Меченый. Том 3. Жребий брошен

Глава 7−2 Кино как индустрия

29 мая 1986 года; Москва, СССР

THE TIMES: Иран и Ирак: Официальный мир после десятилетий вражды

Багдад и Тегеран наконец подписали долгожданное мирное соглашение, формально завершив один из самых кровавых конфликтов XX века — Ирано-иракскую войну. Хотя боевые действия фактически прекратились ещё в декабре 1985 года, юридическое оформление мира затянулось на долгие месяцы. Сложно назвать эту войну иначе как «бессмысленной бойней»: шесть лет сражений, унесших жизни миллиона человек, не изменили ни границ, ни баланса сил — стороны вернулись к довоенному статус-кво.

Подписание договора совпало с началом масштабной наземной операции коалиции против Ирака. Особую тревогу в Тегеране вызвали жесточайшие бомбардировки Басры — города с преимущественно шиитским населением. Американцы, избегая прямого штурма укреплённых позиций, методично стирают кварталы с лица земли, что явно противоречит интересам Ирана, традиционно поддерживающего иракских шиитов.

В последние месяцы активно обсуждались переговоры США с Ираном о совместных действиях против Багдада. Однако, как выяснилось, правительство Хомейни отвергло это предложение, несмотря на давление. Тегеран, похоже, предпочитает сохранять двойственную позицию: с одной стороны, он не хочет укреплять позиции Вашингтона, с другой — не готов открыто встать на сторону бывшего врага.

Ключевой вопрос теперь: как скоро Иран начнёт помогать Ираку против «неверных»? Уже сейчас иракские силы сопротивления, связанные с Тегераном, получают тактическую поддержку с другого берега Шатт-эль-Араба. С Иранской стороны границы в воздухе постоянно висят самолеты-разведчики, наблюдая за обстановкой в режиме реального времени. Кто может поручиться, что информация эта дальше не уходит в Багдад? Если бомбардировки Басры продолжатся, шиитский фактор может перевесить старую вражду, превратив Саддама из противника в союзника. Как заметил один дипломат: «Война делает странными попутчиками».

Мирный договор — скорее символический жест, чем реальная разрядка. Но в условиях новой войны он может стать первым шагом к неожиданному альянсу. Остаётся лишь гадать, на чьей стороне окажется Тегеран, когда дым над Басрой окончательно рассеется.

Идя к своему месту — меня, как водится, пригласили в президиум, как же такого высокого гостя обойти вниманием — я прямо чувствовал как вокруг меня сгущается напряжение. Оно ведь как? Вчера выбрали новый состав руководства союза кинематографистов в пику Партии, сегодня, значит, нужно новые цели озвучивать, новые горизонты освещать, выражаясь армейскими терминами, закрепляться на захваченных позициях и развивать наступление дальше, уходить в прорыв. А тут Генсек ЦК КПСС пожаловал. Страшно.

И тем не менее, выступления начались. Вышел Ролан Быков, очень мягко, явно сглаживая углы, выступил против цензуры в кино. Что мол истории когда не дают «молодым и талантливым» нести слово в массы — это плохо. Плохо когда комиссии из непрофессионалов «кладут» уже отснятые фильмы «на полку». Сорвал аплодисменты.

Вышел Андрей Плахов — первый раз услышал это имя-фамилию только здесь на съезде, — которого как оказалось выбрали главой секции критиков. Начал разносить «беспомощные» и идеологически зашоренные картины. Проехался по Бондарчуку, по некому Бурляеву, о котором я тоже ничего не слышал.

Выходили и другие люди, говорили о новом мышлении, о новом периоде советского кинематографа, о том, что нужно снимать «умное» кино. Постепенно, глядя на то, что генсек — то есть я — на легкие уколы в сторону партии не реагирует, выступающие становились более смелыми. В общем, годы идут, а ничего на самом деле и не меняется.

Ну а потом и я попросил слово, и хотя выступления товарища Горбачева на повестке дня не было, отказать мне конечно же не решились.

— Товарищи! Рад приветствовать вас всех, собравшихся на этом съезде. Сегодня мы собрались не просто обсудить итоги прошлого и планы на будущее, а, я надеюсь, наметить новый путь для нашего отечественного кино. Да, времена меняются. Меняются зрители, их предпочтения, а значит, должна меняться и сама индустрия. Мы уже видим, что телевидение, как вы говорили, набирает силу, у нас уже шесть телевизионных каналов, несущих в дома каждого советского гражданина не только развлечение, но и информацию, идеи, новаторские решения. И если мы хотим, чтобы отечественное кино не просто выживало, а процветало, мы обязаны пересмотреть подход к его финансированию и организации. — Сразу громить этот фестиваль непослушания я не стал, зашел издалека. Впрочем, и обмануть никого этим заходом я тоже очевидно не мог, слишком явными были причины появления на съезде первого лица страны, уж точно не просто поторговать лицом я приехал в этот день в Дом Кино.

Надо понимать, что последние годы количество людей ходивших в кинотеатры СССР ежегодно падала, — в пересчёте на одного зрителя — причем достаточно серьезными темпами. Если в 1980 году по статистике все советские кинотеатры посетило 4061 миллион зрителей, то в 1985 году — только 4081. При том, что за это время население СССР выросло на 15 миллионов человек. В 1986 данный показатель и вовсе обещал вывалиться из четырех миллиардов зрителей в год. Иначе как катастрофическим такое положение веще назвать было сложно.

Причин этому была масса, начиная от распространения телевизоров и даже видеомагнитофонов — вторые пока не слишком широко, но тем не менее — устаревшим оборудованием советских кинотеатров и конечно качеством отечественных фильмов.

Запущенный в прошлом году третий канал, транслирующий различные фильмы с 6-ти утра до 2-х часов ночи вырвал из кинотеатрального проката солидный кусок в сто-сто пятьдесят миллионов зрителей. Ну действительно, какая разница, где смотреть камерную комедию типа «Служебного романа» или «Гаража» — тут широкий экран имеет мало преимуществ перед «домашним кинотеатром». Дома удобнее, можно чаёк себе налить, в кресле устроиться уютно, никто не трындит под ухом, не ходит загораживая вид. Реальная разница могла бы проявиться в фантастических картинах, боевиках там где спецэффекты, взрывы, красивые планы природы, эффектные кадры.

И вот тут мы переходим ко второй проблеме. Будем честны, советские режиссёры умели отлично снимать бытовые комедии и драмы, социальное кино, военные картины тоже выходили хорошо, опять же за счет концентрации внимания на людях, но вот техническая часть… Скажем так — она отставала от запада. В 1970-х, предположим, это было еще не так заметно, наоборот были и у нас там знаковые личности, но к середине 1980-х ситуация с отставанием уже стала совсем неприличной.

Ну и третья основная причина — техническая, так сказать. Огромное количество кинотеатров были построены после войны, и за сорок лет ни разу, как водится, не ремонтировались. Устаревшее оборудование, плохое качество картинки и звука, обветшалая обстановка — все это не добавляло популярности такому развлечению. Значительную часть от этих 4 миллиардов зрителей составляли сельские жители, которым кино крутили в местных клубах, а то и вовсе в кинопередвижках, если еще сорок лет назад такое «сельское качество» всех устраивало, то теперь все менялось. В СССР насчитывалось аж 150000 «кинотеатров» из которых стационарными и специально оборудованными были только около пяти тысяч штук — остальное это кинопередвижки и всякие «случайные» помещения, о качестве картинки и звука в таких местах можно только догадываться.

Для примера в только в РФ в 2020-х годах — при несравнимой даже близко посещаемости и стоимости билетов — имелось примерно 3000 кинотеатров при 6000 кинозалах. А если сравнить с США, то там в сейчас имелось 16000 специализированных кинозалов плюс некоторое количество — около 1500–2000 — открытых автокинотеатров. У «вероятного противника», впрочем, тоже дела в киноиндустрии в эти времена шли не очень, кинотеатры закрывались, посещаемость падала, уступая телевидению и видеопрокату, но даже имеющаяся разница в 4 раза по стационарным кинотеатрам, при том что и населения в США было меньше, виделась достаточно показательным.

Советские граждане были, конечно, непритязательны в плане получения услуг, однако и ниже определенного уровня тоже опускаться было просто нельзя. причем нижняя планка запросов населения потихоньку ползла вверх, а качество услуг — наоборот, вместе с ветшанием кинотеатров — вниз. Рано или поздно эти две планки должны были встретиться, оказалось что встретились они вот прямо здесь и сейчас.

— Сегодня очень много было сказано о том, что советская киноиндустрия на глазах вступает в новую эру, — продолжил я тем временем свою речь, — и я даже кое-где согласен с выступавшими до меня товарищами. Так как было раньше, действительно дальше существовать нельзя. Согласны со мной, Сергей Федорович?

Я повернулся к сидящему тут же Бондарчуку. В новый состав президиума его не избрали и теперь он занимал свое место фактически на птичьих правах.

— Кхм… Видимо да, товарищ Горбачев, — без всякой уверенности в голосе ответил режиссёр.

— Вот и прекрасно. Отныне главной мерой успеха выпущенной картины будут являться сборы в кинотеатрах. Очень простой и понятный подход — делаешь фильмы, которые нравятся людям — получаешь возможность снимать дальше, провариваешься раз-другой-третий, не хочет зритель идти на твои поделки смотреть — до свидания, не место тебе в профессии, иди в дворники переквалифицируйся, — мое заявление вызвало в зале явное оживление. Киношники начали пересматриваться и шушукаться в зале поднялся заметный гул, заставивший меня постучать ногтем по микрофону, чтобы вновь привлечь внимание к собственным словам. — Сюда смотреть и слушать надо, а не между собой шушукаться, ясно? Так вот к чему я… Ах да… Кто-то может спросить меня, товарищ генеральный секретарь, а как же быть с теми фильмами, которые сняты непосредственно по заказу партии и правительства. Имеющие, так сказать, идеологическую и пропагандистскую направленность. А никак. Вернее — точно так же. Если ты не можешь снять правильный фильм так, чтобы на него пошел зритель, то тебе в профессии нет места. Говно снять любой дурак может. Я могу, вон даже Сергей Федорович может. Можете же?

Над старшим Бондарчуком я прикалывался не просто так. То что происходило в Советском кино, действительно сложно было назвать иначе, чем застоем. Достаточно просто посмотреть на голливудские фильмы этих лет и сравнить их с советскими. Декорации, спецэффекты, операторская работа, монтаж. В технической части мы от американцев конечно очень сильно отставали. И проблемой мне казалось то, что вот это отставание никого видимо особо и не тревожило. Вот тот же Бондарчук, сколько лет от во главе союза кинематографистов сидит? Много, и что можно ли сказать, что с вложившейся ситуации нет его вины? Его и всех давно «забронзовевших» корифеев, которых сложившееся положение вещей в целом устраивало, и которые просто не хотели терять насиженное место. Нельзя, а значит, и критика вполне заслуженная.

— Ну да, могу… — Откликнулся Бондарчук. Сергей Федорович прекрасно понимал, что над ним неприкрыто издеваются, но сделать ничего не мог. Только сидел, потел и вытирал промокший лоб платочком через каждые пару минут.

— Ну вот. Видите.

— А как же фестивальное кино, на него зритель в кинотеатр не особо ходит, — последовал выкрик из зала, и судя по одобрительному гулу данный вопрос заинтересовал многих.

— А никак. Давайте я вам, товарищи, объясню, как работает индустрия кино сточки зрения государства. Работает некий Вася Пупкин на агрегатном заводе Устьпедрищенска, — по залу прокатились смешки, но я на них внимания не обратил. — Работает и кусочек о созданного им продукта идет через госбюджет в Минкульт, а оттуда вам. Государство тратит ресурсы на производство кино ровно для двух вещей: во-первых, пропаганда, во-вторых, заработок. Если вы не хотите прикасаться к идеологии и не умеете снимать кассовые фильмы, а желаете исключительно снимать фестивальное кино, и кататься по Каннам, чтобы получать награды и признание от западных коллег, то нам не по пути. Тогда нам придется вернуться к вопросу о переквалификации в управдомы.

— А как же престиж государства? — Еще один выкрик из зала.

— Престиж государства? — Переспросил я, — от полученных на западе премий? Хотите я расскажу вам способ получить вообще все премии, которые вручают капиталисты? Железобетонный рецепт, успех гарантирован. Снимаете фильм о человеке, который ненавидит СССР. Которого давит государство, которого раздражает социалистический быт и который искренне верит в «западные ценности» мечтая все бросить и уехать туда где трава зеленее, а небо — голубее. Нужно накидать побольше грязи в сторону нашей страны, так чтобы всем понятно стало, что любить СССР могут только больные на голову извращенцы, а любой нормальный человек обязательно должен наш строй ненавидеть. Ну и в конце при попытке сбежать главного героя ловят, пытают и убивают. А он принимает казнь с улыбкой, мол лучше такая свобода, чем жизнь при коммунистах. — Зал от такого предложения в момент затих, установилась кристальная тишина, умерли все звуки, кажется было слышно, как где-то под потолком летает муха. — Обещаю, за такой фильм вам дадут все премии. Золотые пальмовые ветви, там, Оскары, прочее дерьмо. Знаете, если прямо завтра товарищ Горбачев объявит о роспуске ОВД и переходе Советского Союза на капиталистические рельсы, то Нобелевскую премию мира ему дадут буквально сразу. По щелчку пальцев, за «Окончание холодной войны», причем те же самые люди, которые вам пальмовые ветви присуждают. Только боюсь к престижу страны это все не будет иметь никакого отношения. И наоборот, как говорил товарищ Сталин: «если наши враги нас ругают, заначит мы все делаем правильно».

Я прервался сделал глоток из стоящего на трибуне стакана, чтобы перевести дух и промочить горло. Несколько сотен глаз в полном изумлении скрестились на мне, не зная чего ожидать в следующую секунду. В воздухе отчетливо запахло репрессиями, из приоткрытой двери потянуло ветром Колымы.

Далее я собравшись с мыслями быстро объяснил делегатам съезда, что захват ими контроля над Союзом Кинематографистов в общем-то ничего не меняет, если наивные чукотские юноши думали, что теперь они сами будут «держать общак» и распределять блага вместо очень-очень плохих ставленников партии, которые уже давно покрылись плесенью и ничего не понимают в кино — последнее кстати, вполне вероятно правда, вот только что это меняет, — то нет, так не будет. Это всего лишь означает, что над Союзом Кинематографистов будет создана еще одна структура, которая будет распределять блага в обход, и которая будет означать просто конец всякой демократии в этой сфере. Ну или бунтовщики придут в себя, примут окружающую реальность и перестанут творить дичь, тогда возможно им и позволят в дальнейшем остаться в профессии. Но это не точно.

Ситуация до боли напоминала мне взгляд какой-нибудь кошки на распределение власти в квартире. Ну то есть с точки зрения четвероногого человек — это сомнительной важности элемент стоящий между ним и пакетом с кормом. И теоретически, если влияние человека исключить, то можно будет жрать от пуза, не заморачиваясь регулярным выспрашиванием подачек. Мыслить чуть дальше в направлении того, откуда эта пачка с кормом вообще появляется дома в шкафу киношники подобно неразумным животным оказались просто не способны. Такая вот аналогия.

Давайте добьем лайчинские и я выложу конец главы на выходных