Меченый. Том 3. Жребий брошен

Глава 17−2 Легкая промышленность

3 сентября 1986 года; Ленинград, СССР

ИЗВЕСТИЯ: Трезвость в небе — норма жизни!

Вчера министерство гражданской авиации СССР приняло решительные меры в ответ на вопиющий инцидент, произошедший на рейсе Москва—Иркутск. Пьяный дебошир, нарушая порядок и создавая угрозу безопасности полёта, напал на бортпроводника и пытался прорваться в кабину пилотов. Благодаря оперативным действиям экипажа и помощи сознательных пассажиров хулиган был обезврежен, но этот случай вновь показал: алкоголь и авиация несовместимы!

С сегодняшнего дня вступает в силу приказ о полном запрете алкоголя на борту гражданских авиалайнеров. Теперь:

— Прекращена продажа и подача алкогольных напитков на борту;

— Запрещён пронос алкоголя в ручной клади;

— Употребление спиртного в полёте приравнивается к нарушению правил перевозки.

Министр гражданской авиации СССР выступил с инициативой дополнить Кодекс об административных правонарушениях (КоАП) статьёй, предусматривающей ответственность за распитие алкоголя на борту воздушного судна. «Безопасность полётов — превыше всего!» — подчеркнул он.

Напомним, что уже полтора года в СССР идёт масштабная антиалкогольная кампания. Государство последовательно борется за здоровый образ жизни:

— Цены на алкоголь регулярно повышаются;

— Запрещено распитие спиртного в общественных местах;

— Ужесточаются меры против пьянства на производстве и транспорте.

Теперь экипажи «Аэрофлота» получат право не допускать на борт пьяных или нетрезвых пассажиров. Это необходимо для безопасности всех, кто летит самолётом. «Ирония судьбы», где герой в состоянии опьянения попадает не в тот город, теперь невозможна — и это правильно!"

Каждый советский гражданин несёт ответственность за общество, в котором живёт. Если вы видите:

Пьяного пассажира перед посадкой — сообщите на стойку регистрации!

Употребление алкоголя в самолёте — немедленно предупредите бортпроводника!

Бездействие экипажа — оставьте жалобу на горячей линии «Аэрофлота»!

Только вместе мы сделаем нашу жизнь безопаснее, чище и комфортнее!

После общения с Аньелли, Соловьевым и местными жителями мне остался последний пункт программы, но прежде чем его коснуться, необходимо дать некоторое пояснение.

Как уже упоминалось раньше, на Съезде КПСС в марте в состав секретарей ЦК была введена первая за долгое время женщина, а именно Александра Павловна Бирюкова, которой определили типично «женский» участок работы. Всё, что связано с детьми, семьёй, женскими делами разными и так далее. Можно было бы обвинить нас в сексизме, но, к счастью, в эти времена подобным никто ещё не страдал, поэтому такое распределение обязанностей было воспринято как должное.

Поначалу Бирюкова явно стеснялась, осваивалась на новом месте, а потом начала заваливать меня и Политбюро предложениями в рамках существующего курса на облегчение быта советского гражданина. Принялась с по-настоящему мужским упорством проталкивать строительство новых предприятий по выпуску предметов женской и детской гигиены, притащила проект завоза бартером вьетнамской косметики. Азиаты нам были должны как земля колхозу, а брать у них чаще всего оказывалось просто нечего. И конечно, ни один мужчина не стал бы смотреть в сторону такого специфического товара, как косметика. Ну вот серьёзно, кому эти всякие туши и помады интересны?

В какой-то момент на очередном заседании Политбюро Бирюкова вновь выступила с предложением заняться перестройкой лёгкой промышленности для приведения её в «соответствие с актуальными запросами населения». Короче говоря, чтобы наши фабрики перестали шить фигню и начали производить более востребованные вещи.

Конечно же, о проблемах лёгкой промышленности товарищам по партии в целом было известно, но вот всерьёз заниматься ими… Тот случай, когда «большие проблемы» застилают глаза и на «всякую мелочь» просто не обращаешь внимание. Ну какая к чёрту одежда, когда мировое напряжение растет не по дням о по часам, между Индией и Китаем вон искрить начало, Франция Ливию бомбит, на границе Ливана и Израиля очередные столкновения.

Ну и в итоге закончилось тогда выступление Бирюковой тем, что ей прямо на месте «выписали мандат» на самостоятельное решение этого вопроса в пределах выделенных фондов. Более того, я ей посоветовал поискать дополнительные ресурсы за границей в рамках разворачивающегося потихоньку сотрудничества с капиталистами.

Никто, конечно же, не ждал от «бабы» какого-то реального результата. Какой тут может быть результат, когда в мире такое творится? И тут в середине августа приходит ко мне Бирюкова и говорит, что слетала в Париж и договорилась там с известной модельершей, некой Дианой фон Фюрстенберг — я лично слышал это имя в первый раз — о том, что та отдаст нам на отшив часть новой коллекции. На пробу.

(Диана фон Фюрстенберг)

Это было как минимум небезынтересно. Эпоха, когда сумки за 3000 баксов шились в Китае, а футболки за 200 баксов — детьми в Бангладеш, ещё не наступила. В эти дикие времена известные модные бренды шили одежду по старинке — в Италии и Франции. Сесть на вот этот поток вынесения производства из Европы виделось как минимум не ошибкой.

Если смотреть здесь и сейчас, СССР был пожалуй что и привлекательнее условного Китая или Индии. Рабочие уже есть, обучать не нужно, фабрики оборудованные тоже есть, логистика проще, налоговая система просто отсутствует — красота. Стоимость рабочей силы в Союзе была конечно выше чем в Азии, но все остальное — лучше.

И вот теперь француженка — на самом деле бельгийская еврейка, чей отец был родом из-под Кишинёва и, по словам самой же женщины, сумел привить ей любовь к русской культуре, но какая разница, — возжелала прилететь на родину предков, чтобы посмотреть Ленинград и пообщаться с руководством СССР. С одной стороны, уровень был явно не мой, с другой стороны — встретиться с известной на Западе «бизнес-вумен» выглядело неплохим пиаром как для внутренней, так и для внешней аудитории.

— Добрый день, миссис Фюрстенберг, — для встречи с француженкой мы приехали в Эрмитаж. Иностранка хотела провести время «с пользой» и посетить самый известный российский музей. — Рад вас приветствовать от имени советского народа.

Женщина выглядела неплохо. Да что там говорить — шикарно выглядела. В свои-то сорок, имея двух детей и брак за плечами, Диана выглядела максимум на тридцать пять. Высокая, стройная, одетая совсем не по-советски. Читал когда-то, что Рязанов выбрал на роль «Наденьки» в «Иронии судьбы» польку Барбару Брыльску, потому что в советских актрисах «нет секса». Может, и байка, но почему-то в тот момент в Эрмитаже в голову пришла именно данная цитата. Возможно, потому что во француженке этот самый «секс» был — она состояла, чисто визуально, из «секса» чуть более чем полностью.

— Знаменитый товарищ Горбачёв, — женщина с улыбкой протянула мне руку. Я, достав из глубин души всю отмеренную мне природой галантность, вместо рукопожатия наклонился и «поцеловал воздух» возле костяшек. Слово «товарищ» француженка попыталась произнести на русском, получилось это у неё достаточно забавно. Впрочем, мысленно я ей плюсик «за старание» поставил.

Стоящая рядом Бирюкова явно с большим трудом удержала лицо от выражения на нём крайнего удивления. То, что генсек более-менее свободно говорит на английском языке, учит в свободное время — которого, к сожалению, гораздо меньше, чем хотелось бы — испанский и вообще старается обходиться без переводчиков, новостью не было. Но одно дело знать, другое дело — видеть, да ещё и вот такое неожиданное проявление галантности. Нашему секретарю ЦК по вопросам семьи и материнства я ручку, признаюсь, ни разу не целовал.

— Знаменитый? Мне кажется, вы слегка преувеличиваете.

— Ну как же? — Француженка вновь улыбнулась, обнажив два ряда ровных белых зубов. — Советский сфинкс, регулярно поражающий западные СМИ неожиданными высказываниями и непривычными для коммунистов суждениями. Вы выступаете за мир, говорите о необходимости договариваться, и при этом открыто называете Америку своим врагом. А ещё вы стильно одеваетесь, в отличие от других советских бонз, и просто хорошо выглядите. Да просто то, что мы с вами говорим без переводчика… Вот ваша помощница английского, например, не знает. А вы знаете.

— Александра Павловна, — стоящая рядом с потерянным видом Бирюкова, услышав своё имя, явственно дёрнулась. Ну да, как-то нехорошо получается общаться в таком формате, когда рядом человек не понимает, о чём идёт речь. Но брать на себя функции переводчика и переводить на русский наши реплики было бы ещё более глупо, — не просто помощница. Она… Как бы это перевести на французскую систему власти. Считайте её министром социальной политики.

— О! Прямо как наша Наффиса Сид-Кара! — Была такая министр как раз социальной политики при де Голле. — Это да, это важная должность!

Перебросившись ещё парой «вступительных» реплик, мы наконец двинули вглубь Эрмитажа. Специально для нас его закрывать от рядовых посетителей не стали, охрана только очищала непосредственно те залы, в которых мы находились. Так мы и двигались — перепрыгивая из одного «пустого» помещения в другое.

— Итак, как я понял из слов Александры Павловны, вы хотите посотрудничать с Советским Союзом в деле пошива одежды. На уже существующих фабриках, а не построив новую в одной из созданных нами СЭЗ?

— О да, боюсь, в строительстве заводов я ничего не смыслю, — легко рассмеялась француженка.

— Прекрасно, но для чего вам тогда я? Тут нужно собрать директоров фабрик, технологов, обсудить детали с ними. Сроки, технические возможности, стоимость в конце концов. Зачем вам генсек? Не то чтобы мне было неприятно с вами познакомиться, признаюсь, общение с вами наполняет моё сердце радостью. Но вот в технических аспектах лёгкой промышленности я разбираюсь очень посредственно.

— Просто захотелось с вами познакомиться, — Фюрстенберг подхватила меня под локоть и решительно направилась вперёд. — Что мы о работе? Я уверена, вы дадите мне такие условия, какие никто другой предложить не сможет. И технически у вас промышленность на должном уровне, и рабочие умелые, и по цене меня не обидете — это же какая реклама будет сотрудничества между Францией и СССР. У вас в стране такие изменения происходят, которых, кажется, давно не было, просто захотелось к ним прикоснуться… Лучше проведите для меня экскурсию. Что вот это за портреты?

— О, это один из немногих залов, историю которых я знаю, — мы вошли в длинное, украшенное колоннами помещение, на красных стенах которого висели многочисленные портреты военных в дореволюционной форме. Военная галерея, герои войны 1812 года. Забавно, но моя идеальная память смогла вытащить наружу информацию по многим персоналиям…

И пока я практически без участия сознания разливался перед француженкой соловьём, поражая женщину своими глубокими (ха-ха) познаниями, мысль моя скользнула немного в другую сторону.

Происходят изменения в СССР? Ну да. И немало. Самозанятые, СЭЗ, изменения во внешней политике. Конечно, самым главным своим достижением, после которого можно спокойно ложиться и умирать с осознанием выполненного долга, было недопущение Чернобыля. Я тогда, помнится, 25-го числа сидел и всё время смотрел на часы, глядя, как стрелка неумолимо приближается к часу «Ч». Уже поздно вечером не выдержал, позвонил Легасову, спросил, не ожидается ли каких-то экспериментов на ЧАЭС? Тот был явно обескуражен моим вопросом, ведь подобные мероприятия были под запретом уже с полгода как. Зато какое облегчение я испытал, когда 26 апреля остался просто таким же непримечательным днём, как и остальные.

Или вот более «свежий» случай. «Адмирал Нахимов», который должен был затонуть в этом августе, заранее был поставлен на небольшой ремонт и просто не оказался в нужное время в нужном месте, так что катастрофы не случилось. Далеко не факт, что ничего подобного теперь не произойдёт в будущем, но… Я всё же не Господь Бог, могу исправлять только те ошибки, о которых знаю.

— Можно сказать, что именно эти люди побили французов в 1812 году!

— Ну да, есть такая традиция у европейских государств — собраться раз в сто лет и пойти в Россию, чтобы хорошенько получить по роже. Можно было бы даже назвать её веселой, если бы не количество смертей, которое всё это дело сопровождает.

Таким вот образом, перекидываясь малозначительными фразами, мы два часа гуляли по бывшей резиденции российских императоров.

— А вам нравятся… — Диана обвела рукой развешенные на стенах картины. — Творчество?

— Да, почему нет. Я хоть человек приземлённый достаточно, но чувства прекрасного не лишён. Хотя, если быть совсем честным, то Эрмитажу я бы предпочёл Русский музей. Там собраны предметы искусства отечественных мастеров, и они мне как-то ближе. А вы? — Я уже порядком подустав говорить о живописи, сделал попытку свернуть в более деловое русло. — Что же сподвигло французскую принцессу связать свои деловые интересы с Советским Союзом, миссис Фюрстенберг?

— Называйте меня Дианой.

— Тогда и вы называйте меня Михаилом. Ни разу ещё не переходил на «ты» с принцессой.

— Я не настоящая принцесса, — француженка обворожительно засмеялась. — Вернее, теперь уже совсем не принцесса — после развода у меня вообще нет никаких прав на любые титулы. Но да, СССР интересен мне не только как родина предков. У вас достаточно мощная промышленность…

— «Достаточно мощная» — это немного обидно прозвучало, — я изобразил всю боль еврейского народа на лице. — По промышленному производству СССР лишь немного отстаёт от США, и данное недоразумение мы планируем исправить в течение ближайших двух пятилеток.

Вернее, если быть честным, то это американцы уже встали на путь уничтожения собственной тяжелой индустрии. Термин «ржавый пояс» уже десять лет как в ходу и отнюдь не на пустом месте появился.

— Да, я понимаю, — хоть француженка и сказала, что к производству имеет лишь опосредованное отношение, как минимум на словах при этом она демонстрировала достаточно глубокое понимание происходящих тектонических процессов, — в Америке и Западной Европе очень дорогая рабочая сила, поэтому промышленность потихоньку переносят туда, где ниже издержки. Американцы сосредоточились на Китае, но там пока нет базы. Там нужно строить фабрики с нуля, обучать рабочих, завозить технологии. В СССР же всё уже есть, не хватало только политической воли.

— Теперь она появилась.

— Да, и кое-какие европейские компании уже начали прощупывать новый рынок. Не вижу причин, почему я не могу быть тут первой среди представителей индустрии моды. Первые всегда снимают самые сливки.

— Я с удовольствием помогу вам снять сливки, — не знаю поняла ли француженка всю двусмысленность фразы или это только мой испорченный будущим мозг так ее интерпретировал, но вместо ответа Диана только широко улыбнулась и загадочно кивнула, соглашаясь принять мою помощь…