Меченый. Том 3. Жребий брошен

Глава 16−1 Сельское хозяйство

24 августа 1986 года; Воронежская область, СССР

СЕЛЬСКАЯ ЖИЗНЬ: Борщевик Сосновского: от кормовой культуры к опасному сорняку

Постановлением Правительства СССР борщевик Сосновского, ранее считавшийся перспективным кормовым растением, официально признан опасным сорняком. Это решение принято в связи с многочисленными случаями ожогов у граждан, а также стремительным распространением растения, угрожающим сельскому хозяйству.

Борщевик, завезенный в послевоенные годы для укрепления кормовой базы, оказался бичом полей и лугов. Его сок, вызывающий тяжелые ожоги под воздействием солнца, представляет прямую угрозу здоровью человека. Растение демонстрирует необычайную живучесть: одно соцветие дает десятки тысяч семян, а мощная корневая система делает его неуязвимым для механического уничтожения.

Министерство сельского хозяйства СССР признало свою ошибку в массовом внедрении борщевика. Ученые, ранее недооценивавшие его агрессивность, теперь бьют тревогу: если не принять мер, сорняк захватит новые территории, включая северные регионы.

Правительство СССР и местные исполкомы разработают программу по борьбе с борщевиком. Однако теперь исправлять ошибки недальновидных решений придется простым труженикам села, которые годами будут вынуждены очищать земли от этого опасного растения.

Настоящий случай — суровый урок, напоминающий о необходимости ответственного подхода к внедрению новых культур. Только совместными усилиями мы сможем победить «зеленого агрессора» и защитить наши поля для будущих поколений!

— Наступил август, а это значит, что доблестным труженикам села время приступать к уборке засеянной на 65 миллионах гектаров пашни яровой пшеницы по всему Советскому Союзу… — вещал диктор на радио отвратительно бодрым, как для такого раннего утра, голосом.

В «поля» мы выдвинулись пораньше, «по холодку», пока летнее солнце еще не поднялось высоко и не начало жарить бегающих по земле людишек. Впрочем, уже в восемь утра термометр показывал 25, к полудню обещая все 30–32, так что совсем спастись от жары было практически невозможно.

— Какие перспективы на урожай в этом году, Юрий Владимирович? — скорее чтобы поддержать разговор, чем реально интересуясь, спросил я. Все же генсеку «сверху» было гораздо проще наблюдать общую статистику, чем отсюда, от земли.

Мы с директором колхоза-миллионера «Зеленый луч» Осиповым бодро катили по проселочной дороге в подпрыгивающем на кочках «козлике». За нами — в этих местах, поди, такой концентрации автомобилей никогда и не видели — в облаке мелкой, хрустящей на зубах пыли катила охрана и съемочная группа Первого канала, которая должна была сделать классический «протокольный» репортаж о достижениях советского сельского хозяйства и участии генсека во всем этом деле.

А как же. Без пригляда Партии у нас в стране даже коровы не телятся, понимать надо всю глубину наших глубин!

— Нормальный будет урожай. Лучше, чем в прошлом году! — несмотря на жару, пыль и стекающие по вискам капли пота, мой собеседник выглядел вполне довольным. Его, кажется, такие мелкие неудобства совсем не печалили, а вот я об оставленном рядом с усадьбой колхоза лимузине, чью подвеску было решено не насиловать отечественными грунтовками, вспоминал с определенным сожалением.

СССР в эти годы производил порядка 170 миллионов тонн зерна в год. Естественно, год от года показатели разнились: в 1985-м собрали почти 170 миллионов, за год до этого — 152, а в 1983-м — 173 миллиона. В первую очередь тут очевидна зависимость от погодных условий. Пока регулировать климат вручную мы не научились и в ближайшее время не научимся, так что абсолютной стабильности в агропроме нам не видать. Но в целом именно число в 170 миллионов тонн зерновых и зернобобовых можно считать неким средним показателем — с тенденцией к росту, пусть и не слишком значительному.

Еще 30–40 миллионов тонн зерна СССР закупал за границей ежегодно. В первую очередь фуражного, для прокорма огромного поголовья скота, но это уже не так важно. Важно то, что при 280 миллионах населения и 210 миллионах гектаров обрабатываемой площади Союз производил 170 миллионов тонн и еще закупал около 40. Запомним эти цифры. Ведь считается, что «совок» на излете существования был слаб в аграрной сфере, стал постоянным импортером хлеба и вообще не мог накормить своими силами население, из-за чего и развалился.

Давайте сравним эти данные с Российской Федерацией образца условного 2020 года. Только ленивый тогда не говорил о «возрождении отрасли», о превращении страны в важного игрока на рынке зерна. В «аграрную сверхдержаву»… Впрочем, это немного из другой сферы…

Какие же мы видим цифры в 2020 году? Население — примерно 150 миллионов человек, площадь пашни сократилась до 80 миллионов гектаров, а производство зерна — 130 миллионов тонн. Из них порядка 60 пошло на экспорт.

То есть при логичном росте урожайности — новые методы обработки, продвинутые машины, удобрения, климат в конце концов улучшается постоянно — потребление зерна в РФ упало. С 0,75 тонны на человека в позднем СССР до 0,47 тонны зерна на человека в год. Упало оно за счет сокращения поголовья скота в первую очередь, ну и за счет сокращения потребления хлеба на душу населения.

Вот и весь секрет аграрного чуда России — забить на мясо всех буренок, вместо своего мяса завести аргентинское, накормить им людей, сократить потребление молока в полтора раза, необработанное зерно продать. Можно ли такой подход назвать шагом вперед? Ну, по сравнению с 1990-ми, когда показатели по сравнению с советскими рухнули в два раза — можно. Но глобально, если вдуматься чуть глубже… Сомнительное выходит достижение.

Торговля зерном — это в некотором смысле как торговля сырой нефтью. Можно гордиться, что продаешь миллионы тонн «черного золота», но ведь фактически это делает тебя сырьевым придатком. Может, лучше нефть не продавать, а перерабатывать? Делать масла, пластики, химию всякую, потреблять это все внутри страны…

Так и с зерном. В том, что мы закупали дополнительные объемы ежегодно, никакой проблемы не было. Японцы вон 150 лет сидят на привозном продовольствии и что-то не сильно рефлексируют по этому поводу. Вопрос не в закупках, а в правильном их использовании. Самой большой проблемой тут были потери продукции при транспортировке и хранении. По некоторым данным — официальная статистика этого, конечно же, не подтверждала, однако имеющий глаза, как говорится, увидит — страна теряла до 30% всего выращенного из-за некачественного хранения, срыва сроков уборки и прочих технологических нарушений.

Честно говоря, даже страшно было считать, сколько мы теряли в денежном выражении. Особенно если экстраполировать все это безобразие на предыдущие годы. Миллиарды долларов. Десятки. А скорее даже на сотни уже пойдет счет. Катастрофа.

— Как продвигается строительство заготовительного цеха?

— Медленно, товарищ генеральный секретарь, — откликнулся председатель колхоза. Осипов помолчал немного и пояснил подробнее: — подготовительные работы мы в целом закончили, фундамент, там, стены, крыша — это несложно, благо свои строители есть. А вот оборудование… Обещали оборудование завести в начале месяца, но пока тянут. Перебросил людей на сбор морозильных камер, а вот самих агрегатов нет. Тоже неизвестно, когда приедут.

— Бардак, — я поморщился. Плановое хозяйство такое плановое. — Сделаю внушение министру, пускай погоняет своих подчиненных, а то совсем расслабились. А что сами думаете? Пойдет дело?

— Если бы думал, что не пойдет, не стал бы предлагать наш колхоз под площадку для эксперимента, — председатель как-то особенно залихватски пригладил свои пышные, аж немного завивающиеся вверх усы.

— Будем надеяться…

Кроме большой программы строительства элеваторов, внедрения новейшей техники климат-контроля и прочих очевидных решений, необходимых для сохранения урожая от порчи, мною было предложено еще одно достаточно простое и очевидное для жителя XXI века средство сохранения фруктов и овощей от порчи. Заморозка.

Не просто заморозка, а подготовка в виде полуфабриката и заморозка в пластиковых — в идеале вакуумных, но пока подобный хайтек нам был недоступен — пакетах, с тем чтобы потом все это богатство можно было вывалить на сковородку и приготовить за несколько минут.

Преимущества такого сохранения овощей очевидны: долгое хранение, сохранение вкуса и всяких полезных витаминов при шоковой заморозке, просто удобство. Вместо того чтобы выкопать морковь и положить ее в подвал, где она тупо сгниет — запах советского овощного магазина сложно с чем-то спутать — пустить корнеплод в переработку. Почистить, порезать, быстро обварить, заморозить и запаковать.

— Прорабатывали уже экономическую часть? Насколько вырастает стоимость той же морковки относительно сырого необработанного продукта, например? Будут люди покупать и скажут, что в правительстве крышей поехали? Ох! — Мы влетели колесом в какую-то промоину, отчего меня аж подкинуло на сиденье. Расположившиеся сзади бойцы «девятки» только сдавленно выматерились. Тоже показатель в некотором смысле, как в колхозах эксплуатируют поставляемую технику. Без пощады.

— Пока очень вчерне. Без понимания реальной производительности машин разве подсчитаешь. Но смотрите, товарищ Горбачев. В магазине морковка лежит по пятнадцать копеек, например, так?

— Так, — я кивнул, не то чтобы часто ходил по магазинам, но с ценами был более-менее знаком.

— На рынках эта же самая морковка идет по двадцать, а то и двадцать пять копеек. Потому что не гнилая, не ломаная и без комьев земли. — Юрий Владимирович принялся оттопыривать лежащие на руле пальцы, перечисляя пункты: — Помыть, почистить, порезать, отбланшировать, упаковать. Электричество, зарплата, амортизация, упаковка. Думаю, ближе к шестидесяти копейкам за килограмм будет килограммовая упаковка стоить. Пятьдесят–шестьдесят.

Очень много в будущем встречал мнений, что СССР не хватало возможности выбрать товар более высокого качества, пусть даже со значительной переплатой. Вот замороженные овощи обещали стать именно таким товаром. Ради справедливости: характерный запах советского овощного магазина — смесь ароматов земли, гнили и квашеных овощей из бочки, которые там же продавались — я пронес в своем сознании через всю жизнь. Так что тут действительно работать было куда.

— Такой вопрос: вы собираетесь только свои овощи перерабатывать или готовы брать сырье из других колхозов области?

— Рано об этом говорить, товарищ Горбачев. Тут ведь придется в план вносить изменения, это уже не наш уровень компетенций.

Колхозы в соответствии с плановой моделью должны были ежегодно сдавать государству оговоренное количество продукции по фиксированной цене. Обратно сельхозпредприятие получало те массы рублей, которые можно вложить в развитие, в строительство, но нельзя раздать людям, поэтому повинность перед государством воспринималась зачастую как тяжкое бремя. Забавно, что схема фактически мало чем отличалась от условного металлургического завода, только там литейщики почему-то работу за зарплату несправедливой не считают. Интересные психологические выверты.

Излишки селяне централизованно сбывали населению на колхозных рынках и через коопторг, и вот тут уже речь шла именно о живых деньгах. Соответственно, строя цех переработки, колхозники работали на свой карман в некотором смысле, но одновременно пристегнуть к схеме соседние колхозы оказывалось практически невозможно. Потому что если те продадут свой избыток овощной продукции под переработку, то получат не живые деньги, а «условные», которыми предприятия рассчитывались в СССР между собой. Получается, что для более эффективного взаимодействия между предприятиями нужно было либо кардинально менять всю систему, либо вводить «костыли» — некие расчетные центры, которые будут как-то делить прибыль. Ту самую прибыль, природа которой в советской экономике всю дорогу построения коммунизма в отдельно взятой стране была, мягко говоря, дискуссионной.

— Если нужно, план подправим. Государству тоже выгодно получать чистый продукт, который хранится хорошо и не гниет на базах. Нужно накормить людей, все остальное — вторично.

— Накормим, товарищ Горбачев, — «козлик» повернулся движением руля и свернул с колеи под тень деревьев разделяющей поля лесополосы. — Приехали.

Одна проблема, как обычно, тянула за собой целый ряд «последователей». Например, советские холодильники традиционно не славились вместимостью. Это, впрочем, имело под собой вполне логичное обоснование: маленькие кухни, дома без лифтов, куда мебель и технику приходилось заносить руками — все это само собой заставляло придерживаться некой концепции компактности. В самом распространенном советском холодильнике «ЗиЛ-63» морозильная камера была объемом всего в 25 литров, что для массовой концепции потребления населением замороженных полуфабрикатов было очевидно недостаточно. Да просто сунешь туда несколько пакетов с той же морковкой или горошком замороженным — место и закончится.

Одновременно нужно отметить, что во второй половине 80-х со строительством квартир, где кухня имела площадь в 5 квадратов, уже было покончено, причем давно. Проблема жилья в стране потихоньку решалась, возводились новые микрорайоны, от пятиэтажек мы перешли к девятиэтажкам, а от тех — к домам на шестнадцать этажей. Ну то есть можно было начать делать технику побольше и повместительнее. Опять же с проводкой стало легче, ограничивать потребление холодильников мизерными 150 ваттами стало не сильно нужно, появилась возможность делать их полноценно двухкамерными с большой морозилкой. И даже делать отдельные морозилки для отдельных — прошу прощения за невольный каламбур — «ценителей».

Опять же нельзя сказать, что ничего подобного в СССР не выпускалось до появления в этом мире одного не в меру деятельного попаданца. Например, выпускалась в СССР модель холодильника «ЗиЛ-65» — трехкамерный монстр, который на обычной хрущевской кухне просто некуда было поставить и оттого не пользовавшийся в народе особой популярностью.

Ну и если уж затронули тему, стоит отметить, что Союз в эти годы был одним из главных — даже немного странно это звучит — производителей и экспортеров холодильников, которые поставлялись более чем в 50 стран мира. Ежегодно в СССР собиралось пять–шесть миллионов охлаждающих ящиков, из которых порядка миллиона уходило за рубеж. Продукция советских заводов ценилась за низкую цену при высокой надежности и низком энергопотреблении. Такая вот короткая историческая ремарка для тех, кто считает, что в эти времена СССР мог только нефть на кордон гнать.

Так или иначе, в эти лета размеры домашних холодильников в СССР начали активно увеличиваться, в первую очередь в высоту, конечно же. Если в 1970-х стандартным размером этого бытового прибора считались 140 см в высоту, то уже к концу 12-й пятилетки заводы совершили «переход», и наиболее популярными стали полноценные двухкамерные модели 180 см в высоту.

Вылезли из автомобиля, я качнулся в разные стороны разминая спину, что-то внутри отчетливо хрустнуло. Да уж, поездки на УАЗе по отечественному бездорожью — это то еще приключение. Зато виды вокруг с запасом компенсировали все неудобства: огромное раскинувшееся на километры колхозное поле, застеленное золотистым ковром спелой пшеницы, и по нему не торопясь ползают разноцветные уборочные комбайны, вокруг которых суетятся грузовики оттаскивая на хранение насыпанное им в кузов зерно. Красота. Есть в этом зрелище что-то умиротворяющее, хотя казалось бы, я человек сугубо городской, мне коптящие небо трубы металлургических гигантов должны быть куда ближе ментально, а поди ж ты.

Подъехали чуть отставшие телевизионщики. Вылезли из своего студийного РАФика, начали доставать камеры и другое оборудование. У нас сегодня планировалась сьемка классического сюжета о том, как Генсек общается с «тружениками села». Сколько уже подобных репортажей было снято на советском телевидении — не счесть, с другой стороны — хуже от него не будет, а я давно хотел пообщаться на темы сельского хозяйства не с профильным министром, а с кем-то более вовлеченным в практическую часть дела.

Сняли как комбайн доезжает до края поля, как из него вылезает улыбчивый молодой парень в белой «парадной» рубахе — есть сомнение, что в обычный свой рабочий день колхозный комбайнер одевается именно так, ну да ладно, сделаем скидку на «магию кино» — как мы общаемся, как парень рассказывает мне о новом только-только поступившем с завода комбайне «Дон-1500» какой-то там усовершенствованной модификации. Для этих лет окрашенная в яркие красно-оранжевые, еще не успевшие выгореть на солнце цвета машина выглядела вполне себе футуристично. Мне конечно чисто визуально не хватало декоративных пластиковых накладок в разных местах, но с другой стороне нельзя было отказать комбайну в неком стильном советском брутализме.

Обсудили с парнем прямо на камеру недостатки и достоинства новой машины. Было видно, что парень немного волнуется, но при этом вполне сносно держится перед камерой. Похвалил мощь нового комбайна, пожаловался, что уже что-то там в нем ломалось, хотя только в начале лета его в колхоз с с завода поставили. В целом — нормально, но можно и лучше. С другой стороны модель только в этом 1986 году выпускать начали, от детских болезней ни одна техника не застрахована.

Потом я возжелал залезть в кабину, лично ее проинспектировать. Ну что сказать… Достаточно аскетично, видел я в будущем видосики из кабин комбайнов будущего, там разве что кнопки перехода на гиперсвет не было: копьютеры разные, прочие навороты, кондиционер опять же.

— Жарко тут. Как вы в этом стеклянном аквариуме-то?

— Жарко, а куда денешься? Водичку пьешь и работаешь, деды вон косами орудовали тут всяко легче, — пожал плечами местный передовик производства. Такое отношение без «зажратости» с одной стороны радовало, а с другой немного расстараивало. Не привыкли наши люди еще к удобству, а ведь не так сложно в комбайн тот же кондиционер засунуть, они в СССР вполне производились и даже устанавливались на «Чайки» и другие машины представительского класса. Поди в комбайн, который стоит как десть «Чаек» поставить его будет не так уж сложно. Сделал мысленную пометку провентилировать этот вопрос более предметно и спрыгнул обратно на землю. Ну как спрыгнул, сполз, если честно. Высоковато там, поберег колени, не мальчик уже, нужно беречь здоровье.

Потом комбайн отпустили работать дальше в поле, телевизионщики сняли еще несоклько «проходок» и кадров в стиле «Чапай думать изволит» — на все про все ушло добрых два часа — после чего мы вновь загрузились по машинам и поехели обратно. Разговор очень быстро опять вернулся к повышению эффективности смычки сельхозпредприятий и советской торговли.