы налаживать связи. Хороший план, господин Швецов, ничего не скажешь.

А я уж было начал питать надежды, что хотя бы новый главный лекарь окажется не таким уж и плохим человеком. Но это я зря. Швецов точно такой же, как Лазарев с Вебером. Если не хуже.

— Александр Иванович принимает решения независимо от меня. Но сейчас тратить время на споры мы не можем, — произнёс я. — Пациенту срочно требуется помощь.

Спорить с Швецовым нет смысла. По моему плану нужно выждать определённый период, притупить бдительность ордена и только потом нанести контратаку. Но даётся мне этот план с трудом. Очень уж хочется закатить главному лекарю хороший скандал и поставить его на место!

Но делать этого нельзя. Я хочу выиграть всю войну, а не одно лишь сражение.

— Я вижу, что пациенту требуется помощь, — повторил Швецов. — Поэтому и хочу, чтобы вы не мешали мне её оказывать. Покиньте палату, прошу в последний раз. Вы меня отвлекаете.

— Хорошо, Антон Степанович, — жестом попросив Разумовского промолчать, ответил я. — Мы уйдём. Хочу только уточнить, что диагноз мне уже известен. Вам его назвать?

— Ха! — закатил глаза Швецов. — Шутить изволите, господин Мечников? Не утруждайтесь. У меня и так хорошее настроение. Я сам разберусь, ваши советы мне не нужны.

Ну, молодец! Что я ещё могу сказать? Сам же себя только что закопал.

Я молча покинул палату, Разумовского пришлось выталкивать силой. Как только дверь захлопнулась, Александр Иванович воскликнул:

— Вы чего, Алексей Александрович⁈ Почему так просто смирились с его выходкой? Это на вас совсем не похоже.

— Не беспокойтесь, господин Разумовский. Давление я пациенту снизил, опасность ему не угрожает. Сейчас посмотрим, как наш новый главный лекарь справляется с постановкой трудных диагнозов, — произнёс я. — Готов поспорить, что в одиночку он не справится.

— Откуда у вас столько терпения? — удивился Александр Иванович. — Вы не представляете, как я вскипел, когда впервые его увидел. У меня даже возникла мысль… на дуэль его вызвать!

— А вы когда-нибудь участвовали в дуэлях?

— Нет, — признался Разумовский.

— Вот и не начинайте. Бессмысленное занятие. Как раз об этом я и хотел с вами поговорить, Александр Иванович, — перешёл к главной теме я. — Лучший вариант сейчас — изобразить смирение. Прекратить бороться с орденом.

— У вас есть какой-то план, да? — оживился Разумовский. — А вот теперь я снова вас узнаю, господин Мечников!

— Тише! — шикнул я. — Главная задача — убедить их в нашей полной покорности. В ближайшее время я назову вам время и место. Я планирую собрать всех союзников и обсудить дальнейший план действий. Врагов у нас куда больше, чем вы думаете. И орден лекарей — меньшая из проблем.

Не прошло и пяти минут, а Швецов уже покинул палату, в которой лежал граф Фадеев. Антон Степанович цокнул языком и покачал головой.

— Ужасная картина, — вздохнул он. — Похоже, придётся вызывать подмогу из Самарской губернии. Нашими силами тут не справиться.

Я услышал, как Разумовский, к моему удивлению, нецензурно выругался, но я вовремя его одёрнул. Некогда спокойный, трусливый Александр Иванович предстал передо мной совсем другим человеком, когда Лазарев сместил его со старой должности.

Но Швецов, конечно, выдал! Подмогу из Самарской губернии решил вызвать! Такая возможность у нас действительно есть, но мы ею пользуемся крайне редко. Только в том случае, если наших лекарских сил не хватает для того, чтобы излечить пациента. Сам я ни разу этим не пользовался, но Разумовский рассказывал, что в прошлом ему приходилось вызывать «соседей» на подмогу.

Дело в том, что в самарском госпитале работают очень сильные лекари. Почти у каждого по восемь витков, судя по слухам. Многие из них даже посещают столицу, чтобы обучать других лекарей.

И вызывать этих асов ради отравления кофеином⁈ Ну дела… Как я и предполагал, Швецов с задачей не справился. Но вместо того, чтобы попросить о помощи нас, он собирается вызвать тяжелейшую артиллерию!

Я ведь только что русским языком сказал ему, что знаю диагноз.

— Антон Степанович, не стоит вызывать подмогу по пустякам, — произнёс я. — Диагноз пациенту я уже поставил. Поэтому…

— Алексей Александрович, давайте начистоту, — перебил меня Швецов. — Ваше мнение меня очень слабо интересует. Я знаю, что вы тут были кем-то вроде зазнавшегося идола и на вас все молились, но эти времена прошли. Для меня вы лишь посредственный лекарь с посредственными навыками. Поэтому возвращайтесь к другим пациентам. Лечите баронов, их слуг и прочих больных, но графов и князей не трогайте. Если уж я не смог с ними справиться, то вы не сдюжите и подавно.

— Милостивый Грифон! — изобразил изумление Разумовский. — Но что же в таком случае сделают лекари из Самары? Они ведь вам и в подмётки не годятся!

— Не надо подлизываться, Александр Иванович, — хмыкнул Швецов. — Мне это не нравится.

Ой, какой же болван… Он даже не понял, что Разумовский над ним издевается. Реально ведь решил, что Александр Иванович сделал ему комплимент.

— То есть хотите сказать, что мы будем ждать, пока не приедут лекари из Самары? То есть… Дня два-три? — поинтересовался я. — Другими словами, если граф умрёт, вас это не больно-то и побеспокоит?

— Господин Мечников, ну за дурака-то уж вы меня не держите, — попросил он.

А это очень сложная задача. Боюсь, с этим я точно не справлюсь.

— К счастью для нас, лекари из Самары сейчас гостят у Дмитрия Николаевича Лазарева, — выделив имя нового главы ордена, произнёс Швецов.

Из его уст фамилия Лазарева прозвучала так величественно, будто речь шла не об обычном лидере местной лекарской ОПГ, а о самом императоре Российской Империи.

— Сейчас я свяжусь с господином Лазаревым, и лекари из Самары сразу же прибудут сюда, — закончил свою тираду Швецов. — А теперь, господа, возвращайтесь к работе.

Антон Степанович пошагал в свой кабинет. Мы с Разумовским медленно переглянулись. Выражение лица у Александра Ивановича было такое, будто его только что заставили тухлое яйцо проглотить.

— Ну не дебил ли, Алексей Александрович? — пожал плечами он.

— Важно не то, как он выглядит в наших глазах, — произнёс я. — Куда важнее выставить его полным идиотом перед другими лекарями. Приступаем к исполнению моего плана.

— Сейчас⁈ — удивился Разумовский.

— Да, прямо сейчас, — подтвердил я.

Разрушим команду Лазарева изнутри. Постепенно ослабим врага, а затем уничтожим.

— План следующий, Александр Иванович, — прошептал я. — Сейчас мы с вами и пациентов вылечим, и Швецова подставим. Стойте снаружи. Если заметите, что главный лекарь покинул свой кабинет — постучитесь в дверь. Я сразу же покину палату. Но, думаю, времени мне хватит. Пока Антон Степанович вызывает подмогу, пациент уже будет здоров.

— Ох, да это же спровоцирует такой взрыв! — расхохотался Разумовский. — А что? По-моему, идея отличная! Сами точно справитесь?

— Точно, не переживайте, — кивнул я и вошёл в палату.

А пациент уже повалился на пол, пытаясь отбиться от невидимых врагов.

— Стойте! Да погодите же вы! — кричал Фадеев. — Вы не представляете, с кем вы связались. Я ведь на вас свою охрану натравлю, у меня целый гарнизон, вы не имеете права, проклятые насекомые!

М-да, обслуживание пациентов в губернском госпитале теперь «на высоте». Граф Фадеев рухнул на пол и может навредить сам себе из-за галлюцинаций? Да кому тут не плевать? Будем звать лекарей из Самары, которые, скорее всего, весь вечер пируют вместе с Лазаревым.

Цирк, а не здравоохранение.

— Виталий Николаевич, эти насекомые вам ничего не сделают, — возвращая графа обратно на кровать, пообещал ему я.

— Да как же, господин Мечников? Они же кусаются! Уверен, они ядовитые! — восклицал он.

— Они скоро исчезнут. Это болезнь их на вас насылает. Скоро я их уберу, обещаю. Просто потерпите десять минут, хорошо? Уж человек вашего статуса точно сможет проигнорировать жалких насекомых, верно? — спросил его я.

— Ну… Да! Вообще-то, я граф! — заявил он. — Негоже графу бояться летающих сороконожек. Тьфу! Хорошо, господин Мечников. Терплю. Но не дольше десяти минут.

Со стороны может показаться, что к Фадееву «заглянула белочка». Очень похоже на алкогольный делирий. Но на деле ситуация совсем другая. Четыре чашки настоящего крепкого кофе действуют похлеще любого яда.

И ведь сам по себе кофе безвредный для большинства людей. Этот напиток имеет много положительных свойств. Улучшение мозгового кровообращения, стимуляция работы пищеварительной системы. В моём мире даже велись научные работы на тему того, что одна-две кружки кофе в день могут защитить человека от онкологических заболеваний желудочно-кишечного тракта.

Доказательная база там была небольшая, но в умеренной дозе кофе действительно на такое способен.

Но в избытке любое вещество может убить человека. Даже обычная вода.

Я взялся за лечение пациента. Времени у меня было мало. Я дал ему несколько таблеток из своей аптечки, а затем ввёл в вену ещё один лекарственный препарат. В совокупности Виталий Фадеев получил сразу три необходимых вещества для стабилизации своего состояния.

Бета-адреноблокатор и антагонист кальция должны были уменьшить пульс и снизить давление. Эти таблетки я произвёл ещё в Хопёрске. Гипертоническая болезнь — это, пожалуй, самое распространённое заболевание в мире. Поэтому я и создал в первую очередь лекарства для нормализации давления. Это было мудрым решением. Судя по отчётам, эти препараты продавались особенно хорошо.

Правда, почему-то как и в моём мире большинство пациентов избегало употребления антагонистов кальция. А препарат ведь хороший! Я всегда назначал его больным, у которых давление поднималось по ночам. В моём мире он назывался «амлодипин». В этом же орден лекарей почему-то нарёк его «порошком от давления на ночь». Чёрт знает, почему такое решение приняли в ордене, но эпоха фармацевтического маркетинга ещё настанет. Нужно немного подождать.

Давление пациента начало стабилизироваться. Во многом благодаря созданному мной «амлодипину». Повышение давления вызывает спазм сосудов, а сокращения мышц сосудистой стенки — это задача кальция. Потому препарат и работает. Мешает кальцию выполнять свою функцию, и давление снижается.

Также против кальция может выступать обычный магний. Эти два металла друг друга «не переваривают». Поэтому многим гипертоникам рекомендуют курсами пропивать препараты магния.

С давлением вопрос решили. А введённое в вену успокоительное способствовало снятию тревожности. Вскоре граф Фадеев перестал лицезреть летающих сороконожек и довольно быстро пришёл в себя.

И это я ещё помог ему лекарской магией! В моём мире так просто бы он не отделался. Пришлось бы проводить гемодиализ — фильтрацию крови через специальный аппарат. Иначе бы избыток кофеина никто бы так быстро не вывел.

— Грифон меня раздери… Алексей Александрович, а вы были правы. Насекомые исчезли, — заявил граф. — Я даже начинаю сомневаться, были ли они здесь на самом деле.

— Не было, Виталий Николаевич, — прямо сказал я. — Вы отравились кофеином, поэтому и видели то, чего на самом деле нет.

— Ну дела… — протянул он. — Лучше уж тогда водку пить!

— Да нет, не лучше, — помотал головой я. — От водки пользы вообще не бывает. Только вред. А вот кофе употреблять можно. Но только не ночью. Одной чашки утром будет достаточно. И только в том случае, если у вас нет проблем с сердцем или давлением.

— Да я здоров, как бык! Чего мне сделается? — хмыкнул он. — Жаль только, что трапезу с другом пришлось прервать. Не думал я, что этот кофе так на меня подействует…

Я услышал стук в дверь. О! Похоже, Швецов возвращается. Возможно, уже с лекарями из Самары. Значит, не только граф Фадеев был вынужден прервать трапезу. Гостей тоже вытащили из дома Лазарева. Быстро же они сюда прибежали.

— Господин Фадеев, одна лишь просьба, — произнёс я. — Меня здесь не было. Я вам не помогал. Это ясно?

Фадеев, несмотря на статус, оказался очень простым мужчиной. Без лишних вопросов согласился с моим условием, после чего я сразу же покинул палату и мигом скрылся с Разумовским в соседнем помещении.

Мы с Александром Ивановичем спрятались в последний момент. Ровно через секунду в коридоре появились группа лекарей во главе со Швецовым и… Лазаревым! Ого! Даже сам глава ордена сюда заявился. Ну надо же, как мне повезло.

— Расходимся, — прошептал Разумовскому я. Громко говорить было нельзя, поскольку мы ввалились в палату к спящему пациенту. — Я останусь здесь, а вы пройдите к другому больному. Никто не должен понять, что мы только что вылечили Фадеева.

Александр Иванович кивнул и поспешно удалился в другой конец госпиталя.

Я же прислушался к тому, что происходило за стеной. Язык у лекарей из Самары заплетался, как и у самого Лазарева. Всё ясно. Господа спокойно употребляли горячительные напитки, когда Швецов их прервал.

— Да нет, я себя прекрасно чувствую, господа, — послышался голос графа Фадеева. — Думаю, вы зря подняли такой шум вокруг меня. Голова уже прошла — никаких проблем нет. Наверное, даже домой вернуться смогу.

— Как это понимать, господин Швецов? — прогремел голос Лазарева.

— Погодите! Как же так? — растерялся Антон Степанович. — Господин Фадеев, вы же только что были абсолютно невменяемым. Насекомых каких-то ловили…

— Ну конечно, ловил, — ответил тот. — Окно ведь открыто. Смотрите, сколько комаров налетело. Жуть!

— Всё с ним в порядке, — заключил один из самарских лекарей. — Ложная тревога.

— Я вас за эту ложную тревогу, Швецов… — прорычал Лазарев.

— Да бросьте, Дмитрий Николаевич! — попытался разрядить обстановку другой лекарь. — Все мы прекрасно понимаем. Лекарь ещё молодой, неопытный. Научится ещё! Может, когда-нибудь и до главного лекаря дослужится!

Это Лазарев ещё им даже не объяснил, что Швецов — главный лекарь! Эх, красота… Значит, Антон Степанович ещё легко выкрутился.

Я дождался, когда вся делегация покинет палату Фадеева, после чего вышел наружу. Швецова из госпиталя как ветром сдуло.

Вскоре ко мне присоединился Разумовский. Александр Иванович с трудом сдерживал смех.

— А здорово вы придумали, господин Мечников! — воскликнул он. — Я даже из другого крыла слышал, как Швецова отчитывают. Крупно попал наш главный лекарь. Очень крупно.

Можно считать это первой победой. Так мы постепенно расшатаем его авторитет. Затем то же самое сделаем и со всей командой Лазарева. В итоге он останется совсем один. И тогда он станет нашей последней целью.

— Кстати, Алексей Александрович, пользуясь случаем, должен сообщить, что у Филатова проблемы, — произнёс главный лекарь. — Он вас очень ждёт.

Филатов? Заведующий лечебницей для душевнобольных?

Интересно, а у него что случилось?

— Я как раз собирался с вами о нём поговорить, — произнёс я. — Мне нужно снова попасть в лечебницу, чтобы кое-что с ним обсудить. А что там стряслось?

— Даже не знаю, как вам это лучше подать, Алексей Александрович, — прошептал Разумовский. — В общем, ни Филатова, ни его лечебницы с психами больше не существует.