Меченый. Том 3. Жребий брошен

Глава 8 Семья, деньги…

7 июня 1986 года; Москва, СССР

LA REPUBBLICA: Ватикан сотрясает новый скандал: тень позора пала на Иоанна Павла II

Скандал, который последние несколько дней потрясает Католическую церковь, грозит стать одним из самых масштабных за всю её современную историю. В центре разгоревшегося конфликта оказался сам 66-летний Папа Иоанн Павел II, которого обвиняют в сокрытии случаев насилия над детьми, имевших место в Польше в годы, когда будущий понтифик служил архиепископом Кракова.

Скандал начался после того, как польские власти ПНР официально объявили о возбуждении уголовного дела по фактам насилия над несколькими десятками несовершеннолетних. Расследование ведётся по многочисленным свидетельствам жертв, которые утверждают, что их обращения о насилии со стороны священников не только игнорировались церковными властями, но и намеренно скрывались лично будущим Папой. Среди фигурантов дела оказался и многолетний личный секретарь Иоанна Павла II, кардинал Станислав Дзивиш, чей послужной список до недавнего времени казался абсолютно безупречным.

Вчера вечером по польскому телевидению выступил лично генерал Войцех Ярузельский, глава государства, который решительно заявил о недопустимости подобных явлений в польском обществе и пообещал привлечь виновных к ответственности независимо от их сана и авторитета.

Ещё совсем недавно Папа Иоанн Павел II был самой популярной личностью в Польше, но сейчас любовь собственного народа он стремительно теряет. Несколько дней подряд неизвестные по ночам демонстративно приносят к дверям резиденции краковского архиепископа детское нижнее бельё, выражая своё негодование молчанием церковных властей. Польская милиция формально обещает найти виновных, однако очевидцы утверждают, что милиционеры не спешат препятствовать этим демонстративным акциям, давая гражданам возможность выразить своё отношение к происходящему.

Этот скандал стал очередным в цепочке грязных историй, которые на протяжении последнего года потрясают Католическую церковь, подрывая доверие к её высшему духовенству и заставляя задуматься: действительно ли Святая Католическая церковь настолько уж свята, как хочет казаться?

— Привет, папа! — Суббота у меня выдалась неожиданным семейным днём. Ирина позвонила на неделе и в ультимативной форме приказала ждать её с внучкой в гости. Мол, полгода уже не видел малую, совсем на работе пропал. Ну и я, как бы, не стал отказываться. Не сказать, что к семье Горби я испытывал какие-то особо тёплые родственные чувства, но малая как раз сейчас была в том забавно-очаровательном шестилетнем возрасте, когда дети, на мой вкус, дарят больше всего положительных эмоций. — Хорошо выглядишь!

Дочь — немного странно воспринимать человека, которого видел всего несколько раз в жизни, в качестве дочери, но ладно — легко впорхнула в дом, за ней внутрь с криком «Деда!» вихрем ворвалась мелкая.

— Спасибо, я стараюсь держать себя в форме, — кивнул я, подхватывая внучку на руки.

— Что жаришь?

— Стейки. Толя будет? — Анатолий — это муж дочери, мой, получается, зять.

— Нет, у него как обычно. Операция срочная, — Ирина разулась, бросила какие-то сумки и, не сворачивая, двинула на кухню. Есть подозрение, что женщина просто сомневалась в моих кулинарных способностях. Судя по информации, извлечённой из памяти реципиента, он никогда готовкой не увлекался. В отличие от меня — я это дело всегда очень уважал и даже когда жил с женой, именно я всегда был главным «по кухне». Впрочем, там, в двадцать первом веке, со всеми кухонными прибамбасами и совершенно иным уровнем сервиса, вопрос готовки стоял куда менее остро. — А потом семинар, а потом… Это, кстати, ты виноват!

Голос дочери с кухни прозвучал немного приглушённо. Я перехватил внучку поудобнее и тоже пошёл на кухню. Там как раз нужно было стейки переворачивать, да и маслом их облить в процессе — тоже не ошибка.

— А чего это я? — Я посадил внучку за стол, забрал у дочери крышку от сковородки, взял в другую руку кулинарные щипцы и парой движений перевернул хорошие стейки из говяжьего филе. Забавно, но даже для генсека в СССР мраморной говядины найти оказалось просто невозможно — не практикуют у нас специализированный зерновой откорм, так что если хочешь стейк, приходится брать только филе-миньон.

— Так это же вы там приняли постановление об усилении работ по трансплантологии. Вот всех хирургов, которые с этим делом связаны, теперь и дергают по семинарам.

— Он же сосудистый у тебя? — Говядина уже была почти готова, я достал тарелки и начал накладывать пюрешку. Что самое главное в пюрешке? Это масло. 200 грамм сливочного масла на кило картошки, и даже молока никакого не нужно. Получается просто великолепно. — Садитесь, сейчас будем кушать.

— Ну так а кто будет сосуды сшивать при пересадке сердца?.. У них в больнице готовится первая экспериментальная операция, все в разгоне.

— Быстро они там. Всего месяц назад постановление приняли… — Я перекинул шкворчащие и пахнущие «ёлкой» от розмарина куски мяса на досточку и принялся быстро пластать их ножом для удобства дальнейшего употребления. — Какие ещё новости?

— Деньги вот поменяли. Красивые новые банкноты, мы потом сидели с Ксюшкой целый вечер рассматривали, — дочь вновь усадила попытавшуюся свинтить куда-то внучку за стол, подложив ей под попу подушечку, и села сама. Судя по удивлённому взгляду, который она на меня то и дело бросала, кулинарными талантами раньше Горби своих близких не радовал.

— Это да, специально так делали…

В понедельник, 3 июня, у нас наконец стартовал обмен денег, анонсированный чуть ли не год назад. Продлиться он должен был целую неделю, вплоть до 9 июня, которое приходилось на воскресенье. Семь дней.

Вообще-то всё было готово уже давно, в конце зимы можно было запускать процесс, но там сначала съезд, потом операция в Пакистане, потом всякие празднования и мирные конференции. Короче говоря, просто не до того было, только вот сейчас сподобились, благо дело совершенно не горело.

Как уже упоминалось, никакого беспредела мы творить не собирались хотя бы потому, что запас лояльности населения к новой власти в будущем ещё явно пригодится для проведения всяких непопулярных реформ. В том, что такие ещё придётся делать, к сожалению, сомнений особых не было.

Об обмене денег сообщил диктор в вечерней программе «Время», и, собственно, с этого момента начался отсчёт «забега». Среди простого населения особой паники не было. Лимит в 1000 рублей с большим запасом перекрывал средние суммы сбережений, которые граждане обычно хранили «под подушкой». А вот для «подпольных миллионеров Корейко» возможность лишиться всех нажитых непосильным трудом средств выглядела достаточно реальной, что, естественно, не могло не породить множество попыток «налюбить судьбу».

Самое простое — попытаться прийти в кассу несколько раз — мы закрыли тупейшим способом, ставя отметку прямо в паспорт. Имелась там такая страница «для особых отметок», чаще всего радуя хозяев девственной пустотой, и вот туда штампик как раз и ставился. Всё равно я планировал в обозримом будущем введение паспортов нового образца… Впрочем, это уже тема для совсем другого обсуждения.

Ну а поскольку без паспорта обмен денег совершить было невозможно, соответственно, и все лица младше шестнадцати лет тоже отсекались от процесса. А то, уверен, в некоторых республиках тут же повылазили бы многочисленные «внучки», которым бабушка вот буквально вчера подарила деньги «на сладости», а тут обмен, неожиданно.

Так же известным способом совершить обмен без обмена — о нём я в прошлой жизни читал, у самого-то в 91-м году особых сбережений не было, так что обмен в той жизни прошёл фактически мимо меня — стала покупка билетов на самолёт. Приходишь, покупаешь сразу пачку на любые направления, лишь бы подороже, а потом оформляешь возврат, забирая уже банкноты нового образца. Поэтому во все кассы аэропортов и вокзалов — особенно тех, которые продавали билеты на международные и, соответственно, самые дорогие направления, — заранее были направлены неприметные сотрудники в штатском с задачей тихонечко фиксировать данные таких вот ловкачей. В СССР для покупки авиабилетов всегда нужен был паспорт, а вот для железнодорожных билетов это правило было тихонько введено с первого января 1986 года — и потом ко многим из самых хитрых деловаров пришли весёлые дядечки с добрыми глазами и в форме.

Ну и, конечно, через оставленную лазейку в виде открытия накопительных счетов в сберкассах — напомню, что ограничение в 1000 рублей имелось только для наличности, для вкладов верхней планки не было — тоже попыталось проскочить немало народу. Но там и дураку было понятно, что любые новые счета, на которые будут положены значительные суммы наличности, мгновенно привлекут внимание компетентных органов. С другой стороны, даже так нашлось немало гениев, решивших положить суммы в тысячи и десятки тысяч рублей на счета. Каждый такой случай впоследствии был проверен органами, и опять же немало дельцов мелкого и среднего пошиба в итоге попались благодаря денежной реформе. Почему мелкого и среднего? Потому что дельцы покрупнее уж точно способны были найти способы поменять валюту. Через те же магазины, например, которые в течение целой недели были вынуждены принимать сразу и старые, и новые банкноты, и где контроль за дензнаками был делом достаточно сложным.

Если же говорить о результатах данного денежного обмена, то они получились… спорными. Нет, задекларированная цель — обновить дизайн купюр, избавиться от части ветхих рублей и повысить их защищённость — всё вышло более чем хорошо.

Новые банкноты выросли в размерах, стали более вытянутыми и обновили дизайн до неузнаваемости. Ленин на аверсе теперь остался только на банкноте в 1 рубль, на «трёшке» появился портрет Сталина, закрыв, так сказать, политическую часть исторически важных персоналий СССР.

На «пятёрке» теперь изображался Дмитрий Шостакович. Десятку украшал портрет Курчатова, на двадцатипятке — лицо Гагарина, на полтиннике — маршала Жукова, а на сотне — Шолохова.

Два политика, композитор, писатель, военный, космонавт, учёный. Отличная компания, как мне кажется, тем более что кандидаты были выбраны всенародным голосованием, которое почти полгода активно обсуждалось в газетах и на телевидении с регулярными подведениями промежуточных результатов. Кстати, попадание Сталина — его сначала хотели просто исключить из состава «претендентов», а потом потихоньку пытались тормозить — в список шести «призёров» вызвало неслабое такое бурление в среде нашей неполживой интеллигенции.

Появилось даже некое письмо «ста тридцати шести», под которым подписались указанное количество разного рода значимости деятелей культуры с просьбой Сталина «дисквалифицировать». Пришлось даже выпускать отдельную статью в «Правде» под собственным именем и с главной советской трибуны давать по рукам всяким ретивым ревнителям справедливости «справа» и «слева». Причём мотивация тут была самая простая и понятная — «глас народа — глас божий». Ни больше ни меньше.

На реверсе — тут я невозбранно утащил идею с будущих российских денег — изображались города СССР. Москва, Минск, Киев, Ташкент, Баку, Рига, Новосибирск. Немного странный набор, но имеющий глубокий смысл, о котором пока никто, кроме меня, не догадывался.

Ну и остальное оформление банкнот было в стилистике, соответствующей главному персонажу на аверсе. Вокруг Ленина были изображены революционные мотивы: матросы с красными знамёнами, штурмующие Зимний, «Аврора» и вот это вот всё. Жукова сопровождали танки и самолёты, Гагарина — ракеты. Идея в общем понятна, купюры получились красивыми и явно опережающими нынешнее время в плане дизайна. Он больше напоминал то, что станет модным где-то там, во второй декаде двадцать первого века.

Единственное, что не удалось воплотить — это сделать деньги не бумажными, а пластиковыми. Сама по себе идея неплоха, износостойкость купюр вырастет в разы, однако оборудования для такого перехода в СССР не нашлось, купить его быстро не вышло, а разрабатывать самим с нуля выходило очень долго и без всяких гарантий успеха. В общем, я плюнул и утвердил бумажные деньги.

Так же — возвращаясь к результатам операции — было выявлено некоторое количество поддельных рублей. Как минимум один из таких случаев закончился громким расследованием и поимкой шайки фальшивомонетчиков из Азербайджанской ССР, но это уже были, с точки зрения государства, глобально не достойные упоминания моменты.

Что же касается главной цели — срезать некоторое количество находящихся в обороте наличных денег, — то тут результаты реформы получились спорными. Помнится, Павловский обмен «откусил» от имевшихся тогда на руках населения примерно 120 миллиардов около 7–8. То есть примерно 6,5 %, при том, что во время подготовки этого обмена ожидали «прибыль» в 25–30 ярдов. Тоже, кстати, прекрасно характеризует отбитость властей в позднеперестроечном СССР — взять вот так и попытаться четверть всей налички в стране изъять. «Отличный план, Уолтер, если я правильно понимаю, надёжный как швейцарские часы».

Мы же тут ставили задачи гораздо скромнее. Хотя важно отметить, что и проблема необеспеченной денежной массы ещё не стала столь критической. На начало 1986 года находилось порядка 66 миллиардов рублей, что вместе с гораздо более щадящими условиями обмена позволяло рассчитывать на 2–3 миллиарда «чистой прибыли».

В итоге примерно так и получилось. По разным оценкам, в этом варианте истории удалось «срезать» примерно 2,2 миллиарда рублей, большая часть — что отдельно приятно — приходилась именно на всякие нечестным образом нажитые капиталы.

Самое смешное, что тот запас наличности — советской её части — который когда-то был найден мною за шкафом, тоже, по сути, превратился в тыкву. Было бы как минимум странно, если бы генсек вместе со всеми остальными гражданами побежал бы класть нажитые упорным трудом дензнаки «на книжку». Это был бы реально номер. Впрочем, если уж совсем честно говорить, то я не так чтобы и сильно обеднел. Вся моя зарплата генсека в 800 рубликов за малым вычетом ежемесячно уходила на счёт в сберкассу. Просто не на что её было тратить — первое лицо страны обеспечивалось всем необходимым, начиная от еды и заканчивая жильём, за казённый счёт, так что начисляемые деньги оставалось разве что складировать. Я как-то даже поинтересовался ради любопытства, сколько там уже накапало за прошедшие годы, и обнаружил весьма и весьма солидную сумму в сорок пять тысяч рублей. Память Горби услужливо подсказала, что этими деньгами бывший глава Ставрополья не пользовался чуть ли не с самого переезда в столицу, предпочитая при необходимости доставать из ухоронки «чёрный нал». Классический случай, когда «дали пистолет и жезл — крутись как хочешь». Так что при желании я вполне мог позволить себе любые траты, жаль только, что покупать на эти деньги всё так же было нечего особо.

— А чего мясо не прожарено? Ты что, предлагаешь сырую говядину есть?

Вид красноватого — и так на мой вкус передержанного, но ладно — мяса вызвал у Ирины недоумение. Что поделать, в советской кухне стейки встречались, мягко говоря, нечасто. Это вам не гречка по-купечески и не шашлык. Пришлось объяснять, что да как, и всё равно мои женщины ели мясо с изрядной долей опасения. Хотя обе потом признали, что на вкус говядина вышла приятной и сочной. А вот сдобренная маслом картошка зашла, наоборот, отлично.